В батискафе стоял мрак. Лишь слабый свет от панели управления освещал грузную фигуру Герхардта, сидящего в кресле пилота. Его тяжелый взгляд был сосредоточен на лобовом иллюминаторе, огромные руки охватывали штурвал, изредка напрягаясь, чтобы подправить курс. Несмотря на то, что за стеклом в толщу воды врезался луч прожектора, оттуда в ответ не было ни единого проблеска, словно батискаф находился в космосе. Не имея никаких ориентиров, Герхардт прокладывал путь с помощью локатора.
От работы электроники внутри нарастала духота. Вентиляторы и кулеры жужжали на полную мощность, гоняя теплый воздух по всей гондоле; фреоновый охладитель мерно посапывал над головой. Но духота все же нарастала. Герхардт расстегнул верхнюю пуговицу на спецовке, затем еще одну и, опустив руку обратно на штурвал, вдруг тихо проговорил:
- Проклятые русские!
На индикаторе глубиномера стрелка перескочила за 10 тысяч метров. Герхардт, все так же, не отрываясь от иллюминатора, взял микрофон интеркома и сообщил об этом на базу. В ответ раздалось стандартное: "Принято", и связь на этом прекратилась. Пилот, следуя уставу, перевел рули погружения в ноль и направил батискаф вдоль океанического дна.
В нижней части иллюминатора появились первые проблески. Это были вершины многочисленных скал, которыми было усеяно практически все дно. Попадая под луч прожектора, они возникали, словно из пустоты; неожиданно и опасно близко. Любой другой пилот непременно поднялся бы на несколько метров вверх, чтобы избежать столкновения. Но Герхардт знал эту "тропу" как свои пять пальцев. Он следовал по ней, веря не столько глазам и локатору, сколько собственной памяти...
Шла минута за минутой, на экране радара все чаще возникали зеленые точки, обозначающие маяки. Как вдруг интерком загудел во второй раз:
- Шестой - базе. Я у отметки "9 тысяч". Угнанный батискаф на радаре не замечаю. Подниматься дальше?
- Никак нет, - ответили с базы. - Возвращайся назад.
- Принял.
Динамики замолкли, и вновь в ушах Герхардта зажужжали вентиляторы.
"Вряд ли Михаэль собрался на поверхность, - подумал он. - Причин остаться у него гораздо больше..."
Метр за метром пилот продвигался все дальше в глубоководный океан. Он плыл по прямой, не совершая никаких маневров. Легкая скука вновь повергла его в раздумья, и густые брови пилота опустились под этой тяжестью к глазам. Чем больше немец думал о своем товарище, тем сильнее была его тревога. Все, что происходило сейчас на дне, едва ли не казалось ему кошмаром. Безмятежное молчание на всех радиочастотах его угнетало; он не понимал, почему интерком молчит, а не разрывается от мата... С каждой секундой, что для других была лишь мгновением, он чувствовал, как приближается к печальному финалу. Если только он уже не наступил.
Динамик интеркома вновь развеял мысли пилота.
- База! - кричал кто-то. - Это восьмой! Я возвращаюсь! Срочно!.. Я видел движение в тридцати метрах впереди! Кажется, там целая стая!
"Началось", - подумал немец, едва не вскочив.
- Включай огни по всем бортам! - ответили с базы. - Двигайся к 52-ой платформе, мы включим там свет.
Пилот на несколько секунд заглушил свои двигатели. Замерев и затаив дыхание, он вслушался в звуки за бортом. На глубине 10 тысяч метров под водой любой слабый звук распространяется на многие километры во все стороны. Услышать, как разрушается батискаф, было проще простого. Надо ли говорить, что Герхардт всеми молитвами просил Всевышнего избавить восьмого от такой участи?
"52-ая платформа, - думал он, прикидывая расстояние. - Хорошее решение. Если он движется с востока, то попадет в этот квадрат достаточно быстро".
Секунду за секундой он держал руку на рычаге запуска, не решаясь его повернуть. Среди многочисленных шумов, которыми было наполнено подводное пространство, выбивалось гудение двигателей, но где какой работал, определить было сложно. Сквозь обшивку лилась целая симфония природных звуков: токи воды, голоса китов с малых глубин, стук каких-то камней - все это аккумулировалось здесь на дне, словно в центре слуховой воронки. Герхардт поймал себя на мысли, что никогда так усердно не вслушивался в истинный шум океана. Но тут же тряхнул головой.
Динамик интеркома сообщил, что восьмой достиг платформы без происшествий. Пилот облегченно вздохнул, и дернул запуск. Устремив взгляд в лобовой иллюминатор, он продолжил путь и вместе с тем снова провалился в свои мысли...
Ему вспомнилось, как когда-то давно Михаэль расхаживал по докам, где были причалены батискафы, и спрашивал что-то про буровую установку. Сколько плыть до нее по дну, как быстрее добраться и как при этом остаться целым. Забавно, что тогда он был почитаемым сотрудником и еще не ввязывался в конфликты с директорией экспедиции. "Ну ты хитрец, - подумал Герхардт. - Вынашивал этот план уже несколько месяцев! Не боясь подозрений и ареста..." Тут же немец осознал, что ни то, ни другое не сыграло бы роли в планах ученого. Михаэль умел мастерски вести дискуссии и уговаривать начальство изменить свое решение относительно чего-либо. Однако, как ни печально, он так же мастерски мог и ухудшить отношение к себе, что и произошло. Конфликт интересов на базе начался несколько недель назад и разросся чуть ли не в один день... Стоит отметить, что Герхардт из дружеской солидарности сразу встал на сторону своего русского товарища. Однако это ему не помогло. Михаэль, а точнее Михаил Васильевич, к тому моменту уже серьезно испортил свою репутацию.
"Буровая установка, - думал Герхардт. - На кой черт она сдалась тебе?!" В начале экспедиции Михаил был одним из тех энтузиастов, что ночами не спали и работали над ее проектом, стремясь как можно быстрее поставить. Но сейчас ученый кардинально поменял свою точку зрения. И при этом никто не знал, что он хотел с ней совершить. Отключить? Уничтожить? "Это явно как-то связано с этими тварями", - подумал пилот.
Герхардт краем глаза заметил какое-то движение спереди справа.
Рука самопроизвольно метнулась к панели управления и дернула целый ряд выключателей. Вмиг по всем бортам батискафа вспыхнули огни, свет отразился от дна, и в гондоле стало значительно светлее. Пилот наклонился вперед, чтобы разглядеть, что творится по сторонам; так, что его грудь почти касалась штурвала. Ничего не увидев, он вернулся в прежнее положение и спустя какое-то время неохотно выключил прожекторы. "Показалось? - подумал он. - Впервые в жизни мне что-то показалось?" Теперь глаза Герхардта были устремлены полностью вперед, боковое зрение отключилось напрочь, пилот различал каждую частичку, витающую в толще воды. "Опасность столкновения может быть фатальной, - повторял пилот про себя. - Особенно с большой стаей". Как сейчас, перед его глазами мелькала белая полоса, что возникла несколько секунд назад. В сорока метрах впереди, слева направо, извиваясь, словно змея. Герхардт вспомнил, как Михаил сравнивал этих существ с плащеносными акулами. Продолговатыми змееподобными существами с малых глубин. Слово "акулы" совсем не подходило этим жутким тварям. Они обладали большой головой, вооруженной кривыми, торчащими наружу зубами; странными стрелоподобными плавниками и длинным - необычайно длинным! - телом. Все, что угодно исследователи были готовы встретить здесь. Но эта находка стала как минимум неприятной.
Герхардт невольно взглянул на приборную панель. Локатор показывал, как несколько маячков впереди колебались из стороны в сторону, а датчики на батискафе иногда сообщали о странных завихрениях где-то вверху. Он замедлил ход и в тревоге снова придвинулся к штурвалу. В этой части желоба дно уже потихоньку становилось ровным. Все меньше было скал и холмов. За стеклом в воде витали скопления песка, ила и остатков планктона. Песок шел из-под работающего бура, до которого уже было достаточно недалеко. "Акул здесь быть не должно", - подумал пилот.
Герхардт вновь включил огни по всем бортам и встал с кресла. Он обошел гондолу, заглянув в каждый иллюминатор. "Если эта турбулентность принадлежит целой стае, мне конец, - думал он с замиранием сердца. - Добраться до базы я не успею, а ближайшие огни только у буровой установки..." Несколько секунд он стоял в размышлениях, устремив взгляд вверх сквозь стекло. Его глаза безучастно следили за тем, как двигались мелкие частички грязи над батискафом. Они шли от носа к корме тоненькими линиями; те из них, что были ближе тянулись по прямой, те, что дальше в некоторых местах резко отклонялись и рассыпались в тучки. Пару мгновений Герхардт смотрел на них, словно завороженный, но потом вдруг понял, в чем дело. Бледнея прямо на ходу, он схватил фонарь с полки и вернулся обратно. Включив его, он подсветил те места, куда прожекторы не доставали... И содрогнулся от ужаса!
Вверху, в тридцати метрах от корпуса, шевелилось белое полотно акульих тех. Вздымаясь волнами; приближаясь и отдаляясь, словно чье-то легкое, задыхающееся в предсмертном состоянии. Существа передвигались медленно, хаотично. Некоторые из них намеренно приближались к батискафу и, не выходя из тьмы, разворачивались обратно. Свет им мешал. Но это пока. Опыт предыдущих столкновений показывал, что стаи сперва привыкают к прожекторам и лишь потом начинают сближаться. Герхардт видел, как все больше особей отрываются от сородичей, устремляясь прямо к нему.
- База! - крикнул пилот, схватив микрофон. - Я на полпути к установке. Здесь огромная стая акул! Больше тех, что мы уже встречали, в несколько раз!
Пару секунд длилась тишина, эти мгновения казались вечностью.
- Опускайся на дно! - ответили на том конце. - Включай огни по всем бортам и никуда не двигайся!
Герхардт ринулся обратно в кресло, перевел рули погружения резко вниз и надавил на педаль. Акулы как будто поняли маневр и сорвались с места. Большой полусферой они обступили батискаф со всех сторон и устремились вниз. На опережение. Некоторые особо крупные особи старались проникнуть прямо под дно. Но не выдерживали света. Донные прожектора на батискафе по мощности равнялись тем, что стояли на базе... Чем меньше расстояния было до дна, тем яростнее эти существа пытались сблизиться. Будь Герхардт изначально на несколько метров выше, они бы успели это сделать. Когда опоры батискафа наконец ударились об ил, стая акул резко распалась и скрылась в темноте. Это был первый этап столкновения.
Пилот не стал расслабляться. Он знал их тактику. Отдохнув от света, они придут с новыми силами в разы злее. Все те столкновения, что пилотам экспедиции уже удалось пережить, были лишь разминкой. Или, можно сказать, подготовкой. Пилот развернулся лицом к корме, чтобы держать все иллюминаторы в поле зрения, и стал ждать. "Надеюсь, они не отправятся за помощью", - подумал Герхардт. Эта мысль прозвучала словно зловещее предзнаменование.
Прошло пару минут, как тишину в батискафе прорезал писк локатора. Пилот бросил взгляд на его экран и обомлел. Широкое кольцо в виде срабатывающих маячков, которыми было усеяно дно, обступало батискаф и стремительно приближалось. Герхардт с замиранием сердца подошел к иллюминаторам и с ужасом уставился на живую стену акул, выходящую из сумрака. Стая накрывала место посадки большим куполом, отрезая все пути!
Между их телами не было ни единого просвета. Даже те особи, что находились у дна, бороздили его хвостом и поднимали муть. Акулы переплетались между собой, словно черви, прижимались друг к другу, но, как ни странно, держались на плаву. Они двигались хаотично, в разные стороны или вращались на месте. Как только свет прожекторов стал им невыносим, вся стая мгновенно развернулась головами в центр. Вмиг прямо на пилота уставились сотни раздвинутых до предела зубастых пастей. Это произошло синхронно, по всему куполу.
Герхардт дернулся от иллюминатора. Мысли путались, он не понимал, что делать дальше.
Мгновения тянулись словно минуты. Пилот связался с базой и позвал на помощь, но она только сейчас достигла доков и направилась к нему. Тем временем акулы преодолевали светобоязнь и подходили все ближе.
Пилот вспомнил, как эти существа нападали на экспедицию в районе 52-ого квадрата. Как огромная стая акул длинным и тонким косяком внезапно вышла из тьмы и направилась к одной из башен-прожекторов. Собравшись настолько плотно друг с другом, что их тела полностью соприкасались, они образовали нечто похожее на длинное щупальце. Те акулы, что были в авангарде, не выдерживая света, устремлялись в его конец, позволяя вслед идущим продвинуться дальше. Как только стая приближалась достаточно близко к огням, акулы раскрывали свои широченные пасти, чтобы отбросить тень на хвост. Прямо как сейчас. И со всей силы били в корпус прожекторов.
Герхардт с ужасом наблюдал ту же самую картину, только уже в отношении себя.
Из купола к батискафу тянулся тоненький косяк глубоководных существ. Он то отступал, то становился ближе. Пилот схватился за штурвал и осторожно повернул батискаф носом к акулам. Те распались и примкнули к куполу, но в скором времени вновь предприняли попытку уже с левого борта.
"Бортовые прожекторы для них слишком слабы, - подумал Герхардт. - Придется отпугивать курсовыми".
Локатор вновь звонко запищал. Пилот бросил быстрый взгляд на него и чуть не вскочил. Где-то рядом с наружной стороны купола двигалось что-то большое. По размерам как обыкновенная акула или же... батискаф. Герхардт вслушался в звуки за бортом и различил шум двигателей. Не своих двигателей.
Со стороны буровой установки купол акул вдруг распался. Образовалась большая дыра, и в центре ее возник силуэт металлического корпуса. Пилот припал к иллюминатору и со смешанными чувствами узнал тот самый батискаф, который был угнан с базы. Но почему-то с выключенными огнями.
- Михаэль! - крикнул он.
Батискаф российского ученого проплыл еще пару метров, остановился и опустился на дно. Купол акул по какой-то причине не стал за ним затягиваться. Герхардт увидел в лобовом иллюминаторе гондолы какое-то движение, и спустя несколько мгновений в свете прожекторов показалось лицо Михаила.