========== Часть 1 ==========
В стране Илиния, недалеко от границы с пустыней, располагался маленький, забытый богом городок Аврел. Время совсем не пощадило его земель и стареньких ветхих домиков, прошедших сквозь войну и несколько безжалостных засух. И даже сейчас, на пике развития цивилизации, Аврел, казалось бы, застрял во времени, не желая расставаться с прошлым, так и норовя однажды раствориться в песках соседствующей пустыни. Но даже несмотря на это, в городе все еще живет около тысячи человек. Это были старики, не желающие покидать родной край, либо вытесненные иным миром люди, ставшие в Авреле простыми работягами, пытающимися хоть как-то по-человечески закончить свою жизнь. Конечно же, тут были и дети, коих с трудом набиралось на целую школу, которая, кстати говоря, была всего одна, и то небольшая.
Туристов или просто мимо проездом людей здесь невозможно было сыскать, а потому все знали друг друга в лицо и если что-то происходило, то об этом в одночасье мог узнать каждый в городе. В Авреле было три достопримечательности, куда можно было бы сходить, если душа нуждалась в прогулке. Первое — это одно из двух строений, на что еще шли государственные деньги — школа. И пусть она была потрепанная, а учителя, ровно точно такие же, как и в любом другом городе, но всеми с трепетом вспоминаемая, ибо большая часть жителей Аврела провела свою юность именно в ней. Второе место, где любой мог отвести душу, был местный парк! Но парком это было сложно назвать. За городом располагался оазис, в котором росло от силы с десяток подсушенных деревьев, которые, как и сам город, еще не собирались поддаваться следующему чертогу, идущему после глубокой старости. Там стояло несколько скамеечек, на которых практически в любое время суток можно было встретить от одного до пяти пенсионеров.
А третей достопримечательностью была городская церковь бога Милосердия и его архангелом-покровителем. И несмотря на то что она стояла на окраине… Хотя городок был на столько мал, что можно было сказать, что каждое здание, даже самый неприметный кафетерий и тот находился на окраине. В церковь ходили все, и там нес свою службу Отец Питер. Он был еще молод, внешне ему нельзя дать и тридцати. Он приходился одним из 30% людей, кто однажды приезжает в Аврел и остается в нем навсегда. Так он и стал служителем церкви, примерно около шести-семи лет тому назад.
Церковь Милосердия была столь же старинна, как и все в городе, она простояла войну, пережила многих сменившихся поколений святых и, казалось, была старше самого города. Оттого, говорят, Отец Питер и полюбил эту церковь. Несмотря на ее многовековую историю, она все еще по-своему прекрасна: серый камень не терял своей прочности даже спустя столько лет. Витражные стекла с любовью натирались каждый месяц, и внутренний зал церкви всегда освещали цветные пятна. Когда на улице было прохладно, она всегда согревала, а в знойные дни укрывала, даруя прохладу.
Также у нее имелась одна башня, на которой громоздился большой черный колокол, который бил всегда по смене нового года или же по ушедшей из мира еще одной жизни, провожающий ее в лучший мир своим поразительным, прекрасным, гулким звоном.
Часто люди приходили послушать зачитываемые святым отцом проповеди или же просто желая побыть в одухотворенном месте с самим собой. И даже в этот близившийся к закату день Отец Питер зачитывал священные тексты, призывая слушателей к доброте и милосердию, оглядывая присутствующих, сидящих на длинных скамьях. Людей было от силы десять человек, но они с вниманием прислушивались к его речи, до тех пор пока он не остановился и не закрыл священную книгу. Тогда-то все начали собираться и прощаться с Отцом Питером, пожимая ему руки и благодаря.
— Спасибо вам большое. Как всегда, это было прекрасно, — произнес пожилой мужчина, похлопывающий ему по запястью своей трясущеюся рукой. Отец Питер качнул головой, принимая его похвалу.
— Благодарю вас, будьте внимательны по дороге домой. Попросите Али подбросить вас.
Старик тут же покачал головой и, развернувшись, направился к выходу. Отец Питер все продолжал прощаться с прихожанами, проходя вдоль скамеек, когда заметил маленькую фигурку, притаившуюся меж двух каменных колонн, столь крохотную, что ее трудно было разглядеть.
Продолжая кивать головой, прощаясь, и уже когда последние прихожане выходили из церкви, Отец Питер сложил за спиной руки, держа книгу пальцами, встал напротив ребенка, крепко прижимающего колени и спрятавшего лоб.
Русые волосы лохмато торчали на макушке.
— Тебя искала мать, — произнес Отец Питер, его голос казался холодным и усиливался, отражаясь от каменных стен. Он ждал ответа, но мальчик так ничего и не ответил, даже не пошевелившись.
— Ты опять сбежал из школы. Этого делать нельзя.
— Я хочу вернуться домой.
— В таком случае ты мог бы пойти к матери, ей опять пришлось звонить в полицейский участок.
— Это мне не дом. Я хочу к бабушке!
Отец Питер глубоко вобрал в легкие воздух и с выдохом терпеливо произнес:
— Это невозможно. Бабушка ушла в лучший мир. Ты же знаешь это.
Мальчик ничего не ответил, лишь крепче прижав к себе колени.
Выдержав паузу, святой Отец, преисполненный благородства и терпения, произнес:
— Мать сказала, ты снова видел кошмары. Правда видел?
Тот неторопливо покачал головой, не поднимая.
— Ты плакал. Настолько страшными они были?
— Мама сказала, что это просто страшные картинки. И мне не нужно их бояться.
— Она права. Но мы не обязаны оправдывать свои страхи. Если тебе страшно, можешь рассказать мне все.
Мальчик приподнял голову, и святому Отцу открылось нежное пухлое лицо мальчика лет шести. Он был еще так юн, но его взгляд так четко выражал понимание и зрелость. Бирюзовые глаза не отважились подняться с пола, несомненно, ночные кошмары терзали его не слабее, чем боль от разлуки с любимой бабушкой. Отец Питер с грустью вздохнул, ребенка бы и не пришлось забирать из полюбившегося ему дома в деревеньке, которая еще меньше чем Аврел, если бы его бабушка не скончалась от старости.
— Алан, расскажешь мне, что тебе сегодня снилось? — более ласковым тоном спросил мужчина. И мальчик качнул головой.
— Страшный монстр. Он рычал на меня и пытался поймать. Я бежал так быстро, но не мог убежать. Его руки почти достали меня, такие черные, длинные… И… Страшно воняющие.
Отец Питер молча глядел как тот с дрожью вспоминал ночные кошмары. Алан поднял уставший и испуганный взгляд.
— Глаза голубые, как две лампочки. Я вижу их каждый раз как засыпаю. Папа, я больше не хочу видеть этого монстра. Это слишком страшно.
Мужчина протянул ему ладонь распрямив пальцы.
— Идем, у меня есть кое-что для тебя.
Алан взялся за протянутую ладонь, и мужчина помог ему подняться. Вместе они прошли сквозь зал в кабинет священника за алтарем, там же по совместительству спальную, находящуюся за закрытой дверью. Оказавшись перед деревянным красноватым столом, Алан наблюдал, как Отец Питер берет из шкатулки свернутый белый платочек. Подойдя к мальчику, он присел на колени и стал разворачивать, показывая тому содержимое. Это оказался серебренный крестик на тонкой цепочке, однозначно очень красивой ручной работы.
Положив платок обратно на стол, Отец Питер одел цепочку мальчику на шею.
— Что это?
— Оно убережет тебя от ночных кошмаров. Тебе больше не придется бояться этих монстров. Но постарайся не показывать маме.
— Почему?
Отец Питер промедлил, прежде чем ответить.
— Просто пообещай мне хорошо его прятать, но всегда носить с собой. Хорошо?
— А если… Монстры все равно придут во сне?
— В таком случае, приходи ко мне. Что же… А теперь позвоним твоей матери, чтобы она забрала тебя.
— Я не могу остаться здесь?
Отец Питер бросил взгляд на мальчика.
— Прости. Но тебе лучше вернуться домой.
Тот, смирившись с тем что его заберут, молчаливо обошел стол и сел в кресло святого Отца.
Спустя некоторое время у церкви припарковался коричневый пикап. Из него выскочила молодая женщина, ее русые волосы были чуть короче плеч и волнистыми прядями путались меж собой. Быстрым шагом она зашла в церковь и увидев сына тут же махнула ему рукой.
— Алан! Почему ты опять сбежал?!
Тот сидел на скамейке и рядом с ним стоял Отец Питер. Мальчик ничего не ответил, встретив мать равнодушным взглядом.
— Алан, иди в машину. Бегом! — громко скомандовала она, показав в сторону машины, и тому оставалось только подчиниться.
Остановившись, смотря ему вслед, женщина поставила одну руку на пояс, а другой провела по лицу. Вид у нее был измотанный, но она старательно пыталась не подавать виду. Раздался хлопок двери машины и, вместе с ним, тяжелый вздох святого Отца.
— Он еще не успел привыкнуть к городу. Прошло всего пара дней, не надо было заставлять его идти в школу.
Женщина кинула на того прищуренный взгляд, полный недоверия.
— Вот не тебе все это говорить!
— Ребенок пережил утрату. Ему постоянно снятся кошмары.
— А то мне не знать! Заткнись, Питер. С чего ты вообще решил, что можешь мне что-то советовать? Я его мать, а ты… — она нервно взмахнула рукой, показав на окружающие их своды церкви. — Занимайся тем, чем занимался тут все это время. Помогай… Старикам попасть на путь милосердия, твою мать.
— Анна! — громко прозвучал голос Отца Питера, отразившись от стен и став в два раза громче. — Он так и продолжит сбегать. Прислушайся к нему, пока не поздно.
Женщина обернулась.
— О да. В этом он очень похож на тебя.
Развернувшись, Анна погарцевала к машине, оставляя в церкви громкий гул от ударов каблуков. Отец Питер тяжело вздохнул, взявшись за священную книгу как за амулет, позволяющий, привести в порядок мысли и чувства.
До дома было не так и далеко, проехав мимо школы, скоро они доберутся до маленького, двухэтажного, красного домика.
— Почему ты убежал? — ласково, прозвучал голос Анны, как и должен звучать голос матери.
Мальчик пожал плечами.
— Не ответишь?
Он вновь повторил движение.
— А у бабушки ты тоже часто убегал?
И снова тоже движение. Алан глянул на пятиэтажный дом, мимо которого они проезжали, и опять перевел на бардачок.
— Бабушка позволяла играть где захочется.
— А, ну понятно, — произнесла Анна, поворачивая руль. — Вокруг дома же были сплошные поля, да равнины. Наверное, другие ребята прибегали играть? Насколько я помню, дома соседей стояли очень далеко, да?
Более весело произнесла она, дожидаясь ответа от сына, но он был так увлечен разглядыванием всего, что попадалось под руку, что не ответил. Медленно машина остановилась, а Анна посмотрела на Алана.
— Послушай, понимаю, тебе тут непривычно жить, но это не деревня бабушки. В городе опасно сбегать из школы.
Наконец мальчик поднял на нее глаза, но вид его был уставший и безразличный. Анна немного промедлила, вид сына вызывал у нее беспокойство не меньше чем то, что он постоянно убегал.
— Ты только начал ходить в школу, а тебя уже ругают за то, что ты спишь на уроках. Будь немного повнимательней, хорошо? Все же лучше уделять время на сон дома, — улыбнулась она ему, на что тот ответив «ага», открыл дверь машины и вышел, направившись к дому. Анна тяжело выдохнув, облизав губу, заглушила машину.
За ужином мать и сын сидели на кухне, мальчик, как и подобает маленькому ребенку, накручивал вилку в тарелке с картофельным пюре. Анна, глядя на него, все пыталась собрать свои бушующие мысли в кучку. Улыбнувшись Алану, она ласково спросила:
— Алан, может быть… Ты хочешь сладкого? Как ты смотришь на то, чтобы завтра после работы пойти в кафе-мороженное?
Мальчик остановил свои действия и посмотрел на мать. Его щечки были румяны от горячей воды после ванной, а волосы не успели высохнуть.
— Что такое кафе-мороженное?
— Это маленькое уютное место, где подают очень вкусное мороженное и горячий шоколад.
— Я не люблю мороженное.
Анна в удивлении подняла брови. Как так маленький ребенок может не любить столь манящую сладость. Алан же опустил глаза в тарелку и улыбнулся.
— Но я люблю шоколад.
— О, вот как? Тогда давай завтра сходим и поедим столько горячего шоколада, сколько захочешь.
— Здорово. Мам?
— Да, родной?
— Можно я не пойду завтра в школу. Я там ничего не понимаю.
Анна, положив ложку картошки в рот, перестала жевать, не сводя взгляда с сына.
— Понимаю, тебе тяжело учиться. Ведь ты только-только поступил в школу… Но ее никак нельзя пропускать. Чем больше ты будешь это делать, тем меньше будешь понимать уроки. Да и друзей можно завести в своем классе. И, Алан, пожалуйста, больше не уходи с уроков до тех пор, пока за тобой не придет нянечка, ладно?
Я и сам могу прийти домой, — буркнул мальчик, женщина тяжело взялась за переносицу.
— Тебе всего шесть. Я не знаю, откуда… Ты не можешь гулять по городу без сопровождения взрослых. Понимаешь, Алан?
— А бабушка разрешала мне гулять вокруг дома, сколько я захочу.
— Бабушки больше нет! — грубо воскликнула женщина, чуть не стукнув по столу, но вовремя удержав себя.
— Прости. Я не хотела кричать на тебя.
Алан хоть и вздрогнул, испугавшись повышенного голоса, но все же положил в рот ложку пюре.
— Прости… — вновь произнесла Анна. — Должно быть, тебе тяжело, ведь прежде мы почти не виделись. Должно быть, тебе трудно привыкнуть к городу.
— А почему мы не можем жить в бабушкином доме? Там хотя бы у меня были друзья, — спросил мальчик, подняв на мать глаза. Она промедлила, но все же ответила.
— Понимаешь… Что бы мы могли хорошо жить, мне нужно работать. А у бабушки… Это невозможно. Потому мы с тобой так редко и виделись, понимаешь, мой сладкий?
— Папа приезжал чаще тебя, — произнес Алан опустив взгляд на тарелку, а Анна, казалась бы, выпала из действительности. Она смотрела на мальчика, не веря своим ушам.
— Питер навещал вас? Алан? Не игнорируй меня, ответь.
Качнув головой, он ответил.
— Раз в месяц. Но потом реже. Он часто разговаривал с бабушкой, а потом уезжал.
Анна, все еще прибывая в непонимании, покрутила головой.
— Он ездил к вам? Мама ничего мне не говорила. Я запретила ему вообще приближаться к тебе, как он посмел ничего не сказать мне?!
— Потому… — начал Алан, — бабушка и не говорила. Она говорила мне, что ты взбесишься.
— Да не взбешусь я! — воскликнула Анна, и поняв, что уже на взводе, поставила локоть на стол и подперла рукой лоб.
— Ну, ладно, хорошо. Это он рассказал тебе о том, что можно убегать из дома, когда захочется? — как бы невзначай спросила она, не поднимая головы. Но Алан только покрутил носом и произнес:
— Нет. Мы почти не разговаривали.
Заинтересовавшись женщина опустила руку и посмотрела на сына.
— Почему? Ведь твой отец приезжал к тебе.
— Я всегда играл с друзьями на поле и не знал. Только иногда я был дома, и тогда мы вместе смотрели телевизор, — улыбнулся Алан, похоже, это воспоминание приносило ему немало радости.
Анна тяжело выдохнула, вновь подперев голову ладонью. Даже если она извинится перед сыном, это будет бессмысленно. Да и к чему шестилетнему мальчику оправдания о работе.
Однако теперь ей также стало известно, отчего Алан, сбегая, направлялся в церковь Милосердия, а не домой.
— Алан… — позвала мать, и тот поднял на нее глаза. — Понимаешь, я очень волнуюсь за тебя, и, если что-то не так, ты можешь поговорить со мной. Давай поговорим?
— Я не хочу.
— Хм… Что же, ладно, — женщина поджала губы, после чего улыбнулась. — В таком случае, в следующий раз. Я всегда готова.
Алан качнул головой и продолжил есть.
В темноте не было видно ни места, ни даже земли. Слышались только страшные звуки, рычание и хлюпанье, похожего на рыдания. Однако Алан знал, что здесь кроме него никого нет, и плакать мог бы только он. Но на его щеках не было ни слезинки. Лишь страх, который не давал поднять рук, чтобы это подтвердить. Мальчик смотрел перед собой и видел монстра, размером со взрослого мужчину, он стоял на четвереньках, а его руки и ноги были вывихнуты так, что напоминали жука. Алан попятился назад, пока это существо его не видит, он может убежать, но безуспешно. Оно повернуло длинную продолговатую голову и взглянуло на него своими глазами точками. На лице не было носа, лишь черная, оставшаяся от него пустота. Кожа этой твари также имела коричнево-черный оттенок, из-за чего легко сливалась с темнотой пространства, но что-то неестественно его освещало. Тонкие губы растянулись в оскале, обнажив ровные человеческие зубы и длинные высокие серые десны.