Теперь и у него имелся собственный "план на крайний случай". У каждого гнома всегда должен быть запасной план в кармане. Недаром, упорство в достижении поставленной цели - лучшая из черт их народа. Воодушевлённый, Хэмфаст уже не плёлся, а бежал по туннелю из одного масленого пятна света в другое. К тому же, когда бежишь, всякие дурные мысли, словно сами собой вытрясаются из головы.
Судя по витающим запахам, мать накрывала к столу. Но когда Хэмфаст вошёл, в доме царила тишь. Если отца не стоило ждать, то Бородир обещал быть. И где он спрашивается? Впрочем, не утруждая себя излишними мыслями, гном заглянул на кухню.
Эльма хлопотала у плиты, снимая ухватом дымящийся чугунок. Худенькая гномка в домотканом фартуке с тронутыми сединой волосами, собранными в пучок на затылке. На столе горела всё та же сальная свеча. Полумрак кухни казался мрачным после яркого бесплатного солнца в Загоне. На освещении им приходилось экономить, как и на многом другом.
Водрузив чугунок на столешницу - бобовая похлёбка, если нос его не обманывал, - Эльма увидела сына в проёме коридора.
- Ты сегодня пораньше?
- Перед экзаменом директор освободил выпускников от дневных работ. Я что, первый?
Хэмфаст знал ответ, но надо было что-то спросить. Он присел к столу. Утром за ним ухаживал отец, теперь мать.
- Да. Я слышала, ты встал спозаранку.
- Не спалось что-то.
- Отец тоже ворочался всю ночь. Переживал за тебя.
- Мы поговорили утром. Немного.
Эльма продолжала хлопотать у плиты.
- Как Кроур? Говорят, горгульи чуют волнение наездников. И по тому, как они себя ведут, можно понять, как ты сам себя чувствуешь.
Хэмфаст воззрился на мать. Не часто ей удавалось удивить его. Обычно все её интересы ограничивались лишь домашними заботами. Или он так плохо знал свою мать?
- Кроур в порядке... вроде.
В отличие от Ёрина Эльма сразу распознала тревогу в его голосе.
- Что-то не так?
И здесь не дадут покоя!
Соврать показалось недопустимым кощунством.
- Он плохо ест. Я уж испугался, не заболел ли. Но это у него от волнения.
Эльма ободряюще кивнула, без всяких пустых советов. Да и что она могла сказать ему? Не так много они с ней общались. Рано утром он уходил в Загон, обед второпях, а возвращался под вечер, и тогда находилось, чем заняться. Отца с братом тоже целыми днями не бывало дома. Хэмфаст думал, что мать ни разу даже не видела отцовского Грома. Ни о ящерах, ни и о его учёбе они не говорили. Глорин да, стремился быть в курсе становления сына всадником. Мать же слушала о происходящем в Загоне, лишь если находилась рядом. А тут, оказывается, она знала имя его горгульи и про особую связь всадника с ящером.
- Будь вечером осторожен, - только попросила Эльма, наливая ему в чашку похлёбку. Кувшин с козьим молоком уже стоял на столе.
- Постараюсь.
Он взял ложку и занялся едой. Обедать вдвоём - Хэмфаст не помнил, когда последний раз такое случалось. Но сейчас торопиться ему некуда.
Скоро ложка заскребла по дну. Выхлебать похлёбку не заняло много времени.
- Что сама не ешь? - отодвинув пустую посуду, спросил он.
- Потом. Не хочу пока.
Хэмфаст потянулся за кувшином, налить себе молока.
- Бородир сказал, что придёт. Я к нему заходил.
- Задерживается наверно. А то он вовсе с собой перекусить берёт, когда в цеху дел много.
Гном не ответил, рот его был занят.
Кружка тоже опустела, а вот живот приятно наполнился. Больше ему здесь делать нечего, но встать и уйти представлялось как-то неправильно. Мать разбирала посуду в угловом шкафу. Хэмфаст налил ещё молока.
- На сегодняшнем Совете отец потребует отправить крылья на север для усмирения троллей. Они там столько бед учинили, знаешь?
- Он говорил. Опять война... Хорошо, что мы живём в Каменном городе, а не на окраине.
- Это хорошо. - Иначе, я вряд ли бы попал в школу всадников.
Хэмфаст снял с шеи свисток и принялся бесцельно крутить его, наматывая бечёвку на пальцы.
Руки надо было вымыть, прежде чем за стол лезть.
Взгляд зацепился за что-то лишнее на запястье. Он извлёк из-под рукава рубахи кожаный ремешок. "Вплела свои волосы тебе наудачу". Мысли сами обратились на Ульху: чем она сейчас занята, правда клети чистит? И: часто ли они смогут видеться, если за ней начнут следить старухи из Девичьего городка?
- Мам, а как отец тебя выкупал? - Хэмфаст спрятал ремешок обратно под рукав, а то мать могла спросить (или даже догадаться) откуда тот у него. Может сама подобные безделушки когда-то делала.
Эльма обернулась, посмотрев так, словно ослышалась. Хэмфаст затаил дыхание - и что его дёрнуло сказать такое? Мать вытерла руки о фартук, тоже присела к столу. Теперь их разделяла лишь сальная свечка да пустая чашка перед Хэмфастом.
- Ты хочешь услышать о том, как Глорин выбрал меня в жёны?
- Ну, если не хочешь, не рассказывай, - смутился гном; его ушам сделалось жарко. Он разглядывал свои обломанные ногти. - Просто любопытно. Но, если не хочешь...
- Отчего же? - усмехнулась мать. - Не думала, что тебе это может быть интересно.
- А я не думал, что ты знаешь, как звать Кроура.
В дрожащем свете лицо сына показалось Эльме опечаленным.
- Давно это, правда, было и уже забылось многое.
- Почему отцу разрешили тебя выбрать? То есть, почему ему вообще разрешили взять себе жену? Он же был обычным всадником, даже выкупа внести не мог. Сам говорил. Неужели всего несколько удачных боевых вылетов дали ему такие привилегии?
Эльма задумалась. Над вопросом или над чем-то ещё. Хэмфаст впился ногтями себе в ладонь. Он ходил по слишком шатким камням.
- Глорин ведь отличился не только своими полётами. История та известная. Отец столько раз её рассказывал.
- А теперь ты расскажи.
- Хорошо, - легко согласилась мать. Отодвинув чашку на край стола, она ещё чуть помолчала. - Тогда, сорок с лишним лет назад, селения на севере решили отделиться от Каменного города и жить независимо. Они, дескать, постоянно борются с набегами троллей и от правителя никакой помощи не видят, только отсылают ему добываемое золото. Если же они станут продавать его самим, то вырученных денег им хватит не только, чтобы прокормиться, а ещё и останется. У них даже нашёлся глупец, назвавшийся Королём Северных Долин. Прежний наш правитель Тьюрин Громобой, недолго думая, отправил на север дирижабли с воинами хирда. Вести отряд вызвался его единственный сын Хьюри Молодой, уже успевший сыскать себе боевую славу, но жаждущий большего.
- Знаю, - кивнул Хэмфаст. Предания в Норгорде любили, особенно, если те являлись главами из собственной истории. - Вначале дело представлялось несложным. Среди мятежников были рудокопы, а не опытные воины. Хьюри и его бойцы маршировали, почти не таясь. Северяне отступали. Но вскоре выяснилось: они лишь заманивали их в ловушку. И когда хирд шёл по узкой расщелине, на него обрушили камнепад, а затем напали на разрозненный отряд. Меньше полусотне воинов удалось выбраться живыми из западни. Сам Хьюри был оглушён ударом булыжника по голове - только стальной шлем спас его от верной смерти - и оказался в плену.
- Всё так. Узнав об этом, Тьюрин впал в лютую ярость, к чему и без того был склонен. - Мать рассказывала военную историю, словно увлекательную сказку. Как в детстве. - Он приказал выдвинуться на север полному хирду, а впереди отправил крылья - выжечь все долины и расщелины на поверхности гор, где мятежники могли устроить себе убежища или новые засады. Даже то, что Хьюри грозила казнь в случае нападения, не смягчило гнева правителя. Главным над хирдом Тьюрин назначил своего ближайшего советника Барахира Бельзубаха, ещё не прозванного Суровым. Прозвище найдёт его после похода по усмирению своих же сородичей... Мятежники крепко окопались среди знакомых им до последнего камня отрогов, выбивать их пришлось большой кровью. Та война - междоусобная, самая страшная из всех - растянулась на долгих два года.
- Но в результате хирд одержал победу и мятеж был подавлен. - Хэмфаст всё накручивал бечёвку на пальцы. Не эту историю он хотел сейчас услышать. - Барахир вернулся героем. Он даже вызволил из заточения Хьюри и с отцовской помощью доставил его в Золотые Чертоги к правителю, не чаявшему более увидеть сына живым. Правда, там Хьюри и скончался от длительного истощения в плену. Тьюрина Громобоя хватил смертельный удар от повторно понесённой утраты. На срочно же созванном Совете новым правителем - прежняя ветвь оборвалась - провозгласили отважного и происходящего из достаточно знатного рода Барахира Сурового. Странно, если бы выбрали кого-то другого... Ну, а отец-то что?
- А Глорин тоже вернулся героем, - с улыбкой, озарившей её маленькое лицо, сказала Эльма. Волна щемящей зависти поднялась в душе Хэмфаста, когда он увидел эту тёплую и гордую улыбку матери при воспоминании о возвращении с войны её будущего мужа. - Не таким возвеличенным, как Барахир, но и ему досталось лавров. Вожак их крыла погиб - они отдыхали на привале, когда к их лагерю вышел крупный отряд мятежников. Пока воины хирда сдерживали неприятелей, Глорин собрал всадников и поднял крыло в воздух. Те не успели добраться до горгулий, привязанных к скалам на ночлег. А их они стремились уничтожать в первую очередь. Глорина назначили временным вожаком крыла, а когда он проявил себя в должности, уже постоянным. Затем ему же доверили нести раненого Хьюри в Каменный город. Если молодому наследнику кто и мог помочь, то только лучшие знахари из Золотых Чертогов. Даже дирижабль был тут слишком медлительным. Бесчувственное тело Хьюри привязали ко второму седлу позади твоего отца, и они вдвоём отправились в перелёт через весь Норгорд. Гром едва не надорвался с такой ношей, но донёс их до нашего Загона. Тьюрин снова увидел сына. К добру ли, нет ли... Став правителем, Барахир отблагодарил Глорина за верную службу, позволив ему выбрать себе жену.
- И как это было? - Хэмфаст поёрзал от нетерпения на скамье.
Мать, кажется, смутилась.
- Да очень просто было.
- Расскажи. - Свисток, чтобы не мешался, он сунул в карман.
- Твой отец пришёл в Девичий городок, предъявил полученную от правителя грамоту и... стал выбирать.
Хэмфаст понял, что эта часть рассказа матери неприятна, не смотря на счастливый для неё исход "выбора".
- Старухи-воспитательницы вывели нас на площадь, - продолжила Эльма. - Семнадцать молодых и хорошо показавших себя в умении стряпать и вести домашнее хозяйство гномок. Барахир разрешил Глорину взять молодую жену, а не вдову, хотя после войны свободными стали и многие из совсем недолго бывших замужем гномок. Старухи тыкали в нас пальцем, расхваливая, какая выйдет из каждой покладистая супруга-красавица, что мы крепки здоровьем и сможем родить отважному воину два, а то и три дитя. Расположение нового правителя к новоиспечённому же вожаку крыла сделало старух очень покладистыми. Глорин выслушал их, затем прошёлся вдоль нас, стоящих перед ним в линию с белыми как мел щеками. Выбирал он долго, с дюжину раз сходил туда обратно. Помню, когда он остановился около меня, я видела лишь носки его сапог, глаз поднять не смела, как нас и учили вести себя в таких случаях. А он властно так сказал старухам: "Эта будет моей женою". На том всё и решилось.
Какое-то время они сидели молча. Хэмфаст думал, как отличался этот разговор от того, что был у него с отцом. О чём думала мать, он не знал, но радость воспоминаний ушла от неё, как и улыбка с лица. Мать снова стала тихой и немного сутулой, будто усохла в размерах, стала обычной.