Знаешь, ведь это показатель того, какой ты человек. По отношению человека к собаке или кошке можно с уверенностью рассказать о нём. Не важно, предал ты неписей или живых людей — ты поступил подло, плюс подставил нас, и я считаю, что глупо доверять в дальнейшем подобному поганому либерасту, которого интересует только выгода. Ничего личного, как у вас говориться, только бизнес, да?
Да чё ты объясняешь этой гадине?! Он не понимает!
Держи. — кинул я ему его жетоны. — Твои 166 жетонов, подбирай свои тридцать сребреников и катись отсюда, и чтобы я тебя больше не видел за нашим столом! — затем я нагнулся к нему, и закончил шёпотом на ухо. — Продолжишь оказывать Свете знаки внимание, и я устрою тебя «сладкую» жизнь, гарантирую!
Слишком он легко отделался… и с жетонами остался!
Благодаря ему мы получили тысячу сверху… и не стоит распространяться об этом квесте — так ещё много кто сможет узнать нечто интересное про своих товарищей по лагерю… он, думаю, тоже будет молчать.
Уже ближе к вечеру, когда солнце ещё нещадно палило, мы большой и шумной компанией отправились на озеро купаться. Чтобы наверняка пошла Света, которая всё ещё была довольно прохладна со мной, пришлось задействовать Катю — она-то и собрала девчонок, а потом уже предложила и нам.
Эх, вот бы и у нас в жизни были такие же чистые водоёмы, а то я только в море могу себе позволить искупаться, не боясь подхватить какую-нибудь инфекцию, хоть моря и не намного чище, но всё же там солёная вода… — сказала Надя, весьма хорошенькая брюнетка, выходя из воды.
А я вот уверена, что и у нас так будет. — ответила её младшая сестра Вера, они обе проходили по одному делу, обвинённые за «клевету» после того, как сняли ролик о чёрно-жёлтой воде, текущей из крана, и смоге в своём промышленном городе, обвинив предприятия — якобы это не вина множества заводов, сливающих отходы в реку и не устанавливающих фильтры перед выбросами. — Нужно не мусорить самим и следить, чтобы другие не мусорили.
Ты уже последила и оказалась здесь, сначала необходимо разогнать этих разворовавшихся чиновников и прокуроров со следователями и судьями, а потом можно и начинать следить. — ответила Света.
Так ты их и разгонишь, держи карман шире. И какое им будет наказание? Делать всё нужно постепенно — для начала ампутировать гниющие части тела, чтобы гангрена не затронула здоровые ткани, а затем уже аккуратно скальпелем вырезать повреждённые участки, вместе и с, кажущейся здоровой, тканью вокруг, не забывая при этом о том, чтобы пациент выжил. Гниль же, насаженную на «шпажки», сохранить в банках с формалином в красной гостиной пациента, как напоминание. Всё по заветам хирургии. — ответил я.
Я не ошиблась — ты просто палач в белом халате.
Почему ты ко мне так предвзята?
Это лишь констатация факта, не больше.
Не хочешь трогать здоровую ткань по периметру поражённого участка? Скажи это хирургу, который только так спас кучу жизней. Если бы он так не делал — не спас бы никого с гнойной хирургией.
Я лучше скажу палачу, пытающемуся выглядеть как хирург, что такие как он оправдывают достижение цели любыми средствами, и именно потому, что они искренно в это верят и готовы на любые гнусности — они самые опасные на свете люди, для которых другие жизни абсолютно не важны.
Ты путаешь звёздное небо с его отражением в луже…
Второй раз уже не получится создать первое впечатление…
В каждом человеке слишком много граней, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению, или по двум-трём признакам.
Надо уметь производить впечатление, а вовсе не просить.
Так она отдалилась от меня ещё дальше, в то время пока мы отдыхали, болтая, купаясь и загорая с хмельными напитками — такой вот сюрреализм. Затем к озеру метрах в ста от нас подошла другая компания. Один из них поднял вверх руку, приветствуя нас, я ответил тем же, и он двинулся в нашу сторону.
Привет всем. Степан. Мы там возле воды расположились. Мешать не будем.
Привет. Виктор. Конечно, мы тоже не будем мешать. — ответил я, пожимая протянутую руку.
Если, вдруг, заявятся ганкеры, предлагаю помочь друг другу. — продолжил Степан.
А почему они должны сейчас заявиться? Вы с кем-то сцепились по пути сюда? Или есть какой-то конфликт? — спросил Юра.
Нет, просто на всякий случай, ведь двумя группами будет проще отбиться.
Тогда конечно, мы впряжёмся. — подытожил я.
На следующий день я в очередной раз оказался в симуляции, и уже был точно уверен, что дело тут в усатом полковнике. Снова был душный затерянный в песках полуразрушенный город. Командовал опять я. Ну что ж, подумал я, не рой другому яму — сам в неё попадёшь. И вместо того, чтобы окапываться у места высадки, я, быстро осмотревшись через прицел винтовки с крыши, повёл всех, нагруженных по самое не балуй, быстрым маршем к другой группе лагерных. По пути мы нашли несколько серых от грязи простыней и, соорудив из них и палок несколько флагов, минут через 20 бега уже приближались к чужим укреплённым позициям. Белый флаг сработал и по нам так и не открыли огонь, лишь чья-то пуля просвистела рядом, давая понять, что мы на мушке. Там царила такая же суматоха, как царила бы и у нас, не отправься мы в путь. Внутрь дома, куда нас вёл провожатый, вошёл я один, где вдруг встретился со своим новым знакомым — Михаилом Верещагиным из соседнего лагеря. Побуравив меня с секунду-другую своим показным грозным взглядом он вдруг широко ухмыльнулся и, шагнув вперед, мощно обнял:
Ну здравствуй, Витя! Наслышан уже о тебе, не сидишь сложа руки! С чем пожаловал?
Здарова, медведь, кости переломаешь… — простонал я, на что он усмехнулся, и перестал меня похлопывать по спине. — У нас ещё где-то 40 минут до штурма, предлагаю не терять время, а устроить общую линию обороны. Можем успеть собрать ещё несколько отрядов и окопаться в центре города.
Здравая идея. Согласен. — пробасил он не раздумывая.
Обсудив ещё с минуту детали, мы отправили свежего гонца из отряда Михаила дальше на восток, двух самых быстрых и выносливых с только что сделанными флагами на север, им предстояло пробежать весь город к северным позициям, возможно им попадётся машина на ходу, и одного на запад, откуда мы пришли — я не был уверен, что кто-то согласится и на момент выхода у нас не было белого флага. Затем мы двумя отрядами помчались на северо-запад к центру города. Нам нужно было найти подходящее место и начать его укреплять. По пути в узких местах мы иногда устанавливали мины, и ставили растяжки, тоже самое требовалось и от других отрядов.
Через час, когда из разных концов города уже доносились редкие взрывы мин и профилактическая танковая стрельба, наша объединённая группа составляла девять отрядов. Дело продвигалось быстро, учитывая, что два отряда уже объединились. Один же отряд отказался присоединяться, мотивировав свой отказ тем, что они не станут сами лезть в окружение, и лучше при случае ударят в тыл нападающим. Так как мы двигались быстрым маршем, а наши противники были вынуждены идти медленно, проверяя дороги и дома, времени подготовиться к обороне у нас было предостаточно. К тому моменту, как показался неприятель, мы были во всеоружии, имея план действий, зная пути отхода с позиций, обладая маршрутами быстрых вылазок в тылы и хорошо замаскированными перекрёстными огневыми точками. Мы даже выложили баррикады на улицах, при этом их заминировав. В обсуждении тактики я принимал лишь опосредованное значение, не имея опыта, тем не менее на меня оглядывались, интересуясь моим мнением — по словам Михаила, уже все от своих кураторов в курсе, что я дважды победил во всех своих двух симуляциях, поэтому споря и высказываясь по поводу тактики, от меня ждали одобрения или критики. Меня, естественно, полностью устраивал такой подход — я был будто именитый военачальник родственных племён перед вторгшимися захватчиками. Без нюансов, конечно, тоже не обошлось — бандит Безногов, командир одного из лагерей, который благодаря этому считал себя важнее остальных, всё время тянул одеяло на себя, но его быстро заткнул Михаил, заявив, что он там у себя может быть кем угодно, а здесь мы все равны, как командиры своих отрядов. Основная наша задача была выжить, в виду того, что атакующие появлялись после гибели опять в игре, минус этой тактики заключался в конечном количестве патронов, плюс — в измождении противника.
Необезвреживаемые мины противник обезвреживал рядовой пехотой, однако большинство танков дымились далеко от наших позиций — тактика с редким количеством мин на больших расстояниях сработала, и солдаты их очень часто пропускали. Те же танки, что приближались к нам нещадно уничтожались из множества скрытых точек. Мы экономили патроны и гранаты, отрезали их группы и расстреливали перекрёстным огнём, делали вылазки в тыл и держались так двое суток. Спали мы попеременно, готовые сразу вскочить и вступить в бой. Усталость накапливалась в геометрической прогрессии и мне было очень интересно, как выдерживают наши противники, и каков их боевой дух. И вот по окончанию вторых суток прозвучал долгожданный гонг — их полковник был экстренно выдернут из игры с сердечным приступом, как мы потом узнали. Также потом нам стало известно, что за три провала его понизили в звании и на замену его части появилась часть национальной гвардии с её главой Болотовым, бывшим охранником президента, который воровал миллиарды на закупках для своей гвардии, и, уже по слухам, с трудом умел читать.
Но в то время мы этого не знали, да и нам было всё равно как тогда, так и потом, разве что появилось ощущение удовлетворения от хорошо сделанной работы. Сразу после гонга мы встретились в столовой комплекса, где, не смотря на протесты охраны, громко радовались и обнимались как после победы в затяжной и кровопролитной войне. Вернувшись в ставший уже родным лагерь, я сразу же, не обращая внимания на поздравления, завалился спать в своей комнате в офицерском домике. Когда же я проснулся, то узнал, что у нас появился весьма неприятный сосед…
***
(Отрывок переписки)
Довожу до вашего сведения, что здание, построенное 4 месяца назад и переданное мне, являлось аварийным, мне пришлось потратить на его ремонт, замену труб и укрепление разваливающихся стен финансы, выделенные на исследование. Отчёт о тратах прилагаю, и, как вы понимаете, настойчиво рассчитываю как на компенсацию, так и на суровое наказание для виновных в срыве плана и обременении меня задачей по ремонту.
***
(Отрывок из статьи оппозиционной СМИ на их канале в мессенджере «телега»)
Вчера был задержан директор компании «Газлеснефтьтырь», являющейся дочерней компанией «Нефтьнашпромхап» за многомиллиардные хищения при строительстве государственных объектов. С поста директора он уже уволен. Глава «Нефтьнашпромхап» уже назвал его невиновным и сообщил, что он был уволен неделю назад по собственному желанию. Пресс-служба ЗУВРМ комментарии пока не даёт. По сообщению нашего источника в НЕЕ БСКвЛНиЁКЛМН он проходит по делу как свидетель и отделается лишь увольнением, а через год для него уже есть вакантное место в совете директоров «ПРОТЕХ».
***
(Отрывок разговора)
— Чувствую себя неважно, но иду на поправку. Пообещай мне, что отомстишь этой каналье.
Глава 14. Точка невозврата.
Да ты вообще соображаешь, что это нападение спровоцирует здесь самую настоящую войну?
Мы и так не уживёмся в мире. Когда они потратят свои стартовые жетоны — начнётся мародёрство, не говоря уже про то, что мы для них как манекены, а если ударим сейчас, захватим их арсенал и продолжим так делать и дальше, то получим их полную капитуляцию. — отстаивал я перед Рымовым свою точку зрения.
Разговор этот происходил в офицерском домике, где мы обсуждали наши дальнейшие действия с внезапно появившимся соседом — целой военной частью. Меня, как ни странно, поддержал Семёныч:
Полностью согласен. Одно их количество моментально делает их здесь доминирующей группировкой, а когда они начнут прокачиваться — с ними не справимся мы все даже объединившись. Также не стоит забывать, что они срочники, находящиеся в капсулах без денег и зарплат — значит нам уже сейчас пора готовиться к мародёрству невиданного масштаба.
После подобных действий уже не будет возврата. Сейчас мы можем подождать и посмотреть, что будет. Мы можем договориться, откупиться или придумать что-то ещё. Вы же предлагаете сразу начать войну, основываясь лишь на догадках. А что, если мы не захватим арсенал? Или не захватим его через неделю или две? Тогда вся эта куча солдат придёт к нашим стенам, а затем они пойдут по одному зачищать все лагеря. — никак не соглашался Рымов.
А что нам мешает сначала ударить, показав нашу общую мощь, а потом уже говорить с позиции силы?
А что им помешает через день, когда они купят оружие, нанести ответный удар, оставив уже нас с голой жопой?
Спорили мы ещё долго, в целом все были согласны с тем, что хочешь мира — готовься к войне, но только в целом. И Рымов остался при своём мнение… как, впрочем, и все мы. Единственное с чем он согласился — так это оправлять в город усиленные отряды и быть всегда на чеку. Насчёт же обсуждения возможности союза с остальными лагерями Рымов возражал, аргументируя это тем, что уже объединившись, сразу же начнётся с нашей стороны либо полномасштабная атака, либо инициирование конфликта. У меня же было своё видение дальнейших действий, поэтому, когда ко мне обратился Семёныч, я даже отчасти обрадовался его предложению:
Ты ведь тоже не согласен с Рымовым?
Ну да.
И что думаешь делать?
Есть некоторые мысли. Пробежка там, стрельбище, спарринги, обед…
Да брось ты это. Мы сейчас все в одной лодке. Я считаю, что нужно заручиться всеобщей поддержкой, у тебя ведь уже есть знакомые из остальных лагерей?
Есть. — кивнул я, пытаясь найти подвох.
Тогда тебе будет проще, нужно пока только обрисовать ситуацию и заручиться их согласием. Всё. А я тебя здесь прикрою от Рымова.
Я, так-то, и сам об этом думал… и было б, конечно, хорошо, если бы ты прикрыл меня в это время.
Вот и договорились! А то с ними каши не сваришь.
Меня, конечно, не покидало чувство тревоги от его столь деятельного участия, тем не менее я решил, что избавление от нависшей угрозы всё же в наших общих первоочередных интересах.
Сначала я направился в лагерь Михаила — он и ближе, и хотелось заручиться первой поддержкой. Командовал там грузный мужик лет за пятьдесят.
Знакомьтесь, Пал Саныч, это Виктор, Виктор, это Пал Саныч. — мы пожали руки. — Пал Саныч бывший аналитик при штабе, стратег.
Рад знакомству. — сказал я.
Взаимно, три победы из трёх симуляций, очень достойно.
Спасибо.
Итак, давай к делу.
Не знаю в курсе вы или нет, но рядом с нами появилась целая военная часть срочников, и мы очень обеспокоены этим обстоятельством.
Интересно…
Так вот такая крупная группа сама по себе представляет серьёзную угрозу, так там ещё и срочники по данным нашей разведки…
И ты предлагаешь объединиться и нанести превентивный удар?
Пока нет. Я, конечно, считаю, что так будет лучше, но не все разделяют эту позицию. Некоторые считают, что лучше всего сейчас выжидать.
Тут оба решения и верные и не верные, так как при желании они, думаю, смогут за один-два дня зачистить по одной все наши крепости, оставив нас беспомощными без оружия.
Поэтому для начала я хочу заручиться вашим согласием на союз в случае начала боевых действий. У нас будет специальный выделенный канал для связи, что хотя бы позволит минимизировать первые потери и быстро ударить в ответ.
Как я понимаю, сейчас ты пришёл не от своего командира?
Да, он считает, что кто-то может спровоцировать конфликт, желая побыстрее устранить угрозу вместо того, чтобы выжидать, или ради жетонов и трофейного оружия. Но всё же я у нас не один считаю, что нам необходимо установить хотя бы связь между лагерями.
Я согласен, что связь нужна, но не уверен, что стоит всем об этом рассказывать. Кто-то действительно может спровоцировать начало конфликта.
Тогда что? Никому ничего не говорить? Так они сами узнают через некоторое время?
Не говори про угрозу, союз и превентивные удары, нужно лишь установить связь между лагерями.
Но какой тогда смысл кому-то соглашаться на это, ведь мы все и так частенько покусываем друг друга? К чему устанавливать связь?