— А куда она пропала нашли?
— Никак нет, Верховный лидер!
— А что нашли?
Генерал сглотнул:
— Камеры засекли ее входящей на кухню. Потом ее опознали в одной из работниц на складе…
Ва сломал ручку, которую крутил между пальцами. Чертова сучка! Неужели сбежала?
— Нашли?! — грозно сверкнул глазами он.
— Никак нет, Верховный лидер!
— Список виновных готов? — он вперил тяжелый взгляд в генерала.
Тот молча достал бумажку:
— Вот, весь состав дневной смены…
Ва вырвал ее из рук и бегло просмотрел:
— Начальника караула расстрелять перед строем! — кинул он секретарю. — Караульных — каждого третьего аннигилировать! Начальника службы снабжения — расстрелять перед строем! Рабочих — каждого пятого аннигилировать! Вот этого… Лю Ван Ма! Повесить на Площади Назидания!
Генерал упал на колени:
— Верховный лидер! Умоляю, простите, мой сын ни в чем не виноват! Он всего лишь старший помощник кладовщика! Лучше повесьте меня! Сиятельный, я вас умоляю, не вешайте его за мою провинность!
Ва схватил его за плечо и поднял:
— Встать, генерал! Возьми себя в руки! Ты чего расклеился?! У тебя же три сына?! Неужели это единственный толковый?! Ладно, уговорил… Секретарь, запиши… Не буду никого вешать. Генерала Лю — Аннигилировать. Молодец, спас сына от позора! — Верховный лидер издевательски потрепал генерала по щеке.
Ярость еще плескалась внутри, но уже перешла в стадию холодной, когда голова больше занята мыслями об устранении проблемы, а не о наказании виновных. Ва еще раз просмотрел список. Вот он, Ка Тэй Дун. Его и назначим палачом.
* * *
Сергей прошелся по своей старой комнате, пытаясь вспомнить детство. Погладил старомодный портрет матери, стоящий на столе. Форма ей очень шла. На ней были нашивки с номером 239, фото было сделано когда она только-только познакомилась с отцом.
Иногда он спрашивал себя, не были эти нашивки кодом у него в сознании? Каково это, знать, что дед и отец был наемниками Первой Полусотни, элитой, высшим командованием, а мать так и не достигла их высот, хотя считалась одним из самых одаренных пилотов роботов? Но сегодня он не будет задаваться этим вопросом.
Против ожидания, обе сестренки выросли оказались вполне приспособленными к общению. И пусть и Лян все мысли были только о мальчиках, а у Пэй — о творчестве, они больше не были оторванными от жизни дурочками. И буквально увивались за ним, умоляя рассказать о других мирах.
Сергей вырвался от них на полчаса — забрать из комнаты старые вещи.
Раздался стук в дверь.
— Да?
Зашел отец:
— Извини, если помешал, — он заметил, что Сергей убрал руку от портрета. — Зашел поговорить наедине. Больше такого шанса не будет.
Наемник коротко кивнул, соглашаясь:
— Конечно. О чем?
Ва прошел по комнате, собираясь с мыслями:
— Что ты думаешь о Союзе Трех планет?
— В каком плане?
— Абстрактно, ни к чему не привязываясь.
— Если абстрактно… Это звездная система с жесткой и местами жестокой диктатурой. Развитая промышленно, имеющая собственную космическую верфь и отряд космической полиции. В системе семь точек равновесия, к пяти из которых прыгнуть проблематично, но две доступный практически за два-три прыжка из любого обитаемого пространства.
— Достаточно… Кем ты видишь себя в Союзе?
Сергей нахмурился:
— Себя? Я Наемник, отправляющийся на первое задание. Как я могу видеть себя кем-то еще?
— Ты мой сын. И рано или поздно, должен стать Верховным лидером.
— Отец, ты что?! Я Наемник, присягнул Земле. Мы созданы для того, чтобы регулировать военные конфликты. Проливать кровь вместо других. Защищать мирное население от ужасов войны…
Ва грубо расхохотался, и, хлопнув сына по плечу, сказал:
— Все, дальше не надо, у старика слабое сердце, может и не выдержать.
— Почему ты смеешься?! — возмутился Сергей.
— Ну, а что я еще должен сделать, выслушивая этот пропагандонский бред? — Верховный лидер перестал смеяться. — Тут или смеяться, или плакать. А я не плакал уже лет двадцать, и еще столько же не планирую.
— Это не бред и не пропаганда! — Сергей завелся. — Это основа Наемников, их цель, правила и законы, по которым они живут!
— Ага… Ты читал про вторжение на Панидику-3?
— Конечно! Правительство устроило бойню среди собственных граждан! Мы были вынуждены вмешаться!
— Ага… Наемники пришли на обе стороны, один убил другого. Что было дальше?
— Они наняли еще Наемника.
— Да… И тот снова убил другого. В итоге погибло семь Наемников, а тот, кто их выиграл — из шестой полусотни прыгнул в пятую. Погибло сто семьдесят тысяч гражданских, которые продолжали бойню, пока наемники выясняли отношения, мятежники выиграли и захватили власть, после чего провели волну чисток и убили еще триста тысяч человек.
— Война закончилась и Наемники ушли!
— Ага. Хочешь знать, что было, если бы правительство не было связано по рукам и ногам?
— Нет.
— А я скажу. Они бы подавили бунт, устранив ведущих заговорщиков и их боевиков. Погибло бы тысяч десять людей. По большей части — плохих. А не почти полмиллиона.
— Никто не знает, как было бы на самом деле.
— А историю с Нарвой смотрел?
Сергей вспылил:
— Кроме Нарвы и Панидики тысячи примеров! Тускад, Вега-7, Ладога, Наемники постоянно отражают военную агрессию на Периметре!
— А я не говорю, что Наемники это плохо. Все зависит от конкретного Наемника. Ты — хороший Наемник. Мой сын. И я хочу, чтобы ты занял мое место, когда я… уйду.
— Я Наемник, отец. У меня не может быть другой службы, кроме исполнения обязанностей.
Ва достал из кармана голокристалл:
— Вот… Посмотри, когда будешь один. И подумай о том, как обязанности и необходимость принимают самые разные формы, — он положил его в руку сына. — Я не требую от тебя ответа немедленно. Но уверен, что ты мне его рано или поздно дашь.
Сергей сжал голокристал и крикнул в спину уходящему Ва:
— Я уже ответил! — но тот только помотал головой.
* * *
Иногда лучше молчать, чем говорить. Пэй осознала это где-то годам к пятнадцати, но практически сразу мастерски овладела этим приемом. Для маскировки она использовала новое увлечение — голографирование. Чем-то оно было похоже на работу скульпторов, но руки все время были в чистоте.
У Пэй не возникало никаких проблем с творческим признанием: она поочередно выиграла конкурсы голограферов в городе, округе, планете, а потом и в Союзе, став самым молодым его победителем. Они с Лян, ставшей Королевой Красоты Союза Трех Планет в свои девятнадцать, даже шутили насчет того, что брат, похоже, пользуется на Калонике наработанной схемой получения лучших оценок.
Признание, однако, не отбило желания молча ваять, делая вид, что полностью погружена в работу, одновременно прислушиваясь ко всему, что творится вокруг. А творилось много всего. И странного, и страшного, и занимательного.
Например, Мэй Ван, по которой раньше сох братец, спала с отцом. Пэй это не смущало — ни мать, ни официальные любовницы не мешали Верховному лидеру периодически пользоваться другими женщинами так, как он сам этого желает. Это была данность, просто как кто-то дышит, так же он имеет право получать все, что желает. Пэй считала это очень удобным для себя: ее все знали, уважали, любили, осыпали знаками внимания. Она понимала, что это не лично ей, а из-за уважения и почитания Верховного лидера, но ей было все равно.
А мама стала проводить много времени с генералом Лю. Они говорили какими-то многозначительными фразами, вырванными из контекста. Пэй пыталась разгадать их шифр, но не получалось.
Иногда ей удавалось подслушать, как отец отдавал приказы. Порой, это было страшно. Самый первый раз Пэй не поверила, когда голос отца с ледяной интонацией произнес:
— Каждого десятого рабочего аннигилировать. Всех бригадиров расстрелять. Прораба повесить на Площади Назидания…
Она убежала в свою комнату и прокляла тот день, когда начала заниматься голографированием. А через пару дней снова села за голостол и принялась рисовать.
Победу на конкурсе она одержала с той работой, которая занимала все ее мысли. Это был подробнейший портрет отца, с выражением произносящего яркую и зажигательную речь на открытии нового цеха космоверфи. Того самого, за срыв сроков строительства которого были аннигированы рабочие.
Голография отца могла произносить и другие слова. И с другой интонацией. С ужасным смыслом, но уверенно и буднично. Аннигилировать каждого седьмого полицейского. Расстрелять перед строем командиров взводов. Забить плетьми до смерти командира роты. Определить всех разносящих инакомыслие и аннигилировать.
Постепенно Пэй стало казаться, что это просто необходимость. Чтобы удерживать власть над тремя планетами и не на такое пойдешь. И Мэй была не единственной, кто за лишний час жизни был готов делать что угодно и как угодно. Впрочем, встречались и другие.
Однажды Пэй была потрясена сценой, которая разыгралась в соседней комнате, хотя и слышала только голоса.
Командный голос отца приказал:
— На колени.
— Встань на колени, я сказал.
— Ты меня слышишь? Я приказываю тебе встать на колени. Или будет хуже.
Второй голос ей был не знаком, но он принадлежал молодой девушке, служанке:
— Я всего лишь пролила воду на пол. Я принесли извинения и все вытерла, еще до вашего прихода, Верховный лидер.
Это был необычный голос. Он не дрожал от подобострастия, не срывался на слезы. Он был глухим и равнодушным.
— Генерал… — сказал отец.
Пэй вся превратилась в слух, даже работать перестала. Ей показалось, что был какой-то шорох. Молчание затягивалось, она решила, что буря прошла и отец ушел, и вернулась к голографии… А спустя три минуты двое солдат из охраны отца пронесли мимо нее тело девушки.
— Дочь, ты все голографируешь? — добрым голосом спросил отец.
Пэй, дорисовывающая в этот момент уши эльфу, ответить не решилась, сделав вид, что полностью увлечена работой. Да и не смогла бы она ответить, лицо у девочки застыло не от притворства, а руками над голостолом она водила на автомате.
Кер Мин Ва, не получив от дочери, пустыми глазами смотрящей в пространство и водящей руками над невидимой ему голограммой, ответа, тихо пошел следом за телохранителями, уносящими наглую служанку. Он не видел, как через пять минут дочь выключила голостол и пошла в свою комнату, держась рукой за стены и украдкой вытирая слезы.
Иногда лучше молчать, а не говорить. И Пэй молчала, хотя ей хотелось кричать.
* * *
Пэй, которую быстро оттерла от брата Лян, интересовавшаяся современной модой и наличием в его свите молодых офицеров, не сразу сообразила, что Мэй Ван исчезла. После отъезда брата она с ней почти не пересекалась — девочку, все детство проведшую с ними, отселили в другое крыло, поближе к отцу. А через полгода, когда она стала любовницей отца, Пэй и вовсе ее на некоторое время возненавидела. Это прошло быстро, трудно ненавидеть человека, с которым видишься раз в два-три месяца, да и то мельком.
Лишь вечером, когда пошли разговоры о том, что вместо генерала Лю, будет его молодой заместитель Тар Юш Дин, девочка что-то заподозрила, а когда Сергей спросил Лян о Мэй, и ему быстро ответил отец:
— Она уехала в прошлом году. Решила попутешествовать по планетам Союза.
Сестра всегда отлично держала лицо, но тут оно у нее дрогнуло. Впрочем, лишь на миг. Тогда Пэй подумала, что, возможно, она не одинока. Ведь не может же такого быть, чтобы то, что отец делает, осуждала только она.
Лучше молчать, убеждала она себя. Та служанка, которую унесли телохранители отца, и которую Пэй похоронила, встретилась ей через неделю. Но голос у нее был другой. И поведение тоже. Девочка не знала, что с ней произошло, но… Это была сломленная девушка, готовая исполнить любой каприз любого человека. Пэй, нарисовавшая ее портрет как напоминание о стойкости и достоинстве, в ярости удалила его. Лишь спустя месяцы она поняла, что зря. Восстановить было нетрудно.
«Иногда лучше молчать, чем говорить». Два близнеца, смотрящих друг на друга. Гордый взгляд и высоко поднятый подбородок одного молодого лица. Потухший взгляд и раболепное выражение на втором. Она считала эту голографию своей лучшей работой, хотя близнецы не были похожи на так разительно изменившуюся служанку. Даже личному голостолу она больше не доверяла, как она могла довериться Лян?
Та всегда была любимицей отца, живая, энергичная, общительная. Он часто брал ее на официальные приемы и встречи, вводя в круг политических знакомств. Когда Пэй начала рисовать голографии, Лян удивилась такому странному хобби, но не мешала. Девочке показалось, что та даже довольна, что младшая сестра не мешается под ногами. Одно дело осуждать, а другое — заговорить об этом вслух. Даже мысль об этом вызывала у Пэй безотчетный, животный страх.
Когда исчез генерал Лю, Пэй поняла, еще кое-что. Никто никогда не узнает, что с ней действительно случится, если отец окажется ей недоволен. Да, телохранители не понесут ее оглушенной. Все будет по-другому. Отец позовет ее к себе, и она пойдет. А выйдет от него сломанная кукла, которая не имеет права на собственное мнение.
Именно поэтому она подхватила голостол, и побежала в комнату Сергея.
Именно поэтому она дождалась, пока шаги отца стихнут, и брат останется один.
Именно поэтому она не стала ждать, пока раздражение Сергей уляжется.
Пэй ворвалась в его комнату, прижалась к его груди, и едва слышно прошептала:
— Сергей, забери меня отсюда, куда угодно! — после чего громко сказала. — Боги всемогущие, наконец-то я могу обнять тебя, братик! Я думала, ты никогда не освободишься!
Наемник окинул ее взглядом и вздохнул:
— Пэй, я ведь попросил побыть один! Но вы тут как тут!
— Уверена, что ты просто горел желанием пообщаться со своей младшей сестренкой!
— Ну, конечно! Сейчас я отправляюсь к себе на корабль! Хочешь со мной? На экскурсию?
— А отец отпустит? Он не разрешает мне никуда отлучаться!
— А мы не будем спрашивать! — улыбнулся Сергей. — Час туда, час обратно, никто ничего и не узнает!
* * *
Обсуждая последние новости Союза, Сергей вел Пэй к взлетной площадке, где стоял его гравилет.
— Что грузите, Билл? — спросил он у сержанта, наблюдавшего за погрузкой контейнеров.
— Какие-то деликатесы, сэр! Подарок вашего отца! — ответил тот, коротко глянув на девушку.
— Моя сестра, Кер Мин Пэй, — представил ее Наемник. — Хочу показать ей наш корабль.
К его удивлению, Иванов коротко поклонился:
— Мое почтение, дочь Верховного лидера! Погрузка еще не окончена, можете пока что осмотреть гравилет, уверен, найдете много необычного. Говорят, вы лучший голографер Союза?
— Да, — Пэй коротко кивнула в ответ на поклон. — Я выиграла конкурс. Это было несложно.
— Уверен, что это не так. Насколько мне известно, в нем было три миллиона участников!
Лицо девушки оживилось, несмотря ни на что, победой она гордилась:
— Почти четыре! И на всех стадиях я была первой!
— Я бы с удовольствием посмотрел на ваши работы. Сам немного балуюсь голографией.
— О! — Пэй улыбнулась. — Я постараюсь выбрать время и показать их вам, все-все-все!
Сергей сделал Пэй пригласительный жест по направлению к шлюзовой панели гравилета, напоминая:
— Давайте зайдем уже внутрь! — и покосился на спешащих к ним гвардейцев отца.
Иванов посмотрел на приближающихся и нахмурился:
— Надеюсь, вы предупредили отца, что с нами полетит Кер Мин Пэй, Наемник?
— Зачем такие сложности, сержант? Это должно быть для него сюрпризом.
— Заходите и взлетайте, я разберусь, — подтолкнув Пэй за талию внутрь, Иванов закрыл шлюзовую панель и развернулся к гвардейцам. Оценив расстояние до них, сержант крикнул. — Заканчивай загрузку! — и, подбежав к грузовому шлюзу, нажал кнопку принудительного закрытия.