Годы, проведённые под землёй, сделали из крепкого старика - да, порой кряхтящего, но кто не кряхтит в свои семьдесят? - сущую развалину. Тело, истощённое медитацией и голодом, ссохлось в мумию, в последние полгода он вовсе не выходил наружу и питался только тем, что удавалось добыть в подгорном мире; седые волосы отросли и свалялись в войлок, морщины превратили бледное, будто стёршееся лицо, в личину самой смерти. Полуослепшие глаза запали и помутнели.
Вести аскетическое существование, подобное тому, которое определил для себя Словен, было по силам лишь единицам магов, не говоря уж о простых людях. Да, его ментальные способности росли, но происходило это за счёт нещадного выжигия в себе всего плотское, отчего он сам едва ли не обращаясь в бесплотную тень. Но каждый чародей являлся, прежде всего, человеком, что от рождения был определён обитать в материальном мире и лишь изредка заглядывать в иные. Маг, теряющий связь с материей в угоду Астралу, развивался разумом, но усыхал телом. В итоге же он умирал, как и любой человек.
По истечении срока добровольного заточения серый грязный скелет, бывший Словеном Струбом, с трудом передвигаясь, выполз из нутра горы обратно под свет солнца. Он полагал, что готов в достаточной мере.
В Терион его привезли в крестьянской телеге в середине прошлой весны. Он покинул столицу не так уж давно, но ему казалось, что с тех пор минули века. Впрочем, город ничуть не изменился, как и его высокопоставленные обитатели. Поползли разговоры, что самодур слишком торопится, или вовсе не понимает, на что идёт. Самоубийца и безумец - такими эпитетами наградили Словена. Но вся сторонняя суета волновало его теперь ещё меньше прежнего.
Пока изможденный старик в течение пары недель мог немного восстановить силы, представители Ордена проводили необходимые приготовления. Местом для осуществления непосредственно самого ритуала являлся некий дом в глуши леса. Странный дом. Без окон, но со стенами, сложенными из толстых брёвен, и массивной железной дверью. Голая поляна, на которой он стоял, и на которой не росло ничего кроме пожухлой (в самый-то разгар весны) травы - тайное урочище, здесь чувствуется мощный узел природной энергии. До ближайшей деревни два дня пути и это также немаловажно.
К появлению гостей подъезды к поляне расчистили, а сам дом подновили. Со времени последнего ритуала, что проводился здесь, прошло восемь лет. Тогда претендент погиб. Умер мучительной, но вполне обычной смертью от перенапряжения. Большинство в Ордене и Академии полагало, что на этот раз случится то же самое. Глупец получит по заслугам, закономерный итог, который никого не опечалит.
В доме имелась всего одна пустая комната. Магическая фигура - гораздо более сложная, нежели та, что он начертал теперь в своём погребе, - выверенная и идеально сбалансированная, заняла отведённое ей место на полу. Свечи, артефакты, облегчающие предстоящий ритуал, включая вываренные до белизны кости Большого Огненного Феникса, а так же его радужные перья, полные аккумы энергии - всё находилось на своих позициях. Чары, по большей части атакующие, опутали дом и лесную поляну многослойной сетью. Подготовка проведена по высшему разряду. Орден при необходимости умел быть очень искусным.
Взволнованный, и годы медитации ничем не могли здесь помочь, он вошёл внутрь. Тяжёлую дверь за ним заперли на дюжину запоров, подкрепив их заклятьями. Десяток боевых магов окружил дом, взяв его в кольцо. За контроль над проведением ритуала отвечал симпатизирующий Словену архимаг.
Претендент остался один. Последний шаг он должен был совершить самостоятельно. Или отказаться. Для этого возможность всё ещё оставалась. Маг отмёл её, хотя она и возникла в мыслях. Он хотел испытать судьбу, а возможные последствия - что ж, то будет забота уже не его, тех, кто сторожит снаружи.
Шутка вышла не смешной.
Бездыханный труп Словена его сопровождающих вполне бы устроил. Но те всерьёз опасались Тёмного Исхода. Пожалуй, самого, за исключением гибели, значимого фактора, сохранявшей число архимагов столь малочисленным. Страх перерождения здравомыслящего человека в злобное неподконтрольное существо, обладающее мощью дара и жаждущее лишь разрушений и убийств, заставляло руководство Ордена относиться ко всему, связанному с ритуалом, с опаской. Остановить Тёмного при его появлении стоило немалых сил. Каждый подобный случай становился чёрной страницей в хрониках Ордена. Лишь политика тщательного отбора претендентов и всецелого контроля за проведением ритуала позволила добиться того, что за последние триста лет произошло всего два перерождения, и в каждом последствия были ликвидированы минимальной ценой.
Словен знал обо всём этом, но он освободил разум от мешающих мыслей. Маг занял место в центре фигуры, выпил приготовленный для него коктейль, после чего легко вошёл в транс и отправил свой дух, подкреплённый силой алхимического состава, покорять высокую и крутую лестницу под названием Восхождение.
Далее претендента ждало испытание на прочность.
Для каждого оно было своим. Причины подобного индивидуального различия оставались неведомы. Чародей мог лишь пройти ритуал, вернее попытаться пройти, но понять законы магических преобразований, лежащие в его основе, ему было не дано. Архимаги позже не любили рассказывать, в чём заключались их личные испытания.
Два дня и две ночи дом посреди лесного урочища неустанно охранялся магическим кордоном. Что помнил Словен по их окончании? Не так много. Но что он запомнил отчётливее всего, это леденящее омерзение от осознания того, через что ему пришлось пройти. Направив свой дух в поход по Астралу в поисках "двери", за которой его ждала новая жизнь: более чем мага и далеко уже не человека, Словен нашёл в её привратниках самого себя. Не двойника. Не поддельную личину. Своё собственное отражение - живое и жестокое.
Суметь открыть охраняемую им дверь, в этом было его испытание.
Дверь. Просто дверь, сколоченная из сосновых досок, без косяка и подпорок с круглой бронзовой ручкой. Она стояла у края пустыря, куда Словена вынес вихрь Межреальности и вокруг которого клубился серебристый туман. Глинистая почва, пучки пыльной травы в трещинах - похоже, дождь совсем забыл про этот уголок вполне привычного ландшафта, воспроизведённый чьей-то неведомой прихотью в мире свободных чар. Вытянутая прямоугольная тень простёрлась от двери по иссушенной земле, хотя за ней не светило солнца, чтобы она могла её отбросить.
Он очутился посреди пустыря. И его тело было с ним. Очередная шутка астрального пространства. Конечно, лишь его бесплотный дух сейчас находился здесь, но этот дух наделили обличьем соответствующей плоти и всеми сопутствующими ей ощущениями.
У двери стоял ещё один Словен. Тоже "воплоти". И с безумным блеском в глазах. Претенденту понадобилось всего мгновение, дабы понять, что этим существом, чем бы оно ни являлось, движет лишь одно устремление - уничтожить всякого, вздумавшего посягнуть на оберегаемый им проход. Для того оно и было здесь поставлено.
У мага мелькнула мысль, что Отражение тоже проходит своё испытание и, выдержав его, оно тоже должно что-то получить. Может, займёт его место в реальном мире, и вправду явив "тёмную" сущность? Или просто развеется как дым на ветру? Ведь оно только морок. Но догадывался ли об этом сам Морок?
Откладывать выяснение отношений в долгий ящик привратник не стал. Едва Словен ступил на пустырь, седой взлохмаченный старик в простой свободной рубахе, висящей на нем, как на пугале, бросился на него со звериным воем. Погибать маг не хотел, потому принял бой. С внешним спокойствием и нарастающим смятением внутри.
Каждый пропущенный удар отдавался болью в обоих его телах. Том, что, почти не дыша, сидело на полу тайного дома и том, что было дано для испытания. Точно те же ощущения испытывал и Морок. Если удар претендента достигал цели, то боль привратника становилась болью Словена. В итоге же, каждый его удар становился его же болью.
Ни магии, ни иного, даже самого примитивного оружия им было не дано. Только руки и зубы. Посредством их и предстояло выявить, кто из них двоих достоин приза, а кто падёт бездыханный в пыль на перекрёстке магических дорог.
...Время странно течёт в эту ночь. Старику в погребе кажется, что прошли часы, как он спустился сюда, его воспоминания занимают года, а в действительности минуют лишь минуты. Находясь в состоянии транса, внутренний хронометр Словена продолжал исправно работать. Только-только перевалило за полночь. До рассвета ещё далеко, он всё успеет.
Даже будучи максимально отрешённым, маг не сдержал приступа дрожи, дойдя до этого воспоминания.
Наваждение. Кошмарный сон. Вот что это было. И ничего более. Потом он долго будет убеждать себя в том, и даже поверит в собственную версию. Но забыть пустырь и дверь, стоящую на нём без всякой опоры, не сможет уже никогда. Те воспоминания останутся с ним до конца дней.
...Он никогда прежде не дрался. Грубость, жестокость, насилие - ему были чужды подобные понятия. Словен не считал их проявлениями, достойными образованного человека. Он был мягок и доверчив. Он был слабаком. Но на том пустыре в окружении серебристого тумана слабак-Словен умер после первого пропущенного удара, от которого он, скуля, с разбитым ртом свалился наземь. Рядом, словно передразнивая его, упал привратник.
С утрамбованной до каменного состояния глины поднялся уже Словен-убийца.
Морок-отражение встать не успел. Худое свирепое существо с окровавленной пастью набросилось на него и, ревя от ужаса и боли, принялось вбивать его голову в землю яростными ударами.
Словен несколько раз терял сознание. Ободранная кожа на лице и костяшках пальцев горела, выбитые зубы торчали во рту бритвенными осколками. Перед глазами всё плыло, он сам плыл, словно стоя на плоту посреди шторма. Но каждый раз невероятным злым порывом заставлял себя прийти в чувство раньше противника, чтобы навалиться на него и продолжить избивать, и самому страдать от побоев, прежде чем аналогичную расправу, может даже с большим рвением, начали бы совершать уже над ним. Он бил кулаком, одним и вторым, ещё и ещё.
Окончательно теряя рассудок, Словен вновь рухнул на привратника, сомкнул пальцы на его тощей шее, над которой помещалась кровавая маска более не узнаваемого лица, и стал сдавливать их, что было сил. Задыхаясь и кружась в вихре, бушующем в его сознании, - туман на границе пустыря тоже пришёл в движение, закручиваясь в воронку, - он продолжал давить, давить, давить. Словен рвался и хрипел, выгибая спину. Пытался сбросить с себя убийцу. Но не отпускал. Он умирал. Он душил самого себя собственными руками на безымянной арене, где сцепились в смертельной схватке два зверя в человечьем обличье, являющиеся единым целым. Как оказалось, в этом месте возможно и такое.
И с последним вздохом, с последним проблеском агонизирующей мысли он почувствовал, что враг под ним перестал биться и обмяк.
Дверь, в тени которой они возились в пыли и крови, беззвучно раскрылась. Её тень тоже раскрылась. Темнота уступила место слепящему свету, под которым уже не было тверди.
Поверженный привратник бесследно испарился. Словен же полетел в пустоту. Дарованное ему тело распадалось, освобождая заключённый в нём дух. Он падал. И лучи белизны пронзали его насквозь. Он падал, и он горел в сияющей гиене, без возможности умереть или лишиться чувств.
"Дна" пустоты он достиг, будучи уже архимагом.
Архимаг же раскрыл глаза посреди выгоревшей фигуры в старом доме, сокрытом в лесных дебрях. Он справился. Прежнее существование для него закончилось. Не смертью, а победой над смертью. Его появление живым и в здравом уме встретили возгласы удивления. Друг-архимаг единственный подошёл и придержал искалеченного, но твёрдо смотревшего перед собой Словена за плечи. Как равного.
Вскоре после возвращения он купил себе дом и обзавёлся прислугой. Орден позаботился об его содержании на первое время. Спустя столько лет жизнь Словена возвращалась в привычное русло. Но это только на срок, потребный для восстановления здоровья. Дряблость мышц, седина волос, хрупкость костей, всё это должно было уйти. Его ждала вторая молодость - двадцать, тридцать лет по собственному желанию. Время и его неудержимые изменения на ближайшие пару веков лишились над ним своей предвечной власти.
Но главное было, конечно, в другом.
Он ощущал, как всё ярче разгорается могучий пожар, сменяющий кажущееся теперь таким жалким тление его врождённой искры. Оставалось лишь дождаться, пока его принимающая новые очертания астральная суть придёт к достаточной стабильности.
Однако время вынужденного безделья наскучило скорее.
Наступила очередная осень. Лили нудные дожди, а ветер выл по ночам в каминных трубах. Тогда-то он и решил, что уже вполне окреп, и что пришёл срок испытать себя...
- Пора, - прошептал маг.
Воспоминания, наконец, отпустили его. Дух Словена расстался с телесной оболочкой и отправился в вольный полёт за грань.