– Низвергли нашу семью в нищету. Теперь отобрали у меня работу. И еще у вас хватает наглости приходить сюда и что-то просить у меня?
– Ради жизни других, – сказал Борис. – Потому как пророчество начало сбываться. Вы же слышали о рухнувшем дирижабле?
Она отрицательно помотала головой. Борису показалось, что Катрин стала бледной и чувство злости в ней сменилось беспокойством, а может даже испугом.
– Так вот, – продолжил Борис – это только начало пророчества. И чтобы предотвратить гибель простых людей мне надо найти двоих. Деву воительницу и безымянного рыцаря восхваляющего черный напиток. Может вы знаете или можете предположить, что это значит?
Катрин вдруг схватилась за щеки и заходила по комнате. Борис решил, что она не может принять решение, помогать ему или нет.
Вдруг в соседней комнате скрипнула половица, Борис глянул на закрытую дверь, за которой была то ли кухня, то ли следующая комната. Из-под двери лился более яркий свет и на секунда его закрыла тень. Борис хотел спросить Катрин, кого она там скрывает, но ему хватало и того, что она воспринимала его, как бюровца, в штыки, один неверный вопрос и она перестанет говорить с ним. И он промолчал. Может там бродит кот, а может и любовник, какая ему разница.
– Так как же понять слова вашего прадеда? – спросил ее Борис.
Катрин остановилась и посмотрела на него каким-то затравленными, испуганными глазами.
– Как я могу это знать, – пробормотала она. Появившаяся в ней тревога стерла с ее души всю злость.
– Тогда как же мне найти их?
– Хотите чтобы я все же погадала, – горько сказала она.
Катрин устало, будто ноги ее не держали, уселась за круглый стол и положила перед собой руки. Она разглядывала широкий серебряный перстень с бордовым камнем на своем указательном пальце, будто просто задумавшись о чем-то. Борис уже хотел прервать ее размышления, спросить, будет ли она гадать или нет. И вдруг она резко вздохнула и отодвинулась от стола.
– Не могу, не могу глядеть в будущее… – пробормотала она. Голос ее дрожал, дыхание было сбивчивым. Она была напугана и, посмотрев на Бориса, сказала: – Нет, не заставляйте меня смотреть туда…
– Но хотя бы немного, что помогло бы…
– Я заглянула лишь на несколько дней вперед и скажу вам, деву воительницу вы и так быстро разыщете, сама в руки пойдет. А вот за рыцарем вы побегаете.
– Но кто он такой? Что это значит, рыцарь?
– Презревший деньги болван, гоняющийся за мечтой.
– Хотя бы скажите, как он выглядит, вы же его видели?
– Только туманно. Просто фигура в пальто худая, невысокая… И все, и хватит меня допрашивать. Говорю же, не заставляйте меня смотреть в небытие.
Она встала, будто в зябкости обхватив плечи, несчастная, немолодая женщина. Под светом тусклого абажура, что был накрыт темным цветастым платком, она казалось бледной тенью той, что с таким жаром и силой добивалась справедливости от начальника бюро.
– Простите. И спасибо, – сказал Борис. Он видел, что им ужасно тяготятся и хотят, чтобы поскорей ушел, и он вышел, оставив Катрин одну, не считая того кто прятался в соседней комнате.
14 дней до апокалипсиса
Лодка, в которой плыла Брун, вдруг начала раскачиваться. Из темной воды высунулась огромная клешня и, схватившись за деревянный борт, принялась с остервенением за него дергать. Над водой показались два глаза, а потом броненосная голова краба с большущим листом петрушки на голове, и эта голова мерзким голоском пропела:
– Корабли топи! Королей вали!
– Пошла прочь, гадина! – закричала на чудовище Брун.
– Это кто гадина? – вдруг донесся до Брун голос Амелии.
Брун приоткрыла один глаз, Амелия перестала тормошить её за плечо и недовольно сказала:
– Мало тебя не добудишься, так ты еще и обзываешься.
– Так я же крабу, – зевнула Брун и хмуро глянула на часы. – И чего тебе надо? Еще только девять.
– Вот именно, уже девять. Быстрей вставай. Вот-вот придет архитектор. Будет измерять весь дом. И твою спальню тоже.
– Кто? – сон тут же испарился из головы Брун. – Архитектор? У тебя же денег нет!
Но Амелия уже вышла из комнаты, посоветовав ей пошевеливаться.
Одевшись, и наспех причесавшись, мрачная и недовольная Брун спустилась вниз. А она-то надеялась, что раз нет денег, то и отель не появится.
В гостиной Амелия вовсю командовала Мэри:
– И собери быстрей все революционные плакаты и брошюры. И книжки свои не забудь спрятать! – добавила Амелия.
– А почему я должна их прятать? – возмущалась Мэри. – Я наоборот стараюсь изо всех сил донести мысли о вредоносности бюро как можно большему количеству людей. Получается, я как двуличный человек всех подговариваю воспрять и начать бунтовать против бюро, а сама…
– А я не хочу попасть за решетку из-за твоей противозаконной деятельности, – отрезала Амелия.
– А вот если бы мы свергли авторитарную верхушку бюро, установившую полицейский режим для магов, – ехидно заметила Мэри, – то ты бы не боялась никаких тюрем.
– Только не надо агитаций в нашем доме! – воскликнула Амелия.
– А где завтрак? – Брун стояла перед пустым столом в столовой.
Но тут в дверь позвонили, и сестры дружно замолчали.
Прошипев Мэри, чтобы она быстрей все убрала с глаз долой, Амелия помчалась к двери. Брун же подошла к Мэри и спросила:
– А где Амелия достала на архитектора деньги?
– Не знаю. Может у неё завалялось изумрудное кольцо и она его продала? – Мэри, вытряхнув из большой корзины пряжу и начатое вязание Амелии, сгребла со стола в неё все бумаги.
– А может она скоропостижно выходит замуж за какого-нибудь богатенького старикашку? – предположила с усмешкой Брун.
В этот момент в холле показался длинный и тощий старик в цилиндре и старомодном пальто.
– Может сразу за этого архитектора? – добавила Мэри, и они обе прыснули от смеха.
– А здесь гостиная, – Амелия приглашающе махнула рукой в комнату.
Старик вошел, даже не глянув на Мэри и Брун, находившихся там, и хриплым, неприятным голосом сказал:
– Мне не важно, где и что сейчас находится. Главное, что мне надо знать, что вы планируете сделать с этим домом. – Он вытащил из рукава длинный рулон бумаги и шлепнул его об стол. – Но для начала мне нужно поговорить с вашим привидением.
Амелия была в замешательстве, она знала, в высших магических кругах бытовало мнение, что в порядочной семье всегда есть привидение. И потому, стиснув кисти рук, она виновато пробормотала:
– Но у нас нет.
– Тогда с домовым.
Косточки пальцев Амелии хрустнули.
– И такого у нас нет, – выдохнула она.
– И как мне по-вашему перестраивать дом? – возмутился старик. – Мне нужно существо, которое живет здесь долго и стало для дома родным и знает все его повадки. Ну, мисс Финч, – грозно глянул он на Амелию из-под лохматых седых бровей, – говорите скорей, что у вас есть?
Брун знала, кого можно предложить архитектору, но молчала, не хотелось ни капельки помогать Амелии превращать дом во что попало.
Амелия пожала растерянно плечами и совсем тихо сказала:
– Кот ушел с кухаркой, но можно их найти и…
– Мне некогда ждать пока вы там своих кухарских котов разыщите. Может пауки… – сам себя спросил он, и тут же себе и ответил: – Нет, я, конечно же их уважаю, но работать с ними, – он передернул боязливо плечами. – Давайте, предлагайте уже кого-нибудь. Ну!
Брун было больно смотреть, как властный старик доводит Амелию чуть ли не до слез, и понятно было, не предложи они сейчас кого-нибудь, он уйдет, и Брун сказала:
– У нас кое-кто живет. Только он никогда крыши не покидает.
– Это не важно, – сказал архитектор, – главное, чтобы жил тут как у себя дома.
– И он живет, – сказала Брун. – Я его молочком подкармливаю.
– Кого это ты подкармливаешь? – ужаснулась Амелия.
– Мышь, – сказала Брун. И после того как насладилась испуганным выражением лица Мэри и Амелии, спокойно добавила: – Летучую мышь.
– Отлично, то что надо, – старик побежал вверх по лестнице, крикнув на ходу, увязавшейся было за ним Амелии, что ему надо переговорить сначала наедине с их особым жильцом.
Когда он скрылся на лестнице, Брун быстрей спросила Амелию:
– Так откуда ты достала деньги на архитектора?
– Какая разница, – пожала плечами та.
– Может клад нашла? – сказала Мэри.
Амелия упорно молчала.
– Лучше тебе нам раскрыться, – сказала Брун сердясь, – а то мы в своих домыслах можем и до всяких непристойностей дойти, размышляя, чем ты там заплатила архитектору.
– О господи! – воскликнула Амелия. – Да он и гроша еще не получил. Он без денег будет работать.
– Неужели ты вправду пообещала выйти за него замуж? – сказала Мэри, и от удивления её очки чуть не упали с носа.
– Конечно нет! – взъерошилась Амелия. – Я просто договорилась, что заплачу вдвое больше, но в следующем месяце.
– Ты решила, что из отеля сможешь такие огромные деньги сразу выжать? – спросила с подозрением Брун.
– Нет.
– Тогда откуда ты через месяц возьмешь деньги? – воскликнула Брун.
– Дело в том, – Амелия вздохнула и наконец призналась: – я вчера вечером ходила к праправнучке Иеронима Орхе…
– Это тот самый великий пророк, что сочинил тонну предсказаний? – полуутвердительно спросила Мэри.
Амелия кивнула и продолжала:
– Так вот, жалко времени было мало для разговора. К Катрин заявился какой-то бюровец, и мне пришлось отсиживаться на кухне целый час.
– Бюро? – нахмурилась Мэри и с подозрением спросила. – А может эта Катрин Орхе работает на них?
– Конечно нет, – ответила Амелия. – Она сама была ужасно разозлена и напугана этим визитом.
– Провидица и напугана? – фыркнула Брун.
– Так что ж она тебе успела сообщить? – спросила Амелию Мэри.
– Катрин сказала мне, что в ближайшие дни у нас как раз появится такая сумма.
– Клад что ли найдем? – недовольно спросила Брун.
– Нет. У нас появятся деньги благодаря тебе.
– И ты поверила в этот бред? – воскликнула Брун, кипя от гнева. – Да что с тобой? Мало на эту проходимку-гадалку деньги потратила, да еще и архитектору наобещала. Придется тебе точно за него замуж выходить. Надеюсь он свободен, вдовец или хотя бы разлюбил жену.
Брун злилась, но не на Амелию, а на себя. Может конечно Амелия начала творить все эти глупости от страха потерять дом, но вот зачем она, Брун продолжает её в этом поддерживать?
Вдруг наверху раздался сильный грохот, будто уронили шкаф. Сестры кинулись к лестнице и даже поднялись на несколько ступенек. Они услышали как наверху забубнили два голоса, один был хриплый старика, второй тонкий срывающийся на писк.
– Он что заставил мышь заговорить человеческим голосом? – нахмурилась Брун.
– А может он превратил его в человека? – прошептала Амелия.
– Ой, – испуганно пробормотала Мэри, – я даже боюсь представить что там.
Брун еще постояла, то ли прислушиваясь к голосам, то ли размышляя, что ей теперь делать, а потом сказала:
– Кажется, сегодня тут ни завтраков, ни обедов не дождешься.
Она вышла в коридор. Схватила с вешалки свой плащ. На верху лестницы показался старик архитектор.
– Всем живым прошу покинуть дом, – крикнул он на ходу. – Крайне вредно находиться в изменяющимся доме.
– Но может вам нужна будет помощь? – спросила Амелия.
– У меня уже есть ассистент, – сказал строго старик. – Он спустится, когда вы все уйдете. И да… Мне нужен самый большой котел…
Брун вышла из дома, злясь на всех и вся.
Брун была так зла и так кипела яростью, что даже не глянула в сторону кафе, потому как и о кафе и о Льюисе совсем забыла. Она шла широким шагом, и прохожие спешили убраться с её пути. Брун никого и ничего не замечала. В голове её гудел, словно рассерженный улей, хор гневных мыслей, но Брун не хотелось заострять внимание ни на одной из них, ведь для этого ей сначала надо было бы успокоиться. Стоя на перекрестке, она вдруг пробормотала:
– Мало им дома, они еще и мыша моего не понятно во что превратили.
Дом сестер Финч находился на границе старого и нового города, старый район располагался между портом и деловым центром города, где высились недавно построенные небоскребы. Брун направила свой гневный шаг в глубь старых узких улочек. Спустя какое-то время она наконец остановилась посреди такой тихой улочки. В голове её немного прояснилось, и Брун огляделась. Заросшие плющом маленькие двухэтажные дома и одичалые сады, из которых будто вырастали эти зданьица, были тихи. Казалось здесь никто не жил, так тихо и безлюдно тут было. Только ветер шуршал в ветвях деревьев, нежно взъерошивая недавно распустившуюся молодую зелень. Где-то недалеко кричал заунывным голосом продавец рыбы, предлагая свой утренний улов, только иногда его перебивал тонкий скрип тележки, что он катил.
Но даже эта умиротворяющая, сонная картина, не могла успокоить Брун, её естество жаждало действий, буря кипевшая в ней искала выхода. И вдруг ветер донес до нее крики и хлопки от магических заклинаний. И она рванула вперед на звук, словно ошалелый от радости пес, заметивший в кустах утку. Хорошо что платье и накинутый поверх плащ были свободного покроя, Брун выбирала одежду только по одному критерию, чтобы та не стесняла движения. Конечно некоторые эмансипе вовсю разгуливали в брюках, но Амелия никогда бы не позволила так ей одеться, да и тетя, если бы Брун к ней так заявилась, выставила бы вон из своего дома.
Брун пробежала квартал, свернула и пробежала еще пару кварталов. Еще издали она поняла по заклинаниям и вскрикам боли, что сражаются восемь магов, не считая двоих, что уже валялись бес сознания, при чем у одного с руки капала кровь на асфальт. Такой необыкновенный слух ей не казался странным, потому что она уже пару раз пребывала в таком особом чувствительном состоянии и в детстве и юности.
Вывернув из-за угла, Брун увидела, что возле ее любимого магазинчика, антикварной лавки мистера Барнза, где она всегда засматривалась на старинное оружие, происходило настоящее сражение, и это посреди бело дня, когда любой простак мог увидеть битву магов. Странно, что еще не прибыло бюро.
Посреди дороги стояла машина, из-за нее пятеро парней в черных костюмах обстреливали заклинаниями троих, что находились возле антикварной лавки.
Эти трое обороняющиеся стояли спиной к лавке, витрина которой уже рухнула, видимо от множества промазанных заклинаний. Двое из этих троих едва держались на ногах. И лишь один широкоплечий, высокий брюнет ловко орудовал заклинаниями нападения и защиты. Брун показалось, что у кого-то на балу или в гостях она встречала этого брюнета с простым именем Генри, который тогда отчаянно сыпал шутками, вот как сейчас заклинаниями.
Не столько желание помочь знакомому, как несправедливость того что пятеро нападают почти что на одного, заставило её вмешаться: она, и секунды не думая, схватилась за рядом стоящий столб с дорожным знаком, и вырвала его словно луковицу порея из мягкой земли. Над улицей разнесся дикий воинственный клич и Брун побежала вперед на врага, не осознавая, что это она оглушительным голосом сотрясает вокруг воздух. Маги прятавшиеся за машиной застыли на миг, а когда Брун метнула в них столб и тот грохнулся на капот, смяв его, маги тут же кинулась в разные стороны. Но Брун уже схватила подвернувшуюся под руку скамейку и запустила ее вслед убегавшим, отчего те припустили еще быстрей.
Брун стряхнула с ладошек пыль и подошла к магазину.
Генри и его друзья глядели на неё, разинув рты и не шевелясь, будто их всех, одновременно поразило каким-то заклинанием.
Брун была беспредельно сильна, но Амелия всегда запрещала демонстрировать эту невероятную силу на людях, сестра только и делала, что своими бесконечными речами затягивала в корсет приличия необузданный характер и дикий нрав Брун. Но сейчас, горя злостью на Амелию, Брун позволила себе сделать то, что всегда было запрещено и к чему непрестанно рвалась ее душа.