====== Предисловие. Обычный денек ======
Солнце встало из-за горизонта, освещая некоторые дома Хэппи-Долла. Где-то прокричал петушок, возвещая о новом прекрасном дне. Но не для всех мирных жителей этого городка утро было столь прекрасным и желанным. Во всяком случае, буквально через несколько секунд после петушиного крика над всем поселением послышался отчаянный вопль Флиппи.
Он орал, как сумасшедший, не в силах пока что отличить реальность от приснившегося ему кошмара. Когда же он выпутался из одеяла и распахнул глаза, он более-менее успокоился, поняв, что опять ему все только почудилось. В спальне, как и во всем доме, стоял жуткий погром — похоже, на этот раз лунатизм Прапора развился еще сильнее, раз даже запертая дверь его не смогла удержать. Он встал, но сразу же напоролся на осколки от разбитого зеркальца, которое ему подарила Флейки. Видимо, кроме того чтобы ходить, он еще и пытался кого-то тут угробить…
С трудом добравшись до ванны, Флиппи достал из своего шкафчика таблетки, щетку, пасту. Когда же он закрыл дверцу, то сейчас же в зеркале возник Берсерк. Тот смотрел на своего добренького хозяина, ухмылялся и посмеивался, словно хотел сказать: «Эй, нет, братец, от меня тебе не избавиться!». Флиппи вздрогнул от такой неожиданности, принял сразу пять таблеток и сполоснул лицо, лишь бы не видеть того, кого он больше всего боялся. Взглянув снова в зеркало и не увидев там никого, кроме себя, он успокоился и принялся чистить зубы.
Однако тут его подсознание стало враз выдавать отдельные картинки ночного кошмара: как он, услышав хруст, превратился в Берсерка, как он убил саму Флейки, а потом еще и Каддлса, не вовремя подвернувшегося ему под руку, Крота и Лифти с Шифти. Причем эти воспоминания были настолько реальны, будто они были на самом деле, а не какой-нибудь очередной кошмар по стандартному сценарию. Внезапная догадка очень не понравилась и основательно перепугала бывшего вояку, и он, даже не прополоснув рот от пасты и не поев, ринулся вон из дома к Флейки.
Утро у дикобразихи началось довольно неплохо, если не считать того странного крика в семь утра, который, собственно, и разбудил ее. Сделав все утренние дела и, наконец-то, принявшись за завтрак, Чудачка вдруг заметила приближавшуюся к его дому фигурку Флиппи. Конечно, она никоим образом его не ожидала так рано к себе, но с приятным удивлением пошла открывать дверь. Как-никак гость один из самых ожидаемых. Во всяком случае, для самой Флейки.
Но не успела она и в прихожую зайти, как Прапор уже сам вошел, едва не выломав дверь. Вид у него был перепуганный, мордочка из светло-зеленой стала бледной, как смерть. Зрачки, слава Богу, были лишь сильно сужены, никаких признаков Берсерка не было. На губах были видны ошметки от зубной пасты. Похоже, что-то сильно обеспокоило гостя, раз он спешил к Флейки и был в таком состоянии: не завтракавши, даже не умывшись.
— Флиппи, с тобой что-то случилось? — осторожно и тихо спросила Флейки.
— Я… Я думал… — едва дыша, произнес тот. — Я думал, что это с тобой случилось что-то ужасное. Я думал, что я тебя убил, понимаешь?
— Ч-что?
— Мне приснился страшный сон, в котором я стал Берсерком и… И убил тебя! А потом Крота, Каддлса и этих братьев-близнецов. Я их убил!
До Флейки только сейчас дошел смысл сказанного. Она облегченно вздохнула, успокоилась и с робким смехом сказала:
— Ну, это же сон. Всего лишь кошмар, он был не взаправду. Ведь я же жива и невредима. Правда, мне тоже снилось что-то тяжелое, но я не помню.
— Неужели тоже кошмар? — с прежней напряженностью спросил Прапор. — Не молчи, отвечай!
— Н-не п-помн-ню, — дикобразиха совсем растерялась, съежилась от страха, едва не плакала.
Медведь тут понял, что слишком сильно надавил на нее. В конце концов, то, что у него в голове с утра пронеслось, вполне могло быть и сном, пусть даже очень плохим. А эта девочка, такая робкая, тихая, плаксивая, совсем еще маленькая… Он вспомнил, что сам же решил не пугать ее подобными рассказами. Стыдливо опустив глаза, он тихо произнес:
— Прости, Флейки, я… Не хотел тебя расстраивать. Я просто испугался за тебя, а тут еще мои галлюцинации. Ну, ты понимаешь.
— Флиппи, — дикобразиха положила дрожащую руку на плечо своего друга. — Все в порядке. Я не сержусь на тебя. Давай лучше забудем о ночных кошмарах и позавтракаем вместе. Ты только рот прополощи, а то у тебя на губах осталась пенка от пасты. К тому же ты натощак сюда прибежал, — и она улыбнулась.
Прапор ухмыльнулся и ушел в ванную. Однако и тут его ожидал новый неприятный сюрприз: в большом зеркале, стоявшем недалеко от раковины, он увидел вместо себя Берсерка. Тот опять ехидно посмотрел на своего хозяина, а потом достал откуда-то мягкую игрушку, по общим чертам похожую на Флейки, и стал ее потрошить самыми изощренными способами: то скальпелем перерезал горло (медленно, словно мучая настоящую жертву), то четвертуя, а то и вовсе вытряхивая из игрушки все внутреннее содержимое. При этом безумец все время хихикал и смотрел на Флиппи так, словно говорил: «Я убью ее, можешь не сопротивляться мне… Потому что это бесполезно!».
— Ну, нет, — злобно зашептал Прапор. — Не в этот раз!
Он схватил какой-то тяжелый предмет со столика и со всего размаху ударил по стеклу, отчего-то с жалобным звоном рассыпалось по полу. Образовавшиеся осколки наглухо преградили дорогу к двери. Тут послышались торопливые шаги Флейки. Дверь отворилась, и дикобразиха уже собралась войти внутрь, как Флиппи вдруг заорал:
— Не подходи! Не смей даже заходить сюда!
— Но, Флиппи, что у тебя тут произо… Ой, — она только сейчас увидела осколки. — А как так случилось-то?
— Я… Поскользнулся на гладком полу и нечаянно разбил твое зеркало.
— Какой ужас! Подожди, не двигайся. Сейчас я здесь все уберу.
Флейки ушла, и Флиппи вновь остался один. Он посмотрел на то, что еще недавно было большим отражающим стеклом, а теперь валялось на полу в виде маленьких и больших блесток. Он отражался в каждом осколке. И вдруг он опять увидел Берсерка. Тот все еще ухмылялся, ясно давая понять, что это безумие не кончилось, оно только началось. Флиппи в ужасе и отчаянии отступил на шаг, но какой-то чересчур острый осколок вспорол ему пятку, и бедняге пришлось сесть на ванну с громким стоном.
Наконец пришла дикобразиха. Увидев, что случилось с медведем, она быстро убрала все осколки, принесла аптечку и немедленно прижгла рану на ноге как умела. То есть, очень неуклюже, она едва не травмировала Прапора своими иглами. И все же первая помощь была оказана.
— Как ты? — заботливо, но очень тихо спросила Флейки. — Ходить сможешь? Может, я лучше скорую вызову?
— Не надо, спасибо, — проговорил отставной сержант, стараясь делать голос как можно тверже. — Я как-нибудь справлюсь. Спасибо тебе большое.
— Тогда давай уже, наконец, пить чай, — улыбнулась Чудачка.
И парочка принялась завтракать. Естественно, они не могли предугадать, что конкретно случится в этот, казалось бы, обычный денек. А им готовилось нечто ужасное…
Натти шел по широкой улице, смеялся и любовался леденцом, который он только что приобрел. Кстати, ради этой сладости он едва не подрался с Лампи, хорошо, что в магазине так вовремя оказались близнецы Лифти и Шифти (хотя, откровенно говоря, Сладкоежка, как и другие жители Хэппи-Долла, был не в ладах с этими ворами). Пока они грабили магазин и отвлекали внимание Дылды, ехидно посмеиваясь над ним, бельчонок успел ускользнуть, припрятав леденец среди своих на голове.
И вот теперь он облизывал карамельный разноцветный кругляш, из-за чего его косой глаз набирал новые обороты. Он бы так до вечера проходил бы по улице, да вдруг он наткнулся на гулявших Флейки и Флиппи, нога которого была перебинтована, отчего сам медведь слегка хромал. От этого неожиданного столкновения Сладкоежка выронил леденец. Тот упал на бордюр и рассыпался на мелкие кусочки, которые тут же раскатились по дороге.
— Нет! Нет! Нет!!! — возопил бельчонок, не желая верить в свою утрату.
Истерично посмеиваясь, он, не оглядываясь, бросился на дорогу, стал подбирать жалкие остатки сладости и съедал их, после чего жмурился от удовольствия и набирал еще. Он, конечно же, не видел и не слышал при этом, как по дороге на огромной скорости к нему неслась машина Крота. Чудачка и Прапор, которые тоже были слегка озадачены таким поворотом событий, первыми это заметили и закричали бельчонку, чтобы тот уходил немедленно. Натти, наконец, сообразил, в чем дело, но расстаться с оставшимися на асфальте осколками леденца не пожелал. Между тем машина все приближалась — вот-вот раздавит.
— Да что же это в самом деле! Неужели он не видит, его переедут! — Флиппи рванулся с места к Натти.
— Стой, Флиппи, не надо! — закричала Флейки, стараясь удержать его за рукав. — Тебя ведь тоже заденет, погибнешь!
Однако Прапор уже не слушал дикобразиху. С силой вырвав свою руку, он помчался к Сладкоежке с криками: «Да брось ты это, уходи!». Натти не слушал его. И вот как раз наступил, как говорится, момент истины: машина, не сбавляя скорости, переехала бельчонка (голову и район таза) и умчалась дальше. Из измятого колесами и раздавленного тела брызнула кровь вперемежку с серой массой мозгов, и эта неаппетитная мешанина попала на лицо и костюм Флиппи.
Тот, едва поняв, что сейчас произошло, увидев мертвое тело и кровь на своих руках, вдруг почувствовал себя настолько плохо, как ему тогда было во время Вьетнамской войны. Живо перед глазами всплыла картинка, когда тигры на своих вездеходах давили противников, как лягушек, разбрызгивая повсюду кровь и остатки органов. Помнится, лишь ему тогда удалось выжить и спрятаться. Зато как он мстил! Враги молили его о пощаде, истекая слезами, соплями и прочей внутренней жидкостью, какая у них только была.
Разум Флиппи затуманился, голова отяжелела, перед глазами все поплыло. Им овладела такая тупая ярость, что преодолеть ее было выше сил медведя. Когда все прояснилось, он увидел вместо улицы Хэппи-Долла какую-то траншею, а вместо Флейки, проходившего мимо Тузи и мертвого Натти — троих тигров-солдат (один из них был, соответственно, мертв). «Не может быть! — подумал Прапор. — Они нашли меня! Снова!». Он затрясся от злости, и какое-то чувство садистского восторга заполнило его мозг. «Что ж, — пришел он к заключению. — Чем больше врагов, тем больше способов убить… Намного больше!».
— Эм, Флиппи? — Чудачка приблизилась к медведю и тронула его за плечо. — Ты в порядке?
— О, да, — ответил тот и обернулся. — Лучше не бывает.
Тут Флейки к своему ужасу увидела то, чего она так опасалась весь день — вместо любимого Флиппи на его месте был Берсерк. Глаза сверкали ярче обычного, а зубы, казалось, готовы были вонзиться в горло. Дикобразиха с испугом отбежала от своего друга, но убежать она уже не смогла — среагировала слишком поздно. Пришел час расплаты за медлительность.
Прапор схватил бывшую подругу за иглы, как за волосы, и потащил в ближайшую полутемную подворотню. При этом Флейки постоянно верещала и звала на помощь, просыпая перхоть и мелкие капли крови — все-таки на ней не было защитной одежды. Ее крики услышал только Тузи, да и то он не сразу понял, откуда доносились вопли. А когда он услышал еще один, самый громкий, то наконец-то приблизился к переулку, в котором скрылся Флиппи с дикобразихой.
И его едва не вывернуло наизнанку от увиденного. Стены все были измазаны кровью и еще какой-то жидкостью желто-зеленого цвета. А чуть поодаль, там, где стоял мусорный контейнер со строительным мусором и выступавшим оттуда каким-то ржавым столбом, на этот самый столб через живот была нанизана Флейки. Все, что было когда-то внутренностями, теперь клоками свисало с верхушки столба и дергавшегося в агонии тела. Через секунду оно прекратило попытки выкарабкаться из своего дрянного положения, глаза дикобразихи метнулись в сторону случайного зрителя, из горла послышался хрип: «Спасайся!», и лицо приняло стеклянное выражение. Чудачка испустила последний вздох и умерла.
Как раз в этот момент Тузи увидел в темноте чуть дальше два ярко-желтых глаза и чей-то оскал, послышался хриплый смех. Маленький бобер так испугался, что первой его реакцией было бегство наутек. Куда угодно. Как угодно. Лишь бы быстро. Лишь бы этот монстр его не догнал и не покалечил своим ножом снова. Страх пульсировал в его голове, а адреналин, разливавшийся по всему телу, гнал вперед.
Однако Зубастику не повезло. Внезапно сильные руки обхватили сзади его шею и принялись душить. Сопротивляться было бесполезно, Берсерк был гораздо сильнее подростка-бобренка. Тузи уже чувствовал головокружение и тяжесть в сознании.
— Тебе все равно уже не жить, — услышал он у самого уха хриплый голос Флиппи. — Лучше загадай свое последнее желание перед своей смертью.
Перед глазами бобренка вдруг начали плыть воспоминания его жизни. Причем многие из них были какие-то странные… Как будто не его вовсе. К примеру, он катался на карусели вместе с Каддлсом и Гигглс, а Лампи крутил, и где от очень высокой скорости катания он сорвался и разбился об дерево насмерть. Или же когда Тузи шел с друзьями на Хэллоуин, переодевшись в костюм своего кумира Сплендида, а потом этот же Прапор в своем безумии сбил их всех на машине, перевозившей реактивные вещества. Как потом он выполз из-под земли и прокусил Берсерку-зомби мозги, отчего те взорвались, и все погибли окончательно.
Вот как раз последняя мысль показалась Зубастику хоть и странной, но спасительной. Приоткрыв шире свой рот и извернувшись, он изо всех сил укусил своего убийцу за руку. Флиппи такого от своей жертвы не ожидал. С яростным криком он швырнул бобренка, как пушинку, в витрину кондитерского магазина, и тот улетел вглубь. Выхватив нож, медведь вскочил вслед за потерявшим сознание Тузи. Он собирался покончить с этим мелким пацаном раз и навсегда и как можно более жестоко.
В это время Лампи, которому все-таки не удалось поймать воришек-близнецов, возвращался через служебный вход. Увидев разбитую витрину, образовавшийся кавардак, Флиппи с ножом и бессознательного и израненного осколками бобра, лось как-то чересчур быстро смекнул, что да как. Он схватил попавшуюся под руку швабру, тихонько подкрался к Берсерку, уже оканчивавшему разделываться с трепыхавшимся трупом Тузи, и огрел того по спине так, как никогда раньше не делал. Вообще, он очень дружил с Флиппи и никогда бы не сделал тому больно, пусть даже в состоянии Берсерка, но именно сегодня он почему-то забыл, что лучший способ остаться в такой ситуации в живых — бегство.
Медведь выгнулся и заревел от нахлынувшей боли. Развернувшись на все сто восемьдесят градусов, он немедля всадил нож в нападавшего, даже не смотря тому в лицо. И попал прямо в сердце. Лампи закашлял кровью, отступил на несколько неуверенных шагов, поскользнулся на только что вымытом полу и ударился головой об угол стола, отчего череп раскололся, как орех, и на пол полилась та самая неприятная каша из крови и мозгов.
В это время мимо ларька со сладостями проходили подруги Гигглс и Петуния. Увидев, что тут произошло, они громко завизжали от страха и кинулись поскорее наутек, едва заметив инициатора этого кошмара. Конечно, Смешинка не страдала от рук Берсерка так часто, как скунсиха, но верила подруге на слово и боялась попадаться этому мрачному типу в такие моменты.
От женских воплей голова Флиппи опять отяжелела, и происходящее вокруг стало менять свои очертания. Вместо бункера с динамитом и разбитыми колбами, содержавшими реактивы, он увидел простую кондитерскую лавку. А вместо исполосованного тигра-лейтенанта и лишившегося мозгов сержанта — Тузи и Дылду соответственно. Поняв, что на самом деле было, он с ужасом посмотрел на свои руки, облитые кровью и еще какой-то жидкостью. В одной лапе он крепко сжимал клинок, тоже облитый кровью. Прапор немедленно инстинктивным рывком швырнул нож подальше от себя, словно пытаясь выкинуть то, что уже произошло. Но прошлого нельзя было воротить. Понимая это, медведь опустился на колени, схватился за голову и стал раскачиваться на месте.