— Послушай и не удивляйся. Я не могу подобрать лучших слов, но представь, что тысячелетия назад некто, обладающий огромной силой и незнающий, как ее использовать, разделил себя, свою душу, личность. Так что в результате появились несколько двойников-клонов, эксперимент удался.
— Зачем?
— Ну, может, он был сумасшедшим или боялся сойти с ума. Безумие на троих, не так уж страшно. Сила на троих тоже делится, мы не мирные ребята, но глобальных неприятностей человечеству не доставляем.
— На троих?
— Есть еще Бен. Бенджамин, если быть точнее, он в последнюю тысячу лет предпочитает это имя.
— Бенджамин Адамс, — попытался пошутить Джо.
Митос в своем ответе был предельно серьезен.
— Ага. А тот, что приходил, был Пирс Бенсон. Но душу нельзя разрезать как пирог на ровные доли или перекроить, как нравится. Вот самомнение, поделим поровну; а сочувствие — первому не надо ничего, второй получает большую часть, а на долю третьего, что останется; совесть можно вообще выбросить за ненадобностью. Так не получится. Все перемешалось в разных долях. Бен бы тебе понравился, он чувствует гармонию и видит красоту. Он бы гораздо лучше оценил тебя как музыканта. Байрон был его учеником, не моим. А как тебе Пирс?
— У него страшные глаза. Один из Всадников был он?
— Он это делал. Но Джо, мы не три личности, мы одна личность в трех телах. «Он» делал, но «я» этого хотел. Воспоминания тоже делятся на троих. Поэтому ни Байрон, ни Кронос с Кассандрой ничего не почувствовали. Байрон решил, что его учитель стал равнодушнее и холоднее, Кронос увидел слабого Всадника. Мы три части одного целого, и этот Целый не самая приятная личность.
Джо вспомнил давний разговор с Доном Зальцером из тех времен, когда он был еще жив, а Адам Пирсон был просто Адамом Пирсоном, помощником Дона. Зальцер полагал, что если все мифы и легенды о Митосе правда, то бессмертных, называющих себя этим именем, должно было быть не меньше десятка. Это была шутка. Это тогда было шуткой. А сейчас?
— Дон. Его идея о воине, ремесленнике и философе. Он был очень близко, не правда ли?
— Да, в свое время мне пришлось сильно постараться, чтобы отвлечь его от таких мыслей. Ирония судьбы, я скрывался от одного наблюдателя, а теперь сам рассказываю все другому.
— Зачем приходил твой второй «Я»?
— Вернуть свое. Я убил его друга и способствовал гибели остальных. Хотя, в тот момент, когда я отрубил голову Силасу, я больше был Пирсом, чем Адамом. В любом случае, ты всегда можешь различать нас по тому, что мы пьем.
Джо воспринял намек и достал им еще по одной бутылке пива.
— Хорошо, что я не веду твою Хронику. Не представляю, как все это можно записать.
— Если что и напишешь, не волнуйся, лет через 300 я это подправлю.
— А если тебе к этому моменту отрубят голову?
— Вряд ли. Я очень хорош в вопросе выживания, любое мое «я» очень хорошо.
Митос продолжал молча пить пиво и Джо успокоился. Еще одна тайна оказалась странной, но не такой уж и ужасной. Может, алкоголь заставлял относиться ко всему спокойней. В конце концов, все уже произошло. Незнакомец напротив стремительно приобретал привычные черты, становился все тем же Митосом с тысячью масок и одним лицом.
— Я, пожалуй, не хочу знакомиться с другими твоими ипостасями. Тебя и так иногда слишком много.
Ухмылка лица напротив была очень знакомой, и это тоже возвращало привычный мир.
— Правильно. Только я должен не забыть сказать Дункану, чтобы он не стремился выигрывать Сбор, это того не стоит. Да и ты будешь возражать против кучи Маклаудов.
Бранд
Ноосферное явление
Митос приподнял брови и покачал головой.
— Я не говорил, что у меня совсем нет гипотезы. Я даже полагаю ее вполне правдоподобной. Ты же знаешь, я был врачом, да и вообще — наблюдать и изучать в некотором роде мое хобби, — он чарующе улыбнулся, и Дункан нервно усмехнулся в ответ, подвинув книги на столе и подумав, что с таким же точно обаятельным видом старый оборотень мог бы облизнуть свои клыки.
— С тех пор, как я понял, насколько мало тебя знаю, ты наконец-то начал производить на меня впечатление неведомого древнего чудища. Раньше этого не было.
Митос пожал плечами.
— Когда-то Колумб назвал Тихий океан тихим — потому, что ему так показалось. Нельзя сказать, что он совсем был неправ, в отличную погоду вода так блестит…
— Угу. Так стало быть, ты все-таки, знаешь?
— Может быть.
— А конкретней?
Митос пожал плечами.
— Еще одна древняя легенда?
Митос посмотрел на Дункана укоризненно.
— И зачем мне тогда пять тысяч лет наблюдений?
— Не знаю.
— Хорошо. Я полагаю, что мы — что-то вроде «ноосферного явления антропогенного характера».
— Чего-чего? — возмутился Маклауд, приподнимаясь с места, будто намереваясь обиженно уйти, хлопнув дверью, но пожалуй, слишком для этого медленно.
— Ты ничего не слышал о ноосфере?.. — обрадовался Митос.
— Я слышал о ноосфере! Ты же не хочешь сказать, что мы выдумка!
Митос пожал плечами:
— Ну, разве что отчасти…
— Что это значит — отчасти?
— Ну, мы не рождаемся обычным путем.
— Ясен пень.
— И судя по всему, не падаем с Луны. Хотя тут еще стоит разобраться.
— Наверное…
— А если мы все-таки падаем с Луны, то почему мы все не похожи друг на друга?
— А?..
— Разные расы, антропологические особенности, соответствующие населению тех мест, где мы появляемся — почему мы так похожи на людей, среди которых «рождаемся»?
— Ну… так как-то удобнее.
— Кому удобнее? Лунатикам?
— Понятия не имею.
— Мы появляемся в каждой нации, в каждом народе, и как ты можешь это объяснить? Скажем, что ты — вылитый настоящий шотландец родом из Хайленда…
— А ты?..
— Неважно.
— Ладно…
— Тебе название тех мест ничего не скажет, с тех пор и география здорово изменилась.
— Хорошо, шут с ней.
— Полагаю, что люди имеют куда больше влияния на нас и наше происхождение, чем мы думаем.
— То есть, смертные?
— Именно они. Так вот, полагаю, что мы являемся побочным эффектом выброса «излишков» энергии их разума, стремящегося к сохранению — к сохранению образа, к сохранению памяти, знаний, словом, информации. Каждый из нас изначально — как слепок эпохи, и образа живущих в этой местности людей.
Дункан бессознательно похлопал себя по коленям.
— Вроде бы, мы довольно плотные.
— Угу, и еще какие. И восстанавливаемся черт-те как быстро. Это как сосредоточение мечты человечества о бессмертии — мечты о бессмертной душе и разуме, сосредоточение в одной точке, с органической копией некоторого среднего генетического производного участников выброса ментальной энергии, но так как это сосредоточение в одной точке — мы сами по себе, и не можем уже воспроизводить себе подобных.
Дункан помрачнел.
— Значит, по твоей теории, мы все-таки не люди. Не уверен, что мне это нравится.
— Ну, почему же, видишь ли — мы просто квинтэссенция людей. Подумай только — все, кого мы знали, не только те, чью жизненную силу поглотили, живут в нас — не бессмертные, а все породившие нас смертные — они передают память о себе будущим столетиям, иногда тысячелетиям…
— О, да, — саркастически хмыкнул Дункан.
— И этот заряд сохраняется в нас как в аккумуляторах, а мы переносим его дальше. Видишь ли, порождают-то нас все-таки действительно люди, причем абсолютно по своему образу и подобию!
— Угу… а мы рубим друг другу головы.
— Аккумулируя заряд.
— А зачем? Ты тоже придумал?
— Более-менее. Это все то же — сохранение информации, сохранение всей истории человечества, резервная копия. Ну, скажем, на случай глобальной катастрофы.
— Вроде апокалипсиса?
— Да ты прямо на лету схватываешь! — усмехнулся Митос.
— Ну, а толку-то, если мы не самовоспроизводимся?
— А когда останется только один?
— Ну, знаешь, один-то уж точно никак размножаться не может…
— Теоретически…
— Не пугай меня, — предостерег Маклауд.
— Ноосферное явление, — напомнил Митос. — Полностью собранный заряд, вероятно, сможет в итоге сработать в обратном направлении. И воссоздать человечество. Обычное человечество, в случае его гибели.
— Боже мой, ты сумасшедший!
— Ты мне льстишь. Сумасшедшие, это те, кто объявляют сбор как только запахнет какой-нибудь «проблемой 2000-го года» или еще каким предсказанным в известной традиции концом света.
— А ты что же, в это не веришь?
— Ну, как тебе сказать… примерно три тысячи лет назад, может, и верил… разумеется, не со столь круглой датой, тогда не было христианства, были совершенно другие календари и точки отсчета, и совсем другие суеверия.
— А как, по-твоему, что станется с тем одним?
— Тут могут быть совершенно разные версии. Но думаю, скорее всего, он рассеется в пространстве.
— Как заманчиво звучит… — кисло заметил Маклауд.
— Размножение — тяжелый труд, — ехидно сказал Митос.
— Но должен же быть какой-то выход?
— Наверное, стоит просто не заканчивать игру как можно дольше, только и всего — то же самое, что следовало бы делать всей человеческой цивилизации.
— А мы уничтожаем друг друга…
— Как и свойственно всей человеческой цивилизации, — кивнул Митос. — Но это спасает от перенаселения — ведь появляются постоянно новые бессмертные — новые срезы новых эпох, если бы мы не уничтожали друг друга, мы могли бы заселить всю землю, и заселить ее… достаточно бесплодно. А так, мы ведь не только уничтожаем друг друга — мы выполняем свою задачу, накапливая энергию.
— Иногда хочется сказать — что жизнь чертовски зверская штука, — покачал головой Маклауд.
— Ох, как ты прав, — вздохнул Митос.
— Природа нас использует как… как… даже слова не подберу.
— C’est la vie, мой друг.
— Хорошо, что это только гипотеза.
— И не говори. Но кажется, мы совсем забыли про пиво. — Митос бросил в корзинку пустую жестянку, и подняв с пола у дивана полную, бросил уныло сидящему в кресле Маклауду.
— И ведь напьешься теперь — не поможет… — проворчал Дункан.
— Многия знания — многия печали, не бери в голову…
Митос с беспечным щелчком открыл новую жестянку.
5.12.07
Li_Liana
Рождественский сюрприз
…где-то в конце IV сезона (примерно между сериями 20 и 21).
— Во-первых, я в любом случае не собираюсь участвовать в твоей авантюре, — сказал Митос, откидываясь на стуле. — А, во-вторых, это — вообще весьма дурацкая идея.
Аманда показательно обиженно насупилась.
— Твоя серьезность когда-нибудь тебя погубит. Надо уметь хотя бы иногда развлекаться, — она покосилась на Митоса. — И нечего на меня так скептически смотреть.
Митос только руками развел. мол, как заслуживаешь, так и смотрю.
— Джо, хоть ты скажи ему, — попросила она.
Хозяин бара подошел к двум спорящим за самым дальним столиком бессмертным и присел за свободный стул.
— Митос, это — дурацкая идея.
— Джо! — Аманда возмущенно легонько толкнула его в бок. — Я думала, ты меня поддержишь.
— В чем? В организации рождественской вечеринки-сюрприза для Маклауда? Уволь меня. Ты правда, думаешь, что Мак обрадуется увидеть у себя толпу незваных гостей?
— Не просто гостей, а старых друзей, — уточнила Аманда.
— Но некоторые из них будут отнюдь не рады видеть друг друга, — заметил Митос.
— Как с вами тяжело, — вздохнула Аманда. — Я же не предлагаю собрать вообще всех его знакомых за последние четыреста лет. Мы трое, Ричи, Коннор… Такая себе скромненькая вечеринка друзей. Неужели Мак не заслуживает маленького праздника?
— Коннор… — Джо с Митосом переглянулись, одинаково подозрительно уставившись на Аманду.
— С каких это пор ты заинтересовалась Коннором? — спросил Митос.
— А по-твоему Дункан не будет рад его видеть? — тут же вскинулась Аманда. — Не верю! Он же его учитель. Если бы я только могла еще раз встретиться с Ребеккой…
— Я бы не обрадовался, — тихо заметил Митос.
— Не о тебе речь, — фыркнула Аманда.
— Я вообще не понимаю, что тут делаю, — вздохнул старейший бессмертный.
— Я думала, ты считаешь себя его другом, — тут же парировала Аманда.
— Да? — язвительно прищурился Митос. — И поэтому я должен ввязываться в сомнительное предприятие по поиску его первого учителя? Да, сейчас. Признавайся, зачем тебе понадобился Коннор?
— Что? Мне? Коннор? Да зачем он мне сдался? И вообще, ты — не Маклауд, подозрительность тебя не украшает.
Митос паскудненько усмехнулся.
— Джо, там в последнее время случайно ни о каких древних драгоценностях в связи с Коннором Маклаудом не упоминали?
Доусон покачал головой.
— Злые вы, — надулась Аманда. — Надо верить в хорошее в людях. И в бессмертных тоже. Берите пример с Мака.
— Кто бы говорил, — прищурился Митос. — То-то я вижу, как сильно ты веришь в людей.
Аманда проигнорировала последний выпад.
— Был бы Фиц жив, он бы меня подержал, а с вами никакого сюрприза не организуешь! Наблюдатели, называется. Неужели так трудно сказать мне, где искать Коннора?
— Аманда, а почему именно Рождество? — спросил Джо.
— День рождения Дункан не отмечает, — резонно ответила Аманда. — А я хочу сделать для него именно праздничный сюрприз, а не просто так.
— Что касается меня, так я понятия не имею, где он может быть, — ответил Митос. — У меня даже доступа к данным оперативной слежки нет.
— Но, когда тебя надо, ты достаешь любую информацию.
— Вот именно, когда мне надо. А местонахождение Коннора Маклауда мне совсем не интересно.
— Зато оно волнует меня. И Дункана.
— Правда? — удивился Митос. — А сам Мак об этом знает? Что вдруг стал так активно переживать за своего учителя?
Аманда уже поняла, что от Митоса ничего не добьется, и переключила все внимание на Джо. Но тот также оказался непреклонен. Через полчаса Аманда ушла, на прощанье раздраженно хлопнув дверью.
— Джо, а серьезно, — Митос задумчиво повертел в руке бокал виски, к которому так и не притронулся за весь вечер. — Что не так с этим Коннором? Вроде бы раньше он был достаточно заметным бессмертным. Но уже несколько лет я о нем вообще ничего не слышал. Куда он пропал? Ведь не погиб же?
— Нет, — кратко ответил Джо, явно не желая дальше развивать эту тему.
Митос не стал настаивать. В конце концов, Аманда права, ему вовсе не обязательно выспрашивать что-либо у Джо. Если немного постараться, можно все узнать и самому.
— Не верю, что дала уговорить себя на эту авантюру, — пробормотала Джина, сквозь бинокль ночного видения рассматривая приземистое здание, расположенное в самом центре давно закрытого кладбища.
— И всего через несколько недель после нашей очередной свадьбы! — подержал супругу Роберт. — Мы даже не закончили наше свадебное путешествие!
— Да ладно тебе, — отмахнулась Джина. — Я выхожу за тебя замуж каждые сто лет, а познакомиться, а быть может, и спасти учителя Дункана — это такой редкий шанс.
— Настолько респектабельный бизнесмен как я и такая утонченная леди как ты, любимая, не должны ночами шастать по неизвестным кладбищам.
— А мне значит, можно? — недобро усмехнулась Аманда.
— Аманда, солнце, ты же знаешь, что я не то имел в виду. Но тебе нравится так жить — кражи, похищение, погони, полицейские. А мы с Джиной давно уже не…
— Вот именно, — перебила его жена. — Слишком давно тебя в последний раз пытались казнить, любимый.
Роберт лишь вздохнул. И на что только не пойдешь ради семейного благополучия?