<p>
Далин пребывал в ярости, и Феоктистов вполне готов был разделить его чувства. Когда какой-то шалопай на скейтборде сбивает беременную женщину, это чревато и переломами, и сотрясением мозга, и преждевременными родами с непредсказуемым исходом. А в данном случае, увы, совершенно непредсказуемым.</p>
<p>
- С женщиной-то хоть все нормально? - осторожно осведомился он.</p>
<p>
- С Марией Виорит? Отделалась парой ушибов, но их я сразу и излечил, - махнул рукой Далин. - Да я бы ей и сломанный позвоночник срастить мог, если на то пошло. Меня куда больше волнует, что обо всем этом подумал Проксан.</p>
<p>
- Проксан - это ее будущий сын?</p>
<p>
- Ну да. Он уже научился контролировать передвижения матери, чтобы, так сказать, путешествовать с максимальным комфортом, а тут вдруг такой удар! Он же разом должен был расстаться с иллюзиями своей защищенности и подконтрольности ему внешнего мира, и он не может даже достойно ответить обидчику, поскольку куда вестрой-то пулять, когда ты в материнском животе? Хуже того, он не знает, кто его обидчик, и потому может появиться на свет, будучи обиженным на весь окружающий мир! А если он при этом еще окажется в силе?! Вы представляете, что тогда может произойти?!!</p>
<p>
Вадим представлял. Если этот малец начнет выжигать все вокруг, несчастным среднекамцам не спрятаться тогда даже и в подвалах. Одна надежда на Далина, который, впрочем, сам уже готов вершить суд и приговор. Радовало только, что его, Феоктистова, не обвинить в связи с этим казусом в нарушении заключенного договора. Он обязался контролировать городские службы, а не поведение малолетних шалопаев. Далин, кстати, и сам был виноват в случившемся, поскольку должен был неустанно оберегать Марию Виорит, да вот не уследил.</p>
<p>
- Что будете делать с виновным? - резко спросил Далин. - Я ни за что не отвечаю, если вдруг это безобразие повторится. Я и так с трудом сдержался, чтобы не убить этого малолетнего мерзавца на месте!</p>
<p>
- Ну, что мы с этим хулиганом можем сделать... - протянул Феоктистов. - Поставим на учет в полиции, орудие преступления конфискуем, еще на родителей можем штраф наложить.</p>
<p>
- Эту чертову доску на колесах я и так уже расколотил, - ответил Далин, - но там на горе была еще куча таких же шалопаев, и каждый со своей доской. Сразу же удрали, конечно. Что, будете их отлавливать и у каждого доски конфисковывать?</p>
<p>
- Ну, на это нет никаких оснований, - развел руками Вадим. - Они никому ущерба не причиняли, а скейтборды законом не запрещены.</p>
<p>
- Пока не причиняли, но могут причинить в любой момент, - возразил Далин. - Для них все это лишь веселые приключения, и тот факт, что один из их приятелей лишился доски, их точно не остановит. И уж тем паче его смешное наказание! Да и его ли так накажут? Подумаешь, родителям штраф назначат! Они его из-за этого штрафа еды, что ли, лишат? Или выдерут как следует?</p>
<p>
- Да что вы, в таких семьях детей не дерут, - произнес Феоктистов, припомнив родителей задержанного на месте преступления Валеры Игнатьева, - и голодом морить уж точно не станут. Наругают, скорее всего, развлечений на какое-то время лишат или под домашний арест посадят.</p>
<p>
- То есть физически за свое преступление он никак не пострадает, - откомментировал Далин, - да потом еще, чего доброго, будет нос перед приятелями задирать! А зря, между прочим, не выдерут! У нас за подобные проделки всегда малолетних веррителей розгами секли! Даже моему отцу разок досталось!</p>
<p>
- Ну, такие уж тенденции у нас теперь в воспитании, - развел руками Фектистов, - сплошной гуманизм...</p>
<p>
- Согласно нашему договору я имею право самолично карать тех, кто покусится на безопасность моих родственников, - жестко промолвил Далин, - поэтому я требую, чтобы виновного прилюдно высекли розгами. Это отвадит от желания повторить и его самого, и всех его дружков.</p>
<p>
- У нас такое уж который век не практикуется, - попробовал возразить Вадим.</p>
<p>
- А теперь будет. Или этот щенок подставит задницу, или я до конца жизни сведу его с ума, так что никакие лекарства ему не помогут. Тоже, кстати, будет очень наглядно и доходчиво для всех его приятелей.</p>
<p>
- Ну, может, хотя бы не розгами, а, как у нас в некоторых семьях принято, ремнем? - попробовал смягчить юного лихача Феоктистов.</p>
<p>
Но Далин ни о каких порках ремнем не знал и знать не хотел. И в Колонии у отца, и в долине Тенто у Джанрэди наказывали исключительно розгами, и он по крайней мере представлял себе, сколько ударов ими за какой проступок положено назначать.</p>
<p>
- Нет, только розги, - подтвердил он свой вердикт. - Ста ударов ему хватит.</p>
<p>
- А если ему плохо станет? - все еще сомневался Вадим.</p>
<p>
- Ничего, излечу.</p>
<p>
Итак, участь юного Игнатьева была решена. Никаких приспособлений для порки в Среднекамске, конечно, не было, но Далин знал, как и из чего их мастерить, а опытный плотник в городе имелся. Вот только кто будет осуществлять наказание? Сам Далин марать руки не хотел, подавляющее большинство горожан никакого опыта в применении розог и подавно не имело, но когда Феоктистов бросил клич, все же нашелся один банщик, Василий Семенов, утверждавший, что проведет порку в лучшем виде. За неимением альтернативы его и назначили экзекутором.</p>
<p>
Валерка, водворенный после неудачного столкновения в "обезьянник" при полицейском участке и проведший там ночь, несмотря на все хлопоты родителей, при известии об уготованном ему наказании чуть было не устроил истерику, но, услышав о возможной альтернативе, предпочел все же не протестовать. Уж лучше тебе раз жопу надерут, чем всю жизнь потом ходить помешанным! О том, в кого ему довелось врезаться, и что вообще сейчас реально происходит в Среднекамске, он узнал только тут, в полиции, и струхнул не на шутку. Оказывается, это просто чудо, что его не убили тогда прямо на месте, и еще не факт, что этого не сделает тот пока еще не родившийся Проксан! Валерка готов был каяться в своем безрассудстве и искренне извиняться, но его покаяния были взрослым безразличны. Он должен был послужить наглядным примером для всех своих сверстников.</p>
<p>
Юный Игнатьев, не изведавший за всю свою жизнь даже ремня, довольно смутно представлял, как наказывают розгами. Ну, доводилось что-то такое читать по школьной программе, "Детство" Горького, например, но все эти дореволюционные страсти от никак не соотносил с собственной персоной, а потому и не интересовался ничуть. Сейчас, конечно, интерес появился, и очень острый, да не было уже времени его удовлетворить и все предстояло испытать сразу на собственной шкуре.</p>
<p>
Отпускать Валерку домой до наказания никто не собирался, разрешили только принять душ и прямо перед поркой опростаться, чтобы совсем не опозориться под розгами. Хотя его заранее предупредили, что наказание будет публичным, он почему-то думал, что драть его будут в каком-нибудь зале, ну, например, в кинотеатре или в городском Доме культуры. Действительность оказалась куда хуже: его вывели на площадь перед зданием мэрии, по краям которой уже толпился собравшийся на столь уникальное зрелище народ, а в центре стояло нечто, напоминавшее столярный верстак, только куда более длинное. Рядом с этой конструкцией он увидел ведро, из которого торчали длинные ивовые прутья, и крепкого мужика в белом переднике, какой обычно носят банщики. Впрочем, в городскую баню Валерка на разу еще не попадал. Именно этот мужик и взял на себя инициативу с молчаливого согласия полицейских, доставивших Игнатьева на экзекуцию.</p>
<p>
- Ну, раздевайся догола, дитятко, ложись на лавку, а я уж тебя нарумяню как следует!</p>
<p>
Огрызнуться бы, да боязно. Прямо с крыльца мэрии за экзекуцией наблюдал сам Феоктистов, а рядом с ним воплощением неземной угрозы застыл высокий подросток в черном плаще и с лицом, полностью скрытым за столь же черными волосами. Валерка знал уже, что это тот самый вестроносец Далин, который вчера поймал его за шкирку и оглоушил ментальным ударом, чуть не убив. Тот самый, что пообещал свести Валерку с ума, если он не согласится на порку. Даже смотреть на него было страшно, и мальчик, отвернувшись, принялся медленно стягивать с себя одежду. Только оказавшись совсем нагишом, он осознал, что за ним сейчас наблюдает вся площадь, и не только пацаны, в том числе и из младших классов, которых взрослые словно специально вытолкнули в первые ряды, но и девчонки! Валерка покраснел как помидор и поспешил взобраться на лавку, чтобы по крайней мере прикрыть срам.</p>
<p>
Там его, впрочем, тоже в покое не оставили. Заставили широко развести ноги и привязали их за щиколотки к ножкам лавки, связали руки в запястьях под лавкой и под конец притянули его к лавке в районе поясницы широким матерчатым поясом, чтобы не слишком дергался. Только после всех этих приготовлений Далин на всю площадь объявил о вине Валерия Игнатьева и о вынесенном ему приговоре. Затем началась собственно порка.</p>
<p>
Все ужасы, что нафантазировал себе Валерка о порке розгами, оказались жалким подобием реальности. Боль была такая, какую ему еще никогда в жизни не доводилось испытывать. Его словно на части старались нашинковать этими прутьями! Бог весть, где этот самый банщик Семенов сумел так напрактиковаться в порке розгами, но экзекуцию он проводил вполне профессионально, стараясь не оставить на ягодицах наказуемого ни одного не затронутого местечка, чередовал поперечные удары с продольными, когда кончик розги попадал меж раздвинутых ягодиц и оставлял отметины на внутренних поверхностях бедер. Когда все уже там стало багровым, он перенес удары на бедра, а потом и на спину наказуемого.</p>
<p>
Валерка, не пытаясь сохранить даже остатки достоинства, сперва громко взвизгивал при каждом ударе, потом ревел белугой, умолял простить его, зачем-то звал маму, потом совсем охрип от собственных криков и лишь вздрагивал, когда очередная розга опускалась на его иссеченное тело. Просечек образовалась масса, и к концу экзекуции ягодицы мальчика приобрели от выступившей крови ярко-красный окрас. Ему не скостили ни одного удара, и только каким-то чудом он не потерял во время порки сознания.</p>
<p>
А может, и не чудом. Далин все время находился рядом с наказуемым и контролировал его психическое состояние. Когда отмеренные сто ударов были нанесены, он жестом отослал экзекутора и приступил к исцелению просечек. Наказуемый свое отстрадал, его приятели урок получили, и теперь высеченное тело надо вернуть в то состояние, что было у него до порки. Исцеление живым огнем, прямо входящим в тело, тоже, конечно, штука болезненная, но зато сразу после него боль пройдет и больше не будет беспокоить. В результате место экзекуции Валерка покинул не на санитарных носилках, а на своих ногах, и даже смог при этом одеться.</p>
<p>
Полученный им психологический шок от этого, правда, только усугубился. Лучше уж спасительное беспамятство, чем каждую минуту осознавать, что весь город видел тебя голым и орущим благим матом. Все, кто хотел, наверняка засняли весь процесс экзекуции и вывалят свои записи в интернет, как только восстановится нормальная связь. Быть тогда Валерке звездой на Ютюбе! Да ему и в родном городе теперь проходу не дадут, хоть топись! Единственным облегчением стало то, что задница больше не болела и эта ужасная, раздирающая боль осталась только в воспоминаниях.</p>
<p>
Надо сказать, что Мария Виорит по настоянию Далина тоже присутствовала при экзекуции и не для того, чтобы лично насладиться местью, а чтобы эмоции наказуемого мог чувствовать ее еще не рожденный сын. Далин все же сумел установить ментальный контакт с Проксаном и по окончании действа заявил, что тот чувствует себя удовлетворенным и ни на кого больше не злится, в связи с чем конфликт решили считать исчерпанным.</p>
Глава 5.
Рождение Проксана Виорита.
<p>
Разбираться в желаниях еще не покинувшего материнскую утробу младенца - задача не из легких, тем паче, что Далин и ранее с младенцами особо дела не имел. Лечить иногда приходилось, но тогда он менее всего был озабочен переживаниями своего крошечного пациента, сваливая всю психологическую сторону на "анестезиолога" Лаули, когда работал с ним вдвоем, либо просто игнорируя, когда того рядом не оказывалось. Теперь же ему надо было самолично подготовить маленького родственника к рождению, при этом постараться убедить его ни на кого не злиться, если такое вообще возможно в данных обстоятельствах, затем сработать в качестве акушера и при необходимости блокировать все ментальные атаки Проксана на кого бы то ни было. Последнее могло оказаться самым сложным и труднореализуемым.</p>
<p>
Понимая, что если с младенцем он еще как-нибудь справится, то со вполне понятным обывательским интересом - точно нет, Далин в решающий момент опять позвал на помощь Попрыгунчика. Появление в городе сероволосого вестроносца и тот факт, что Сергея Виорита вдруг отправили ночевать подальше от родного дома, ясно дали понять горожанам, что решающий момент близок. В ту ночь, кажется, никто в Среднекамске не спал, хотя к дому Виоритов, у которого стоял на часах Попрыгунчик, приближаться не осмеливались даже завзятые храбрецы.</p>