- Это плохо?
- Да. Они любят переделывать народы под свои цели. Я не хочу, чтобы вы перестали быть собой.
- Я понял. Спасибо, брат.
Только утром Андрей задумался о том, что очень легко подбирал слова трудного языка своего друга, а Крршок говорил совсем без акцента. Он не стал гадать, что это значит, просто приняв ситуацию такой, какая она есть.
В реабилитационном центре он пробыл ровно семнадцать дней. Во-первых, хотел дать людям возможность выполнить свои обязанности... или хотя бы попытаться. А во-вторых, его друзьям нужно было время, чтобы официально извлечь его "на свободу". Так наконец-то они встретились. В баре маленькой гостиницы они отметили возвращение "блудного" собрата и рассказали, почему его так долго искали.
Неприятным открытием стало то, что он какое-то время считался мёртвым - сей факт специалисты по реабилитации предусмотрительно скрыли от него. Его не нашли ни на одной из шлюпок, и спасатели решили, что он погиб. После взрыва основного двигателя лайнер развалился, а что уцелело - покорёжилось разгерметизацией. Погибших было не так много, как опасались, поскольку почти все пассажиры благополучно добрались до шлюпок. Экипажу повезло меньше. Когда двигатель пошёл вразнос, почти все, кроме участвующих в эвакуации, занимались наладкой. Нет, они не надеялись починить, они всего лишь хотели дать пассажирам время на спасение. И многие из них погибли, не успев покинуть корабль до взрыва. Среди них оказался и капитан, по древней традиции не покинувший корабль раньше своих людей. Выживших членов экипажа, раскиданных в спасательных капсулах по окрестностям, вылавливали довольно долго. Один из выловленных и рассказал, что был пассажир, который покинул корабль в капсуле. Стали искать капсулу. А поскольку у сумасшедших художников всё ни как у людей, искать пришлось долго. А уж о том, что случилось, когда его нашли...
Многозначительная пауза затянулась. Андрей понимал, что пришло его время делиться историей своих похождений, но ему было трудно определиться, что можно рассказать, а что лучше приберечь. И так вон сумасшедшим обозвали!
- Андрей, не тяни, рассказывай, что там было!
Художник улыбнулся. Зачем рассказывать?
- Вот ещё! Я художник или кто? Пошли ко мне!
Первый холст он вытаскивал ещё смущаясь. Хоть друзья и знали о его увлечении древностью, они никогда не видели результаты, так что кто его знают, как отнесутся... Хорошо отнесутся! Если не сказать благоговейно.
На картине лесной ручеёк играл солнечными бликами, искрился и переливался меж корней могучих деревьев.
- Что это за техника?
М-да, пока остальные тихо созерцают, собратья по цеху конкурентно ревнуют.
- Холст, масло. Масляные краски, как в древности. Правда, вместо масла какой-то органический заменитель. Если хотите, потом покажу, чем я работаю.
- Ты это продашь?
Что ещё может интересовать успешного менеджера?
- Нет, ты что! Это же просто увлечение. Кому сейчас оно интересно?
- Мне!
- Не сомневаюсь. Ты всегда был неравнодушен к моим работам. Но ты - редкое исключение. Как и вся наша компания, откровенно говоря.
Андрей достал следующую картину. Просто лес. Живой, вечный, мудрый. Следующую картину он достать не успел: в комнату ворвался Сергей.
- Мне только что звонил Орбр! Лично! Он тебя берёт!
Картины были забыты, встреча превратилась в бурный праздник. А утром Андрей не без трепета шагнул в люк космолайнера. Его ждал путь домой. Не рискнув в этот раз отступать от традиций, он всю посадку просидел в вестибюле и только перед стартом ушёл в каюту. Во время полёта художник заметил, что его менеджер мрачен и не разговорчив.
- Что случилось, Сергей?
- Ты о чём?
- Ты какой-то хмурый уже целых два дня. Не говори мне, что ничего не случилось!
- Да ничего особенного. Просто о жизни задумался.
- Немедленно перестань! Зачем мне менеджер, который думает о жизни? Ты должен думать о клиентах и заказах... да что с тобой?!
Сергей мрачно взирал на него.
- А, может, тебе менеджер вообще не нужен? Договариваешься о работе в обход меня...
- Так вот ты о чём! - Рассмеялся Андрей. - Ну, не обижайся! Жаль было оставлять слайды, вот я и отправил их. Я ведь и не рассчитывал, что их рассмотрят, ведь с таким опозданием отправил. Просто надо было их куда-то деть, так почему бы не туда, куда планировалось. Не злись, ответили ведь всё равно тебе! Лучше договорись так, чтобы мне это было выгодно. Ты это умеешь.
- Рад, что ты это помнишь!
- Ну, не злись! Хочешь, я тебе ещё картину покажу?
- Не хочу!
- А, может, всё-таки хочешь?!
- Тебе бы не художником быть, а мошенником! Твоему обаянию сопротивляться невозможно! Давай, уж, показывай!
Родной дом встретил Андрея знакомым уютом. Как же хорошо возвращаться домой! Он прошёлся по комнатам. Светлая гостиная, просто созданная для вечеринок и посиделок с друзьями. Небольшой спортивный зал... Андрей подтянулся пару раз на турнике, спрыгнув, кувыркнулся вперёд, в очередной раз подумал, что неплохо бы оформить зал в каком-нибудь необычном антураже, и тут же забыл о том, продолжив обход своих владений.
Наконец он добрался до кабинета. Чистый стол, только узенькая панель монитора откинулась, едва Андрей нажал нужную кнопку. Приветливое гудение компьютера нарушило тишину дома. Знакомая картинка на экране... ещё бы не знакомая - сам рисовал! Тут же посыпались дежурные предложения: обновить антивирусные базы, отрегулировать настройки системы безопасности, проверить почту и память телефона, выяснить состояние счёта... Андрей равнодушно отменял всё. Ему было нужно другое. Программа "Ключ" предложила набрать пароль. Одиннадцать символов, которые Андрей, забыв, смог бы набрать вслепую, распечатали дверь в студию. Осталось только набрать код электронного замка, и перед ним откроется его собственный мир.
Комната, загруженная оборудованием. Компьютеры, проекторы, планшеты, световые перья, диски, карты памяти. Беспорядок, в котором Андрей прекрасно ориентировался. Но сейчас он был не интересен художнику. Его манила следующая дверь.
Вторая студия была полной противоположностью первой, хотя бы потому, что там не было никакой техники, кроме настенной панельки пульта системы управления домом. А ещё здесь, скрытые от посторонних глаз, хранились его картины. Сюда же он принёс новые работы. И вдруг с небывалой тоской ощутил жестокую правду жизни: чтобы он ни думал, он никогда никому их не покажет! Ему нравилось работать красками, но какой в том смысл, если никто и никогда не увидит его работы? Те работы, которые он на самом деле ценит и любит.
Андрей вернулся в кабинет. Вся радость от возвращения домой испарилась, с тихой тоской вспоминался весёлый костерок, запах непривычных трав, шорох листвы под тёплым ветром. Художник помотал головой, отгоняя привязчивые воспоминания, и уткнулся в экран. После долгого отсутствия и впрямь не мешало бы выполнить стандартные рекомендации компьютера. Работа, не требующая ни включения ума, ни больших трат времени. И что делать потом? Менеджеру звонить ещё бесполезно, Сергей тоже только с лайнера, да и он сам позвонит, как только уладит вопрос с контрактом. Рисовать не хотелось, довольно редкое состояние для художника. Спортивный зал не привлекал. Так чем же заняться?
Ответ дал телефон, требовательным звонком оторвавший Андрея от раздумий. Увидеть это знаменитое на всю галактику лицо художник не ожидал, но не растерялся:
- Моё почтение, господин Орбр.
- За такое почтение я обычно лишаю премии. Для своих я - Орри.
- Но я ещё не до конца ваш!
- Это уже не существенно, если, конечно, то, что говорят о твоём менеджере - не пустые слухи.
Андрею вдруг стало необычайно легко. Телефонный разговор с живой легендой? Да запросто! Легенда шутит? Тем лучше!
- Слухи! Причём наглые и лживые. На самом деле он гораздо хуже!
- Тогда я не завидую менеджерам компании. Он сейчас с ними обсуждает твой контракт.
Только с лайнера? Ну-ну!
- Что ж, надеюсь, он не продешевит...
- Надеюсь, он не разорит нас! Я ведь планирую дорогую постановку.
- А прежние были дешёвыми?
Орбр перестал усмехаться, так печально и серьёзно посмотрев на Андрея.
- Я хочу кое-что обсудить. И лучше до того, как ты подпишешь контракт.
- Почему?
- Чтобы ты успел передумать.
Легенда вела себя странно. Но и Андрей раньше до заключения контракта никогда не встречался с клиентами наедине, без Сергея. Почему же он спросил, будто ничего необычного не происходит:
- Когда мы можем встретиться?
- Я в машине, напротив твоего дома.
- Тогда какого дьявола ты торчишь за дверью!
Как принимать легенду? Особенно если в доме из еды - один пустой холодильник...
- Проходи. Пойдём в кабинет.
Орбр молча прошёл за хозяином. Ни положенного восхищения домом, ни надоевшего недоумения скудным дизайном от него не последовало. В кабинете он упал в кресло и уставился на Андрея, из-под полей широкополой шляпы пристально разглядывая собеседника. Андрей ответил тем же. Да и когда бы ещё представилась возможность столь же бесцеремонно разглядеть живую легенду?!
По сравнению с человеком он был невысок и худощав, но что-то подсказывало Андрею, что силой с ним тягаться не следует. Художник обратил внимание на руки гостя. Лицо может обмануть, косметохирургия способна нарисовать из человека всё что угодно. А уж мимика нелюдей часто вообще не поддаётся понимаю. Но руки... сколько их не переделывай, они останутся собой. Потому что сам человек остаётся собой, и руки обеспечивают ему привычную жизнь. И потому могут рассказать о человеке (или нечеловеке) очень многое. Так что интересного расскажут руки господина Орбра? Руки, очень похожие на человеческие, только пальцы слишком длинные, да кисть узкая... Андрею показалось, что он чувствует, как эти красивые, изящные руки крошат его грудную клетку. Хоть он и понимал, что ничего такого нет, в способностях Орри сомнений не возникало.
Орбр резко вскочил и стремительным, почти невидимым глазу движением, переместился к стене. Отвернувшись от Андрея, он глухо сказал:
- Извини. Если бы я знал, что ты так восприимчив, я бы экранировался раньше. Не волнуйся, я сейчас уйду.
- Я не волнуюсь. Непривычное ощущение просто. Я ведь и не знал, что я ТАК восприимчив. Извини, я не знал, что почувствую то, что мне не предназначено. - Орбр оглянулся. Андрей поёжился. - Слушай, сядь обратно, а? Неудобно всё-таки со спиной разговаривать... даже если голова ко мне повёрнута.
Спина послушно повернулся следом за головой, а потом всё тело вернулось в кресло. Пристальный взгляд продолжал изучать Андрея, но к нему прибавилось нечто отличное от простого любопытства. Объяснить, что именно изменилось, художник не смог.
- Так о чём ты хотел поговорить?