– Ага, если мешок там…
– Если мы не возвращались домой, то никакой записки не видели! – Салех быстро соображал.
– И вообще у нас срочное дело короны. Нам нужно срочно посетить тот самый Гаплык. Я только что осознал всю важность информации, и я требую, мистер Салех, чтобы мы немедля покинули город. По пути захватим из ячейки банка вещи, там должен быть дежурный. – Ричард развернулся на пятках и пошел в сторону. Обратную той, что к дому.
Приятели драпали.
– То есть вы желаете, чтобы я доставил вас в некое поселение на востоке? – Капитан курьерского дирижабля отчаянно боролся с зевотой.
– Да, истинно так. – Лица компаньонов скрывали тени, так что собседник их не испугался. Потому как не разглядел.
– Но мне надо уточнить место назначение, выбрать коридор, в конце концов, должен же я точно знать куда мы летим! – От возмущения капитан аж подпрыгнул. Он был невысокого роста, как и все воздухоплаватели. Но конкретно в этой ситуации рост мужчину подводил. Он едва ли не подпрыгивал.
– Не, не, мужик, поверь, тебе точно это знать не хочется. – Салех не удержался от театральщины и осветил свое лицо, а потом лицо приятеля. – Срочное дело короны, давай, давай, пускай на борт и полетели. Если что, вали все на нас, мы тут в прошлом году уже угоняли дирижабль, никто не удивиться.
Капитан был не робкого десятка, но всего его характера хватила лишь на то чтобы не удрать от ночных гостей. Он только коротко кивнул и отправился будить команду.
Над Большим каменным Гаплыком сгущались тучи.
Глава 13
– Как то мне вся эта пастораль уже заранее не по душе. – Ричард изучал виды на Большой Гаплык из окна дилижанса.
Виды радовали. Что-то трех сотен невысоких домишек, аккуратные, в окружении садов и невысоких заборов. Здание ратуши, мельница и стада овец. Городишко, а скорее просто крупный поселок, был одним из тех мест, где время некуда не спешит. Оно не торопиться, никуда не идет, и вообще ведет себя как местный житель. То есть веками торчит на одном и том же месте.
Предки местных жителей пасли коз и катали соленый сыр в перце. Их дети будут пасти коз и катать соленый сыр в перце. И они сами пасут коз и катают соленый сыр в перце. Богатея, от поколения к поколению.
Безудержное и всепоглощающее желание сбежать отсюда куда-подальше на личность деятельную тут давило с такой силой, что ни единого, хоть сколько-то образованного человека в окрестностях не наблюдалось. Удрали.
Рей довольно скалил зубы ему все нравилось. Ричард ворчал и жаловался на то, что стремительно тупеет. Ему в такие моменты хотелось взять тонкий острый нож, или широкий острый нож, можно даже не очень острый, и добавить на эту благодатную смесь зеленого, белого желтого и черного немного алого. Кровь, или огонь, не важно. А лучше все вместе и сразу. Впрочем, Ричарду всегда хотелось добавить алого, но иногда особенно сильно.
К слову, добрались приятели без всяческих приключений. Ричард затылком чувствовал возбужденное придыхание Фальцанетти, и в кои-то веки увидел самый натуральный кошмар во сне. Так что компаньоны даже ни с кем не поругались. Единственный имперский чиновник, он же мэр, при виде Рея и Ричарда только обреченно шмыгнул носом.
– Чем обязан, ддджентельмены? Чччто привело вас в наш городишко?
– Нас интересует ваш городской праздник. Воскресение Ирвина. – Рей был сама учтивость. У Ричарда перекосило лицо от сквозняков на палубе дирижабля. И постоянно ныла челюсть, оттого молодой человек был желчен и истекал ядом. Прохожие старались обойти парочку по широкой дуге. А иногда и поворачивали в обратную сторону, лишь бы не сближаться с пугающими незнакомцами. В провинции газеты, разумеется, читали, но на лица никого из известных людей не помнили. Разве что императора.
– Вввы репортеры, да? Я верно все понял? Ммне писали из столицы, что их интересует наш самобытный праздник!
– Да, да, мы репортеры! – Салех активно закивал и даже потряс камерой, которая болталась у него на шее.
– О, ккакая, какая честь! Но, вы не похожи на репортеров. – Мэра нелья было назвать умным человеком.
– Так мы необычные репортеры. Военные. Ну, знаете, есть обычные жрецы, а есть капеланы. Так вот, мы капелланы от газеты.
– Не только снимаем армейскую хронику но и производим ее. Да, и если нам хочется снять горы трупов, мы снимаем горы трупов. Даже если все будущие трупы еще живы и не хотят попасть в хронику. – Ричард вежливо улыбнулся. Мэр слегка поседел.
– Однажды Ричард, в одиночку, сдерживал целый батальон, пока я смог подобрать нормальный фильтр. Мы документалисты. Во! – Рей сделал книксен, чем окончательно вогнал мэра в ступор.
– И что же вы забыли в нашей глухомани? – Мэр нервно крутил большими пальцами. Его лысеющая голова блестела от капелек холодного пота.
– Да вот, решили разузнать, о празднике вашем, воскрешении ирвина.
– Да, конечно, я вам сейчас все расскажу, значит, лет двести назад, пришел в нашу деревню святой человек…
Незнакомец пришел с востока засушливой летней порой. Изнуренный, больной, в рубище. Бродяга и бродяга. Но вел он добрые речи. О мире, о всепрощении, о том, что между людьми существует незримая связь… Ну, сумасшедший и сумасшедший, полно таких.
Воззвал Иривин к людям, призвал их быть добрее друг к другу. А потом помер от дизентерии, на третий день. Жители местные повздыхали, от такой жизни тяжелой, но Ирвина похоронили по людски, все же бродяга был добрый и незлобливый. А на седьмой день пошел дождь. Мир, видимо, решил отблагодарить крестьян за терпение. Выше по течению ручья отворился обильный родник, и тонкий ручеек мгновенно стал полноводной речкой, по которой очень удобно отправлять товары в ближайший крупный город.
Сметливые деревенские богов поблагодарили за доброго странника, и на всякий случай сделали его местным святым. Уж больно удачно совпало.
От этой истории прошел год. И в день солнцестояния мужики нашли у деревни растерзанного медведем бродягу. В котором мужики и опознали местного святого, Ирвина. Пока гадали да рядили, что же это значит может, и не было ли у святого человека брата-близнеца, на седьмой день от происшествия снова случились добрые вести. К деревне прибились удивительно домашние козы. Давали они молока как тощая корова, а сыр из этого молока выходил такой, что поставляли в саму столицу! А со всех окрестных земель, за ночь, ушла пыльница, что успела пожрать добрую треть посевов.
Святого человека откопали, проверили старую могилу (была пуста) и перезахоронили в настоящем склепе. Скрел на всякий случай заперли на стальной засов.
Прошел год. Каменный саркофаг с телом святого упал на пол склепа с таким грохотом, что на звон стального колеса, символа света, сбежались все жители деревни. Через час у склепа собрались старые солдаты, ветераны в отставке. Они споро достали из старых запасов тяжелые пики и быстренько упокоили ожившего мертвяка.
Семь дней спустя в лесу дети обнаружили, в пустом дупле, целую колонию диких пчел. А в речке завелась жирная и вкусная форель.
Местные обладали не дюжей смекалкой. Так что на следующий год оживления мертвяка ждали уже с определенной надеждой. Мертвяк восставал, мужики ему уже традиционными пиками ломали голову. Спускалось благословения. Правда мертвяк странный был, кровил, и вообще был теплым. Но на высокие материи местные не заморачивались.
Мертвяк восставал каждый год. Постепенно появились добрые традиции, те же крашенные яйца. Традиционные блюда, соревнования на метание копья в тыкву и так далее. И вот, уже пятый год проводился фестиваль. Помимо всего прочего, благословение, судя по всему, прибавляло жителям тот самый год жизни. То есть долгожителей в деревне было гораздо больше, чем в среднем по империи. До седин доживал каждый мужчина, а самые почтенные старцы могли похвастаться возрастом за сотню. По слухам эти крепкие деды могли даже детей делать. С этим самым фактом было связано пару крупных скандалов, когда седоусые мужи делили дедово наследство с сопляками двух лет отроду…
– А вы не вызывали мага из города? А то мало ли что там за мертвяк. – Ричард успел записать часть истории. Он в этот момент действительно походил на журналиста.
– Господа, ну вы сами подумайте, кому мы нужны в городе? – Мэр залебезил. – Подумаешь, спонтанное поднятие нежити, так по всей империи бывает. Если селяне своими силами и без жертв могут примучать мертвяка, то вызывать мага нет никакой надобности.
– И что вы думаете, почему эта ситуация вообще происходит? Это же очень странно! Священники что говорят? – Не унимался Гринривер.
– Были священники. Были. Говорят, теплая вуаль, значит, на место наложено. Это благословение такое на местность. А мертвяк обычный, то есть совсем мертвый. Кладбище тихое. Мы верим, что этот Ирвин святой, его мощи благословляют землю. А то, что встает его тело, так-то лучше, благословение снова и снова ложиться!
– Занятная история! – Хмыкнул Рей.
– Господа, я вас только очень прошу, вы как эту историю будете писать, ну… – мэр замялся. – Можете это все так то описать, но по скучнее. Чтобы читать было не особо интересно? А я уж вас за это отблагодарю, как смогу. Я человек маленький…
– Великолепно. За скучные новости нам еще не платили. Мистер Глурей, я пока не говорю вам ни да ни нет. Пожалуйста, объясните.
– Да понимаете, какое дело, господа, напишите интересно, приедут эти городские. Мало ли, вдруг мертвяка утащат куда? Может соврете как-то по заковыристее, чтобы ну, может обычная спонтанная некрофикация. А восставший зомбак на краю империи это скучно. Мало ли чем там дикие селяне промышляют? – мэр юлил и потел.
– Хм… хорошо. Но при одном условии. Мы хотим своими глазами увидеть воскрешение этого Ирвина.
– Да, да, конечно! Ничего против не имею! Только я могу вас попросить показать ваши документы? – Мэр утер лицо платком. На его губах появилось упрямое выражение. В контексте ситуации, смотрелось это довольно суицидально.
– Наверно все же стоило выправить документы. – Салех задумчиво вытирал кулак носовым платком.
– В следующий раз бейте так, чтобы следов не оставалось. Мистер Салех, вы убийца, а не мясник. И сами подумайте, ну на кой дьявол нам документы? Нас и так все знают. – Беспечно отмахнулся Ричард.
– Ага, и каждый раз, когда кто-то захочет проверить наши полномочия или уточнить личности, ты предложишь дать этому человеку клятву первостихиями? С обещанием убить после? А потом попросишь меня побить его, чтобы он даже не смел усомниться в тебе? – Рей глумливо хмыкнул.
– Не самый плохой вариант. Не думаю, что он мне наскучит. – Ричард был предельно серьезен. Рей только отмахнулся от компаньона, эта дискуссия могла продолжать бесконечно.
До праздника летного солнцестояния оставалось три дня.
Гостиницы в Большом Гаплыке не оказалось. Но с жильем проблем тоже не было. Местные охотно сдавали комнаты. Рей и Ричард стали на постой в большом глиняном доме с красной крышей. Сдавала его милая старушка, которая просто игнорировала все ужимки Ричарда. Она дала ключи, смену белья и кусок самого дешевого мыла с полотенцем.
– Мы можем нанять тут слуг? – Гринривер с интересом изучал кучу тряпья в руках.
– Да по что тебе, милок, слуги нужны? Али ты в немощи? Мордою страшен, так то нечаво, девки они не на морду смотрят, они вообще никуда не смотрят, коли радость ей вставшь мужицкую. – Бабулька сально подмигнула.
Приятели от такого просто сбежали.
– Пойдем ка мы сами, Ричард, постели заправим. Если тут все такие… сексуально активные, – Рей наставительно поднял палец. Было видно что он с трудом вспомнил значение слова «сексуальные». – То быть тут большим блядкам. Ей же за девяносто! Я, кстати, думал, ты ее убьешь.
– Ну не убивать же женщину за то, что она сочла вас привлекательным? Это безвкусица! – Ричард открыл дверь дома ногой. И с брезгливым недоумением оглядел комнату. А вот Салеху все, наоборот, нравилось.
Глиняные стены, беленые мелом, дощатые полы, крашеные суриком. Две дощатые кровати, Стол, пара стульев, шкаф.
– Я привык к большему уровню комфорта! – Молодой человек нашел самое цензурное выражение своих мыслей.
– Гринривер, снобизм тебе не к лицу. Помнится, мы с тобой спокойно дрыхли на голой земле и жрали слегка обожжённое мясо. Скажи спасибо, что не на сеновале!
– И сортир тут на улице! – Ричард кинул вещи на кровать и потер лицо, его пальцы с видимом интересом изучали его же шрамы.
– Тут есть сортир. Точка. Значешь, Ричард, почему ты жизнь обижен? Это потому, что ты жадный, до усрачки. Тебе хоромы царские дают, да любой солдат портки продаст за такие квартиры. А он морду кривит.
– Я аристократ! Это определенный уровень комфорта, походы – это дело другое, это…
– Ричаррд, давай на чистоту – Салех кинул заправленное одеяло на застеленную кровать, повернулся на пятках и скрестил руки на груди. – Из тебя такой же аристократ, как из меня штурмовой пехотинец!
– Но вы и есть штурмовой пехотинец, вас даже увечье не остановило! – Гринривер покоился на протез.
– И, по твоему, я вот такой вот пехотинец? Только?
– Разумеется, вы не только пехотинец, вы… – До Гринривера дошло.
– Вот и я о том. Ты не просто аристократ. Так что для тебя совсем другие границы. Ты выше их, и тебя эти условности волновать не должны. Докажи всем что ты можешь спать в жидкой грязи, в качестве подушки сапог, а вместо одеяла – лист брони от вражеского паровика. – Глаза салеха вспыхнули энтузиазмом, который Ричарду очень не понравился. Громиле вполне могла прийти идея объявить очередную тренировку, и спать Ричарду в грязи. А то что на улице сухо вдвойне осложняло существование графеныша, Значит для грязи придется предварительно натаскать воды.
– И вы хотите сказать что мое смиренное принятие всех жизненных невзгод возвышает меня над изнеженными аристократами? – Гринривер был рад переключить приятеля на менее опасную для себя мысль.
– Да, твое графейшество, все так. Так что не ной, тут наверняка есть интересные блюда местной кухни, которые в других местах не попробуешь. – Рей закончил с кроватью.
– Мистер Салех, исполняйте свои прямые обязанности и озаботьтесь нашим комфортом!
– Ричард, без проблем, но все же, твоя изнеженность и страсть к комфорту тебя подводят! – Салех был полон дурного энтузиазма. Гринривер с трудом подавил желание попятиться. – Вот давай подумаем, приезжаешь ты в город, а там твой враг живет. И ему докладывают, что Ричард Гринривер приехал в город. В какой гостинице он должен тебя искать?
– Разумеется, в самой лучшей. Зачем кому-то усложнять жизнь, если все можно сделать просто? Меня быстро найдут, мы быстро решим все вопросы, а вышколенные слуги уберут кровь и трупы. – Ричард тоже умел не замечать иронии, правда тут не очень ясно, шутит ли Салех или нет.
– А если тебе не хочется, чтобы тебя нашли?
– Дам портье денег чтобы он молчал. Убью кого-то в назидание. – Пожал плечами молодой человек. – Но я понял, о чем вы говорите. Вы угомонитесь, если я застелю кровать? – короче, Ричард был недостаточно зол чтобы устраивать скандал или драку, и достаточно разумен чтобы не провоцировать на скандал душехранителя.
– Ага, чтобы потом ни одна придворная шавка не сказала, что я тебя слишком плохо готовлю! – Рей бы доволен.
– А что, были и такие? – Ричард взял в руки простынь и стал озадаченно крутить ее.
– Нет, не было. Но ведь они могут быть! – изрек Салех глубокомысленно.
– Довод. – Ричард и сам бы не мог сказать, что его развеселило. Но его раздражение куда-то схлынуло. Подушка заняло свое место на идеально застеленной кровати. В каких-то вопросах графеныш был сущим перфекционистом.
Разговор прервал стук в дверь.
– Ну чаво милки, пойдем, поснедаем. Я там щи сварила. И картошки пожарила. С Салом и водочкой самое то! – Бабулька даже стучать не стала.
– Кажется, лучше бы мы остановились на сеновале. Он всяко лучше, чем этот проходной двор! – Ричард, за малым, не задымился от злости.