- В таком случае я повторяю свою просьбу об усыновлении Огинки, - сказал
Николай. - Что мне для этого надо сделать?
- У нас пока не было таких прецедентов, - произнес Шаехс. - Другие цивилизации
категорически не желают видеть у себя наших детей. И в чем-то их можно понять.
Представьте себе: вы умрете, а усыновленный вами ребенок будет жить, и жить, и
жить... пока через неопределенный период времени не погибнет, наконец, от
какого-нибудь несчастного случая. А если он не один такой на вашей планете? Ведь
он и его собратья принадлежат к отличному от вас биологическому виду, неизвестно
еще, смогут ли они породниться с вашими людьми, а вот между собой они вполне
смогут вступать в брачные отношения и рожать детей, которые опять же окажутся
бессмертными... Понятно, что все опасаются, не вытеснит ли эта новая популяция
коренных обитателей планеты. Так что вы сперва хорошенько подумайте, стоит ли
забирать с собой этого мальчика. И как посмотрят на это ваши власти, вы ведь
наверняка не согласовывали с ними такой поступок?
- Мы, земляне, ксенофобией не страдаем, - сказал Артемов. - Думаю, никто у нас
не станет преследовать этого мальчика, в любом случае, здесь ему все равно
ничего не светит, а там я готов нести за него ответственность.
- Хорошо, я вас предупреждал, - промолвил Шаехс. - Вопрос с усыновлением
денидского ребенка инопланетянином, я думаю, сможет разрешить наше
правительство, я сегодня же отправлю соответствующее предложение. В принципе,
еще требуется согласие родителей Огинки, но тут, полагаю, проблем не возникнет,
если у них еще остались хоть какие-либо чувства к своему сыну, ведь сейчас они
могут претендовать только на получение его трупа на предмет захоронения.
Контакты с его родителями я тоже беру на себя, вам остается только написать
просьбу об усыновлении мальчика.
Бюрократическая машина Дениды, возможно, и была эффективней земной, но и она
очень медленно проворачивалась, столкнувшись с совершенно новым для себя
явлением. Несмотря на все свое влияние, Шаехсу потребовалось три дня, чтобы
уладить все формальности с усыновлением. Наконец, все необходимые бумаги были
получены. Встретившись в очередной раз с Артемовым, Шаехс изложил ему условия,
на которых правительство Дениды соглашалось отдать ему Огинки.
- Вы забираете мальчика из тюрьмы, после чего не допускаете никаких его
контактов со сверстниками на планете и при первой возможности вывозите его за
пределы Дениды. Отныне на нашей планете он будет вне закона. В случае, если он
когда-либо вернется на Дениду, он непременно будет казнен. Родительское согласие
на усыновление вами мальчика также получено. Можете забирать бумаги и поспешите:
семидневный срок после Дня Истины уже истек, и мальчиков в тюрьме начинают
усыплять.
Увидев, как вздрогнул Артемов, Шаехс поспешил его успокоить:
- Не нервничайте вы так, я дал указание начальству тюрьмы придержать пока этого
мальчика, хотя они еще не знают для какой цели.
Схватив документы на усыновление и спешно поблагодарив своего любезного
консультанта, Николай поспешил в детскую тюрьму.
Глава 7. Срок истек.
Неделя, отпущенная на рассмотрение поданных апелляций и на обмен жизней детей на
жизни их родителей, наконец, истекла. Утром в камеру Огинки вошел надзиратель,
объявивший, что ничьи апелляции удовлетворены не были и что ни один из отцов
собранных в этой камере мальчишек не покончил жизнь самоубийством в пользу
своего сына. Все надежды рухнули. Мальчики с трудом осознавали, что единственной
их перспективой остается близкая смерть, причем никому из них не удастся
протянуть больше трех дней, ведь именно за такой срок в аотингерской тюрьме
обычно успевали усыпить очередную партию своих юных постояльцев. Не в силах
отдалить свою кончину, мальчики еще могли выбрать для себя способ, каким они
расстанутся с жизнью. Как здесь поступают с истериками и бунтовщиками, они уже
видели. Но на что можно рассчитывать, если вести себя смирно?
Чтобы окончательно уверить их в мысли, что у послушных детей в стенах этой
тюрьмы смерть не так уж страшна, тюремщики сразу после завтрака забрали из
камеры самого тихого мальчика по имени Илгик. Паренек, смирившись со своей
судьбой, потерял, похоже, всякий интерес к окружающему миру и даже не осознавал,
куда его ведут, покорно шагая за своими конвоирами. Едва они вышли из камеры,
над дверью ее ожил экран, на котором всю прошедшую неделю ребятам
демонстрировали мультики. Сейчас он показывал тюремные коридоры, по которым вели
Илгика. Вот конвоиры с мальчиком зашли в довольно просторную комнату, где стояла
обтянутая кожей широкая скамья и рядом с ней что-то, напоминающее медицинский
прибор для инъекций. Помимо вошедших, в комнате находилось еще несколько людей.
Мальчика окружили, сняли с него курточку, закатали ему рукав рубашки на левой
руке. Илгик не сопротивлялся, только недоуменно вращал головой. Наконец, один из
мужчин поднес к губам мальчика стакан с какой-то жидкостью и сказал выпить.
Илгик сглотнул содержимое стакана, после чего его осторожно уложили на скамью.
Мальчик на глазах засыпал. Черты лица его разгладились, на устах появилась
блаженная улыбка. Похоже, мальчик пребывал-таки в обещанной им всем здесь
нирване. Выждав некий отмеренный промежуток времени, один из тюремщиков воткнул
в вену на руке мальчика длинную иглу, шланг от которой тянулся к стоящему в
комнате прибору, и начал проводить инъекцию. Некоторое время в поведении Илгика
ничего не менялось, затем он как-то постепенно обмяк, вытянулся на своем ложе и
замер. Прождав еще пару минут и удостоверившись, что мальчик больше не дышит,
мужчины сняли его со скамьи и куда-то понесли. На губах мертвого Илгика так и
осталась сиять улыбка...
Теперь в тюрьме заработал конвейер легкой смерти. Процедура усыпления с
предварительным введением в нирвану была неспешной, и хотя задействовано было
несколько десятков коек, очередь на усыпление шла медленно. Детей забирали
поочередно из разных камер, так что из камеры Огинки за час в среднем выводили
только одного мальчика.
Подали обед, но есть Огинки совершенно не хотелось. Он с трудом заставил себя
проглотить несколько кусков и отодвинул тарелку. У большинства его сокамерников
тоже явно пропал аппетит, но некоторые с жадностью поглощали пищу, словно
отъедались за всю прошедшую жизнь. Экран погас. Мальчикам оставалось напряженно
присушиваться, к какой из камер в коридоре в данный момент идут конвоиры, и с
содроганием сердца ждать, когда отворится дверь в их собственную камеру.
Через час после обеда дверь в очередной раз открылась, и надзиратель выкрикнул
имя Огинки. "Вот и все..." - подумал мальчик, с трудом поднялся и, опустив
голову, побрел в коридор. Внутри у Огинки словно что-то сломалось, он ощущал
странное отупение, не слышал, что говорят ему конвоиры, не глядел, куда его
ведут, только механически переставлял ноги. Перед глазами у него все время
прокручивалась сцена смерти Илгика, только в качестве главного ее персонажа он
теперь видел СЕБЯ...
Когда запыхавшийся Артемов подошел к воротам детской тюрьмы, охранник на входе
долго не мог понять, что ему нужно, придирчиво рассматривал бумаги, но все же
согласился пропустить настойчивого инопланетянина к начальству. Начальник тюрьмы
чуть рот не раскрыл, узрев постановление правительства Дениды, разрешающее гостю
с Земли Николаю Артемову усыновить и вывезти на свою планету мальчика Огинки,
неправоспособного гражданина Дениды, не заработавшего вакансию на жизнь и в
связи с этим приговоренного к усыплению. За все полтораста лет беспорочной
службы на этом посту старому служаке ни разу не приходилось видеть подобной
бумаги, да и вообще за все время контактов Дениды с инопланетными цивилизациями
не было ни одного подобного случая. Но вот оно, это уникальное постановление,
прямо перед глазами - и его следует исполнять! Начальник тюрьмы вызвал двух
охранников и приказал доставить заключенного Огинки в свой кабинет для передачи
его новому отцу.
Минуты ожидания медленно тянулись. Наконец, дверь кабинета открылась, и конвоиры
пропихнули в нее белокурого мальчика. Огинки двигался, как сомнамбула, вперив
взгляд в одну точку. Его остановили, придержав за плечо. Мальчик словно очнулся
от этого прикосновения и недоуменно огляделся по сторонам. Он явно не понимал,
куда попал. Видя, в каком он состоянии, Николай решил все ему объяснить:
- Огинки, я понимаю, для тебя это все будет очень неожиданно, но я теперь
считаюсь твоим отцом. Я обратился к вашему правительству с просьбой о твоем
усыновлении, и мне не отказали, поставив условием, что я отвезу тебя на свою
планету. Твои родители тоже с этим согласились. Теперь ты будешь жить со мной на
Земле, Огинки. Ты понял?
Мальчик уставился на Артемова, но не сдвинулся с места.
Не понимает. Слишком неожиданно для него это известие, парень и без того в шоке,
наверное, он уже готовился умереть, а тут вдруг такая перемена судьбы!
Интересно, что бы ощущал ты сам, если бы оказался на его месте? Все же надо
попробовать вывести его из ступора.
- Огинки, поверь мне, я тебя не обманываю, ты действительно останешься жить, и
ты действительно теперь мой сын! Мы сейчас уйдем отсюда вместе, и ты забудешь
все, что здесь видел, как дурной сон. Иди ко мне, малыш!
Все еще не верит... Оглядывается на охранников, осматривает комнату, словно
чего-то ищет... Снова смотрит на меня, взгляд помаленьку проясняется, кажется,
он что-то начинает осознавать... Поверил!!!
Огинки внезапно метнулся к Николаю, в два прыжка преодолев комнату, буквально
запрыгнул ему на грудь, обхватив своего спасителя руками и ногами, и,
прижавшись к нему, разразился потоком слез. Все напряжение последних дней
выходило сейчас из мальчика с этими слезами. Огинки что-то порывался сказать, но
слова его прерывались новыми приступами рыданий. Николай успокаивающе гладил его
по голове.
Начальник тюрьмы поднес Артемову только что составленный им акт о передаче