Александр Воропаев
Новые Люди. Часть 4
22. Матиуш Ардо
Они растянулись на тропе вдоль ручья на добрый полет стрелы. Отряд получился внушительный: Ардо с Кади Берном; Казимир Коч и его оруженосец Бистроль Коч, который вёз на спине двухзвёздный щит своего дяди; Раймондо Сигас в красно-чёрном одеянии, на тонкокостном горячем жеребце, бывший слуга Матиуша Сим, а нынче вольный всадник или сквайр Симус Йиржи, в новой сверкающей кирасе и нежно-зелёном сюрко; его ординарец Лехол.
Впереди ехала в мужском платье Минора, дочь деревенского старосты, рядом с ней крестьянин Ремс. Худой Чо и Сомс ехали на мулах и держались позади всех.
Они проехали вдоль ручья, до того места, где он впадал в какую-то речку. Затем перебрались на другую его сторону и проехали ещё две лиги вдоль этой реки. Возле ничем не примечательной ветлы отряд свернул в сторону и двинулся по едва заметной тропе, которая постепенно перешла в овраг, а затем обернулась лесистой балкой. Солнце уже стояло высоко в небе, и было приятно ехать в ажурной тени черешчатых дубов и буков.
Казалось, этих изумрудных трав никогда не касался серп крестьянина, а этим деревьям, которые росли здесь долгие столетия, не приходилось бояться топора лесоруба. Но ещё через лигу они проехали мимо давно заброшенного хутора и колодца с поднятым в небо журавлём.
К Матиушу подъехал Сомс.
– Господин, за нами едет всадник. Я увидел его за деревьями. Это тот рыцарь, которого я приводил. Я узнал его. Фефел.
– Только один? Больше ты никого не видел?
Несколько минут спустя Рыцаря Цветов уже могли лицезреть все. Он, не скрываясь, ехал по правой кромке балки над их головами.
Это очень скрасило компаньонам следующие пару лиг. Для непосвящённых Кади Берн с удовольствием рассказал историю о восьмилетнем урождённом рыцаре Цветов Куки Фефеле. Дружный смех разносился между деревьями живописного урочища.
Когда вечером они остановились возле маленького ключа на ночлег, второй костёр загорелся у них над головами, на скальном краю лога. Рыцарь Цветов в гордом одиночестве коротал свой вечер.
Матиуш взял коня и в поводу прогулялся с ним среди раздувшихся, словно от гордости, стволов старых деревьев. Солнце уже село. Вечерние жуки взлетали из травы, басовито гудя. Никто не присоединился к рыцарю, хотя он намеренно неспешно прошёл мимо крестьянского бивуака.
На следующий день балка стала терять свою глубину. С продвижением отряда вперёд края её становились всё более низкими и пологими, и в середине дня путники выехали на берег тихого лесного озера. Называлось оно Шум-озеро. Крестьяне уверили, что раньше название полностью соответствовало действительности. До Воссоединения со сливочно-рыжей скалы на противоположном берегу оглушительно грохоча низвергался поток водопада. Тихой ночью его шум можно было услышать за многие лиги.
Теперь вода ушла. Где-то вверху в плоских горах что-то изменилось, и ручей нашёл себе другой путь.
– Значит, там могла проявиться часть мира беглецов, – предположил Ардо.
– Вот бы проехать вверх поискать, – произнёс мечтательно слуга Сима Лехол. – Говорят, этот мир богат на удивительные вещи.
– С новыми землями сюда могли попасть и новые люди, – сказал Коч.
– Эти скалы тянутся на сотни лиг, до владений Синезубов и дальше до Низких Болот, – ответил Ардо. – На поиски можно потратить не один год. У нас есть дело, а тебя всё равно вскоре ждёт целый город новых людей.
Минора удовлетворённо кивнула и направила свою смирную лошадку в обход озера. Путники поехали по тонкоствольному лесу лещины и митры.
Лига за лигой лес становился темнее или это небо начали укрывать сливовые вечерние тучи.
– Ты чего вертишь головой? – спросил Сигас.
– Что-то я давно не замечал Рыцаря Цветов, – ответил Казимир. – Он всё время держался ближе к тому гребню, а теперь его нигде не видно.
Справа от дороги тянулась цепь зелёных холмов, поросших соснами. Иногда встречались жилистые колонны железного дерева. Слева от путников местность была пологой. За осокой и коврами мхов угадывалось верховое болото. Здесь росли только тщедушные берёзки.
– Не выдержал характера, – сказал Берн. – Даже жалко. Созерцание его незагорелого черепа веселило мне сердце.
Чем дальше они ехали на восток, тем ниже опускались холмы по правую руку. К вечеру обе стороны от дороги выглядели, как болото. Тропа, по которой ехали путники, стала чёрной от торфа и на ней всё чаще попадались рыже-коричневые лужи.
– Однако, не мешало бы и подкрепиться, – сказал Казимир. Он достал лук и стал натягивать на него тетиву.
– Господин, – догнал его Худой Чо, – Здесь с дороги сходить уже нельзя.
– Как же мне тогда охотиться?
– Нельзя. Здесь бездонная трясина. Самая злая. Лось ещё может и выскочит, если не будет останавливаться, а человеку – лютая смерть.
– Ну, посмотрим, может, найдётся такая глупая дичь, что сядет возле самой дороги…
Глядя на Казимира, Матиуш тоже вооружился луком. Он взял его у Симуса. Но им так и не удалось никого подстрелить. Один раз на тропу выскочил отбившийся от выводка кабанчик. Казимир наложил стрелу, но он был слишком далеко для выстрела. Взвизгнув на всадников, полосатый поросёнок поспешил скрыться между болотных кочек.
Скоро нужно было становиться на привал и, похоже, путникам придётся смириться с ночлегом без ужина.
– Посмотри там у себя в сидоре, – обратился к крестьянину Сигас, – пошуруй, может, завалялся какой кусок сыра. У меня в желудке уже свищет голодный ветер, забодай нога ногу.
– Сейчас будет речка Рожайка. Может, удастся наловить сороги, – робко ответил Сомс.
Они проехали сквозь небольшую рощицу чахлых берёзок и оказались на берегу медленной речушки.
На другом её берегу ярко горел костёр. Он был совсем рядом, сразу за нешироким бродом. Крестьяне, как один, бросились прятаться в речную траву. Остальные путники схватились за оружие и беспокойно завертели головами.
Вокруг костра никого не было. Это было странно и подозрительно. Если только те, кто развёл его, не успели попрятаться от них раньше.
– А вон и наш рыцарь Цветов, – сказал Казимир, поднимаясь во весь свой немалый рост на стременах и указывая вперёд рукой.
В отдалении, по чёрной дороге отъезжал Кику. Ардо внимательно смотрел ему вслед: ему показалось, что юноша довольно посмеивается над поднявшимся переполохом.
– Смотрите, что он там оставил. Да, это козлёнок! Где, во имя болотных айдуков, он сумел подстрелить козлёнка! – воскликнул Сигас. Все немедленно почувствовали аромат жареного мяса и увидели на костре вертел.
Сигас не раздумывая поспешил на другую сторону. Никто из путников не стал мешкать, все устремились за ним. Даже крестьяне позабыли про свою робость.
Матиуш проехал последним по воде цвета крепко заваренного чая. Над пологим бродом низко свисала ветка, в её блестящих листьях сверкающий, как ртуть паучок соткал серебристую паутину. Ардо отшатнулся от мерзкого создания, внезапно возникшего перед его лицом, и нервно дёрнул лошадь влево. Она сделала неверный шаг и провалилась по грудь в податливый торф.
Матиуш зло ругнулся на себя. Делать нечего: пришлось спрыгнуть в тёмную воду и помогать Симуну выбираться из ловушки.
Он вышел на берег весь мокрый. Его лошадь тяжело дышала.
– Как ты умудрился свалиться в яму? – подошла к нему Минора. – Нужно было просто ехать прямо. Никуда не сворачивать.
– Напиши эти слова на моей могиле, – сказал Ардо сквозь зубы недоумевающей девушке.
Козленка хватило на всех. Закусывали нежное мясо мелкими кисло-сладкими яблоками. Их нарвал на диком деревце и принёс путешественникам Худой Чо.
– Мой отец прикопал серединку яблока здесь на берегу, когда в юности ездил на ярмарку. Потом здесь выросло дерево. Люди прозвали его Яблочный Мо, – сказал он.
– Хорошо он поступил, – сказал вдруг другой крестьянин, робкий Сомс. – И хорошо поступил этот юноша Рыцарь Цветов. Он, конечно, хочет ехать с нами, а вы его не хотите. Я увидел. Но что он делает? Он не уговаривает, не льстит и не говорит красивых слов, как принято у вас, людей благородных. Он ловит козлёнка и кормит нас. Так поступить может только хороший человек. Дурной бы, так не придумал.
– Мы примем его, – сказал Матиуш. Он откинулся назад на перемётную сумку. Глаза его начали слипаться. День был долгий. – Но где он? Пусть объявится, и мы примем его. Пусть будет Рыцарь Цветов. Не помешает.
Сигас встал и довольно потянулся, разбрасывая руки в стороны. Он смотрел, как Бистроль устраивает себе и своему дяде место для ночлега.
– Казимир, расскажи ещё про чудеса Пархома. На ночь славно послушать хорошую историю.
Коч расстегнул на плече тяжёлую стальную застёжку с рогатым лосем и недовольно оглянулся на рыцаря. Ему было неприятно, что Райм походя ославливает его мечту.
– Город этот действительно существует, – сказал со своей лежанки Берн, – Мне прислали из дома птицу, когда я ещё был в Эдинси-Орте. Мой кузен сам побывал там. Я когда был маленький ходил в пажах у старика Фюргарта. Поэтому хорошо знаю Капертаум…
– Может быть, и мне стоило бы взглянуть одним глазком… – подумал Ардо, соскальзывая в сон под низкий голос Медведя.
– Что, сегодня лорд не будет гулять своего жеребца на ночь? – зашептала возле его уха подкравшаяся девушка, от всех скрытая темнотой. Её голос насмешливо подрагивал. Минора дотронулась до его макушки горячей ладошкой, готовая отпрыгнуть, как пружина, если он повернётся. – Ночь такая тёплая и ласковая, что спят даже мошки, а мох на болотных кочках мягкий, как пуховая перина…
– Иди, айдучка, начинай пока без меня. Я потом подойду… – едва размыкая губы, произнёс бастард, проваливаясь в яму сна.
Опять Матиуш шёл по Мёртвому лесу. Опять видел ствол упавшего дерева с вздыбленным комом корней и земли. В этот раз он заметил в траве белеющий маленький череп, которого не было раньше. Его пустые глазницы неотрывно провожают бастарда. Каждый раз во сне всплывали новые детали, которые ускользнули от внимания тогда… в действительности. Вот красная ягода каролики и он нагибается к ней. Слышит мягкий шелест и поднимает голову. Видит в корнях серебристую паутину и ребёнка. Ребёнок не размыкает бледных губ, но Ардо слышит чьё-то бормотание и всхлипывания. Видит вопрос в его черных глазах….
Матиуш смотрит на кончик своего кинжала, но всё ещё не может двинуться в сторону гнезда. Шелест в траве. Он оглядывается и ищет глазами хозяина паутины. Никого нет, но шелест не прекращается. Он поворачивается к ребёнку и делает первый, маленький шаг. Второй… и проваливается в земляную ловушку. Над травой остаются только его плечи и голова. После падения он не сразу приходит в себя. Потом видит мохнатые паучьи ноги. Они останавливаются возле него, потом спешат к гнезду, проверить паутину.
Шелест. Пластины нового доспеха мягко трутся друг об друга.
Всхлипывание и бормотание вторглись в его сон. Ардо поднял голову.
Речной туман лизал его ноги. Раздался приглушенный возглас и бастард сбросил с себя плащ. Встал на колени. Нащупал рукоятку меча.
Перед ним, спинами к нему, лицом к дороге, на коленях стояли крестьяне. Слышно было их бормотание, перемежающееся вскриками. Что происходит?
Матиуш встал и увидел в тумане движение чёрной линии поперёк дороги. Что-то гибкое, многосоставное и многоногое переползало через проплешину дороги в белёсом тумане. Гигантская многоножка. Блестящая чёрная голова только что переползла через двойную колею и выбирала путь на левой стороне. Шевелились две пары загнутых усиков. Какой же он длинный! Справа тело червя скрывалось за хвоей молодых сосенок.
Ардо двинулся вперёд. В руке у него был обнажённый меч. Его опущенное острие неслышно сбивало с травы капли росы.
– Стой, господин. Нельзя, – руки Худого Чо попытались схватить его за край одежды. – Оружие грех перед лицом бога.
Ардо посмотрел на свою руку с мечом. Он даже не осознал, когда успел достать его. И как же он решился приблизиться к гигантскому членистоногому? Равномерный шелест доносился от движения быстрых ножек. Хитиновые пластины мерно изгибались, стянутые кольцами перетяжек.
В лагере уже никто не спал. Все смотрели, как на дороге появился раздувшийся хвост многоногого червя, перебрался на другую сторону и заскользил по голубому мху.
Ардо увидел, что Минора с ненавистью смотрит на своих соплеменников.
Худой Че поднялся с колен. По щекам его катились слезы.
– Это хороший знак. Бог Девус посетил нас на нашем пути. Не думал, что когда-нибудь сподоблюсь этого счастья.
– Долго вы собираетесь ещё здесь торчать, – вскричала резким голосом дочь старосты. – Пока мы доберёмся до деревни, спасать уже будет некого.
– Так этот червяк ваш бог? – спросил Сигас. – Он подошёл к поперечному следу, оставленному созданием, и посмотрел в глубину болота. Клочья рваного тумана шевелились надо мхом.
Крестьяне ничего не отвечали. Они со счастливыми лицами тихо собирали свои пожитки. Девушка дёрнула уздечку, ударила лошадь узкими пятками и галопом поскакала по дороге.
– Не трогай их, Сигас, – сказал Матиуш. – Пусть. Не у всех есть и такой бог.
– Это не бог, – очень тихо сказал Бистроль, забрасывая сумки на круп лошади. – Я точно знаю.
Солнце вырвалось из болот, когда они вышли на высокий травяной холм. Внизу в долине лежала деревня. Отсюда она вся была как на ладони. Справа подымался каменный кряж. Весь он порос кривыми стволами горного бука.
Слева деревню обнимала узкая речка Рожайка, дальше шли поля, а ещё дальше опять начинались болота.
На краю холма стоял Рыцарь Цветов. Матиуш подъехал к нему и посмотрел вниз на деревню.
– Здесь они живут, – сказал ему парень, не отводя глаз от крыш под ногами. – Здесь рождаются, работают в поле, заводят детей и умирают. Это – весь их мир. Ничего другого они в своей жизни не видят. Как слепые термиты в гнилушке.
– Ну, что ж, неплохой мир. Уютный, – Матиуш достал и протянул парню родословную скрижаль. – Это твоё. Ты оставил. И спасибо, козлёнок был хорош. Нужно было тебе присоединиться к нам вчера.
Над долиной разнёсся протяжный возглас, который завершился отдельными лающими звуками. Это кричал смуглый Ремс. Он приложил руки к губам, выждал несколько мгновений и повторил крик.
Отряд начал спускаться вниз. Дорога обогнула холм и нырнула в рощицу узколистов. Крестьяне ехали впереди. Минора держалась от них на некотором расстоянии. Матиуш заметил, что после встречи с богом Девусом она ни разу не заговорила с односельчанами.
За каменистым ручейком начались первые домишки. По пыльной улице бродила стайка индеек. Людей было не видно. Крестьяне усердно крутили головой. Ремс ещё раз выкрикнул свой клич, но деревня словно вымерла.
– Попрятались? – спросил Ардо.
– Они боятся, господин, – ответил Худой Чо. – Мне так стыдно. Нам всем стыдно.
Тем временем они выехали на деревенскую площадь. Здесь рос дуб-патриарх. Возле него была сооружена маленькая кадильня и из черных валунов вырезано и составлено тело длинной многоножки. Она кольцами обвивала ствол дерева у корней и деревенский алтарь. Видно было, что изваяние создавало не одно поколение приверженцев культа.
– Не очень-то нас здесь ждут, – сказал Берн, оглядываясь вокруг.
Площадь была образована двумя улицами, разбегающимися в разные стороны от святого места. Сомс не выдержал и побежал по одной из них, ведущей к полям. На бегу он улюлюкал и подпрыгивал от переполняющего его гнева. Худой Чо тоже, что есть сил, закричал, потрясая в воздухе дорожным посохом:
– Выходите! Мы привели помощь!
– Почтенные милорды, прошу простить нас за такой приём, – сказала угрюмо Минора. – Мой отец с радостью встретит вас. Прошу следовать за мной.
Она направилась по улице, ведущей вдоль склона. Путники поехали за ней. Раймондо Сигас ехал возле Матиуша подбоченясь и выпятив нижнюю губу. Почувствовав взгляд Ардо, он заговорщически подмигнул.
– О чем это он? – подумал Матиуш рассеяно, оглядывая пустую улицу.
Дом старосты стоял в конце деревни, сразу за затоном. Его хижина была немногим лучше остальных деревенских домов и также была сложена из необтёсанных камней, толстых буковых ветвей и покрыта слоями дранки и соломы.