— Потому что пусть Монти готовит сам, раз пиздец какой умный.
Её не было в камбузе, но Эмори красочно пересказала стычку. Резюмировать можно так: Монти посчитал, что Мёрфи расточительный и все делает неправильно; Мёрфи сказал, что Монти придурок.
Карьера корабельного кока для Мёрфи закончилась.
Двести девять
Эмори спит как сурок. А Мёрфи иногда мучается бессонницей, и Рейвен Рейес — тоже.
Такие ночи они порой коротают вместе. На капитанском мостике, и он крутится в кресле, а она изучает показатели жизнеобеспечения; сидят около узла связи, и Джон подаёт отвёртки с потёртыми рукоятками; стоят рядом с челноком, пока она смазывает запчасти.
Они болтают о всякой ерунде. Мёрфи всегда прогоняет из её глаз усталость, взрослую серьёзность и хмурость.
Пятьсот семнадцать
Эмори оказывается более способной и талантливой ученицей, чем Мёрфи, и он решает навсегда сбежать с уроков механики, чтоб сохранить остатки гордости. Рейвен это бесит до одури.
— Слушай, у тебя что, комплекс отличника? — Рейвен хватает его за руку в коридоре, разворачивая к себе, и Мёрфи удивлённо смотрит сначала на её ладонь, потом всматривается в рассерженное лицо.
— Ты теперь ещё и психолог?
— Мёрфи, если у тебя не сразу что-то получается, то…
— То можно проебать все чуть позже, да? — он мягко скидывает её руку.
Почему-то она не ждала другого ответа. Слишком хорошо его узнала за пятьсот дней.
Шестьсот
«Ты все портишь», «Ты бесполезный», «От тебя только одни неприятности» — слова, что Мёрфи слышит всю жизнь, они как руны вдавлены в сердце.
Он уверен, что на «Кольце» все будет так же, как и всегда — от него только больше вреда, чем пользы. Поэтому занимается тем, что у него получается лучше всего — страдает хернёй.
Семьсот тридцать
— Я бесполезная, — у Рейвен даже нет сил на злость. Она торчит у приборной панели уже часов десять, но даже на миллиметр не продвинулась к решению проблемы с узлом связи.
— Чего, Рейес, так легко сдаёшься, всего-то спустя три года? Ты не бесполезная, — Мёрфи непривычно серьёзно смотрит на неё, и Рейвен отчего-то жутко неловко от выражения его серых глаз. — Ты справишься, поняла?
Она кивает. Возможно, это то зерно уверенности, которой ей сейчас так не хватает.
Тысяча двести
— Твою мать, — Рейвен охает и хватается за плечо Мёрфи. Ногу простреливает от бедра до пятки, сводит и жжёт, словно кислотой облили.
— О, сразу видно, человек занимается спортом, — они в коридоре между жилыми блоками, Джон помогает присесть у стены и сам устраивается напротив. — Ты себя угробишь. Или Эхо тебя угробит, даже не знаю.
— И не мечтай, — сквозь зубы отвечает она, разъярённо растирая ногу.
— Да боже, Рейвен, хернёй не занимайся.
Она не успевает спросить, что именно он имеет ввиду, потому что Джон, не спрашивая разрешения, берёт её за щиколотку. Осторожно проворачивает стопу полукругом, надавливает на колено, сгибая в суставе.
Происходящее будто зеркальная реальность: Джон Мёрфи разминает её больную ногу, и ей это приятно.
Тысяча девяносто два
— Я вообще не знаю, как терпела его все это время. Почти шесть лет! Нет, как?! — Эмори не назвать болтушкой, но сегодня её прорывает. Она нервно дёргает рычаг управления в симуляторе челнока.
— Аккуратнее, — осаживает её Рейвен, и Эмори напряжённо выдыхает через нос. Но слишком взвинчена, остановиться уже не может:
— Не, серьёзно! Идиот. Мудак. Как его Беллами в шлюз не выкинул, что в нём видит? И ты-то как выносишь его дольше пяти минут?
Рейвен молчит. Потому что если она скажет, что порой хочет влепить Мёрфи подзатыльник, но ей с ним более чем комфортно (вопреки всем законам логики) — это будет немного слишком.
Тысяча девяносто пять
— Ты и Рейвен… — после паузы говорит Беллами, пока они драят туалет.
— Серьёзно, блин?! — Мёрфи так и замирает с тряпкой в руках и еле сдерживается, чтоб не швырнуть в него. — Меня только что кинула любовь всей жизни вообще-то!
— Может, я хотел сказать «Ты и Рейвен завтра дежурите на кухне», — Беллами быстро отворачивается, чтобы не заржать, и ей-богу, тряпку хочется ему на бошку натянуть.
Мёрфи сопит и с остервенением трёт шов между металлическими плитками. Из-за Беллами он снова думает, что Рейвен — девушка не из его лиги.
Две тысячи
— И не скучно тебе тут? — Рейвен ставит перед Мёрфи тарелку с кашей из водорослей. Его половина корабля темная, тихая и пустая, как вакуум.
Мёрфи криво улыбается.
— Мне скучно везде, не только здесь.
Она присаживается рядом с ним и протягивает руку, осторожно касается плеча.
— Ты же знаешь, что у нас всегда полно работы. И ты знаешь, что Беллами всегда тебе рад. И я тоже.
Мёрфи ковыряется ложкой в ужасном вареве Монти. Сам бы он сделал гораздо лучше, Рейвен знает.
— Знаешь, — говорит он, и она улавливает в его голосе разочарование. Разочарование в себе. — Кому нужна эта мирная, спокойная жизнь, если единственный мой талант — это умение выживать?
Две тысячи сто
— Так у вас с Мёрфи… Ничего? — как бы между прочим интересуется Харпер. Она помогает Рейвен застёгивать скафандр, и та от неожиданности дергается.
— Сделаю вид, что не слышала этого вопроса.
Харпер мягко, понимающе улыбается и поворачивается, чтобы Рейвен тоже помогла защёлкнуть клапан на её скафандре.
Рейвен думает, вся проблема в том, что он для неё недостаточно серьёзен, а она для него — слишком.
Две тысячи двести
Холодок сквозит по коже, и так сразу и не скажешь: от системы охлаждения или от мысли, что она застряла на корабле с двумя сотнями заключенных.
— Прикинь, тут есть чувак по имени Мордред, — восклицает Мёрфи, листающий досье преступников. — Мордред! Родители явно знали, что он вырастет злым.
Рейвен усмехается. Присутствие Джона её согревает.
Две тысячи двести два
Шоу ждёт, переводя встревожено-нетерпеливый взгляд с одного на другого. Рейвен переглядывается с Мёрфи, и их молчаливый диалог длится несколько длинных секунд.
«Я тебе доверяю, но ты уверена?»
«Я знаю, что делаю».
Похоже, она серьёзно влипает в больше-чем-дружбу с Мёрфи, если им уже не всегда нужны слова.
Две тысячи триста
Рейвен сидит на земле, дрожит и пистолет в руках ходит ходуном. Ей не хватает воздуха. Она не должна решать, кому жить, а кому умирать, не должна заниматься эвтаназией и заканчивать чужие мучения пулей, даже если человек уже одной ногой на том свете, не должна…
— Дай сюда, — Мёрфи сидит перед ней на коленях и осторожно забирает пистолет из её холодных пальцев. Она цепляется в его запястья, и находит в серых глазах поддержку. Она может быть слабой и может ему довериться.
— Я обещал, что не дам тебе нажать ту кнопку, помнишь? И сейчас решение принимать не дам.
Он кладёт ладонь ей на затылок, притягивает и целует в лоб. Его губы прохладные и дарят успокоение.
Рейвен часто кивает, и Мёрфи сжимает её ладони в своих.
========== Тысяча сто (Рейвен/Мёрфи) ==========
Комментарий к Тысяча сто (Рейвен/Мёрфи)
Персонажи: Рейвен/Мёрфи
Рейтинг: PG-13
Жанры: драма, дружба с элементами гета
Предупреждения: Нецензурная лексика, немного UST, и, возможно, ООС.
По мотивам фраз Монти из 5х08 “Первый урожай водорослей опасен, мой друг впал в кому” и “из водорослей можно синтезировать пиво”.
На девяностый день водоросли всем дали просраться и проблеваться от души, но главным везунчиком на этом празднике обмороков и зелёной жижи всё равно оказался Джон Мёрфи. Возможно, то вина его фамилии. «Закон Мёрфи» — если какое-то дерьмо может произойти, оно обязательно произойдёт.
Если кому-то суждено впасть в кому из-за токсичных водорослей, то это, конечно же, случится с Джоном Мёрфи.
Когда Эмори впервые упрашивает подежурить около своего коматозного бойфренда, внутри Рейвен нет отторжения. Казалось бы, вся её сущность — и особенно позвоночник с онемевшей ногой — должны злорадствовать, радостно кричать «так этому таракану и надо, хоть бы вообще не очнулся!». Так должно быть по всем законам логики и теории вероятности… Да только не злорадствовалось. Ни в первый, ни во второй, ни в двадцать пятый раз.
На свои дежурства Рейвен всегда притаскивает работу. Паяет микросхемы, чистит инструменты — да что угодно, лишь бы не глядеть, как потрескались губы Мёрфи, обострились его скулы и нос, не видеть глубокие тени под глазами и слегка подрагивающие ресницы. Она лишь слушает его дыхание. Поначалу тяжёлое, чуть ли не предсмертное, больно царапающее внутренности Рейвен. И каждая мысль «а если не очнётся?..» как бомба — оставляет глубокую воронку в её душевном спокойствии.
Кажется, это звоночек к тому, что она не только простила Мёрфи, а её отношение к нему усложнилось десятикратно. Вдобавок проворонила момент, когда начала считать его своим другом.
Она сама не понимает, как умудрилась завязнуть так глубоко, но помогает Эмори менять его простыни, обтирать губкой и делать растворы для внутривенного питания. Для полного комплекта оставалось говорить вслух «Мёрфи, возвращайся к нам, мудак, я скучаю по твоим тупым шуткам», но Рейвен оставляет эти слова при себе.
Она в очередной раз ковыряется отвёрткой в рации, сидя у его кровати, когда раздаётся невнятное:
— Рейес, я же сдох, а ты опять тут? Ты моя карма, что ли?
Мёрфи вяло хлопает ресницами, глядя на неё, и Рейвен от неожиданности роняет отвёртку. Руки дрожат. Она не расплачется от радости и облегчения, как дурочка, нет-нет-нет.
— Заткнись, а то ещё сбудется. Хочу хоть после смерти отдохнуть и не видеть твою рожу.
— О, так я жив… Счастье-то какое, — выдыхает он и пытается сесть. Безуспешно. И Рейвен бросается к нему, подтягивает подушку к изголовью и помогает Мёрфи чуть приподняться. Так, полулёжа, он смотрит на неё снизу вверх, и до него, кажется, наконец-то доходит.
— Погоди, ты присматривала за мной?
— Считай, что я вернула тебе долг, — говорит Рейвен и понимает, что это правда. Но не вся правда, а копать глубже она почему-то боится. — Ты же присматривал за мной в бункере.
Он только кивает в ответ, и она знает — это потому что сказать «спасибо» тут недостаточно.
Мёрфи запускает пятерню в свои грязные волосы и облизывает сухие губы.
— Знаешь что? Пиздец хочу пить.
***
Пить буро-зелёную жижу, со вкусом мочи сотни облезлых гиен, оказывается тем ещё «удовольствием». Зато на этом пойле едешь напрямик до станции «в хлам». Мёрфи и сам почти добрался до этой остановки.
Определённо, не зря Джон подкинул Монти идею сварганить из водорослей алкогольную бодягу. Хоть какое-то разнообразие удивительно захватывающих будней их космической семейки, так? Тысяча с гаком дней на «Кольце», шутка ли.
— Мне часто снится, что я снова оставил её умирать, — Беллами подпирает кулаком щёку и изливает душу Харпер, которая сочувственно кивает. — Снова и снова. Грёбанный кошмар.
— А прикинь, Кларк жива, — вполголоса говорит Джон для Рейвен, сидящей рядом. — И мы зря уже три года слушаем его нытье.
Рейвен пихает его в бок и осуждающе смотрит своими огромными карими глазами с длинными ресницами, но уголки её губ предательски дергаются. Он снова смешит её, и это приятное чувство.
Их славная вечеринка состояла из тех, у кого в желудке уже три года не гостил алкоголь, так что конец посиделок вышел скоропостижным. Охренительно повеселились, ничего не скажешь. В итоге, Харпер утащила Монти в каюту, Беллами и Эхо отправились что-то выяснять (или «помогать» друг другу с недотрахом, их отношения закручиваются, будто в слезливой мыльной опере). Эмори сморило в сон, и она свернулась калачиком на диване. Джон укрыл её одеялом и заботливо подоткнул края. Чуть не завалился рядом, но нет, он, блядь, не вырубится раньше чем Рейвен Рейес.
Рейвен сидит напротив иллюминатора и наливает очередную порцию пива в железную кружку. Он плюхается на пол и забирает у неё кастрюлю с напитком, обнимает, как будто любимую игрушку.
Они молчат. Смотрят вперёд, на звезды, и это походит на сеанс психотерапии, которую когда-то практиковали на «Ковчеге» для трудных подростков. Послушайте шум волн, записанный на диске, или пение птиц, или пяльтесь полчаса вдаль, переосмысливая свою грёбанную жизнь и прочий пиздец.
— Мы смотрим на трупы звёзд, — вдруг говорит Рейвен.
Мёрфи фыркает.
— Пиво сделало тебя ещё более депрессивной, чем обычно.
Он заглядывает в кастрюлю и решает, что вонючего пойла осталось совсем чуть, можно не пачкать кружку. Допьёт из этой посудины.
— Вся штука в скорости света. Мы видим только свет звёзд, а он отправился в путь, может, дохренилион лет назад, — продолжает она. — Пока свет достигает нашей галактики, та звезда, которая его испустила, уже могла погаснуть на самом деле. И получается, что мы смотрим в прошлое. Или на трупы.
— И откуда только в твоей красивой голове такие некрасивые мысли, — задумчиво изрекает Мёрфи и сам же себя осекает. Ну, блядь, какую ещё херню он сморозит?
— Ты не заболел? Красивой?.. — Рейвен сардонически изгибает бровь.
— О-о. Это всё Монти и его пиво. Забудь.
Рейвен смеётся и чокается кружкой с его кастрюлей. Они синхронно выпивают. И почти синхронно вытягиваются на полу, устраиваясь плечом к плечу. Лампы над головами светят приглушённо, почти как гаснущие звёзды где-то в соседней туманности Андромеды. Джон рассматривает Рейвен и думает, что она действительно красивая, любуется её пухлыми губами и румянцем на щеках. Она смотрит ему в глаза, и непонятно, что творится в её мыслях. Но видимо, что-то слишком пьяное и мудрёное, раз уж она выдаёт:
— Как так вышло, что мы стали друзьями?
— Мы в замкнутом пространстве уже три года, Рейес.
— Дурак, это и ежу понятно. И, кажется, это вот, между нами, началось раньше. Я имею ввиду… Мы ведь друзья, да?
— Лучшие друзья, возможно.
— Ты мог себе такое представить?
— В жизни слишком много неожиданных сюжетных поворотов.
— Это уж точно, — Рейвен зевает, прикрывая рот ладонью. — Самое забавное, что мы бы могли быть кем-то большим. В какой-нибудь параллельной реальности, в которую можно попасть через кротовую нору.
— Кем-то большим? — теперь его очередь смеяться.
— Ой, Мёрфи, ну, парень, девушка, любовь и всё такое. Что за хрень я несу? Это всё пиво и Монти, забудь.
— Ого, Рейвен, — веселится Джон. — Ночные бухие разговоры! Да это же классика.
Она что-то неразборчиво бурчит, про «друзей» и «большее». Засыпает на полуслове. Ну спасибо, Рейес, сама отрубилась, а ему теперь думать об этом. Рассматривал ли он Рейес в таком смысле, в смысле как девушку-девушку? Конечно, блин, да, что совсем херово, когда вроде как любишь другую. Всё это слишком сложно для его нетрезвого рассудка. Джон тоже закрывает глаза, собираясь полежать совсем чуть-чуть, а потом отправиться на диван к Эмори подальше от своих мыслей, но…
Просыпается через несколько часов, и Рейвен сопит рядом, прижавшись совсем тесно и закинув на него ногу. Джон Мёрфи не может сказать, что недоволен таким раскладом, даже несмотря на болящую спину и затёкшую шею.
========== Сто двадцать пять лет (Рейвен/Мёрфи) ==========
Комментарий к Сто двадцать пять лет (Рейвен/Мёрфи)
Персонажи: Рейвен/Мёрфи
Рейтинг: PG-13
Жанры: драма, дружба с элементами гета, немножко флаффа.
Предупреждения: Нецензурная лексика, немного UST и ООС
Традиционно сыплю флафф в пейринги, где его отродясь не было. Простите.
Я превратила этот сборник в сборник зарисовок по Мёрвену. Может быть, когда-то тут появятся зарисовки о ещё каких-то персонажах, но не сегодня, не сегодня.
Прошло три дня после бегства с напрочь раздолбанной Земли, на Эллигиусе полный раздрай, и проблемы хоть попой ешь. Но в медотсеке сонное царство. Кажется, спят все, по самые гланды накаченные обезболивающим. Лениво пищат кардиограммы и шипят кислородные маски, тяжело пахнет металлом, таблетками и спиртом. И Эбби стучит по клавишам, наверное, в сотый раз делая одной ей понятные подсчеты.
Не спят только Джон Мёрфи и Рейвен Рейес. Как когда-то на «Кольце» делят бессонницу.
Рейвен сидит на самом краешке его кровати, в руках задумчиво вертит серую баночку. Мёрфи смотрит поверх комикса, который листает, чтобы отвлечься от боли. Таблетки едва подействовали, и в плечо уже не блядская буровая установка врезается, а всего лишь гвоздь вколачивают.