Серафим покачала головой. С новых пор это все, что она делала: качала и кивала головой.
— Не знаю, где там удовольствие, — вздохнул Марек.
Гуарин не стал задавать вопросов. Занялся приготовлением жаркого из пойманных ведьмаком уток и обнаруженного самим рыцарем дикого картофеля. Обнаруженного исключительно из-за его агрокультурных познаний, которые пыталась привить ещё не рыцарю некогда семья. Гуарин приятно удивился, осознав, что не все дедовские мудрости его сознание задвинуло в разряд ненужного и забытого.
***
Ведьмак отрыл на дне своих сумок что-то вроде тканевой маски, явно сшитой специально по его лицу. Носить он её не любил и не хотел, поэтому натягивал только когда поход натыкался на редких людей.
Дважды это были пилигримы, трижды — обычные путники на телегах. И однажды встретился троице одинокий старик. Он еле шёл, опираясь на толстый берёзовый шест, по бездорожью.
— Не нужна ли вам поомощь, ув’ажаемый? — спросил Гуарин, равняя с ним Туфо.
Марек будто дремал за рыцарской спиной, укутавшись в плед, прячась под своей повязкой.
— Мне? — весело переспросил дед, поворачивая голову на всадника. Глаза его полностью обелила катаракта. — Не над мне ничего, хлопец. На себя пуще поберегите, на Ваську вашего. А то ж его волки прикормленные на зуб посадят — не заметят.
— Поб’ережём, уважаемый. Всего х’орошего, — ответил Гуарин, подумав, что дедушка, должно быть, с ума сошел.
Тут же себя поправил, что дедушка, должно быть, обознался.
========== Глава 8 - Место Силы ==========
Четвёртым днём компания вышла на тракт. Всё чаще мимо проезжали обозы и мелькали пешие путники. Однажды даже пронеслась дорогая карета в сопровождении конвоя.
— Скоро Розовый Мост, — хрипнул Марек. — Предлагаю устроить привал и меня на нём оставить.
Марек спешился и направил рыцарей за собой, выбирая, где сворачивать и углубляться будто на запах. Он останавливался, дышал затаённо и вертел головой — шёл по одним ему понятным ориентирам. Наконец, вывел группу на спрятанный в лесу луг, в центре которого стоял вытянутый камень, иссечённый рунами. По периметру всей поляны, в траве скрывались булыжники поменьше. Серафим показалось, воздух в круге камней был теплее. Гуарин изменений не заметил.
— Место Силы, — прокомментировал Марек, мягко кладя на валун трёхпалую руку. — Лагерь поставим там, куда Дрёма не смотрит.
Ведьмак указал в сторону. Там, среди деревьев стоянка и была разбита. Серафим сняла с Хмель ведьмачьи сумки и оставила с Мареком — он снова уселся варить свои эликсиры. Перед уходом рыцарей будто вспомнил что-то и достал из плаща деревяшку. С ней он ковырялся последние дни. Кинул Серафим.
Она покрутила в пальцах поделку, и уголок её обветренных губ дёрнулся вверх. Это была очень кривая курительная трубка из трёх составных частей. Марека устроила реакция, и он переключился на Гуарина, протянул ему кошель.
— Возьмите лошадь.
Гуарин кивнул. Позже он заглянет в ведьмачьи сбережения и обнаружит, что Марек почти не потратил аванс, который давался ему на Хмель. «Либо врал тогда, что денег у него нет, либо выиграл кобылу в карты», — решил Гуарин. Тяжело вздохнул, отгоняя мысль: «Или украл. Игрок из него неважный».
Отдохнувшие рыцари направились в Ард Каррайг, до которого, по мнению ведьмака, оставалось меньше часа езды. Они поняли, что он имел ввиду под «Дрёмой», только уходя с поляны: руны, вырезанные на центральном камне, складывались в причудливое лицо, заметное только издали.
Розовый Мост скоро показался всадникам. Цвета он был не розового, и цветы мост не оплетали, поэтому происхождение его названия осталось рыцарям неизвестным, как и название тонкой речки, через которую он перекинулся. Вокруг сновали люди и телеги, за мостом то и дело из земли вырастали хатки, а леса сменялись вспаханными полями. Уже через считанные минуты на горизонте замаячили стены Ард Каррайг.
Даже издали гостям столицы было, на что посмотреть: городская стена, всё не прекращающая расти, явно много раз достраивалась и походила на абстрактную картину. По ней ползли десятки швов, после каждого из которых кирпичи меняли цвет. Так, тёмно-коралловые камни у самого основания вдруг сменялись молочно-розовыми, иногда с вкраплениями жёлтых и белых, а к верхушкам сооружений снова становились красными, уже другого, горелого оттенка. Гладкие стены башен казались от этого фактурней, чем они были, и топорность архитектуры не бросалась в глаза.
На каждой башне шуршал в холодном ветре баннер с чёрным единорогом, и такой же единорог, только из камня, украшал главные ворота Ард Каррайг. Под ним выстроилась очередь, тихо, но верно ползущая за стены. Рыцари пристроились в хвосте. Проходя под гарцующим единорогом, Серафим отметила его безумно высунутый язык и отверстие над ним. Подумала, что из лошадиной морды, должно быть, удобно лить масло.
Пара формальных вопросов, небольшой взнос, и рыцарей пустили в Ард Каррайг. Город походил на то, что они видели в потёмках Бан Глеана, только фундаментальней. Столица задавала тон остальным городам Каэдвена, и, хотя до общего стиля им было как до Луны, утилитарный симбиоз камня и дерева они делили.
Рыцари придерживались той же тактики, что и при посещении остальных новых мест за последний месяц. Крутили головами, несколько минут бесцельно шли, куда вели их новые улочки, отмечали детали. Только потом вспоминали о своих делах. В этот раз дел было много.
Они нашли лавку медика. Он не констатировал заражения и не нашёл в ранах осколков. Перевязал рыцарей и наложил Серафим на ногу глиняную повязку. Посоветовал меньше крутить спиной и не носить несколько дней грудную утяжку. Серафим тяжело вздохнула. С тех пор как чёрный доспех остался в Бан Глеане, в утяжке не было необходимости, но в ней рыцарь чувствовала себя комфортней. Впрочем, она подозревала, что с её ребрами не всё в порядке, поэтому перечить не собиралась. Гуарину врач навязал чудесную мазь на основе кокосового молока, которой тому следовало покрывать царапины трижды в день.
Перелатанные, рыцари разделились: Серафим отправилась на поиски кузнеца, а Гуарин провизии. Встретились, где отметились, у ведущей вверх улицы главной площади, занятой в это время лавками торговцев. Оба не с пустыми руками: Гуарин наполнил вьюки, а Серафим обзавелась на поясе двуручным мечом. Покупать его ей было стыдно, потому что работы клинок был, мягко говоря, некачественной, не такой, к которой привыкла рука. Но Серафим не хотела тратить деньги Гуарина на большее.
Рыцарям не было известно ничего, кроме имени Горисвета и факта: где-то в Ард Каррайг есть или была его лавка. Чем он торговал, как выглядел — Карина не писала подробностей. Оба рыцаря, не сведущие в чародеях, думали, что ищут бородатого старца. Столько лет прошло, в конце концов.
Даже без рыцарских доспехов туссентцы привлекали к себе внимание одним видом, а когда Гуарин открывал рот и звуком — странным, но ещё не пугающим жителей глубоко Севера акцентом. Наведываясь с расспросами во все попавшиеся им лавки, стоило тем показаться хоть немного отвечающими магической тематике, они превратились в один большой магнит внимания. Впрочем, рыцарям было это привычно.
Серафим аккуратно, потому что при входе она неприятно хлопнула, закрывала за собой дверь магазинчика «Камни Дракона», когда рыцарей окликнул женский голос с хрипотцой. Так и окликнул:
— Господа Рыцари.
Они обернулись. На бочке у дверей магазина сидела молодая девушка в потёртом платье с множеством карманов.
— Доброго вечера. Я Берёзка с Гор Пустельги.
Голос не очень подходил её гладкому юному лицу, зато подходил прошитым сединой волосам, свободно распущенным за спиной.
Серафим поклонилась.
— Гуарин Жанлука Мерино, — представился в ответ Гуарин. — А это Серафим фон д’Амеди. Как вы веерно отмет’или, мы странствующие рыцари из Туссента.
— Рада знакомству, — Берёзка внимательно изучала рыцарей. — Слышала, вы ищете Горисвета? — остановилась на Серафим и еле-заметно поморщилась.
— Верно сл’ышали, уважаемая. У нас к нему ваажное дело.
— Какого характера?
Гуарин неуверенно покосился на Серафим.
— Л’ичного?.. Можно сказаать, семейного.
«Это он вас проклял, Серафим?»
Рыцарь вздрогнула. Голосов в голове ей слышать не доводилось. Берёзка нежно улыбнулась, и возрастные морщины оправили её губы.
«Просто подумайте или кивните.»
«Да.»
Березка вздохнула.
«Не вы первый, не вы последний.»
— Что вы собираетесь с ним делать? — спросила она вслух.
— О, нет, не под’умайте. Мы хотим просто поговор’ить.
«Просто поговорить?»
«Да.»
«Ну, расслабьтесь.»
Серафим не расслабилась, она прогоняла из головы ведьмака, проводящего пальцем по горлу. Гуарин заподозрил, что опять что-то упускает.
— Вы мне нравитесь. Думаю, я скажу вам, где его найти, — Берёзка смерила рыцарей игривым взглядом, — за небольшую плату. Рыцари из Туссента…
Они переглянулись.
— Пришлёте мне бутылочку, нет, две бутылочки вина, как вернетесь в родные края, а? — она мягко заулыбалась. — Хочу помино и…
«Ваше любимое, Серафим.»
«Я не люблю вино.»
— Тогда ваше, Гуарин.
— Изв’ините?
— Вторая бутылка. Пусть это будет ваше любимое вино. Только тс-с. Оставьте его сюрпризом для меня.
Березка сползла с бочки. Зарылась пальцами в одном из многочисленных кармашков. Бабочка цвета золы выпорхнула из него одновременно с тем, как девушка достала небольшой пергамент. Берёзка протянула карточку рыцарям, качая в сторону то Серафим, то Гуарина. Серафим и не думала двигаться, поэтому бумагу принял Гуарин. Бабочка закружила вокруг хозяйки.
«Берёзка с Гор Пустельги
Лавка медицинских и магических компонентов «Спящий Единорог»
Ард Каррайг»
На обороте карточки лежал чёрный единорог. Судя по высунутому языку, тот самый, что гарцевал на гербе Каэдвена. Только на рисунке он дремал.
— Из Синих Ворот миль сорок от города. Увидите камень…
Берёзка вытянула указательный палец, и бабочка на него присела.
— Перед ним встаньте и спросите дорогу у мотылька. Он покажет.
Берёзка подула на насекомое, и оно вспорхнуло, поднимая крыльями запах пепла. Пролетело вокруг Гуарина и уселось на макушку Серафим.
— Ну, мне пора. Будьте здоровы, господа Рыцари. И не забудьте: помино и ваше любимое, Гуарин.
— Слоожно будет з’абыть, — улыбнулся неловко он. — Спасибо вам. До свид’ания.
Рыцари и чародейка разошлись в противоположные направления. Гуарин обернулся посмотреть Берёзке вслед, но она, видно, уже свернула в проулок. Бабочка так и осталась сидеть в проборе Серафим.
***
Ещё до того, как рыцари подошли к поляне, стало понятно: у ведьмака проблемы. Проблемы исчислялись шестью лошадьми, оставленными посреди леса на привязи. Рыцари привязали Хмель, Туфо и нового члена команды: молодую чубарую кобылку. Обнажая мечи, поспешили к «месту силы», не заботясь о скрытности.
Их встретило шесть разбойников: четыре человека и два краснолюда окружали сидящего перед камнем Марека. На секунду Гуарин решил, что ведьмак упал, раненый, но, присмотревшись, понял: он медитировал. Он не слышал окруживших его людей и нелюдей.
Серафим уже ковыляла на неприятелей с оголенным мечом. Она увернулась от пары обращённых к ней лезвий и ударила в выпаде по груди человека, который вот-вот замахнулся на спящего ведьмака. Ударила будто не мечом, а рапирой. Меткий укол заставил мужчину запнуться воздухом, выронить оружие и повалиться на землю. Рыцарь тут же отпрянула от летящего на неё лезвия: оно просвистело в дюйме от целого уха ведьмака. Тот так и сидел, скрестив ноги, а за его спиной уже звенела сталь Гуарина.
Одним взмахом он отбил атаки сразу двух врагов и тут же отскочил: на него полетел топор краснолюда. Гуарин парировал новый удар и полоснул обидчика по лицу. Случайно, нарочно он делать такое не стал бы — не подстроил замах под размер врага.
— Марек! — вскрикнул Гуарин, хотя знал: его не услышат.
Серафим отразила новый удар, предназначавшийся ведьмаку, и толкнула его свободной рукой в плечо. Видно, толкнула слабо, потому что Марек только качнулся. Остался сидеть. Тут же рыцарь увернулась от краснолюдского бастарда, выгнув спину ровно так, как доктор не прописывал. Охнула и вогнала нелюдю в шею сталь, будто рубя дрова. Новый разбойник просвистел у её бока мечом — тот скрипнул по глиняной ноге. Серафим развернулась. Тело заныло, заскрежетало, как скрежещут древние кроны. Боль злила. Спящий ведьмак злил. Серафим занесла ногу и пнула его ступней по спине так сильно, что он отлетел. Благо, не в камень. Она не рассчитала, потому что по её шею свистели два острия, но Серафим сила пинка устроила: так ведьмак наверняка очухается.
Марек влетел в женщину, замахнувшую тесаком над спиной Гуарина. Тут же вскочил, блеснув яростным глазом в поисках «разбудившего» его. Кандидатов, к его удивлению, было много. Один из них повалил ведьмака на землю и придавил. Разбойница замахнулась ножом, но слишком медленно. Получила в печень кинжалом. Яр выполз из-под агонизирующего тела и огляделся. Серафим оттесняли с поляны двое, ещё двое окружили Гуарина. Один из них рухнул, укушенный рыцарским наскоком.
Серафим отсекла нападавшему руку. Он закричал и упал на землю. Очень быстро затих. Второй нападавший отпрянул и бросил меч. Поднял руки почти одновременно с тем, как поднял руки его брат по цеху перед Гуарином. Рыцарю пришлось схватить Марека за плечо, чтобы тот не рубанул дезертира. Ведьмак явно таких жестов не понимал.
— Стойте! Сдаёмся!
Краснолюд с рассечённым лицом поспешно закивал. Ему говорить было больно.
— Только я меч достал, — буркнул Марек, отмахиваясь от руки Гуарина.
— Не бейте, прошу! — застенал мужчина. — Всё, что есть отдадим!
Серафим подогнала его острием меча ближе к краснолюду. Выглядели они теперь не как разбойники, а как провинившиеся дети.
— Лучше скаажите, зачем вы на доб’рых людей нападаете кучам’и?
— Ну так, Мурло, — разбойник глянул на Марека глазами полными надежды, будто Мурло его сейчас защитит. — Мурло убивать приказано.
Гуарин вздохнул синхронно с Мареком. Серафим присела на камень позади них.
— Давайте т’ак, — начал рыцарь, — мы вас отпускааем. Забыв, что вы тут соб’рались вшестером одного убив’ать. А вы говор’ите атаману своей ганзы, что уважаемый Мур’ло умерщвлён.
Мужики переглянулись.
— Мы-то скажем, токмо нас тогда того этого. Порежут. Раз мы того этого. Без ведьмачьей-то башки с висюлькой вернёмся.
— Пырнуть их, и дело с концом, — заворчал Марек, но Гуарин неодобрительно закачал головой.
— Не по-рыцарски это, сд’авшегося…
— Ну так, я не рыцарь.
— Закрыть глаза на пр’еступление — то же прееступление…
Марек захрипел себе под нос. Позади замычала Серафим. Гуарин обернулся: она поднимала за волосы голову одного из трупов. Водила у его шеи ребром ладони, будто режет.
— Боюсь, самоз’ванца выдадут глазаа, Серафим. Да и не вижу я тут ни одн’ого… Мур’ла.
Ведьмак оживился.
— Можно голову сжечь, — вдруг предложил он. — Ведьмачий глаз у него, у меня, в смысле, лопнет и вытечет, а вот этот…
Он убрал меч и заскрёб пальцами по лицу. Не без труда подцепил под стянутой кожей протез и выковырял из глазницы.
— Этот останется.
Гуарин смотрел на глаз в руке Марека смущённый, будто этот жест показался ему интимным.
— А вы… ув’ерены, что они так хорошо вас знаают?
Марек бросил лукавый взгляд на бандитов.
— Этот глаз я достал из башки их прошлого… как ты сказал? Атамана.
Гуарин несчастно глянул на полукруглый протез. Через пять минут краснолюд уже вталкивал его в глазницу отделённой от тела головы. Марек отказался колдовать знак, поэтому лицо пожгли в костре.
Ведьмак снял с шеи медальон с щерящимся котом. Весь в царапинах и почерневший, он явно не знал ухода. Марек долго перебирал рельеф пальцами, разглядывал. Отдавал нехотя.
***
Руки ведьмака легли на плечи дезертиров. Нож в одной из них «случайно» царапнул человека по плечу — тот сжался. С дырой в глазнице ведьмак выглядел ещё неприглядней.