- Майк, пожалуйста. Не делай этого. Ты знал, что это такое. И это было здорово, детка, правда. Самое лучшее, что у меня когда-либо было. Но теперь все кончено. Давай отпустим это изящно.
- Но почему? Давай, мы все еще можем заниматься сексом. Мы все еще можем извращаться другими способами.
Ее глаза выражали искреннюю жалость.
- Прости, детка. Нет крови – нет секса. Без крови, ебля с тобой просто ничего бы мне не дала. Без обид. А теперь отпусти машину. Я хочу вернуться домой.
Я держался, пытаясь придумать ответ.
Сэйдж закатила глаза.
- Майк. Отпусти. Прощай.
Я убрал руки, сдавшись.
- Береги себя, - cказала Сэйдж и уехала.
ГЛАВА 9
Было что-то очень освежающее в том, чтобы выпить пива в душе. Это было четвертое пиво, я переключился на пакет "Сэм Адамс", после того, как закончился виски. Я сидел в ванне, позволяя воде течь по мне, погруженный в свои собственные страдания. Я пробыл там достаточно долго, чтобы горячая вода остыла, но алкоголь сжал мои кровеносные сосуды настолько, что я не заметил падения температуры. Казалось, что никакое количество воды не поможет мне очиститься. Пятна просочились под кожу. Я чувствовал себя жертвой, но виноват был только я сам, как будто я был одновременно жертвой и исполнителем моего собственного изнасилования.
И снова я оказался безработным. Моя жена не хотела иметь со мной ничего общего, а мои девочки росли без отца. И я снова был пьян. Я должен был думать о том, как я собираюсь исправить все это, или, по крайней мере, восстановить до приемлемого уровня. Мне следовало бы взять себя в руки и искать новую работу в отделе кадров, в которой я преуспел и мог бы легко получить другую должность, хотя мне претила сама мысль о возвращении туда. Я должен был бы покопаться в себе, чтобы увидеть себя глазами моей жены и дочерей, пытаясь лучше понять все, что им было нужно от меня и чего они не получили.
Но именно так поступил бы хороший человек. И я больше не был хорошим человеком. Я был грязным бородавочником. Я был кровавым гребаным гоблином. Все, о чем я мог думать, так это о том, как бы снова ощутить ту тугую, двадцатишестилетнюю красотку на моем члене.
Я не бредил. Без крови, гноя и желудочного сока я был так же сексуален для Сэйдж, как тест по алгебре. Но я чувствовал, что у нас сложились своего рода отношения, какими бы извращенными они ни были. Я был удивлен, что это ничего не значило, когда разразилась неизбежная катастрофа. Наш секс был не просто механическим. Между нами установилось взаимопонимание, выходящее за рамки общего интереса к оргазмам. Мы шутили, болтали о пустяках, пока работали, и делились впечатлениями от тайного романа, как подростки, тайком выбирающиеся ночью на встречу, чтобы искупаться нагишом под луной. Я не был настолько наивен, чтобы думать, что мы пара, но я пришел к мысли, что мы стали друзьями. То, что она разорвет все связи в тот момент, когда мы потеряем доступ к ее скользкому, кровавому предмету фетиша, было шоком. Мне казалось, что мое сердце разбито, хотя я и не был в нее влюблен.
Должен же быть способ дать ей то, что она хочет.
Может быть, мне удастся договориться с Райкером, заплатить ему, чтобы он дал нам с Сэйдж сорок минут побыть наедине на месте преступления, прежде чем он пошлет людей, чтобы все убрать. Даже мой затуманенный пивом разум знал, что это действительно глупая идея. Даже если Райкер откажется от человеческой порядочности, мне придется дать ему достаточно денег, чтобы он рискнул заключить контракт или даже оказаться за решеткой. У меня не было таких денег, и после моего последнего чека я вообще не получу никаких денег.
Может быть, я смогу найти другую работу по уборке мест преступлений. Это, конечно, возможно, но для этого потребуется переселение. Мой бывший работодатель обслуживает большую часть Коннектикута, а также некоторые районы Нью-Йорка и Массачусетса. Других уборочных компаний в этом районе не было. Захочет ли Сэйдж переехать со мной? Могу ли я позволить себе еще один шаг прямо сейчас? Все это промелькнуло у меня в голове еще до того, как я подумал о том, какое впечатление произведет мой отъезд на Кармен и Фэй, и когда я осознал эту оплошность, меня затошнило от самого себя.
Мое пиво закончилось. Я перегнулся через край ванны и поставил бутылку на пол рядом с остальными. Рядом с ними стоял пустой стакан из-под виски, на дне которого еще оставалось мокрое карамельное колечко. Я поднес его к губам и высосал капли. Стакан приятно ощущался в моей руке – твердый, прохладный. Глядя в него, я увидел внизу искаженное изображение моих пальцев, и подумал о бывшем парне Сэйдж, Кене-резаке. Я сел, повертел стакан в руке и разбил его о внешнюю стенку ванны. Осколки стекла разлетелись по кафелю. Осторожно, чтобы не порезать пальцы, я ловко подобрал кусок размером и формой напоминающий "Дорито"[16], но все равно укололся.
- А, черт.
Я сунул проколотый палец в рот и высосал кровь. Осколок стекла заскрежетал о мои зубы, и я выплюнул его в воздух. Я держал осколок в руке, покачиваясь от опьянения. Мои глаза изо всех сил пытались сфокусироваться, и я решил, что сейчас не лучшее время проверить, смогу ли я справиться с тем, что я задумал.
* * *
- Почему ты все время мне звонишь?
Наконец-то она взяла трубку. Три сраных дня неотвеченных текстовых и голосовых сообщений, не говоря уже о том, сколько раз я звонил и вешал трубку, когда она отправляла меня прямо на голосовую почту. Наконец-то я достучался до нее, окончательно измотал.
- Привет, Сэйдж. Это я, Майк.
- Да, блядь, это ты, Майк. Ты звонишь мне без остановки. Господи, в чем твоя проблема?
- Никаких проблем, мне просто нужно минутку поговорить.
- Да, но, как я уже сказала вчера вечером, о чем, черт возьми, можно говорить?
Я провел рукой по седеющей голове.
- Послушай, это очень важно.
- Черт возьми, это должно быть суперважно.
- С тех пор я пытаюсь связаться с тобой…
- Я знаю, Майк, а теперь скажи мне, какого хрена ты меня беспокоишь.
Во рту было слишком сухо, чтобы проглотить комок в горле.
- Мне очень жаль. Я не хотел тебя беспокоить. Просто я не могу смириться с тем, как все закончилось. Мы так хорошо проводили время.
Ее вздох затрещал на линии, тон стал сочувственным.
- Это было прекрасное время. Я бы тоже хотела, чтобы это не кончалось. Но так получилось. Мы ничего не можем с этим поделать.
Я сделал паузу, надеясь, что это добавит ей некоторого напряжения.
- А что, если можем?
- Прошу прощения?
- А что, если бы мы могли что-то сделать? Я имею в виду, просто потому, что мы попали в тупик в наших отношениях…
- Прошу прощения? Наших что?
Я cглотнул.
- Э-э... нашeй дружбe, я имею в виду нашу дружбу. Или как ты хочешь это называть. Просто потому, что мы попали в передрягу, не означает, что мы должны бросить все и отказаться от этого. Во мне много дряни, но я не трус.
На линии повисла еще более кинематографическая тишина – слабый статический гул. Моя губа обожглась, когда задела трубку. Я жевал ее от волнения.
- Хорошо, - сказала она. - И что ты предлагаешь нам делать?
Моя спина победоносно выпрямилась, а лицо исказила широкая, как арбузная корка, улыбка. Я пробудил в ней интерес. Я слышал интригу в ее голосе. Она не просто подшучивала надо мной, в ней была настоящая искра любопытства. Он был глубоко зарыт, замаскирован, но, тем не менее, находился там. Это был кусочек надежды, который удерживает голодного человека от голодной смерти. У меня было сильное желание задержать этот момент возможности, растянуть его в бесконечную восьмерку, где я мог бы вечно мечтать о том, что все не развалится снова. Возможность часто была более утешительной, чем реальное достижение. Но Сэйдж не станет долго ждать. Я должен был что-то сказать, и лучше бы это того стоило, потому что, если это не так, мой номер телефона обязательно попадет в ее черный список. Тот факт, что она до сих пор не заблокировала его, несмотря на мою настойчивость, придал мне немного уверенности. Это означало, что она тоже не хотела, чтобы это закончилось; она просто справлялась с разочарованием по-другому, чем я, притворяясь жесткой, чтобы скрыть боль внутри, эту ужасную тоску по чему-то особенному, что недавно было прервано. По крайней мере, я надеялся, что это так. Сэйдж залечивала свои раны. Я был готов лизать их для нее.
- Приходи ко мне сегодня вечером. У меня для тебя сюрприз.
- Нет, Майк, просто скажи мне.
- Э-э-э... Я сказал, что это сюрприз.
Я испытывал свою удачу, но не видел другого способа сделать это. Просто сказать ей – и все рухнет. Это не произвело бы необходимого эффекта. Сэйдж была очень необычным человеком, с сексуальными наклонностями, более свойственными мужчинам. Слова мало что значили, но визуальный эффект сделает намного больше. Если бы я мог заставить ее увидеть, понюхать и попробовать то, что я могу предложить, это бы ее привлекло, несмотря на то, как незначительно это по сравнению с кровавой экстравагантностью, которой мы наслаждались. То, что у меня было, было немного, но это было что-то. Она увидит это, и она захочет этого, особенно после трех дней, проведенных в холодном поту. Кроме того, это доказало бы мою преданность делу. Это убедило бы ее в том, как далеко я готов зайти, чтобы удовлетворить ее потребности, которые вскоре окажутся дальше, чем мы оба могли себе представить.
- У меня, - сказал я. - Один час?
Она молчала. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы держать рот на замке и ждать.
- Один час, - наконец сказала она. - И сюрприз должен быть больше, чем просто твой член, завернутый в красивую голубую ленту.
Я рассмеялся над ее шуткой, но это не имело значения. Она уже повесила трубку.
ГЛАВА 10
Я ждал у окна, пытаясь прийти в себя, пока ждал ее прихода. Окна моей квартиры выходили на парковку. Даже если бы она припарковалась вне поля зрения, я бы мог видеть, как она идет к зданию. Я не мог просто сидеть в кресле и ждать ее. Мне нужно было все правильно рассчитать. Он должен быть свежим, когда она войдет в дверь.
Ее "БМВ" въехал на стоянку как раз в тот момент, когда сгущались сумерки. Это был еще один серый зимний день, так что разницы между днем и вечером не было. Фары погасли, и я с тоской посмотрел на нее сквозь щель в жалюзи. На ней было длинное пальто и кожаные сапоги до колен. Ее волосы были распущены по плечам, некоторые из них были прижаты к шее шарфом, и она шла, склонив лицо к бетону, глубоко засунув руки в карманы. Было невероятно холодно для этого времени года, и в холле здания были установлены аэродинамические трубы, которые могли сдуть плоть прямо с щек.
Я вышел на середину гостиной и повернулся лицом к входной двери. Когда я услышал шаги на лестнице, я глубоко вздохнул, направил бритву в центр груди и прорезал себе путь вниз к пупку. Я простерилизовался спиртом, и инструмент был совершенно новым бритвенным лезвием, острым и тонким. Это было чертовски больно, но я сказал себе, что оно того стоит. Несмотря на боль, мой член под воздействием таблеток был похож на спелый банан, головка торчала из-под края нижнего белья.
В дверь постучали. Кровь лилась рекой.
- Входи.
Дверь распахнулась, и порыв холодного ветра заставил мою мошонку напрячься. Когда Сэйдж увидела меня, в ее зрачках расцвело удивительное сияние. Ее улыбка была широкой и открытой, а лицо, как у маленькой девочки, впервые прыгающей на батуте. Я почти видел ребенка, которым она была до того, как превратилась в пышногрудую конфетку, которой была сегодня. Ее счастье было всем. Она стояла и восхищалась мной, восхищалась тем, что я сделал. Кровь стекала по моей промежности, пропитывая выпуклость в трусах, единственном предмете одежды, который был на мне. стояк
Я подавил желание спросить ее, что она думает. Это будет выглядеть глупо, пошло. Настоящий прокол. Я ждал, что она сделает первый шаг. Ждать пришлось недолго. Сэйдж бросилась на меня, швырнула шарф через всю комнату, распахнула пальто, хромированные пуговицы лопнули, как хлопушки. Ее свитер слетел в считанные секунды, грудь прижалась к моей, и моя кровь просочилась сквозь белое кружево ее лифчика. Я почувствовал, как ее соски затвердели, превратившись в бриллианты. Мои руки рвали ее джинсы, распахивая их, расстегивая молнию, пальцы искали горячее отверстие ее влагалища. Она уже была мокрой, поэтому я засунул в нее средний палец, сжимая и разжимая его так, как всегда любила Рейчел, а Сэйдж уперлась в мою руку, сжимая запястье. Она прикусила мою больную губу. Она уже начала дрожать. Отступив от моей руки, Сэйдж наклонилась, натянув джинсы на коленях, и заглотила мой "стояк" одним жадным глотком, ее нижняя губа достигла моих яиц. Она скользила языком по моему члену, как простыня, развевающаяся на бельевой веревке, и я схватил ее голову обеими руками и толкнул своим тазом, пока Сэйдж водила руками вверх и вниз по моему животу, размазывая кровь ладонями и предплечьями.
Я почувствовал приближение раннего оргазма, поэтому отошел от нее, мой стояк вырвался из ее горла с влажным хлопком, оставляя прядь слюны, задержавшуюся между ее губами и головкой моего члена, смешиваясь с предэякулятом. Я попытался думать о бейсболе, когда Сэйдж села на кофейный столик и сняла ботинки, джинсы и влажные трусики. Затем она снова легла на стол и направила меня на себя в миссионерской позе, заставляя мою свежую рану кровоточить на ее наготу. Я вошел в нее, поначалу медленно, но Сэйдж такое не устраивало. Она обхватила мои ягодицы и толкнула меня в себя, снова взбрыкивая, пытаясь втянуть меня как можно глубже в себя, как будто она могла поглотить остальную часть моего тела. Она яростно помогала мне руками, создавая бешеную страсть. Ее лицо терлось о мою грудь, обмазываясь терпкой субстанцией из моей раны, и когда ее язык вошел в порез, она застонала от удовольствия. Я вырвался, когда кончал, и Сэйдж дрочила меня, орошая себя моей спермой от вульвы до лба.
* * *
Моя школьная подружка не хотела идти до конца, так что мы часто играли в шестьдесят девять. Мы учились оральному сексу методом проб и ошибок, будучи совершенно неопытными в пятнадцать лет. Мы говорили друг другу, что чувствовали себя хорошо, говоря «ниже», «быстрее» и «прямо там», пока другой выполнял эксперимент. В первый раз, когда я кончил ей в рот, она подавилась, и оно вылилось из ее носа белыми соплями. В первый раз, когда я сосал ее клитор – даже не зная, где и что это такое, - она закричала так громко, что я вскочил с кровати, испугавшись, что причинил ей боль.
С годами я научился лучше делать куннилингус и обнаружил, что у каждой женщины есть свои предпочтения. Если не считать клитора, никакие точки не были одинаковыми. Минеты всегда казались мне более легкими в освоении, хотя и более неудобными в исполнении. Есть определенные техники, которые будут работать на каждом парне, натурале или гее: водить языком по стволу, поглаживать одной рукой, одновременно посасывая головку, засасывать полностью в глотку. У женщин каждая вагина – это новый кубик Рубика. По моему опыту, то, что срабатывало с одной женщиной, мало что делало для другой. Одни хотят, чтобы ты лизал клитор, в то время как другие предпочитают, чтобы твой язык вращался внутри них, насколько это возможно. Некоторые хотели, чтобы их трогали пальцами, в то время как другие просто хотели нежные поцелуи на половых губах.
Сэйдж хотела, чтобы я носил ее "киску", как маску хирурга.
Она обхватила ногами мою голову, прижав мой рот и нос к ее блестящему лону, а мой подбородок был между ее ягодицами, так что моя щетина могла поцарапать бежевую звездочку ее прямой кишки. Мы лежали на полу моей кухни, чтобы кровь не запачкала ковер, как в тот день, когда я впервые порезался ради нее. После полутора недель истязания моей кожи, прежде чем мы начинали действовать, я был более осторожен, когда дело доходило до потенциальных неприятностей. Я купил резиновые простыни, которыми пользуются родители, когда их маленькие дети не могут перестать мочиться в кровать. В каждой комнате я держал влажные салфетки, бинты и повязки, а на ночном столике рядом с ватными шариками и "Неоспорином" стояла бутылка спирта. Мои грудь, бедра и руки покрывали длинные прямые шрамы. На мочке моего правого уха была маленькая круглая повязка.