<p>
- И твоему вольному поведению сверстники, понятно, тоже завидовали?</p>
<p>
- Еще бы! Им, может, и самим бы хотелось так себя вести, только трусили, а я - нет, в результате я же по их мнению и оказывался во всем виноват! Еще учителя, которые справиться со мной не могли, на меня одноклассников натравливали, в четвертом и пятом классе меня мальчишки даже всем скопом избить пытались, чтобы, значит, не выпендривался и не отрывался от коллектива, пару раз приходилось бегством спасаться, хорошо хоть, что у меня ноги быстрые.</p>
<p>
- Ну, хоть так. Меня, знаешь ли, в этом возрасте тоже колотили все, кто ни попадя, вот только сбежать у меня шансов не было. А что родителям не пожаловался?</p>
<p>
- Да я пробовал сперва, но папаша этого не одобрял. Ему хотелось, чтобы из меня настоящий мужчина вырос, который сам свои проблемы решает, а не за отцовскую спину прячется. Ну, я и стал... решать сам.</p>
<p>
- И получается?</p>
<p>
- В чем-то да, - вздохнул Гена, - только вот взрослые все равно не понимают...</p>
<p>
- Инерция мышления, знаешь ли. Больно уж экстравагантные у тебя решения. Как ты умудрился разложить целую школу?</p>
<p>
- Это когда меня последний раз выгнали, что ли? Ну, там все началось с девчонок.</p>
<p>
- Тех, что тебе записочки писали?</p>
<p>
- Не-а. Этих я бы и без перьев запросто взял. С девятиклассниц.</p>
<p>
- Понятно. Обычно старшие девицы мелкотой не больно-то интересуются.</p>
<p>
- Я девчонками прежде тоже не интересовался, пока в седьмой класс не перешел. Ну, понравилась там мне одна... Лена Сибирцева. Только она на два года меня старше была и у нее свой кавалер имелся... Такой тупарь!.. Короче, я нее втюрился, а она на меня - ноль внимания. Ну, я и придумал тогда этот хвост. Специально мастера искал, чтобы он нужный механизм склепал, потом к частным портным обращался, перья эти доставал... В общем, все свои сбережения на этот наряд ухлопал! Зато пото-ом... Ленка как увидала мой павлиний хвост, так сразу дала своему бугаю полную отставку. И не только она одна... Да девчонки тогда за мной по школе табунами бегали! И старшеклассницы, и ровесницы мои, и даже малявки всякие! Парни, конечно, возмущались, да куда им против меня-то! А поколотить меня им сами девчонки не давали!</p>
<p>
- Мда, а учителей при виде всей этой вакханалии, наверное, чуть коллективный инфаркт не хватил. Действительно, разложил школьный коллектив. Надеюсь, у тебя с твоими поклонницами все только поцелуями ограничивалось?</p>
<p>
- Да всякое бывало... - Гена густо покраснел и отвел глаза в сторону.</p>
<p>
- Стоп. А вот тут давай поподробнее. Неужто они тебе дать согласились?</p>
<p>
- Ага. Не все, конечно... Ну, Ленка та и еще пара ее приятельниц... Да они ведь большие уже и со своими парнями еще до меня всем этим занимались!</p>
<p>
- Понятно... Надеюсь, этим опытным особам хватило ума надеть тебе презерватив?</p>
<p>
- Нет, а зачем? Они ж не больные, да и я тоже...</p>
<p>
Всеволода прошиб холодный пот. Сейчас прямо на его глазах материализовывались самые жуткие его страхи подросткового возраста. Пусть не с ним, а с младшим собратом по несчастью, но за последний час он уже успел порядком привязаться к этому юному шалопаю, да и вполне официально отвечал за его безопасность!</p>
<p>
- Ну ты и кретин... - свистящим шепотом произнес Метков. - Ты хоть понимаешь, что мог кого-то из них обрюхатить?! У тебя есть деньги им аборты оплачивать?</p>
<p>
- А что сразу кретин-то? - обиделся Гена. - Ну, родят, ну и что такого? Они знаете какие кобылы? Выше меня ростом! А некоторые, между прочим, и в тринадцать рожают!</p>
<p>
- Рожают, - согласился Всеволод, - только не от мутантов. Ты представляешь хоть, какие гены ты можешь передать своему предполагаемому потомству? По глазам вижу, что не представляешь! И главная беда в том, что никто не представляет! А посему нам, искусственно сконструированным, запрещено бесконтрольно размножаться. Меня еще в двенадцать лет предупредили, что за одну попытку этим заняться мне грозит кастрация! А ты чего натворил!!!</p>
<p>
Лицо мальчика на глазах сменило цвет с пунцового на мертвенно-бледный. Уставившись на Меткова перепуганными глазами, он попытался что-то произнести, икнул, схватился обеими руками за горло, словно решил немедленно покончить с собой путем самоудушения, наконец, сумел немного совладать с волнением и жалобно просипел:</p>
<p>
- А мне ничего такого не говорили...</p>
<p>
Помянув про себя нехорошим словом родителей мальчика, Всеволод погрузился в раздумья. По всему выходило, что если малолетний Казанова действительно уже способен к оплодотворению, то вне зависимости от желания ученых-генетиков запущенный ими эксперимент того и гляди перейдет на новую стадию: на свет появится следующее поколение суперживучих мутантов. Хорошо еще, если только в России... там-то спецслужбам удастся взять все под контроль.</p>
<p>
- И очень жаль, что не говорили! - наконец, ответил он. - Скажи, а здесь, в Чикаго, ты еще не успел ни с кем?... Если успел, то у тебя, братец мой, остается только один выход: срочно просить политического убежища! Но в этом случае уже американцы от тебя не отстанут, и уж они, можешь не сомневаться, и обследуют тебя самым доскональным образом, и всю твою сексуальную жизнь поставят под самый жесткий контроль. Встречаться будешь только с теми, с кем разрешат, причем с обязательной видеосъемкой, и сперму сдавать на потребу науки. Кого ей потом оплодотворят и сколько у тебя будет потомства, тебя уже касаться не будет. Нравится тебе такая перспектива?</p>
<p>
- Не-ет... - пропищал Гена и тут же поспешил оговориться: - Но я же тут еще ни с кем... Ну, я имею в виду серьезно...</p>
<p>
- Твое счастье, - хмыкнул Метков. - Вот и не надо нарываться! А если вдруг в России папашей станешь, ну, на первый раз может простят тебя по незнанию, но уж в случае повторения пощады не жди! Уяснил?</p>
<p>
Перепуганный мальчуган усердно закивал.</p>
<p>
- Замечательно. Тогда обговорим принципы нашего дальнейшего сосуществования. От мести родителей уже совращенных тобой американок я постараюсь тебя оградить. Но впредь на всех прогулках от меня ни на шаг! И этого павлиньего хвоста я чтоб больше на тебе не видел!</p>
<p>
Гена со всем соглашался, но глаза у него при этом были грустные-грустные. И Всеволод его понимал. Когда тебе тринадцать и ты уже привык купаться в девичьем обожании, добровольно от этого отказаться, это все равно что самому запереться в темнице и сидеть там на одном хлебе и воде. Нет, конечно, совсем общаться с девочками юному Самохвалову не запрещали, но чем их можно привлечь кроме распушенного хвоста, бедный парень и понятия не имел.</p>
<p>
- Да не кручинься ты так! - усмехнулся Метков. - Ты и без столь экстравагантного наряда вниманием сверстниц обделен не будешь. Ты же мальчик высокий, красивый, излишней робостью не страдающий, да и язык у тебя неплохо подвешен, а женщины, чтоб ты знал, прежде всего любят ушами! Ну, проигнорируют тебя старшеклассницы, а они тебе так уж необходимы? Короче, не бери пример с Юлия Цезаря, который, как говорили, хотел бы стать мужем каждой римской женщины, и живи жизнью нормального подростка, у которого может быть одна подружка, ну, две, но не весь же город?! Тогда и здесь у тебя проблем не возникнет, и по возвращении в Россию, надеюсь, тоже.</p>
<p>
Расставаться с перьями Гене было по-прежнему жалко, но все же аргументы старшего товарища возымели действие, и он немного приободрился.</p>
<p>
На следующий день мальчуган во время прогулки по городу действительно почти ни на шаг не отходил от Меткова, при первых же признаках агрессии с чьей бы то ни было стороны спешно прячась у него за спиной, и тем не менее, все-таки ухитрился обзавестись новой подружкой. Заглянув в местный книжный магазин, Всеволод, чтобы не таскать подопечного по всем секциям, оставил его постоять в уголке в надежде на благоразумие здешних покупателей, а вернувшись, застал его премило беседующим с длинноногой девицей лет четырнадцати. Улыбнувшись, Метков решил пока себя не обнаруживать, а понаблюдать лучше за развитием событий. Беседа юных голубков завершилась долгим поцелуем, при этом оба целующихся непроизвольно вытянулись в струнку и даже зачем-то привстали на цыпочки. Сценка была столь умилительной, что Всеволод подавил в себе желание прервать ее неуместным смехом, хотя, ну очень хотелось! По крайней мере, возникла уверенность, что мальчику-павлину не грозит депрессия от невнимания противоположного пола, и, одновременно, что его общение с чикагскими подругами удастся удержать в рамках приличия.</p>
Глава 10.
Нежелательное знакомство.
<p>
Когда стало окончательно понятно, что поведение юного Геннадия Самохвалова вошло в рамки приличия и не грозит публичным скандалом, Меткова отозвали из командировки обратно в Москву. Шел последний месяц лета, политики разъехались по отпускам, на фондовой бирже было сонное затишье, да и вообще вся окружающая обстановка располагала к отдыху. В связи с небольшим стажем работы на новом месте Всеволоду отпуска еще не полагалось, и он заступил на службу в особняке Спекторов. Юлиан был несказанно рад его возвращению, да и вообще как-то непривычно оживлен. Стопки свежих материалов в его комнате Метков почему-то не увидел.</p>
<p>
- Тебе, гляжу, тоже отпуск дали? - поинтересовался он.</p>
<p>
- Ага, - беспечно ответил Юлиан. - Все заказчики загорают на курортах, папаша тоже решил ненадолго отдохнуть от дел. Обещает завтра Москву показать.</p>
<p>
- Рад за тебя. А врачей вы с собой потащите?</p>
<p>
- А на фига они мне там? Я ж напрягаться не собираюсь! Ну, разве что пару охранников папаша возьмет. Вы со мной поедете?</p>
<p>
- Не откажусь, - улыбнулся Всеволод. - Быть в Москве мне часто доводилось, но вот чтобы просто так погулять...</p>
<p>
- Ууу, здорово.</p>
<p>
На следующее утро все семейство Спекторов, Метков и еще двое охранников комфортно разместились в лимузине Дионисия Артуровича и покатили смотреть Москву. Едва ли не всю дорогу Юлиан провел, прижавшись носом к стеклу. Мальчику очень редко доводилось покидать пределы особняка, и он с жадностью впитывал новые впечатления, не желая пропустить даже самой малости, а ведь в намеченной программе была еще экскурсия по кремлевским музеям, обед в ресторане, переезд на север столицы и отдых на территории ВВЦ с посещением павильонов по выбору Юлиана.</p>
<p>
Если на Красной площади юный Спектор еще старался вести себя прилично, хотя от посещения Мавзолея с забальзамированным вождем отказался категорически, то стоило ему очутиться на Манежной, заполненной по случаю хорошего теплого дня гуляющей толпой, как с Юлиана мигом слетела вся его солидность. Он с удовольствием поучаствовал в нехитрых туристических развлечениях на знаке нулевого километра и у псевдо-Неглинки со скульптурами работы Церетели и даже попытался ушмыгнуть, пристроившись к группе сверстников, приехавших на экскурсию из Калуги, но был опознан и отловлен охранниками Спектора-старшего. Под конвоем этих двух дюжих бугаев мальчика провели через Александровский сад к воротам Троицкой башни, откуда традиционно начинались все экскурсии по Кремлю.</p>
<p>
Осмотр решено было начать с Оружейной палаты. Худенький темноволосый мальчик в элегантном костюмчике, в восторге рассматривающий стенды с экспонатами, по причине своей неизвестности среди широкой публики ничьего внимания не привлекал. Иное дело - старший Спектор. Среди осматривающих экспозицию иностранных туристов нашлась пара бизнесменов, знавших Дионисия Артуровича в лицо и не преминувших поинтересоваться, как у него идут дела. Светская беседа в не слишком пригодном для этого месте прервалась, только когда раздосадованный задержкой Юлиан подошел и попытался за руку отвести отца в соседний зал. Дионисий вынужден был представить наследника. Чуть диковатый по причине своего вынужденного отшельничества младший Спектор выслушал пару положенных комплиментов на ломаном русском и тут же бойко ответил по-английски, не с идеальным произношением, правда, но зато не путаясь в словах, а узнав, что один из его собеседников - франко-канадец, повторил все это и на французском. Восхитившись, бизнесмены поинтересовались, какие еще языки знает юный полиглот, и, услышав длинный перечень из полутора десятков языков, пришли в полный восторг и выразили желание прямо с сегодняшнего дня начать деловое сотрудничество со столь перспективным юным кадром. У Юлиана хватило ума не дать согласия, а вот его отцу пришлось изрядно попотеть, объясняя, почему мальчику не следует сейчас входить ни в какие проекты, и при этом стараясь ни словом не обмолвиться о реальной трудовой деятельности сына.</p>