Территория занимала, как минимум, один квартал и была поистине огромна, и я затратил больше десяти минут, чтобы объехать её всю на коне, когда снова оказался у главного входа и слез со своего Росинанта. Обычная крестьянская скотина не блистала ни статью, ни чем-либо другим, что могло соответствовать её громкому имени, но мне было всё равно. И это был большой минус мне, о чём пришлось впоследствии пожалеть.
В дворянском мире было полно условностей, и множество правил, за нарушение которых почти всегда следовала дуэль и смерть несчастного, посмевшего их нарушить. Для дворянина оружие и конь были главнее всего, и об этом неоднократно мне говорил отец Себастьян.
«Ты можешь быть одетым в рваную батистовую или шёлковую рубашку, но должен быть всегда при оружии и владельцем породистого коня». И это правило неукоснительно соблюдалось всем дворянским классом.
Но одно дело, когда ты учишь данные правила наизусть, не понимая и не принимая их сердцем, и другое, когда ты впитал их с молоком матери и всю жизнь жил по этим законам, наблюдая перед глазами личный пример своих родственников и друзей.
Как бы там ни было, но сейчас меня занимали другие проблемы. Возле главных ворот, сейчас крепко запертых изнутри, и маленькой калитки, расположенной рядом, никого не было. Улица, на которую выходили окна парадного входа, также была пустынна. Лишь редкие прохожие торопливо проскакивали, спеша по своим делам, и всё. Ни гужевых повозок, ни наглых всадников, ни крестьян или нищих, никого!
Видимо, репутация, которой пользовалась магическая академия, была не сильно хорошей, и горожане опасались открыто бродить возле её стен, а то можно и фаерболом получить ненароком. Впрочем, это всё были мои домыслы. Калитка в стене была высокой, через неё мог пройти не только я, но можно было провести и коня.
Сама дверь была явно перегружена нанесенными завитками, весьма отдалённо напоминавшими руны и магические символы. Но не только они царствовали на ней, множество мифических животных расправляли свои крылья и вытягивали лапы и морды в сторону посетителя, отпугивая его грозными медными глазами, клыками, когтями и клювами.
Единственные, кого я не увидел изображенными на этой замечательной двери, были морские чудовища. Одни сухопутные «крысы» царили на ней, а ещё и открыли факультет морской инквизиции, интересно, кто там будет преподавать и чему учить?
Представляю себе предмет «Пираты», и его подразделы «Пираты морские» и «Пираты речные», и главный специалист по ним, Генри Морган. Прошу любить и жаловаться на него!
Но как бы я не давился сарказмом, оттягивая волнительный момент, пора было браться за ручку и постучаться в дверь. Крепко схватившись за железное кольцо, как за спасательный круг, я громко звякнул им о медные завитки незнакомых, но абсолютно хищных на вид, растений.
Эффект превзошёл все мои ожидания, и вместо предполагаемого тихого звяканья в воздух поплыл тяжёлый звон, как если бы я бил в дверь не простым железным кольцом, а огромной кувалдой, надеясь снести эту дверь к такой-то матери. Вздрогнув, я невольно отступил от этого шедевра магической мысли, только по ошибке именуемой дверью.
Через некоторое время из-за неё послышался бодрый голос.
— Это кого к нам в академию опять принесло? Не иначе, из опоздавших магиков, или опоздунов, иначе бы гонг так не трезвонил, а то и вообще, не заметил человека, пусть тот хоть обобьется о дверь, хоть ручкой, хоть своей деревянной головой.
Дверь легко распахнулась, представив моему взору полностью седого старика-привратника, вооружённого шпагой и парой пистолей, одетого, при этом, в ливрею, белые чулки и красивые лёгкие туфли на ногах.
— Так я и думал! Идальго, больше похожий на подлого крестьянина, и с таким же конём. Но-но, не надо быть таким самонадеянным, юноша, — сказал он, увидев нацеленный на него пистоль, выхваченный мною из перевязи. — Не только вы умеете хорошо стрелять!
— Видно, вам досталось всего и помногу, и хорошим манерам вас не научили. Вы, случайно, не с Нового Света? — и увидев по моей реакции, что он не ошибся, тут же засмеялся.
— Проходи, гачупин! — сказал он, шагнув в сторону, и сделал вид, что не заметил, как я скрипнул зубами от этого, уже изрядно надоевшего мне, эпитета.
— Надеюсь, у тебя есть рекомендательное письмо в приёмную комиссию? Мы не берём с улицы каждого оборванца, пусть он и является мелким дворянчиком с большим самомнением.
Сдержав ругательства, готовые сорваться с языка, и мысленно успокоив себя, я молча вытянул из-за пазухи заветную рекомендацию отца Себастьяна и застыл рядом, стирая с лица пот и пыль, которые, смешавшись, превратились в грязь.
Долгая дорога вымучила меня, а постоянное напряжение, в ожидании нападения, опустошило морально. Оказавшись за калиткой, это напряжение постепенно отпускало меня, и агрессия уходила, оставляя после себя только усталость и равнодушие.
— Заводи свою клячу! — приказал мне привратник, махнув рекомендательным письмом, которое уже успел осмотреть. Особенное внимание он уделил восковой печати, с застывшим на ней гербом монастыря Победы и личным вензелем отца Себастьяна. Подождав, пока закончится осмотр печати, я снова подумал о коне.
Коня можно было и бросить, но он стоил денег, а деньги мне были нужны. Хорошо бы продать его и потом купить что-нибудь лучше, не обращая внимания на неизбежные насмешки, всё равно, как дворянин, я занимал самую первую ступеньку в этой иерархии. И только равный мог меня оскорблять, а тут всё могло быть не так однозначно.
Как только калитка захлопнулась, и я повел коня под узды в конюшню, силы окончательно оставили меня, как будто бы я сдулся, и эти перемены не укрылись от пристального взора привратника.
— Это же что с тобой творилось там, за стеной, — махнул он рукой в сторону города, — если тебе здесь спокойнее, чем там. Что-то натворил?
— Нет, просто не все приключения бывают приятными, а когда их количество не уменьшается, а постоянно увеличивается, это несколько… утомляет.
— Ну-ну, не желаешь ли сразу продать свою клячу, идальго?
— Да, если это возможно.
— Считай, что уже продал её. Лучше ходить пешком, чем трястись на подобном коне. Цену мы тебе дадим хорошую, здесь не мелочатся! А, судя по виду, лишний десяток реалов тебе не помешает!
Я только кивнул, молча соглашаясь с мудрым стариком, острым на язык, но, наверное, таким и должен быть привратник в магической академии.
Мы проходили по внутреннему двору учебного заведения, и мне представилась возможность вблизи рассмотреть само здание и оценить его вид со стороны. Академия была построена в виде пентаграммы, что в принципе было и неудивительно, для подобных сооружений. Над главным входом красовалось название этого храма науки, искусно выложенное кирпичами при постройке здания.
ACADEMIA ESPIRITUAL DE LAS ARTES MÁGICAS (Академия духовных и магических искусств в Толедо)
Вообще, это скорее был замок в готическом стиле, чем обыкновенное учебное заведение, хоть и магическое. Дождавшись привратника, я вошёл вслед за ним в здание, открывшее нам свои огромные красивые двери. Приёмная комиссия располагалась в просторном зале, заставленном столами, которые играли роль парт.
Войдя в центральный холл, я прочитал названия факультетов, к которым вели пять дверей. В каждом луче звезды, перечёркнутой главным корпусом, располагался отдельный факультет. Там же, в основном, и проводились у этих факультетов занятия. Но не все дисциплины были индивидуальны и предназначены для изучения только этим факультетом.
Многие, наверное, почти половина, были общими, и занятия по ним проходили в центральном здании, где располагалось множество аудиторий. В этих аудиториях, совмещая группы разных факультетов, и преподавались общие дисциплины. В объёме, необходимом всем учащимся, вне зависимости от факультета. Как уже упоминалось, факультетов было пять. Назывались они так.
Первый — «Духовный факультет инквизиции, экзорцизма и защиты от проклятий».
Второй — «Боевой факультет».
Третий факультет — «Целители. Духовные и физические».
Четвёртый, и самый неоднозначный, назывался — «Специалитет. Управление погодой, ремонт вещей, управление металлами, артефакторика».
И пятым был — «Морская инквизиция».
В общем и целом, здесь были охвачены все проявления человеческой магии. И борьба с потусторонними сущностями, и боевое применение волшебства, и медицина, и разные разности, присутствовала и морская тематика.
Я тихо сидел в аудитории, ожидая прибытия уважаемой комиссии. Но явился опять привратник и отвёл меня сначала в ванную комнату, дав возможность привести себя в порядок с дороги, а потом и в столовую, сказав, что уважаемая комиссия примет меня завтра. Потому как, негоже уставшего человека сразу мучить экзаменами, и у всех должны быть равные шансы, будь то граф или простой идальго.
Меня привели в столовую, да не в общую, а в небольшую, предназначенную только для посетителей, состоящую из одного маленького зала, куда и принесли очень вкусную еду, не взяв за это денег.
— Ужина не будет, — предупредил меня привратник, — поэтому наедайся сейчас, и можешь взять с собой, сколько унесёшь. Так я и поступил, но кроме фруктов, ничего с собой взять не удалось.
Следуя вместе с привратником в комнаты отдыха для гостей академии, я заметил несколько подростков, внимательно рассматривающих меня из окон факультета, мимо которого мы проходили, и кажется, это был боевой факультет, но я мог и ошибиться. Я ещё слишком плохо ориентировался, да и возможно, что моё пребывание в академии может закончиться уже завтра, и досрочно, чему бы я совсем не удивился.
Расположившись в комнате отдыха, я разделся, сложил оружие, кроме одного, и, плотно закрыв дверь на засов, рухнул на кровать, положив на придвинутую вплотную к кровати табуретку заряженный пистоль и заснул, словно провалившись в одно мгновение в чёрное болото.
— Ну, что скажешь, Диего, о прибывшем новичке? — задал вопрос привратнику ректор магической академии, мужчина в полном рассвете сил.
Высокий и хорошо сложенный, он поддерживал отличную форму с помощью фехтования и конной езды, не давая себе разжиреть, занимаясь преподавательской деятельностью.
Его орлиный нос и пронзительные чёрные глаза могли пристыдить любого зарвавшегося дворянчика, решившего, что его предки самые древние и самые могущественные. Граф и бывший бретёр, ректор не собирался никому здесь давать волю, и был в состоянии обуздать любого юношу, да и девушку тоже, пусть другими словами и действиями.
Его волосы цвета соли с перцем были аккуратно собраны в хвост, завязанный на затылке, чтобы не мешали, а сочные губы выдавали в нём большого любителя женского пола. Правда, он никогда себе не позволял глупых интрижек или насильственных действий по отношению к любой представительнице слабого пола, пусть даже самого низкого происхождения, а уж тем более, к особам дворянского рода. Но, что есть, то есть, и он не отказывал себе в любви.
Вот такой он был противоречивый, герцог Родриго Диас Ариас де Кардона, ректор магической академии в Толедо. Под стать ему были собраны и многие подчиненные преподаватели.
— Ну, так что ты молчишь, Диего?
— Ваше сиятельство, грамоту я осмотрел и передал её вам.
— Да, она подлинная, я внимательно её изучил, а описание юноши, направленного к нам отцом Себастьяном, было получено ещё месяц назад, и оно тоже полностью совпадает с внешностью этого идальго. Но вот только, он совсем не производит впечатления дворянина. Этот подросток больше похож на горожанина или морского офицера, низкого происхождения.
— Я полностью согласен, ваше сиятельство. Я заметил, как он ходит по земле и как держится на лошади, что добавляет весомый аргумент в пользу ваших догадок, и он был постоянно в напряжении, пока не оказался на территории нашей академии.
— Интересно, — хмыкнул ректор. — Да, отец Себастьян сообщил, что он из Панамы, там родился и вырос, там же попал в плен к пиратам, в результате чего потерял память, но выжил, и вот оказался у нас здесь, в качестве кандидата для обучения на факультете морской инквизиции.
— Да, это многое объясняет. Посмотрим, как он сможет сдать экзамены, и если это ему удастся, то… Тогда ему придётся трудно, ведь он будет находиться здесь среди виконтов, баронов, графов и прочих титулованных молодых дворян. Да и наши девицы все будут выше его по статусу, и я ему не завидую, а учитывая отсутствие у него элементарных навыков поведения в культурном обществе, то предметом их насмешек он будет постоянно. Но рекомендация очень сильная, и мы его примем всё равно, конечно, если он не окажется совсем отсталым.
— Ты, кстати, не заметил, Диего, когда он вёл своего коня за поводья по двору, наблюдали ли за ним из окон учебных корпусов?
— Да, ваше сиятельство. Буквально все, кто в это время сидел возле окон корпуса, мимо которого мы проходили, видел его. Их прилипшие к стеклу носы отчётливо выделялись, но юноша этого не заметил, либо не обратил никакого внимания.
— Так, у нас там, значит, находится корпус факультета целителей, а там почти сплошь одни девицы, следовательно, уже сегодня о его прибытии будет знать вся женская половина наших студентов, а завтра уже и вся мужская. Ну, пусть сидят и гадают, на какой факультет поступит эта деревенщина, и поступит ли вообще, всё меньше поводов для ссор и глупых дуэлей.
— Хорошо. Ты разместил его, Диего?
— Да, всё как положено, ваше сиятельство.
— И что он делает? Наверное, читает книги, ведь у него завтра экзамен.
— Нет, он уже спит, а единственная книга, которую я у него заметил, это «Азы магии» Фрекендорфа.
— Что?! Так эту книгу читают ещё, как только начинают понимать буквы.
Диего деланно пожал плечами, не став комментировать однозначный факт.
— Всё ясно. Спокойная совесть — залог крепкого сна. Что ж, посмотрим, как завтра он сможет сдать вступительные экзамены.
— Иди, Диего, ты выполнил свой долг и можешь отдыхать. Завтра в восемь часов будет начало экзаменов, потрудись разбудить этого глупого юнца, чтобы он не проспал. Я уже ничему не удивлюсь, после всего, что он тут нам показал.
И ректор махнул рукой, отправляя привратника.
Лаура София Коронель с отсутствующим видом смотрела в окно, выходящее во внутренний двор. Урок был скучный, все эти травы и зелья, которые из них получаются, она уже знала. Будучи ещё дома, она помогала матери их варить, и теперь морально отдыхала, бессмысленно пялясь в окно.
Поначалу внутренний двор академии был пуст, за исключением растущего посередине старого оливкового дерева, широко раскинувшего ветвистую крону. Под ней всегда было приятно отдохнуть, наслаждаясь прохладой под сенью. Кроме старой оливы, росли ещё пара апельсиновых деревьев, на которых только начинали созревать плоды.
Затем во внутреннем дворе появились какие — то люди, в одном из которых Лаура опознала старого привратника, а в другом…
В качестве другого… был неизвестный юноша, сильно потрёпанного вида, ведущий под уздцы такого же потрёпанного крестьянского коня. Это было смешно, даже очень смешно. Чтобы не засмеяться, девушке даже пришлось прикрыть рукою рот. Это действие мгновенно привлекло внимание других девиц, и они тоже приникли носами к окну, желая рассмотреть новичка как можно лучше.
Юноша производил смешанное впечатление. Его обдёрганное, как будто специально, перо, закрепленное на красивом берете, указывало на отсутствие элементарного внимания к себе и своей одежде. А дорожный плащ, покрытый пылью, и мокрая, грязная от пота и разводов, батистовая рубашка указывала на то, что он беден и проделал немалый путь до академии. Странная походка моряка убедила их в том, что это бедный идальго, из захудалого дворянского рода, к тому же, бывший моряком, а значит, несущий на себе печать упадка и отстранённости.
Немногие из испанских дворян посвящали себя морю, особенно, выходцы из самых знатных родов. В основном, это была прерогатива младших сыновей знатных родов и людей менее знатных. А уж если говорить о других европейских народах, то там почти все моряки происходили из горожан и обедневших крестьян, вверивших себя во враждебные руки непостоянной стихии.