- В том селении следы может и были. Потом рядом проходил некий зверь, я тоже его почувствовал. Но теперь он ушёл.
- Нет! Он ещё здесь. И, я думаю, не оди... кхххххрррррааааа! - Новый приступ прервал его речь.
- Ивар, у меня есть снадобья в сумке. Да и целительными чарами я владею вполне сносно.
- Не надо, ничего не надо. - Империц прополоскал рот и сплюнул. - У меня есть лекарства... Я сам могу о себе позаботиться. Ничего серьёзного.
Милош не стал настаивать. Он даст ему ещё пару дней - а там будет видно. Для себя маг уже определил, что чудесного исцеления здесь ждать вряд ли стоит, скорее наоборот.
"Я тоже болен. Лишь магия поддерживает мои силы".
Но Томо и Шуаль не проявляли признаков слабости. Лишь он и Ивар - те, кто приплыл из-за моря. Действительные чужаки.
"Язвы, ужасные язвы, не забывай про них. Даже если они не имеют отношения к этой странной болезни и ни у кого из нас их нет... пока нет".
Он оставил Ивара. Ему требовалось о многом подумать. Некстати, как же всё некстати.
- Что с ним, господин? - спросил Томо, блеснув белками глаз.
Милош раздражённо дёрнул плечом, ничего не став объяснять. Томо воспринял его жест по своему, зашептав очередную монотонную молитву. Её звучание хоть как-то разбавляло тягостное молчание ночи.
Через несколько часов они встретили первый каменный язык.
Массивная тень выплыла из мрака, когда до неё оставалось всего с десяток шагов. Томо, увидев громадину, истерически вскрикнул. Ивар вскинул саблю. Но тень оставалась неподвижной и вроде как неопасной.
- Что это? - спросил Милош у проводника.
Но ответа уже не требовалось. Они без того поняли, что возникло перед ними. Вытянутый, сглаженный ветрами каменный холм поднимался из песка, словно уродливый нарост на гладкой шелковистой поверхности пустыни.
- Предвестники гор, - сказал Милош, обернувшись к Томо.
Тот отвёл глаза, стыдясь проявленного малодушия.
- Отдых, - сообщил Шуаль, останавливая верблюда с подветренной стороны скалы.
Они спешились. Маг достал один из факелов и запалил огонь. Камень в неровном коптящем свете нависал над ними тёмно-бурым боком. Выветренный и растрескавшийся, он многие века стоял на этом месте, ведя неравный бой с пустыней. Судя по тому, что "язык" постепенно растрескивался и осыпался, пески выигрывали их противостояние. Как и любое другое.
Лошади принялись жевать жёсткие листья кустарника, укоренившегося у основания скалы. Они слизывали и росу, что с наступлением ночи выступила на её поверхности. Верблюд, не желая сближаться с ними, одиноко расположился в стороне. Очень похоже вели себя и их хозяева.
Этот отдых был краток и обошёлся без происшествий. Шуаль торопился. До рассвета оставалось всего несколько часов.
Чем дальше они ехали, тем чаще стали попадаться скальные выползни. В разреженном предутреннем свечении красный цвет их поверхностей стал ещё более насыщенным. И неприятным. Томо шептал мольбы, косясь на "языки". Уроженец побережья, как отметил Милош, не страдал приступами галлюцинаций (а также кашля или чесотки), но ведь о разнообразии признаков той заразы, что они где-то подцепили, можно было только гадать.
- Томо, прекрати, - когда терпение иссякло, попросил маг.
Слуга не расслышал его. Он ехал, прикрыв глаза, словно находясь в неком трансе.
- Томо! От твоих завываний у меня голова скоро лопнет!
Темнокожий спутник одарил его неодобрительным взглядом, но бубнить свои четверостишья перестал.
- Ты полагаешь, что чем большее число раз повторишь эти мычания, тем твои боги тебя лучше услышат?
- Так и есть, господин.
Край солнечного диска ещё не показался, но горизонт на востоке уже просветлел, и пески облачались в алые одеяния, чтобы потом сменить их на золотые. Пустынник в развевающихся одеждах на своём хеахе выглядел чёрным духом, следующим прямиком в рассвет...
- Господин, - донёсся до Милоша тихий голос Томо. - Зря мы собираемся тревожить то, что должно спать вечно.
Маг растянул сухие губы в вымученной улыбке.
- На тебя только что нашло озарение?
- Да, то есть нет. Я всегда это знал, но...
- Но желание подзаработать было сильнее, - добавил Ивар.
Томо вопреки ожиданиям не накинулся на него с обличительными возгласами. Вместо этого он добавил, почти равнодушно:
- Чем ближе мы подходим к горам - (тёмная полоса далеко впереди росла с каждым днём; в этот самый момент из-за неё, будто из могилы, поднимался вновь воскрешающийся Огненный Бог), - тем мне становится страшнее. Мы будем прокляты и умрём ужасной смертью.
- Прокляты? - Милоша клонило в сон и ни о чём не хотелось подолгу думать. - Может, мы уже прокляты?
- Не говорите так, господин, - укорил его Томо. - Ещё не поздно повернуть назад.
"О! Ты, наконец, решился заикнуться об этом в открытую".
- Нет. О том не может быть и речи.
- Да у тебя что ни случись - проклятье. Куда ни зайди - обязательно попадёшь в проклятое место, - заметил Ивар, поправляя мешок за плечами.
Тут уж Томо не стерпел и высказался в том смысле, что чужаку, ничего не смыслящему в местных делах, уж точно не следует браться за подобные рассуждения. Милош потерял интерес к их "беседе". Впереди верблюд припал на брюхо, и пустынник спрыгнул на песок. Солнце явило свой немилостивый лик - пришло время немного помолиться.
День пятый
Для привала Шуаль нашёл им небольшую пещеру. В этом месте скальные нагромождения представляли собой не одинокие выползни, а целые взгорья. Внутри пещерки был почти ровный пол, присыпанный песком, а также вязанка сушняка и обложенный камнями очаг со следами старых кострищ. Данная стоянка давно была облюбована пустынниками. Воды им не оставили, но здесь имелся полумрак, а это уже многого стоило.
Шуаль вновь покинул их. Как заметил Милош, рядом имелся проход в ещё один крохотный закуток. Ивар, а уж Томо и подавно, были неизменно рады тому, что тот держится особняком. Мага подобное положение в последнее время начинало беспокоить.
Мысли о болезнях - своих и чужих - теперь тревожили его постоянно. Симптомы прогрессировали. Этого нельзя отрицать. Но и как бороться с ними он не знал. Милош даже проверил еду и воду, что они пили. Он не был мастером в отыскивании скрытых ядов и магических влияний, но, по крайней мере, ничего "поверхностного" им не обнаружилось. Отчего Шуаль не сидел с ними за одним костром и ел отдельно? Они вообще ни разу не видели, чтобы он что-то ел. Пустынник не хотел заразить их? А его болезнь заразна? Пьют-то они из одних источников, что в любом случае малоприятно.
Милош решил, как только подвернётся удачный момент - скорее всего, на стоянке, когда Ивар и Томо уснут, а он останется нести вахту, - сходить и напроситься к Шуалю поболтать. Просто по-приятельски, развеять скуку.
Однако его планы были порушены, даже не начав реализовываться. Сразу после скудного завтрака (обеда?), состоящего лишь из хлеба, луковиц и жёстких полос вяленого мяса - желания готовить что-то более основательное ни у кого из них не нашлось, - Ивар заявил, что собирается "осмотреться в округе". Для прогулок по жаре выглядел он неважно.
- Пройдусь, может, удастся поохотиться. - Маг увидел в его руке кинжал, сабля висела на поясе. - А то эта сухомятина уже не лезет в рот.
- Вряд ли получится кого-то добыть, - засомневался Милош.
- У меня есть опыт, правда более относящийся к лесам и степям. - Империц проверил пальцем остроту лезвия. - Охота тут не главное. Не доверяю я нашему проводнику... Вы понимаете.
Маг кивнул, впрочем, без особого удовольствия.
- Будь осторожен и далеко не отходи. Мало ли.
Ивар расстегнул куртку и распахнул полы, демонстрируя дюжину кожаных кармашков, нашитых изнутри на подкладку, с лежащими в них метательными ножами. Маг приподнял бровь и снова кивнул.
- Я посторожу ларец, - сказал он.
Ивар ушёл. Томо возился у костра. Милош выглянул наружу, проверить лошадей. Ветер усилился, и за пылевым облаком ничего нельзя было разобрать. Он привалился плечом к камню, почувствовав себя неимоверно уставшим. Вернувшись, прилёг на спальник, жуя кусок впрямь осточертевшей солонины. Он рассматривал угловатые своды их прибежища и мечтал о прохладной мякоти фруктов. Апельсины, яблоки, груши. А как сладки ягоды. Мысли текли вяло, проваливаясь в полудрёму. Томо рядом что-то бубнил, его никто не слушал.
Духота. Он утёр обгоревшее шелушащееся лицо. Кожу саднило, она была влажной, как и всё тело под пропитанной потом одеждой. Милош поморщился, продолжая медленно двигать челюстью. Момент возвращения Ивара он пропустил, всё же заснув. Вздрогнул, лишь когда тот окликнул его. Мысленно выругал себя и, убедившись, что ларец на месте, поднялся. Томо храпел и ворочался во сне.
- Что-нибудь нашёл?
Ивар рухнул на песок, жадно глотая из баклаги. Вода стекала по его ржавой щетине и дальше за ворот куртки, растрачиваясь впустую. Утолив жажду, он вытер рот и покачал головой:
- Нет. Рядом с пещерой не видно никакой живности. Пустынник развёл костерок и готовит на нём варево.
- Ладно, отдыхай. Я посторожу ещё пару часиков.
Ивар хотел возразить, дескать, из спящего плохой сторож. Но на себя в нынешнем положении он надеялся даже меньше. Они улеглись на лежаки. Следопыт уснул почти мгновенно. Милош уснул через четверть часа после него. Моргнул один раз, медленно открыл глаза. Ударил себя по щеке, заставляя взбодриться. Он же хотел переговорить с Шуалем... сейчас сходит. Моргнул второй раз. Когда закрыл глаза в третий, веки его уже не поднялись.
Ветер развивал песчаную пелену, заслоняя солнце. Небольшая буря решила показать себя. Лошади дремали, изредка переступая с ноги на ногу. В прокалённом воздухе дрожит марево. Беспокойный сон крепко спеленал людей в своих тенетах. Тишина и тягостный знойный покой.
Вернее тишина, но не совсем покой.
По песку пробежала волна, словно рябь на воде. Одна волна, за ней другая. Нечто приближалось. Люди спали и не могли увидеть происходящих изменений. Лошади же, обладая от природы более обострённым чутьём, что-то почуяли даже сквозь дрёму. Морды их дёрнулись, животные попятились, насколько позволяли привязи.
Рябь опала, словно волнение, вызывавшее её, улеглось. Но Нечто было здесь. Оно просто остановилось. Напротив входа в пещеру песок начал бурлить, будто на этом месте вдруг пробился родник. "Исток" стремительно набирал силу и разрастался. И вот из-под земли уже бьёт песчаный гейзер. Ветер подхватывал песок и, свивая его в зыбкие косы, возносил вверх.
Люди спали, возясь на своих лежаках. Томо застонал, раскинувшись на спине. Ивар до крови прокусил губу. Милош натужно дышал, будто задыхаясь. Сон не отпускал их.
Когда из центра "родника" начала вырастать кряжистая фигура, лошади заржали, принялись рваться.
Тень перегородила собой проход в пещеру. Длиннорукая, похожая на громадную обезьяну, она вперевалку двинулась к лежащим людям. Замкнутое пространство наполнилось запахом раскалённых камней, пролежавших весь день на солнцепёке, и ещё жжёными перьями. Привязи не выдержали. Лошади бросились прочь от восставшего из песка существа. Буря поглотила их. Нечто посмотрело вослед животным долгим взглядом, из глубин его пасти донеслось сиплое ворчание. В лошадях было много мяса и крови - то, что Оно любило и давно уже не пробовало, - но человеческое мясо было вкуснее. Дух пота и страха, исходящий от чужаков, заставлял его брюхо поджиматься от голода, а пасть заполняться жгучей как кислота слюной. Правда, был в запахе ещё один оттенок, который настораживал, но тот был не столь силён, чтобы перебить аппетит. Потому, сначала двуногие, потом четвероногие, которых нетрудно будет отыскать в песках.