Даже выдающиеся люди испытывают голод, и я, накинув куртку, отправилась на терраску заниматься завтраком. Следом за мной вышел ведьмак и осторожно сел на табурет, стараясь не сгибать больную ногу.
– Кем бы ни был этот тип, – сказал он, – я ему признателен уже за то, что благодаря ему могу надеяться если не позавтракать, то хотя бы пообедать.
Я вздохнула.
– Тебя что-нибудь, кроме еды, интересует?
– Да, – ответил он, откровенно меня разглядывая. – Женщины.
Если он и хотел привлечь моё внимание, у него это не получилось. Я была уверена, что для него не попадаю в категорию женщин, а если и попадаю, то таких, на которых он трезвым не посмотрит. Поэтому я только повела плечом и бросила:
– Скучная же у тебя жизнь.
Геральт хотел что-то ответить, и опять ему помешал Ладимир, на этот раз – с гостем.
Нельзя сказать, чтобы я совсем ничего не знала об Охотниках. Кое-что Ладимир про них рассказывал. Охотниками становились Хранители, которые не могли или не хотели нести службу, находясь бок о бок с людьми. Все они были Изначальными, то есть их род не знал ни одного человека. Главной их задачей была охрана и забота о вверенном им участке леса и его обитателях. Название своё получили за то, что охотились на браконьеров и расправлялись с ними не менее жестоко, чем браконьеры со своими жертвами.
Вот только о внешности их Ладимир ни словом не упоминал.
Я находилась в полной уверенности, что увижу очередного подтянутого воина в чёрной с серебром форме, перевязью через плечо (дань традиции, необходимости в ней не было) и с ножом на поясе. Не тут-то было.
Сваромир был рысью, ростом чуть выше Ладимира и красотой, подобно всем рысям, не отличался. Бросалось в глаза, однако, не это.
Да, одет он был в форменные чёрные штаны, несомненно, и ремень с тяжёлой узорчатой серебряной пряжкой был форменный. На ремне висел традиционный нож в ножнах и поясная сумка, формой отдалённо напоминающая щит – кажется, подобные в далёкой древности носили кочевники. Штанами вся его одежда и ограничивалась. Перевязь была надета прямо на голое тело. Откровенно говоря, было на что посмотреть, и даже очень. Литые мускулы под мокрой от дождя кожей, плечи покрыты сетью шрамов (совершенно точно, как и спина, в таких шрамах ходили все воины Крыла, кроме птиц), и эта перевязь… У меня даже дыхание перехватило. С трудом оторвав взгляд от его крепкой груди, я посмотрела наконец на лицо.
Как я уже говорила, был он некрасив. Квадратный, хорошо выраженный подбородок, полное отсутствие щетины (свойственное Хранителям), густые брови. На этом классическая для воинов Рати внешность заканчивалась.
Волосы у него были очень длинные для мужчины, доходили до поясницы, очень густые – настолько, что, несмотря на долгое пребывание под дождём, с них не капало и насквозь они не промокли, – повязанные вышитым серебром чёрным очельем. Цвет был непередаваемый – коричнево-серый с зеленцой и чёрной волнистой рябью и явным серебристым отливом, отороченный снежно-белым. В прядь над правым виском были вплетены два маховых пера. Одно точно принадлежало ворону, а второе, с учётом символики Братства, – полевому луню.
Гость что-то сосредоточенно вырезал из небольшого куска дерева.
Я вдруг сообразила, что из всех нас наиболее странно выглядит отнюдь не Геральт.
Гость на минуту оторвался от своего занятия, поднял на меня яркие жёлто-зелёные глаза и обезоруживающе улыбнулся.
– Сваромир, – представился он. – Можно просто Швар.
– Анна, – выдавила из себя я.
Он слегка поклонился и вернулся к резьбе.
– Кажется, печка прогорела, – скромно заметил он.
– Ёжкин кот, опять я про неё забыла!
Я опрометью бросилась в избу, от души надеясь, что в печке не осталось головешек, которые прогорать не желали.
– Ну, как тебе? – поинтересовался Ладимир. – Я ж говорил, почти медвежий угол. Лес кругом. И, знаешь, будет погода получше, надо бы этот лес прочесать. Что-то тут есть.
– Ты никого не забыл?
– А, ну да… – Ладимир слегка сконфузился. – Это Геральт, ведьмак.
Сваромир чуть склонил голову в знак приветствия. Геральт ответил тем же, здороваться ему вовсе не хотелось.
Завтрак прошёл мирно – относительно, хотя мне пришлось нелегко. До завтрака я поинтересовалась у Ладимира, не соизволит ли его друг надеть рубашку перед тем, как садиться за стол.
Ладимир удивлённо посмотрел на меня:
– Какую рубашку?
– Обыкновенную. С рукавами или без них. Не будет же он есть в таком виде? И не надо мне говорить, что «здесь все свои», в данном случае эта фраза не катит!
Ладимир в замешательстве почесал переносицу.
– Анют, видишь ли… Ну… боюсь, что никакой рубашки у него нет. Охотники все так ходят, в любую погоду, даже зимой. Им вообще-то полагается форма, но они её не носят… целиком. Для них это удобно, а Диву всё равно, в каком виде они лес патрулируют.
– То есть за столом он будет сидеть почти голый?!
– Ну… да.
Я хотела было заикнуться о том, что Ладимир мог бы одолжить Швару свою собственную косоворотку, раз сам разгуливает в футболке и джинсах, но промолчала. Что ж поделаешь, если у них обычаи такие.
Однако, когда мы завтракали, мне пришлось об этом пожалеть. Обычно Ладимир сидел напротив меня, а Геральт – справа. Теперь же между мной и Геральтом оказался Сваромир, и мне выпала потрясающая возможность рассмотреть все его мускулы вкупе со шрамами. Я весь завтрак не знала, куда девать глаза, к тому же так и тянуло взглянуть на него лишний раз, на то, как при каждом движении его рук перекатывались под кожей бицепсы. Руки, кстати, у него были типично крестьянские – крупные кисти с широкими ладонями и короткими пальцами. Сильные руки – если сожмёт в объятиях, не вырвешься… Да и не захочешь вырываться – ведь можно будет коснуться его плоского живота с бугорками пресса, поцеловать впадинку между ключиц… Какая же чушь лезет в голову! И поди от неё избавься, если он сидит рядом с тобой полуобнажённый!
В общем, мне оставалось только ругаться про себя, изо всех сил делать равнодушный вид и надеяться, что остальные ничего не заметили. Последнее было глупо – Ладимир обладал потрясающей способностью мгновенно считывать выражение лица. Обмануть его или утаить что-то было невозможно. Сваромир в этом плане вряд ли отличался от товарища..
После завтрака я вскочила первая (Геральт даже чай к тому времени не допил) и принялась убирать со стола. Ладимир, как обычно, взялся мне помогать, Сваромира я упустила из вида, но ненадолго. Ладимир принёс последнюю кружку, улыбнулся мне и бросился в комнату, где уже с минуту жужжал его телефон. Я повернулась к раковине и обнаружила Сваромира, который спокойно, как будто это было обычным для него делом, мыл посуду.
Я, ругнувшись про себя, смахнула тряпкой мусор со стола, и мне ничего не оставалось, кроме как вытирать посуду и рассматривать Сваромировы бицепсы и шрамы уже с другой стороны.
Вдруг я сообразила, что на машине приятель Ладимира приехать никак не мог.
– Послушай, – спросила я, – а где ты лошадь оставил?
Сваромир покосился на меня и улыбнулся краешком рта. При всей его некрасивости, улыбка у него была на редкость обаятельная.
– Я восхищаюсь твоей проницательностью, – ответил он. – Гром за огородом, пасётся.
– И что же, он, пока ты здесь, на улице будет? – я посмотрела в окно. Дождь разошёлся не на шутку, и сквозь отвесные водяные струи анисовка еле виднелась.
Сваромир покачал головой.
– На его счастье, когда мы ехали сюда, по пути нам попалась сторожка. Запущенная, но крепко срубленная, а за ней большой сарай. Тоже старый, крышу там подправить надо бы, но она не протекает. Сейчас отгоню его туда, пусть отдыхает.
Вошёл Ладимир и уселся на диванчике.
– Что за сторожка? – поинтересовался он.
– В лесу, в самой глуши, к юго-востоку отсюда. Километров восемь будет.
– Как у вас тут интересно, – сказал мне Ладимир, – даже заброшенная сторожка имеется. Наверняка с призраком лесника, который в лунные ночи шатается по лесу.
Сваромир отдал мне последнюю ложку, невзначай коснувшись моей руки.
– Я сказал, запущенная, а не заброшенная, – поправил он друга. – Рамы не выставлены, в одном из окон стекло треснуло, крылечко покосилось, одна ступенька прогнила, подделать надо. Но сруб хороший, дубовый, триста лет простоял и ещё столько же простоит. На славу строились – даже баня и сарай из сосны поставлены. А у того, кто сейчас там живёт, руки растут не из того места…
–То есть сторожка обитаемая? – удивился Ладимир. – Какой-нибудь полоумный егерь?
– Не думаю. Я его не видел. Когда проезжал мимо, приметил, что в окне избы тень мелькнула.
– Интересно, – пробормотал Ладимир и задумался, поглаживая подбородок.
– Обитатель сторожки не против того, чтобы Гром пожил у него в сарае? – спросила я.
Сваромир пожал плечами.
– Сейчас и узнаю, – ответил он, улыбнулся и отправился на улицу.
– Пойду я в комнату, – сказала я Ладимиру. – Холодно здесь. Как бы второй раз топить не пришлось.
Ладимир пялился на дверь и, похоже, даже не слышал меня.
Геральт лежал на кушетке с закрытыми глазами, но не спал. Я взяла с полки книгу и окинула его взглядом.
– Ты как? Нога сильно болит?
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Бывало и хуже.
– Может, растереть?
– Не нужно.
Когда я уходила, он сказал негромко:
– Спасибо.
Я удивлённо посмотрела на него:
– За что? Я ведь ничего не сделала.
– За то, что спросила.
Мне впервые пришла мысль о том, что ему здесь одиноко. Однако додумывать её я не стала, потому что это грозило очередным приступом сентиментальности, и ушла в комнату.
Вскоре явился Ладимир. Он устроился в своей любимой позе – на том же диване, что и я, только полулёжа.
– Интересный у тебя друг, – заметила я.
– Это мягко сказано, – охотно отозвался Ладимир. – Прикинь, в его сторожке пять книжных полок, и все забиты древнерусской литературой.
– Да ладно?! – Я отложила книгу. – Он это читает?
– Более того, ему это нравится. Я к нему попал впервые месяца через четыре после того, как к Генералу приехал. А у Генерала книг не было вообще.
– Как же ты столько времени без книг выдержал?
– Фигово, откровенно говоря. И вот, представь, вижу я эти полки с книгами, бросаюсь к ним, а там «Повесть о Горе-злосчастии», «Поучение» Владимира Мономаха, Остромирская летопись, Киево-Печерский патерик, «Лествица» Иоанна Лествичника, «Моление» Даниила Заточника…
– Не позавидуешь.
– Пришлось довольствоваться тем, что есть. Я перечитал всё, и не по одному разу, и не могу сказать, что проникся любовью к древнерусским сказаниям.
– Да, можно теперь не удивляться, что он постоянно что-то из дерева вырезает.
– А это у него привычка такая. Ему непременно нужно, чтобы руки заняты были. Вот и таскает с собой несколько деревяшек и набор стамесок и резцов.
– И опилки по всему дому… А я каждый день подметаю, между прочим.
– Он же и уберёт, не переживай. Швар на редкость хозяйственный, обожает следить за домом и приводить всё в порядок.
– Я заметила. Крышу подправить, ступеньку починить…
– Ну да. Только для обычных людей это обуза, работа, а для него – развлечение. Он вот так, играючи, дом может построить.
– Что, и печку сложит?
– И печку. И огород засадит, и обед приготовит. Золото, одним словом, а не мужик.
– Да, только живёт в лесу и женат на службе.
Ладимир рассмеялся:
– Это, пожалуй, единственный его недостаток!
– А как он к Диву попал?
– Бог его знает. Таких Хранителей или Див находит, или они – его. Швар ничего об этом не рассказывал, но я подозреваю, что он немало среди людей пожил, прежде чем в лес уйти.
– Это почему же?
– Потому что он более или менее адекватен, – хохотнул Ладимир. – Большинство Охотников вроде Раваны с тем отличием, что хотя бы разговаривают.
– Подожди, то есть Генерал тоже такой… странноватый?
– Да нет. С Генералом другая история. У Дива было три ближайших соратника – Ардор, Бервин Дан и Генерал, тогда ещё Гвитнай Астрис. После того, как Авель сдал Дива магам, эти трое были в числе тех, кто не присягнул Авелю и отправился на службу к Драконам. Когда Див вернул Великое княжение, они возвратились. А потом, как ты знаешь, была битва при Северной Степи. Полегло много наших, и в их числе Ардор. Вскоре Бервин покинул Братство, а Астрис перешёл в Охотничью дружину.
– А Генерал много мог бы рассказать о первых годах Братства…
– Да, я тоже так думал. Только он неразговорчив и вспоминать об этом не любит. Всё, что я сейчас рассказал тебе, я узнал от Мстислава.
– Интересно выходит, – неожиданно подал голос ведьмак. – Другой мир, который опередил мой мир в развитии на многие века. А люди остались прежними. Здесь до сих пор можно найти жадного до власти князька, который ради своей цели врагов вздёрнет на виселицы, перебьёт их приверженцев и своих собственных людей заставит жрать дерьмо. И всё ради того, чтобы затевать бессмысленные войны, купаться в роскоши и трахать кого и сколько захочется. Прогресс явно страдает однобокостью.
Я от ужаса задержала дыхание. После таких слов Геральт мог смело начинать готовиться к переходу в мир иной – Ладимир был предан Диву до фанатизма и за подобные штучки убил бы, не задумываясь. Я бросила на своего друга тревожный взгляд – и не поверила своим глазам.
Ладимир улыбался.
– У нашего Геральта сегодня плохое настроение, – сказал он мне.
Я едва не спросила, когда у нашего Геральта было хорошее настроение, но вовремя прикусила язык.
– Геральт ревнует, – пояснил Ладимир.
В закутке фыркнули, заворчали и заскрипели кушеткой.
– Несколько неожиданно, – сказала я.
– Я бы так не сказал.
– Это ваши дела, вам виднее.
В закутке настала мёртвая тишина. Ладимир удивлённо вздёрнул бровь и повернулся ко мне.
– Не понял, – сказал он.
– К тебе же друг приехал, – ответила я и встала. – Кстати, надо полотенце найти…
Ладимир смотрел на меня, хлопая глазами, и вдруг рассмеялся, да так, что стёкла зазвенели.
– Мне это в голову не приходило, – сказал он, отсмеявшись. – Полотенце тебе зачем?
– Это не мне, а Швару. Или твой приятель непромокаемый?
– А, ну да… в смысле, нет, конечно. А зачем ты полотенце на печку вешаешь?
Я вздохнула.
– Лад, на улице холодина. Для того, чтобы оно тёплым было, зачем же ещё!
– Ааа, – многозначительно протянул Ладимир и бросил взгляд в закуток.
Кушетка скрипнула.
– Кстати, у тебя же вроде штаны здесь были форменные?
– Да, есть, а что?
– А то, что тебе придётся ими со Сваромиром поделиться, пока его собственные не просохнут. И косоворотку ему заодно сунь, ты всё равно в футболке и джинсах ходишь.
…Сваромир явился примерно через полчаса. Он не стал заходить в избу, а только приоткрыл дверь и заглянул. Нужен ему был Ладимир, но я сидела ближе, встала и отдала ему полотенце и Ладимирову форму. Сваромир вымок до нитки, с него текло, и вода у его ног собиралась в лужицы. Он взял у меня вещи, но уходить не торопился.
– Я ведь говорил тебе, что восхищаюсь твоей проницательностью? – с улыбкой спросил он.
– Говорил. Дверь закрой, избу выстудишь. И в ванной не забудь обогреватель выключить.
Он кивнул и скрылся за дверью.
К тому времени, как Сваромир вернулся, мы с Ладимиром побороли печку, которая никак не желала разгораться, и устроились на диване. Сваромир заглянул в печку, поправил пару поленьев, немного задвинул заслонку, а потом недолго думая ловко устроился между мной и Ладимиром. Он достал из сумки льняное полотенце, расстелил его на коленях и принялся за резьбу.
– Ну как, поставил Грома? – полюбопытствовал Ладимир.
– Поставил… но хозяин сторожки со мной разговаривать не пожелал. Так что я просто попросил его не подходить к жеребцу, если он… хочет владеть всеми своими конечностями.
– А сарай большой? Туда ещё одна лошадь поместится?