В комнату зашла Лийса с девочкой на руках. Малышка, повизгивая, соскользнула с рук лисицы и запрыгала рядом с Алеской. Мальчишка сразу же замолчал, торопливо сгрёб Люську в охапку и, шмыгая носом, принялся ощупывать её, будто проверял на целостность – все ли части тела на месте.
Девчушку обрядили в кофту лисицы, которая успешно заменила ей платье, телепаясь полами до колен. Рукава аккуратно подвернули. Сияющая малышка смеялась, тоненько поскуливая.
– Ты голодная?
Надо же! Мальчишка по-настоящему переживал о том, что мы могли сделать что-то дурное девчушке. Что ж настолько страшное видел Алеска в своей коротюсенькой жизни, что заставляло его никому не верить?
Девчонка помотала головой из стороны в сторону и показала слегка погрызенную куриную ножку, зажатую в руке.
Люськины руки тоже были примечательными. Кисть начиналась вполне себе по-человечьи – большой палец с обкусанным ногтем человеческий, но на ладошках мягкие подушечки и остальные пальчики уже шерстяные звериные с мягкими детскими коготками. И видно было, что девчушка совсем не тяготилась своими странностями и довольно ловко управлялась с ними.
Лийса завздыхала:
– Не поела толком, сюда рвалась. Что же с ней случилось-то?
Успокоившийся Алеска обнял забравшуюся к нему на колени Люську и сиплым от слёз голосом приступил к рассказу:
– Прошлой весной привезли сюда во двор городского пекаря Ораша с семьёй. Хороший пекарь был. Булки у него с присыпкой вкусные были – мне мамка пока жива была, покупала. Привезли их, в клетки затолкали. Всем интересно было, хоть и жутко. Прибегли смотреть, и я тоже… А нам сказали, что это – оборотни-людоеды! Кто верил, кто нет…
– А ты поверил? – спросил Нарцин.
Алеска дёрнул плечом, насупился, но рассказ продолжил:
– А дядька Клишин пошёл ночью к Орашу этому. Ораш-то ему щеночку и вытолкал через прутья. Прутья больно частые были, другие пролезть не смогли, а её протиснули. Ораш чего-то сказал дядьке, а я не слышал, оборотней боялся… – ещё больше насупился, уловив смешки парней. – Будете скалиться, ничё не скажу! И Люську унесу. Она моя!
Ну, малышку мы вряд ли тебе не отдадим! Уже то чудо, что она жива до сих пор. Но и незачем возражать мальчишке вслух, сначала следовало выслушать его.
– Клишин щеночку в камору нашу принёс. Я думал поначалу, собачку ему Ораш отдал, чтоб не пропала. А дядька ей мяса дал и давай уговаривать, чтоб девчонкой становилась. Я думал, от расстройства дядька умом двинулся – собаку уговаривает. А та и перекинулась вот так, – кивнул на задремавшую малышку. – Дядька-то уж и не рад был, что уговорил. Ну, спрятали… Люська-то добрая, ласковая, даром что не человек и не собака! Мы и привязались. Дядька её погулять вывел, когда Грахишев жеребец его лягнул. Кажись, по Люське метил, а дядька-то и загородил собой. Я рядом там оказался и палкой огрел злую скотину. Люську сеном закидал. Она послушная… скажешь, сиди тихо – не шелохнётся, даже если кишки от голоду скрутит. А дядьку лечить пытались… Вишь, ту Грахишеву скотину мало кто обиходить мог – злой он, говорю же. А дядька Клишин управу на него имел. А тот – скотина неблагодарная!.. Дядька недолго прожил. Лекарь говорил, что это я его в гроб загнал… А я не зна-а-ал, я ему только водички да-а-а-ал, – заревел басом мальчишка.
Встрепенулась Люська. Подскуливая в унисон, маленькими ручками-лапками принялась утирать слёзы с Алескиных щёк и сама заревела. Лийса не выдержала, всхлипывая, бросилась к детям, обняла обоих, присев рядом и что-то успокаивающе шепча.
Янсель тоже потрепал пацана по голове.
– Тот лекарь лечить не умел, вот и сказал, что ты виноват. А Люська больше не перекидывалась? – перевёл внимание мальца.
– Неа, маленькая она – так дядька Клишин сказал. Вроде как, Ораш её насильно заколдовал, чтоб из клетки вытолкать. А она сама расколдоваться не может.
Ясно, отец подтолкнул оборот для малышки, чтобы спасти. Хм, странно… если малышка – оборотень, то почему её назвали Люськой? У оборотней принято, чтобы в имени обязательно присутствовал рычащий звук.
– А её точно Люськой зовут?
– Может, и по-другому, – тяжело вздохнул Алеска. – Дядька плохо говорил и много чего не выговаривал. Может, чё и перепутал. Да и не до того было. Узнали б, что у нас щеночка, и нас бы к псам тем бросили.
Все нахмурились, вспомнив псов-людоедов и спасённых Намила с сестрёнкой. А Намил-то, кажется, родственником Орашу приходится, значит, и Люська его родня.
М-да, только девчушке прежде нужно дооборот завершить.
За разговорами малышка всё-таки уснула у Алески на руках. Всё ж, слабая она… Янсель уговорил пацана уложить девочку на диван, тем более что Лийса занялась его «боевыми ранениями». И теперь мы вдвоём с Янсом рассматривали девочку магическим зрением.
Я рассмотрел, что контур малышки был неправильным ни для человека, ни для оборотня. Энергетические нити клубились и беспорядочно путались по всему телу. А что видел Янсель?
Наставник тяжело вздохнул и перевёл взгляд на меня.
– Как видишь, опять блок.
– Ага. И что тут резать?
Из произнесённого Алеска только последнее слово и уловил, но ему и этого хватило. Выдрался из заботливых рук Лийсы, кинулся к дивану, сграбастал заспанную девчушку и заголосил:
– Не дам, не дам резать! Изверги! Так и знал, что всё вы врёте!
Виновато хлопнул себя по губам под укоризненным взглядом мага. Вот дёрнуло меня сказать неосторожное слово в присутствии всех подозревающего мальчишки…
Всё, пока его трогать нельзя.
Взглядом показал любопытствующим на выход, и сам вышёл. Пусть мальчишка успокоится, с Янсом поговорит.
Очищение
Я старался почаще наведываться к брату.
Урус поправлялся очень медленно, но улучшения всё-таки были, и это радовало. Печалило то, что Тимофеичер по-прежнему жил и здравствовал. Но я сам себя уговаривал подождать – ядовитого гада следовало убивать наверняка и хорошо подготовившись.
Вот и в конце этого насыщенного событиями дня зашёл в покои Уруса и Лийсы. Лисица отлучилась за какой-то надобностью к целителю Шутю Медному. Брат лежал ничком на диване. И как-то странно лежал…
Я приблизился. Сумерки уже заполнили темнотой углы комнаты. Конечно зрение оборотней много лучше человеческого, но, чтобы не сомневаться в увиденном, я зажёг магический светлячок.
Состояние брата удручало. Взгляд расфокусирован и не реагировал на свет, в груди хрипело и сипело, на лбу бисером выступил пот. Да что с ним?
– Ур! Урус!
В ответ прозвучал только стон. Видимо, когда Лийса уходила, брату было ещё не так плохо, иначе б лисица подняла тревогу.
В панике подхватил брата на руки… Замок молчал, не подавая никаких знаков. И двери не скрипели, призывая торопиться. Куда?..
Да что ж это такое? Накатила удушливая волна страха. А вдруг Урус сейчас умрёт прямо у меня на руках? Я заметался по комнате… Выходит, Замок не всесилен? Не справился до конца с троллевой отравой?
– Брат! Ур! Отзовись, где болит? – я не узнавал свой испуганный голос.
Урус висел на моих руках, как тряпка. Руки болтались, голова неудобно откинулась. Я шагнул к двери, чтобы позвать на помощь хотя бы Янселя, а та хлопнула и закрылась намертво.
Почему он запер нас? Что?! Что хочет от меня этот драконий Замок?
Я не умею лечить! Я ничего не умею! Я только… умею давать силу.
Силу?
Я лихорадочно размышлял.
Янс сказал, что моё вливание испепелит брата… Я умею вливать силу, а Замок не пускает меня к Янсу, который сказал…
Так… Уложил Уруса обратно на диван. Осмотрел его магическим зрением. По всему телу брата – по поверхности и в глубине – чернели узелки. Понятно, в этих узелках скопились остатки «пиявки»! Похоже, что питьё Замка каким-то образом выскрёбывало и собирало остатки яда.
Но их много! Слишком много!
Как же тот треугольный стол делал? Вытягивал черноту в золотистый туман. Понятия не имею, как делать туман, а, значит, и вытянуть вряд ли что сумею.
И снова тот же вопрос. Что я могу делать?
И тот же самый ответ! Умею давать, вливать силу…
Вливать… силу… лить воду…
А если силой?.. Как водой… вымыть эту черноту?
За неимением других вариантов можно попытаться… И что-то делать нужно быстро! Брату с каждым мгновением становилось хуже.
Та-ак, собраться и ещё чуть подумать: необходимо исхитриться и направить силу не сокрушительно и без разбору, а направленно – широкой конусообразной струёй под определённым напором, как воду. Да… как воду!
Мда… И откуда лучше начинать?
А как мы обмываемся водой? Ага, сверху вниз. Чуть выше макушки и начну. И сначала по поверхности тела, посмотрю на результат, а потом попробую углубиться.
Аккуратной небольшой струёй…
Пошло! Первые узелки стронулись и пошли-потекли по направлению потока. Я расширил поток, захватывая большую часть поверхности тела… А теперь вглубь… Потерпи, брат!
О, справа, со стороны печени, вымыло несколько горстей этих самых узелков. Та-ак. Добавил в печень немного напора… А теперь вокруг сердца… Сила, как вода, проникала всюду и вымывала, вытягивала «грязь».
Сначала я не обращал внимания – куда же уходят струи расплёснутой магии и грязь от «пиявки»? Оказалось, так же, как в той комнате со «столом», стекают на пол и поглощаются Замком. Мелькнула мысль: «Что ж он с ней делает?» – и тут же пропала.
Я увлёкся процессом чистки, отдавая всё внимание состоянию Уруса, опасаясь переступить черту, когда магический поток может навредить. Но судя по тому, что дыхание выравнивалось, и общий вид брата становился лучше, происходящее было ему только на пользу. Через какой-то промежуток времени почувствовал, что опять «опустошён», хотя не мешало бы дочистить, и лишь тогда обратил внимание на шум в другой комнате.
В дверь долбились так, что створки ходили ходуном – того гляди проломятся, но тем не менее держались. Кричала Лийса, ей что-то отвечали парни. Уплывая то ли в сон, то ли в обморок, я уловил, что дверь всё-таки открылась…
Очнулся.
Странно. Надо мной свешивались какие-то тряпки… А красиво висят. Этакими фигурными волнами. А на складках лежит отсвет слабого светильника.
Ох! Сил не было даже голову повернуть. В глаза будто песка насыпали, язык во рту распух, и губы обметало. Пить хотелось неимоверно!
– Кажется, очнулся.
В голосе говорящего слышалось облегчение. Кто это? Мою голову приподняли, и в губы ткнулся прохладный край чашки.
Пить!
В два длинных глотка я опустошил чашку, даже не ощущая, что пью. Дай мне в тот момент яду – и его бы выхлестал, ничего не заметив. Лишь выпив, определил, что зелье характерное «от Замка» – укрепляющее. Сколько я уже выпил такого?
Разлепив опухшие веки, разглядел взволнованного Радая.
– Есть хочешь, Лагор?
Ну, да! Когда горло смочилось, проснулся аппетит. Просто зверский!
– Тролль! Никак привыкнуть не могу!
О чём это он? Слегка приподнялся на дрожащих руках, кряхтя как старик. А, ясно! На небольшом столике проявились тарелки с едой.
Откуда только силы взялись? Я сам не понял, каким образом оказался возле столика и вцепился в миску с бульоном. Под колени ткнулся стул.
– Ты ешь, Лагор, а я Янса позову. Он наказал – обязательно его известить, когда ты очнёшься.
– Умгу…
Краем сознания уловил, как явился маг. Голод терзал тело, как всегда после сильного магического напряжения. Рядом с тарелками возник кувшин. Морс – не морс?! Вкус ягод улавливался, но чувствовались и травы какие-то. Точно! Такие же добавляют в питьё для перекида, когда оборотень по каким-то причинам обессиливал. Видимо, эти травы полезны и для магии. Сразу же ощутил, как внутри затеплились первые крупинки силы.
Непроизвольно потёр глаза и пожаловался, как маленький:
– Будто песка в глаза сыпанули.
Янсель поинтересовался:
– Долго магическим зрением смотрел?
– Ну да. Всё время пока чистил, а иначе как делать-то? Не видя тех узелков, чего б я там натворил?
Маг только поморщился:
– Достаётся тебе… – вздохнул. – Опять ты всё правильно сделал, Лагор! Урусу намного лучше. Он и на Лийсу ярче реагирует. Улыбнулся ей, засыпая.
– Это не я правильно сделал, – признался. – Это Замок меня заставил. А я испугался чуть не до мокрых штанов!.. Только двери все захлопнулись, тут и понял, что Замок велит что-нибудь делать. А я ничего толком-то не умею, только силу вливать. Посмотрел, а по всему телу брата узелки чёрные, как грязь. Вот и решил «вымыть» их силой, как водой умываемся. А оно получилось.
– Вот оно как! – задумался Янс. Вот и ещё одну задачку мы с Замком ему подкинули. А подумав, выдал: – Видимо, эта зараза одним разом не убирается. Посмотрим, что дальше будет. Может, тебе ещё придётся брата чистить, – и добавил строго: – А сейчас главное для тебя – восстановиться. Опять до конца выложился.
Н-да, восстановиться полностью за последние две недели не получалось. И в данный момент я снова «сухой».
А Янс в очередной раз оказался прав. Урусу пришлось пережить ещё одну «чистку», прежде, чем он стал ясно осознавать окружающее. И ещё одну, чтобы организм брата пришёл в относительный порядок и даже начал накапливать магию.
Янсель только головой качал.
– При сравнении оборотней с человеческими магами вторые явно проигрывают. От тех нагрузок, что пришлись на вашу с Урусом долю, маги в лучшем случае перегорели бы.
– А то, что на твою долю пришлось? Забыл?
– То, что Тифчир сотворил с Урусом, уж точно не выдержал бы. Мне «повезло», что тролль тогда был только в начале пути. Хотя… оракулы говорили…
– Что? – Спросил без всякого интереса.
– Появятся маги невиданной силы.
– И где они?
– Связывают их с особенным оборотнем.
Я вытаращил глаза и промолчал.
А чего говорить? Вот он я! И где маги невиданной силы?
Янс усмехнулся:
– Но это пророчили в мои времена при княжеском дворе. Что сейчас вещают, не знаю.
Рассказ Уруса
– Да я даже не знаю, зачем Тимофеич взял меня с собой, – глядя в огонь, разожжённый в камине, сказал Урус.
И не заметил, как мы переглянулись с Лийсой и Янсом.
– Мы с ним только магией занимались. Всегда одно и то же… Зажигать огонь. Всякими способами. Я его просил чему другому поучить, а он – зажигай!.. Не поручал ничего другого, и служить не пускал. Говорил, магия важнее. Зажигай огонь! И всё! Даже, когда уходил, оставлял какие-то кристаллы. Говорил, что они зафиксируют, чем я без него занимаюсь.
Я помрачнел, Янсель угрюмо нахмурился, Лийса же еле сдержала слёзы. А парни недоумённо переглядывались, видя нашу реакцию на вроде бы безобидный рассказ Уруса, и удивлялись странным тренировкам. Каждый из них сейчас умел многое, может даже больше Уруса, но пока не подозревал об этом.
А нам троим было предельно ясно, что описывал Раг-Урус. Выброс сырой силы при так называемой тренировке в магии – вот то, что было нужно главному княжескому магу. Тролль даже не скрывал накопителей магии, выдавая их за фиксаторы занятий.
– Не разрешал никуда отлучаться из комнат, предостерегал не болтать ни с кем… Было б что выбалтывать! Приставил ко мне слугу. Так называемого! Думаю, этот слуга был приставлен не служить, а следить за тем, чтобы я ни с кем не общался и ничего лишнего кому не сказанул. Один раз с мальчишкой поболтал, с младшим княжичем, так столько ору было… До сих пор не пойму, чего боялся Тимофеич… Единственно, разрешил мне в княжеской охоте участвовать. Вот на той охоте я оторвался! Кабана завалил. Так и то наставник всё время рядом торчал. Если подходил кто, даже знакомить не желал, внимание переводил. Князю только представил… Я так и не понял, почему Тимофеич вдруг стал другим. А потом я увидел… совсем случайно увидел… и ведь подумать никогда не мог, что наш учитель может такое вытворить.
Голос брата сорвался и, клянусь Сиянием, в глазах его сверкнули слёзы. Да когда он в последний раз ревел? Может, лет в семь?