Люцифер наблюдал, как десятки мелких тварей набросились на безжизненное тело, и наслаждался. Все они смертельно боялись его, и сколько веков не прошло, этот трепещущий ужас доставлял ему безграничное удовольствие.
Огромная дверь вновь медленно отворилась. В проёме стоял маленький тщедушный старец с посохом в руке.
Демон нахмурился. Велес быстрым взглядом окинул комнату.
- Смерть поселилась у тебя Люцифер, ведь так теперь тебя называют.
- Не язви Велес, - недовольно проговорил демон, - тебя самого отделяет от неё всего шаг. Мне, - на секунду он замолчал, о чём-то задумавшись, - мне поручили сделать тебе одно предложение, - наконец выдавил он из себя.
- По-прежнему на побегушках у него? Веельзевул отказался бы быть пешкой в такой игре.
- Я не пешка старик и потом, ты в моих владениях, а не Веельзевула.
Демон поднялся во весь свой громадный рост, и сошёл с трона. Рядом с Велесом он казался великаном. Подойдя к стене, он коснулся её своей огромной ладонью, наблюдая, как капли крови сочатся сквозь сжатые пальцы.
- Ты знаешь, что это такое?
- Сердце. Сердце титана.
- Да сердце, сердце моего единственного сына. Бог убил его. За что?
- Ты знал, что нельзя спать с земными дочерями.
- Но я любил её. Она родила мне прекрасного сына, что с того, что он был больше остальных.
- Он убивал людей Люцифер, и потом, ты нарушил волю бога.
- Что мне за дело до его воли? Почему я не могу быть сам себе хозяин? - закричал великан.
- Может быть потому, что приносишь боль и страдания людям. Ты знаешь, что, отказавшись от бога, ты потерял любовь.
- Не правда, вот доказательство, сердце моего сына, я тысячелетиями поддерживаю в нём жизнь.
- Ты любишь всё мёртвое и ненавидишь живое. Титан был такой же.
- Не смей так говорить о нём, - взревел демон.
- Но он был злобное чудовище, - невозмутимо продолжал Велес.
- Он был мой сын.
- Его сын отдал жизнь за людей, ты же живёшь ненавистью. Вот уже тысячи лет как ты сделал свой выбор. Это была твоя воля, и ты выбрал смерть, забыв, что бог есть бог живых.
- Велес, меня просили передать тебе, или ты с нами или нет.
Люцифер подошёл к старику, и, взяв его за руку, заглянул в глаза.
- Ведь ты наш, наш с начала веков, не оставляй нас. Бог вновь полюбит нас, как только последний человек умрёт навсегда. Мы забудем о прошлом, я, ты слышишь, я забуду о ненависти.
- Я тоже сделаю тебе предложение. Присоединяйся ко мне, и мы свергнем Сатану. Бог нас не простит, мы умрём, но перед смертью прольём струи прохладной влаги на горящие угли совести.
- Ты сошёл с ума, - голос Люцифера прервался.
Отшатнувшись от старика, как от ядовитой змеи, он произнёс.
- Завтра ты умрёшь, и поверь, поверь, будешь молить о смерти, как никогда не молил о жизни.
С этими словами демон взошёл на трон, и закрыл глаза. Створы огромных дверей сомкнулись за спиной старика.
Тысячи мыслей проносились в голове Велеса. Только что он отказался от богатства, власти, жизни, в конце концов, и ради чего? Ну и дурак - кричал рассудок, - эта жертва никого не спасёт и смерть придёт к тебе. Днём или под покровом ночи она придёт, размахивая косой, и тебе придётся заглянуть в её пустые глазницы. И всё-таки, всё-таки в глубине души он чувствовал, что поступил правильно.
За дверью сотни нетопырей и других демонических тварей, порождённых чёрной магией демонов и самыми низкими людскими мыслями, гнездились вдоль длинного коридора, копошась, словно гнилостные черви в куче нечистот.
На стенах висели разные части человеческих тел: глаза, уши шевелились в полумраке. Велес про себя улыбнулся, демон сохранил извращённое чувство юмора, и напомнил про себя, что там, где есть уши, найдётся и язык.
Правда, это не имело значения. Он никак не мог бы сказать, как подобная предосторожность могла бы пригодиться в сложившейся ситуации. Толпа отвратительных созданий следовала впереди и позади него, смешно переваливаясь на когтистых лапах. Он бы засмеялся, если бы это не было так грустно. Ну и рыла были здесь: и скошенные, и прямые, и свиные, и лошадиные кружились вокруг в дьявольском хороводе, шевеля толстыми губами, и ворочая круглыми, как плошки глазами. Словом, все, что мог представить свихнувшийся мозг пьяных мужиков и суеверных базарных баб, собралось вокруг него, сердито толкаясь в узком коридоре.
Так и спускались они всё ниже и ниже, в самые бездонные подвалы чёртового замка. Резные стены, увешанные трофеями в виде черепов и частей человеческого тела, сменились глухими каменными поверхностями, выжженными в граните. Бесчисленные коридоры разбегались и множились в трёхмерном пространстве. Прошло немало времени, прежде чем они очутились у берегов огромного подземного озера.
Каменные ступени уходили вниз под воду, теряясь в прозрачной глубине. Сотни демонов оглушительно завыли и зарычали, бесясь в ярости и бессильной злобе. Эхо подхватило этот дикий вой, наполнив адской какофонией, бесчисленные чертоги замка, и, словно испугавшись крика, озеро разошлось в стороны, оголив ступени. Велес, подгоняемый грубыми толчками, пошёл вниз, ступая по мокрым ступеням. Часть вурдалаков осталась на верху, и только ближайшая стража продолжала путь в разверзшиеся глубины. Велес шёл вниз, а память его блуждала в далёком прошлом, таком далёком и в тоже время в таком близком. Кажется, только вчера измождённые люди в грубых хламидах шли в песках жаркой пустыни, а за их сгорбленными спинами в морской пучине исчезали быстроногие колесницы всемогущего фараона.
Свет, преломляясь в голубой воде, создавал чудные картины, меркнувшие в тёмной глубине. Так спускались они в пучину, пока мрак не сомкнулся над ними. Страх наполнил сердце старика. Прошло ещё немного времени. В тишине раздавались короткие всплески от плавников неведомых чудовищ. Наконец, вдали показался просвет. Невольно ускорив шаг, Велес поспешил к выходу, спиной чувствуя притаившееся во мраке зло.
Тупоумные твари недовольно заворчали. Несколько нетопырей с громким рычанием бросились за ним вслед. Когтистые лапы протянулись из темноты над головой старика, как вдруг, во мраке блеснул меч, и твёрдый голос Гаята раздался со всем рядом с ним. Тут же выросла чёрная фигура вампира. Обрубленная лапа упала к ногам старика, выведя его из оцепенения, и, отбиваясь, они бросились к свету. Едва они выбрались, как в руке Гаята появился блестящий голубой шар, и водяные стены с тихим плеском сомкнулись, похоронив в пучине демонические отродья.
Велес стоял, не веря своим глазам.
- Утерянный ключ - ундина, - только и мог он произнести.
- Как вы нашли его?
- По дороге расскажу, нам надо спешить. Они бросились бежать.
- А где Георгий? - на бегу прокричал он, срывающимся голосом.
Гаят только махнул рукой. Вскоре они очутились у большой каменной россыпи. Там, между двумя огромными серыми валунами, старик увидел нечто, завёрнутое в рваные куски материи. Это было тело Георгия.
Подбежав к нему, старик упал на колени, не обращая внимания на впившийся в кожу щебень. Гаят стоял, опустив руки.
- Камень, камень, - закричал старый колдун.
Схватив в руки шар, он принялся мягко катать его в руках, тихо шепча под нос древние заклинания. Рядом стояла крошка Ани, и слёзы тихо капали из её глаз. Шло время. Израненное тело по-прежнему не подавало признаков жизни. Только мертвенная бледность сменилась густым бордовым цветом, разлившимся по коже больного.
- Жив, ещё жив, - проговорил Карелл.
Внезапно, по телу пробежала судорога, ноги резко выпрямились, и с губ слетел тихий вздох.
- Слава богу, жив, - радостно вскричал Велес, вскочив на ноги.
Осторожно опустив камень в свою сумку, он кивнул Гаяту, и тот подошёл к телу Георгия. Грудь того резко вздымалась от частых вздохов, но глаза были уже открыты.
- Что это было, - сорвались с губ хриплые слова.
- Всё хорошо сынок, мне удалось на время связать порванную нить.
- Мне казалось я в аду. Огонь прожигал меня на сквозь, как вдруг, потоки прозрачной воды, холодным душем, омыли обожжённое тело, сверкнула молния и всё исчезло. Как тебе это удалось, Велес?
- Теперь у нас есть ключ - ундина, - произнёс старик.
- Ты пока отдохни, тебе надо набраться сил. Люцифер не мог не почувствовать магию в своём замке.
Я остался сидеть, глубоко вдыхая прохладный воздух. Никогда раньше не замечал, как он вкусен, и даже пьяняще сладок. Велес с воином и вампиром отошли в сторону, о чём - то возбуждённо перешёптываясь.
- Что мы можем сделать? - спросил Гаят старика.
- Даже утратив часть своего могущества, Люцифер уничтожит нас, если найдёт, поэтому мы должны исчезнуть до того, как это случится.
- Если так, то нечего терять время. Думаю, Георгий уже может двигаться.
- Дорога под уклон, я ему помогу.
Велес скоро вынужден был замолчать. Несмотря на то, что кругом стояла вода, со дна котловины поднималось облако пыли.
- Здесь для Люцифера добывают золото, жемчуг и всё, что можно добыть на дне этого озера, - прокричал хрипло Гаят.
Ему приходилось нелегко, одной рукой он держал девочку, а другой поддерживал меня.
- Тысячи рабочих круглые сутки вкалывают без отдыха, в противном случае их лишают воздуха. Забастовок здесь не бывает.
- Почему? Разве такая жизнь лучше смерти?
- Нет. Они бы предпочли умереть, но здесь есть дети. Им некуда деваться, да вы и сами увидите.
Не знаю как он, я же видел только каменные выступы и серый песок породы, который приходилось обходить. Наконец мы достигли дна, и здесь пред нами предстал огромный город. Тысячи лачуг, сделанных из белой глины с сухими водорослями вместо крыш, в живописном беспорядке теснились на ровной песчаной поверхности. По узким улочкам сновали десятки людей, с какими-то бесцветными лицами. Мимо нас, тяжело волоча ноги, прошло несколько стариков. Я попытался их остановить, и, ухватив одного за грязный рукав, принялся его тормошить. Всё было бесполезно, он ничего не чувствовал, только рваные лохмотья развевались от тряски.
Мы тихо пошли дальше. Не обращая на нас внимания, рабочие, опустив руки, шли по своим делам. Мрачный полумрак царил повсюду. Только у столбов, увешанных фосфорицирующими лишаями, можно было увидеть потоки грязи, затопляющие ветхие дома. Там сидели дети.
Закутавшись в серые одеяла, они, молча, курили длинные, свёрнутые листья каких-то водорослей. Не было не игр, ни веселья, только одурманенные взгляды полные пустоты. Это было что-то дикое, и всё же где-то я это уже видел. Точно такие же глаза встречались у детей, брошенных родителями в моём мире. Или, что ещё более страшно, у детей, чьи родители, сломленные несправедливостью и безразличием, погружались в беспробудную пьянку, вымещая зло на беззащитных подростках.
И зло росло и множилось, не зная жалости, такие дети были готовы совершить любое преступление. Они, в самом деле, не знали жалости. Проходя мимо этих больных ребят, мы погружались в бездонный омут тупого отчаяния, пропитавшего каждую клеточку этого земного города.