Исключение составляла Ребекка, первый учитель видела Аманду насквозь. Тем большей потерей стала гибель наставницы. Единственным напоминанием был осколок кристалла — своеобразный талисман, расстаться с которым Аманда была не в силах.
— Аманда, это нормально?
Аманда оторвалась от экрана компьютера и взглянула на то, что привлекло внимание ее приятеля.
— Определенно точно — нет.
Если голос Ника, задавшего вопрос был полон всего лишь удивлением (в конце концов, он только недавно стал Бессмертным, может все происходящее было в порядке вещей?), то теперь, после получения ответа, он мог начинать паниковать — Аманда именно этим и занималась, сидя в прострации и округлившимися от ужаса глазами глядя на кристалл Ребекки. Осколок камня Мафусаила парил в воздухе над шкатулкой с бижутерией, не подчиняясь законам гравитации и светясь ярким лиловым светом.
Попытка Ника взять осколок в руки провалилась, кристалл вильнул в сторону, как маленькая рыбешка, ткнулся в руку Аманды и замер, как будто ничего и не произошло.
— Кажется, ты ему нравишься, — попытка пошутить ответного отклика не нашла.
— Нам срочно нужно во Францию.
— Что?
— Окрестности Парижа. Река. Мост. Надеюсь, я найду.
Все попытки Ника добиться вразумительного ответа не увенчались успехом. Аманда исполнилась той неукротимой нервической активностью, бороться с которой было бесполезно, но даже спорить. Но бросать Аманду в таком состоянии Ник не собирался.
Сумасшедшие сборы. Сумасшедший перелет. Сумасшедшие поиски какого-то моста.
В конце концов, они добрались. По пути Аманда особенно старалась сбить любых возможных наблюдателей со следа.
Искомым местом оказалась неширокая речушка, через которую был перекинут старинный каменный мост. С середины моста, должно быть, открывался прекрасный вид, но восхищаться пейзажем Ник не мог. Аманда подошла к перилам и вытянула руку, в которой на цепочке болтался кристалл (надо отметить, вел себя пристойно, как и положено обычной стекляшке), и Ник окончательно забыл о красотах природы. Из реки взметнулся фонтан воды и окатил Бессмертных брызгами. Ник еле успел подхватить покачнувшуюся Аманду, которая вдруг разрыдалась и стала выкрикивать несвязные слова: «Я не могу… Хранитель… Камень… не хочу». Пришлось останавливать истерику старыми проверенными способами: пощечиной, фляжкой с коньяком и дружескими объятиями.
— Тише, тише, Аманда, все будет хорошо.
— Ник, я теперь Хранительница, как Ребекка. Я не хотела, честно. Я ничего не знаю. Просто, когда мой кристалл засветился, я поняла, что должна срочно приехать сюда. Мифическое озарение! Я не хочу!!! Камень меня сам выбрал, но теперь мне придется его собрать. Но я не знаю, как! Здесь куча этих проклятых осколков!
Ник огляделся. Кроме кристалла Аманды вокруг валялись по меньшей мере еще несколько десятков таких же. От всей этой истории веяло какой-то чертовщиной. Нику вспомнилась старая книга сказок, которая у него была, и то ощущение, которое бывает только в детстве, когда веришь, что чудеса все-таки случаются.
— Ну, у каждого кристалла от шести до восемнадцати граней. Придется потрудиться, Аманда. Думаю, ты сможешь сложить слово «вечность».
«С тех пор, как образ вампира был растиражирован художественной литературой и кинематографом, серьезно относиться к этому явлению стало затруднительно. Действительно, черный фрак, плащ, подбитый красным шелком, набриолиненные волосы и клыки, — это типичный пример того, о чем вспоминает средний обыватель при слове «вампир». Конечно, еще способность пить кровь. Но это идет в комплекте с девушками в легких ночных сорочках (от 1 до 3 штук), развевающимися шторами (2 штуки на каждое окно) и летучими мышами (чем больше стая, тем больше денег получили компьютерщики на спецэффекты).
Теперь забылось, что вампир (вурдалак, упырь) — это оживший мертвец, убить которого можно, отрубив ему голову. То, что перед этим надо пробить сердце осиновым колом, накормить чесноком или солью, облить святой водой, не должно уводить нас в сторону. Главное, что момент отсечения головы зафиксирован практически во всех деревенских рассказах в регионе Карпат. Разве же это совпадение? Не думаю. Вот еще один пример того, что человеческое общество знало о существовании рядом с ним Бессмертных».
— Удачно поохотились.
— Угу.
Безлунная ночь. Двое присели у костра, невдалеке лежала добыча.
— Я особенно люблю молодых. Да, знаю, можно сказать, что еще и в силу не вошли, и особого привкуса нет, но горячие!
— А мне больше те, что постарше нравятся. Хотя сила от возраста прямо не зависит.
— Да. Бывает, такой экземпляр попадется: вроде дунешь — рассыплется, а на самом деле любому матерому фору даст. Но в любом случае, если выбирать между самцом и самкой, брать лучше самца.
Оба собеседника замолчали, каждый из них мог порассказать про случаи, бывшие в охотничьей практике, но не хотелось портить вечер пустым разговором. Они продолжали молчать и пить из граненых стаканов что-то темное и тягучее. Тело, лежащее вдалеке, вдруг заворочалось и застонало.
— Очухался. Видать, матерый. Новичок бы еще пару часиков полежал тихо.
— Ага. Ты его там упокой.
— Погоди, еще сцежу. Тебе налить?
— Давай.
Но охотник не успел ничего сделать, из кустов пальнуло автоматной очередью и два тела свалились замертво. На поляне появилась еще одна фигура. Вступивший в круг света оказался хрупкой девушкой в армейской форме и тяжелых кирзовых сапогах. Девушка держала в руках меч и действовала им с уверенностью и сноровкой. Незадачливые охотники очень быстро лишились голов.
— Богдан, Богдан, очнись! Ты как? — Девушка, откинув в сторону меч, наклонилась к телу жертвы, которую, оказывается, звали Богдан. Это оказался крепкий, невысокий мужчина.
— Нормально. Заживет. Подкинь веток в костер, холодно.
Девушка подошла к костру. Вначале она, брезгливо сморщив нос, вылила в землю жидкость из стаканов, а уж затем занялась костром.
— Теперь, Рита, я тебя понимаю. Быть приманкой для этих тварей врагу не пожелаешь.
— Что делать, Богдан, нетипичные какие-то вампиры попались. На меня не реагировали, я уж и ночнушку в кружевах выбрала, и спать стала при открытом окне. А на улице, между прочим, ночью до минус пяти! Пришлось тебе приманкой поработать.
— Ничего, отлежусь.
Девушка поплевала на руки, вытащила из кустов приготовленную лопату и стала рыть общую могилу для двух тел.
Занималась заря. В неверном утреннем свете было видно, что ногти и зубы у трупов нетипично длинные и острые. У Бессмертных — истребителей вампиров начинался новый день.
«Легенды и мифы Бессмертных? Или легенды и мифы людей о Бессмертных? Какая, в сущности, разница, если, открывая новую страницу, проживая каждый новый день, мы немного приоткрываем тайну, которая не имеет имени».
— Привет, Джо! Я все прочитал, как ты и просил.
— Как впечатление?
— Развей мое недоумение, сообщи, зачем ты дал мне эту брошюру из библиотечного фонда Ордена. Если ты не заметил, Адам Пирсон уже как четыре года там не работает. Чему чрезвычайно рад.
— Уверяю, многие в Ордене тоже рады, что ты у нас больше не работаешь, Митос. Что касается книжки. Догадался, кто автор?
— Стиль знакомый, но нет, не узнал.
— Фридрих Райтер. Вспоминаешь такого?
— Как же, как же. Помнится, он утверждал, что Адам Пирсон некомпетентен и понятия не имеет о психологии бессмертных.
— Можешь злорадствовать, тот факт, что Пирсон и Митос одно и тоже лицо, стало для него ударом. Но я дал тебе книгу Фридриха не за тем, чтобы ты веселился за его счет. Помоги, тебе это ничего не будет стоить.
— Объясни.
— Фридрих писал работу семнадцать лет, труд всей его жизни. Но в Ордене ее встретили более чем прохладно. Боюсь, это его сломает. Райтера собираются отправить в отставку.
— Что я могу?
— Митос, ты, Господи, ты представить себе не можешь, какой ты авторитет. Думаешь, почему закрывают глаза на мою дружбу с Маклаудом? Ты пьешь у меня пиво. Ты изредка пробалтываешься о прошлой жизни. Ты, походя, переводишь какой-нибудь текст для исследователей по старой дружбе. Твои комментарии о спорте, выпивке и погоде изучает специальный отдел.
— О чем-то таком я догадывался. Хочешь сказать, что я под микроскопом.
— Твои дела и слова. А что ты хотел, легенда?
— Ладно, но предупреди их всех, что если замечу хоть какую-нибудь прослушку, жучок или что-то в этом роде, они об этом пожалеют. А причем здесь Райтер?
— Если ты дашь отзыв на его работу, отрицательный или положительный не важно, ему это поможет.
— Джо, исключительно для тебя, эта «работа» не стоит доброго слова. Это сборник утверждений, притянутых за уши, бездоказательных толкований и ложных посылок.
— Знаю. Но все равно, помоги.
— Хорошо, черт с ним. Как мне попало это заслуживающее особого внимания «исследование»? Должен же я это как-то объяснить.
— Украл у меня?
— Давайте запишем Митоса в клептоманы! Спасибо тебе, Джо! Дай сюда телефон. Алло, алло, Жан! Вам хочется со мной поссориться?.. Нет… Вы точно уверены, что нет?.. Да, это Адам… Да, я в ярости, если еще не поняли… В чем причина? Я объясню… «Легенды и мифы Бессмертных», новое исследование… Ах, вы не в курсе… Как ко мне попало?.. Неужели вы не знаете, где я провожу вечера… Знаете… Да, представьте себе, имею привычку рыться в чужих ящиках… Нет, я очень рад, что прочитал… Я не против, изучайте, кто ж вам мешает, у вас хобби такое. Клуб по интересам. Но, во имя всех святых, обеспечьте хоть какой-то режим секретности. Я понимаю, что Джо обязан ознакомиться, как координатор зоны. Но я не единственный любопытный бессмертный в его окружении, к Доусону еще некий шотландец заходит. Вам нужны проблемы?.. Вот и мне нет… И вам всего хорошего.
— Ловко.
— Теперь с Райтера будут сдувать пылинки. Подожди, еще координатором назначат. Но он мне должен.
— Как пожелаешь, Фридрих не будет заниматься твоими Хрониками.
— Напротив. Пусть напишет в своем исследовании еще одну главу «Легенды и мифы о Митосе».
— Зачем тебе это надо? Тщеславие — один из смертных грехов.
— Джо, лист лучше всего прятать в лесу, гальку — на морском берегу, а истину — среди печатных страниц бредовых измышлений. Сколько я сегодня выпил? Запиши все на Райтера, пусть платит. Терпеть не могу заниматься благотворительностью.
alla
Заклятые друзья
Когда Митос, возвращаясь домой, почувствовал Зов, он наивно предположил, что готов ко всему. Это мог зайти Маклауд, чтобы в который раз продемонстрировать моральное превосходство, выражающееся в общении с таким аморальным типом, как Старейший. Или Аманда, которой что-то было нужно, и хорошо, если это что-то не будет очередными попытками решить проблемы некоего упрямого горца. Но самым предпочтительным вариантом был пришлый охотник за головами. Митос находился в таком состоянии, когда не только море, но и океан с Марианской впадиной по колено. Хорошая драка — прекрасное завершение вечера. А то, что Старейший был немного пьян, так это ничего. Опыт, как говорится, не пропьешь. Именно такие мысли, приправленные парами алкоголя, и бродили в его голове ровно до тех пор, пока он не увидел на лестничной площадке Кассандру.
От удивления Митос даже немного опустил меч. Кассандра выглядела непривычно спокойной и даже где-то виноватой.
— Здравствуй, Митос, — женщина развела руками, показывая, что она безоружна.
«Ну вот, это все-таки случилось, — подумал Митос. — Здравствуй, белая горячка».
Последний бокал у Джо, проводы которого затянулись далеко за полночь, был определенно лишним. Или последние три бара, в которые Митос заглянул по пути от Доусона.
— Знал бы, что будет мерещиться такая мерзость, остался бы трезвенником. Уйди с дороги, галлюцинация.
Митос взмахнул рукой, удивился, что у его бреда вполне материальная фигура, отпер дверь ключом, не теряя концентрации, и наконец-то рухнул на коврик в прихожей.
Проснулся Митос в одиночестве в собственной кровати. Как он добрался до спальни и умудрился раздеться, оставалось загадкой. В висках давило, тренькало и тикало. Наконец-то разобравшись, что давила забытая под подушкой книга, тикали часы и тренькал телефон, Митос успокоился. Похмелья у Бессмертного как всегда не было.
Сняв трубку надрывающегося телефона, Митос услышал взволнованный голос Доусона.
— Митос! Слава Богу, я дозвонился. Митос, будь осторожен, я случайно узнал, Кассандра в Париже. Не могу больше говорить, уже взлетаем.
— Спасибо за предупреждение, Джо, — вот что было необычным в утреннем пробуждении — посторонний Зов. — Я уже в курсе, — продолжил Митос, но Джо его уже не слышал. На дисплее телефона высветилось «абонент не доступен».
— Доброе утро.
Кассандра, одетая в футболку, в которой Митос сразу признал свою собственность, поставила поднос на тумбочку.
— Оно точно доброе? — хмуро поинтересовался хозяин квартиры, рассматривая нежданную гостью.
— Не ворчи. Я охладила вино и добавила туда яблоки, как ты любишь. Хлебни и выслушай меня, — видя, что этому совету не спешат следовать, Кассандра раздраженно возвела глаза к потолку. — О небо, у меня была целая ночь, чтобы тебя прикончить.
— А где мой меч?
— Уж извини, я тоже тебя не первый день знаю. Получишь, как только меня выслушаешь.
Митос ухмыльнулся и расслабился. Происходящее начало его забавлять. Кассандре определенно что-то было от него нужно, настолько важное, что она держалась с непринужденностью старой подруги.
— Касс, если ты хочешь поразить меня своими стройными ножками, то это не сработает. Второй раз на твою смазливую мордашку я не куплюсь. Что надо?
— Да, я тоже предпочла бы принести цветы на твою могилу, чем лицезреть в непотребном виде вчера вечером. Но мне нужна помощь, а ты мне задолжал.
— С какой стати! Да я тебя спас!
— А я тебя не убила!
Оба обиженно замолчали.
— Ладно, — первым сдался Митос, — я принимаю душ, ты готовишь завтрак, а потом мы поговорим.
— Он еще и командует!
— Мне глазунью из трех яиц.
Завтрак прошел на удивление мирно, возможно потому, что никто не проронил ни слова.
— Ну? — вопрошающий был благодушен и сыт.
— Есть один тип, почти такой же гад, как ты…
— Значит, достойный человек.
— Я хочу, чтобы ты его убил. Он меня ищет.
— Обратись к Маклауду, он обожает спасать попавших в беду.
— Два дня назад я так и собиралась, но …
— Но?
— Тот тип успел первым.
— Дункан, это не женщина, а исчадие ада. Лживая, злобная, порочная…
— Как ее имя?
— Сейчас? Не знаю. Когда мы встретились, называла себя Беата.
— Очаровательно, — Митос тщетно прятал улыбку. — Вот так на шестом тысячелетии и уверуешь в справедливость. Значит, Дункан услышит первой не твою версию. Как типа-то зовут?
— Кларенс.
— И из-за чего этот Кларенс на тебя так сердит?
— Сущая ерунда, — тоном Кассандры можно было заморозить кого угодно, кроме, увы-увы, нынешнего собеседника.