Бледное с желтоватым оттенком лицо на фоне мёртвого, серого неба. Немигающий взгляд выцветших глаз уставился в объектив камеры. Чиз-з-з-з. Шепчут бескровные губы, но, ни улыбки, ни вспышки не происходит. Чиз-з-з-з. Именно с этого незнакомого существа, начнется мой рассказ.
Лёгкие порывы ветра шевелят грязные пряди волос, тонкие губы шепчут, повторяя. Чиз-з-з. Словно каменная маска пытается воспроизвести улыбку. Незнакомец смолкает, облизывает пересохшие, бескровные губы и снова повторяет не выполнимое упражнение, надеясь воспроизвести улыбку. Очередное разочарование это видно по жесту руки, она в который раз безвольно обвисает, покачиваясь от порывов ветра, что- то блестящее бесшумно соскользнув, падает в дрожащую лужу.
Отсутствие проклятой улыбки. Настойчивое, фанатичное чиз-з-з-з. Окаменелая мимика пустого не выразительного лица, которое не запомнить, которое не улыбнется. Золотой перстень с жутко древним камнем кроваво-алого цвета, утерянный и тут же обнаруженный, благодаря тусклому блеску. Незнакомец вскоре подымет драгоценный предмет, но очередным завтра, он вновь его потеряет, в этой же зеленоватой лужице с радужными пятнами бензина. День пройден, он не потрачен зря.
Были времена, когда он был человеком. Незнакомец, лишенный улыбки. Жил себе, горя не ведал. Строил дом, любил жену, растил детей, все как у людей, по-человечески, а иначе и быть не могло. Шли дни, росли деревья, вот уж и солнце в зените, пожинай урожай.
Время идет стрелой тихохода, и тень начинает расти. Труды твои заканчиваются, заботы дня уж позади. Приходит время покинуть теплую постель, где сну нет больше места, покой иного рода ждет тебя, где тишина священна и утро светом не тревожит око.
Вот кажется и все, но незнакомый голос в тебе проснулся, шевеля губы мертвеца.
Кто я? Спросишь ты меня, отвечу тут же.
Я тот, кто вечно бодр, кто рыщет по свету и видит всех и вся насквозь.
Дух вечной жизни имя мне. Неустанный шутник, проказник, поверь мне на слово, вскоре оценишь ты.
Дары бесценные, что свыше ниспосланы, я разношу по адресам и платы за труды свои я не беру.
Ты выбран мною, значит избран.
Желаю так, чтоб ты восстал, и жить продолжил, прими, как подобает этот дар. Голос смолк, раздался смех из темноты, такой, что не забыть вовеки. Шутка состоялась.
Новая жизнь настала наперекор всему, ты встретил утро иным, чужим, навсегда. Люди щедры на забывчивость, человек, живший когда-то, забыт навсегда. Память пуста как бутылка, мир опустошен и выцвел. Наше бытие упало в лужу и превратилось в свалку, люди сотворили образ мусорщика. Бессмертие лишилось улыбки, стало хищным чудовищем из темноты.
Кто он? Ответ очевиден, если не видишь, то присмотрись. Паук в банке, голодный, злой, полный яда и человеческих страстей, желаний и пороков. Таков он внутри, снаружи же мусорщик, бесцветный, безвкусный, блеклый тип, незаметный словно тень. Пустое место прожитого дня, скорлупа и объедки, выброшенные обноски еще бронзовые мухи на останках старой птицы.
Неожиданно раздаётся протяжный, леденящий, долгий вой, подхваченный ветром. Горы мусора оживут блеском встревоженных, птичьих пуговиц глаз, и стаи пугливых чаек взмоют в небо. Высматривая среди смердящего рая, существо хищное, схожее на облезлого волка, он враг им.
Долгая монотонная жизнь, лишенная радости солнечных дней лета. Существование в бесконечном водовороте времен года. Голод и нищета даже во сне, глупые птахи мусорной обители, их страх и жадность. Ты просыпаешься человеком, невзрачное, поношенное, истертое временем существо, которое превращается в животное. Зверь рыщет, прячется в тени, таится, выжидая миг. Утоление голода, стоит ли это долгое бессмертие того?
Властитель, помойки в который раз подымет глаза, наблюдая, как там идёт ежедневная борьба свинца и туч. Чувство голода спустит с поводка зверя, который бесшумно растворится среди лабиринтов спутанных ходов, наполненных мёртвой водой болота и визгливым писком серых крыс.
Он свыкся совсем. Привык ненавидеть одиночество, просто и без причин. Безжалостный голод, поглотивший умение любить, он оправдал волчьим воем. Зверь жесток, это проклятие для человека в котором он живет. Душа его блуждает в лабиринтах странных снов, молчит, как замершее сердце. Пустота, серое небо, голод и сны узелковым письмом раскрывают темные тайны. Тень возникает у изголовья, тихо напевает колыбельную. Сны заполняют краски дня.
Выйдет солнце, на часах вспыхнет зеленоватое время, и лучи согреют сонных существ в синих комбинезонах, находящихся пока в замедленной прострации. Станция АЗС, далее бесконечный город химер, теней, удовольствий. Люди молчаливы, на данный момент ими движет лишь поток неиссякаемых машин, деньги от работающего автомата. Утро, отвратительно. Ужасное утро, которое хочется провести в теплой постели с тобой, мягкой и податливой.
Счастливого пути. Универсальный ответ на все вопросы и дилеммы мира. Вторая колонка, красный цвет, счастливый номер, постоянная заработная плата, планы на жизнь. Наш персонаж, это молодой человек, среднего роста, светлых волос, парой цитат Ницше в памяти да серыми глазами по наследству доставшимися. Кто он? Натурал, человек с паспортом и состоявшаяся личность по существу. Он тоже живет и мечтает.
Ползут машины, стекла, лица которые увидишь однажды и не запомнишь. Улыбнешься. Счастливого пути, а вокруг пролилось тёплое солнце, всё потускневшее приобрело и лоск, и блеск. Может весна или ветер разогнал тучи, ты сделал глоток этого воздуха, подумал о кофе, близок обеденный перерыв. Бутерброды в шелестящей обертке, пара сигарет, полчаса отсутствия.
Дорогая машина, гламурная богиня торопит тебя. Парниша, быстрее иначе я покроюсь пылью. Богине пыль не к лицу. Счастливого пути. Выруливает и машина исчезает в потоке, голос со стороны спрашивает, ты соглашаешься. Конечно бы, вдул.
Далее женщина, она говорит, говорит. Бесконечный поток слов, информационный накал плавит трубку. Твои передвижения в пространстве замедлены, ты ползущая улитка в ветреный день. Слова обволакивают, смысл тяготит, она подчиняет время, и эта величина обесточена, превращена в студень. Список проблем долог, время порождает значимые слова, остальной мир завяз в ленивом желе и оглупел. Все ждут ее слова, весомого, решающего. Бак полон. Счастливого пути!
Будущее, в котором есть симпатичная девчонка без заскоков и паролей, всегда прекрасно. Ей хочется сказать. Привет. После взять за руку и пройти остаток жизни, словно один счастливый день, перетекающий в сон. После, мы сядем в лодку, и отправимся к берегам, где нет суеты, разговоров, проблем. Пусть забудут о нас. Близится ночь.
Уйдёт солнце, исчезнут солнечные сны с раскрытыми глазами. Умрет всё что помнил. Разные люди во множестве гримас принесут в подошвах своих начищенных солдатских ботинок вечер и час пик с горящими фонарями, главное небо станет тёмно синим. Пульс на двадцать тысяч ударов подскочит, эта пестрая какофония жизни вмиг разлетится по норам бесконечных бетонных башен. Тепло кухонь, сытый ужин. Очаги семейного счастья, держащие мир. Залитая светом улица, веселая дорога в кабак.
Дикая спешка одичалых наций в утробах троллейбусов, трамваев, такси. Вздутые вены метро, люди спят, читают, спешат. Геометрия линий тоннелей, аксиомы, уходящие в кровь, электрический ток в людях. Рябь в лужах, кристаллы звёзд, брюхатые тучи готовые вот, вот разродиться не летним дождём, а после всё окунётся в мистику капель радужных бьющим по крышам, асфальту, земле. Будет выть ветер, пронизывая зазевавшиеся тела до костей.
Ты не один, мир под завязку заполнен человеком. Сосед поет от выпитого счастья и воет пес его, который тоже пьян. Черное окно в нем ночь и молнии, раскаты далекого грома. Приходит сон схожий на явь, он убаюкал дрему, теперь неспешно поглощает и тебя.
Туман сползает в сонные лощины, оседая призрачными шапками на ветвях обнищавших деревьев, чьи силуэты искорёжены жизнью в сточной канаве. Белый пар причудливо клубится, создавая не привычные формы и образы. Мир призраков и миражей, намеков бессловесных, фантастических набросков. Руины древних городов тут обретают новое рожденье, хотя безвременье в котором правит пар, молоком заполняет пустой сон, предчувствуешь начало. Появляется тропинка вглубь и смысл.
Молочный пар клубится, сгущается, расползается, поглощая пустоту. Нет ничего, кроме облаков, в которых потерялся ты и земля под ногами. Осторожно ступая, идешь, вслушиваясь в тишину наполненную запахами парующей земли и прелых трав. Туман редеет и возникает тусклое осеннее солнце, все еще теплое, ласкающее бескрайнюю степь, раскинувшеюся словно море.
Степь окружает со всех сторон, окатывает потоками ветра загадок, разливаясь цветом увядшей полыни по времени сказочной осени. Вершина холма, где возвышаешься грозным тотемом седого ворона средь пожухлых трав, и мудрость веков тихим шелестом-шепотом убаюкивает память. Блажен, не мятежен, не герой в крови, просто тень осеннего дня в горькой полыни. Тишина благотворна, гармония осязаема, магия ощутима, словно дыхание живого существа.
Волшебство, перевоплощение призрачных теней в нечто осязаемое. Узнаваемые лица и время. Рубикон, сонная вода мелководья, тень грозного всадника плывет над рекою. Закованные в сталь воины вереницами тянутся вдаль мирскую, оставляя надежду во взгляде на оставленный очаг. Мир будет пылать и выгорит подобно самой безжизненной пустыне, чтобы взошло новое солнце и испепелило свою тень.
Быстротечно время, текуча река, вот и эпоха ушла сквозь пальцы, сгинув заодно с бряцающим оружием. Теперь сбросить надоевшее оцепенение и вдохнуть свободно, испив осенних дождей, захмелеть от нетронутой кровью земли, согревающей босые ноги. Это лишь сон, увиденный, прожитый, унесенный водой навсегда. Остался в живых, ленивый бездельник, вкусивший свободы, незачем кровь и пуста та война.
Палитра неба плавно изменила окрас, сбросив постаревшую кожу в глубокие омуты тихих речушек. Приятно видеть подобное чудо, а среди камыша в скором времени уснет солнце. Ночь тихой поступью придет в этот правдоподобный, неизвестный мир. Ленивый созерцатель получит свой шанс, пройти с величайшею тайною рука об руку к алтарю мирозданья, чтоб поутру вдребезги проснуться, видя, как сказка превращается в осколки пресного дня.
Утро наперекор часовой стрелке расползлось молоком в кофейной гуще и звёзды еще не остыли. Блестят упрямые, далеки, холодны. Шепчут тихо заученную наизусть златую песнь песней. Будоражат разум, не раскрытыми тайнами, не познанными истинами и все дороги, ведут к ним. Роятся вопросы, страхи, сомнения и все же спешишь, и все же идешь. День во сне.
День окроплен кровью жертв и до тошноты долог. Статичные годы комфортного равнодушия, набожной лжи, припрятанных денег, сокрытия украденных улик состоят из долгих, отвратительных дней. Пугающая, не раскрытая многогранность пустоты обожествленных колоссов, извечность сакральной прострации в коей всё от нуля, и продолжительная тошнота. Жажда убивать, видя кровь в чёрно белом формате. Поедание пирога массовой паранойи не возможность, нежелание объясниться. Лозунги, флаги, грязь в мозгах.
Умело поставленный вопрос. Зачем тебе и мне крылья, когда небо под ногами? Мы павшие в бездну озверевшие небожители, закаленные, огрубевшие в битвах и резне. Тёмные утробы городов переполнены гиенами с остывшей кровью. Зачем тебе и мне крылья, зачем желание взмыть в небо? Это глупо, когда ты камнем падаешь вниз. Зачем тебе небо? Вот оно со вспоротым брюхом лежит у обочины, истекая кровью, стынет, коченеет, уже мертво.