После того, как крышка трюма закрылась, я облегчённо выдыхаю. Рори подает мне сухую корку хлеба, которую нам принесли на завтрак и я с благодарностью принимаю её.
Прикрываю ненадолго глаза и прислушиваюсь к разговорам и шагам на палубе. Рори все так же сидела подле меня и иногда прижималась ближе, когда с ее стороны огромный мужик начинал засыпать и практически падать на нее. Мне приходилось пару раз толкать его в бок, чтобы эта махина ненароком не упала и не раздавила бедную девушку.
Ночью все стихло, только изредка слышались шаги возле люка в трюм, скорее всего надзор. Они проходили раз в час, и, судя по всему, ходило всего два человека. Первый был довольно увесистым, потому что от его шагов содрогалась почти вся палуба. И когда он подходил к люку то очень громко харкал, от чего меня передергивало, и к горлу подступала тошнота. Второй же был меньше, шаги его были аккуратны и даже небрежны. И если не знать, что он здесь делает, можно было подумать, что он просто решил выйти на ночную прогулку по палубе. Какой романтик!
Сегодня мне удалось поспать несколько часов. Но под утро где-то в глубине трюма кто-то начал напевать старые баллады. Судя по голосу, это был пожилой мужчина. Слова в ней были мне не знакомы, но звучала она довольно зловеще и пугающе. Мое любопытство взяло вверх, и я решила попробовать рассмотреть поющего старика. Но как только я начала обшаривать глазами трюм, меня, словно в ловушку поймали яркие серые глаза, что уже были покрыты пеленой. И я была уверена в том, что это поющий старик.
И он вонзил свой меч прямой
В распластанное тело.
И сердце вырвал он
Потехи ради…
Дальше слова было не разобрать, однако концовку он буквально прорычал в мою сторону.
Поглотит ли тьма ее
Одаре́нную богиней
Спасет ли свет ее
Или же обратит тот в пепел ее …
Не знаю, был ли это конец, но его начал душить кашель, а рядом сидящие люди стали отползать от него подальше. Рори, которая все это время спала на моем плече, подскочила и прижалась к стене. Ближе к обеду кашель старика приутих, и было слышно лишь его хриплое дыхание, но как бы я не старалась больше не могла разглядеть его.
На следующий день его не стало.
Весь последующий день, как бы я не хотела, не могла выбросить из головы слова старика.
Спасет ли свет ее
Или же обратит тот в пепел ее…
Нет. Скорее всего, у него уже давно была лихорадка, и возможно ему мерещилось всякое. Я здесь ни при чем.
Судя по звукам, пару раз мы пришвартовывались близ нескольких островов, и всегда после дня остановки трюм пополнялся несколькими людьми. Я старалась почти все время спать, чтобы скопить достаточно сил, Рори тоже больше не приставала с вопросами. Однако меня начинало беспокоить ее состояние. Поэтому я стала отдавать ей свою порцию хлеба. Поначалу она отказывалась, однако я упертая и ей все же пришлось согласиться.
Весь следующий день на палубе было слишком шумно. Все кричали, бегали и проверяли нас чаще, чем обычно. Ближе к вечеру мне удалось подслушать разговор двух пьяных перевозчиков.
Мы подплываем.
Глава 2
Судя по тому, как остальные люди переполошились, слова перевозчика услышала не я одна. Рори, все это время не выпускавшая моей руки, заметно напряглась. Когда я повернула голову к ней, на меня снова уставились большие зеленые глаза, только теперь в них читался страх. Мне бы очень хотелось подбодрить её, сказать, что всё будет хорошо. Вот только хорошо не будет. Все здесь прекрасно осознают, зачем и куда их везут.
Судя по шуму и топоту ног наверху, все готовятся пришвартоваться. Рори сильнее схватила меня за руку, и я крепко её сжала. Ещё пару дней назад моей главной проблемой было выжить в этом трюме, но сейчас меня будто окатили ледяной водой. Реальность, поджидающая нас там, снаружи, была ещё страшнее, чем то, что нам уже довелось пережить.
Но сдаваться рано. Всё это время, пока нас везли на этот проклятый остров, я обдумывала план побега. Конечно, пока мы находимся на корабле, это было бы сделать невозможно. Нас, скорее всего, будут держать под строгим надзором. Но вот когда подойдет моя очередь быть выставленной на продажу, словно я бездушная вещь, у меня будет шанс. Если меня купят, а я очень на это рассчитываю, то смогу сбежать во время транспортировки в место, где мне предстоит служить. И мне бы очень хотелось сделать всё по-тихому, а лучше ночью. Не хочу никого убивать, даже не смотря на то, что их и людьми сложно назвать. Но я не они, и никогда не стану уподобляться таким чудовищам, для которых человеческая жизнь ничего не значит. Да и я не воин какой-то. Я даже меч настоящий в руках никогда не держала. Но защитить себя могу. Это первое, чему меня учила бабушка, когда забрала к себе, после смерти матери.
Минуты тянулись словно часы. Каждый раз, когда я слышала, как возле двери в трюм кто-то останавливался, моё сердце замирало, и я ждала, что именно сейчас нас выпустят наружу. Но ни через пять, ни через десять минут за нами никто не пришёл. Наверху стало подозрительно тихо. Шаги прекратились, больше не слышно пререкания мужских голосов.
Мы с Рори переглянулись, и она покачала головой, показывая, что сама не понимает, что происходит. Мы все сидим в абсолютной тишине, боясь даже сдвинуться с места. Мужчина, сидевший ближе всего к выходу, сделал попытку подняться, но его ноги тут же подкосились и он рухнул на пол с глухим звуком.
И после этого мы, наконец, услышали хоть какие-то признаки жизни на палубе. Судя по звукам, наверху было человека три, и один из них направляется к нам.
Когда звуки шагов становились всё чётче и чётче, а потом и вовсе остановились рядом с входом в трюм, я напряглась и затаила дыхание.
Тишина давила, не давая вздохнуть. Больше всего я ненавижу это чувство неизвестности. Почему они так долго? Может что-то произошло?
Эти и другие вопросы крутились у меня в голове, но ответ я так и не успела найти, потому что в ту же секунду люк трюма открыли, и я услышала грубый голос перевозчика.
– По одному на выход! И без фокусов!
Когда мы все вышли наружу, мне стало дурно от резко нахлынувшего свежего воздуха. А яркое солнце настолько сильно ослепило и застало меня врасплох, что мне нужно несколько минут, чтобы смочь разглядеть хоть что-то.
Когда немного прихожу в себя, понимаю, что больше не держу за руку Рори. Я тут же в панике начинаю мотать головой в её поисках, за что не сильно, но достаточно больно получаю по голове от одного из перевозчиков. Я тут же покорно опускаю голову, потому что мне как-то не охота получить ещё больше. Но к своему счастью я смогла краем глаза заметить Рори. Девушка стояла в паре шагов от меня, рядом с несколькими детьми. Я облегчённо выдохнула. Не знаю почему, но я чувствовала некую ответственность за неё. Как старшая сестра. Хоть у меня никогда не было ни сестёр, ни братьев, и я не знаю как это, когда тебя защищает старший брат или сестра, или ты с детства нянчишься с младшими, но сейчас мне кажется, что она моя младшая сестрёнка. Она ещё слишком молода и невинна. Она вообще не должна видеть подобные картины. Никто не должен.
Смуглый и хмурый мужчина, который всё это время жестами показывал всем остальным, что и как нужно делать, сейчас разговаривает с каким-то стариком в богатых одеждах. И судя по тому, как все остальные бояться подойти к нему даже на пару метров, он здесь главный. Сквозь весь гул на палубе я попыталась расслышать их разговор. Но, к моему сожалению, они разговаривали на каком-то не понятном мне диалекте. Я не смогла много понять, но догадалась, что речь шла о ком-то из нас.
В нашей стране всего несколько диалектов. Тот, на котором говорю я, да и значительная часть народа называется далесийский. На нем говорит большинство жителей нашей страны – Делес. Однако существует еще несколько, они появились от того, что в свое время к нашей стране было присоединено много островов. И со временем их язык и культура немного приспособились к нашей, но различия все же были. И мужчина видимо, как раз говорил на одном из таких. Скорее всего, он вообще не из нашей страны.
Весь их разговор старик в золотых одеяниях посматривал в мою сторону. Я хоть и не поднимала головы, но чётко ощущала на себе взгляды, бросаемые мне этим стариком и главным перевозчиком.
Единственная причина, почему перевозчик мог мной заинтересоваться, была всего одна. Возможно ли, что он мог видеть мои руки? Но как? Ведь я всё время была в перчатках, и не припомню момента, когда бы их снимала. Да и он никогда не подходил ко мне близко. До этого момента я видела его всего один раз – при погрузке.
– Кайлер, мы…
Смуглый мужчина, которого, по-видимому, зовут Кайлер, жестом остановил молодого парня, и отослал его, что-то тихо сказав. Но судя по тому, как при такой жаре, молодой парень побелел и затрясся, Кайлер точно не шутку ему рассказал. Да и он вообще не выглядит человеком способным смеяться или шутить. Молодой паренёк тут же испарился, словно его никогда там и не было.
Они ещё недолго постояли, через пару минут старик поклонился, и что-то быстро сказав, так же быстро исчез.
Всё это время нас продолжают держать на палубе под безжалостно палящим солнцем. Чувствую, как пот уже водопадом стекает по спине, а голова, мне кажется, настолько горячая, что на ней спокойно можно что-нибудь приготовить.
Наконец мы слышим, как кто-то снизу кричит, чтобы они поспешили и выгрузили товар. Наша колонна тут же приходит в движение, что оказывается, не очень просто, особенно после такого долгого стояния под испепеляющим летним солнцем. Ноги запутываются, а из-за яркого солнечного света невозможно открыть глаза, и мне с трудом удаётся держаться на ногах, не говоря уже о том, что это первые движения после почти двух недель проведённых в сидячем положении.
***
Когда мои ноги касаются земли, меня начинает немного покачивать из стороны в сторону. Нас подгоняют хлыстами, и мне пару раз больно достаётся по бёдрам. Я шиплю от боли, но голову так и не поднимаю.
Пока идем в непонятном мне направлении, все время стараюсь следить за ногами Рори. Когда мы вышли из трюма, нас разделили и её поставили почти в самое начало.
Я не могу поднимать голову, но уже слышу, что мы подходим к городу, который находиться посередине острова. Крики людей становятся всё чётче и по количеству ног, которые я успела увидеть, то народу собралось достаточно. Затем мы резко сворачиваем с дороги и нас заводят в темное помещение, и я чувствую, что снова могу дышать. Хоть в здании и не особо прохладно, но зато тут нет солнца, и бетонные стены помогают укрыться от его назойливых лучей. И нас снова заталкивают в слишком маленькое помещение, где с трудом может поместиться человек десять, но нас вдвое больше. Я хватаю Рори за руку и притягиваю ближе к себе, потому что с наполнением камеры людьми, здесь образовывается давка. Где-то слева слышу приглушенный стон мужчины. Видимо, ему кто-то отдавил ногу. Нас припечатывает к грязной стене, а затем дверь с противным скрипом закрывается, и мы снова оказываемся в темноте. Единственным источником света была небольшая дыра в стене. Но она была настолько маленькой, что сомневаюсь, что даже моя рука туда пролезет.
Пока я пыталась рассмотреть помещение, не заметила, как Рори прижалась ко мне и теперь крепко обнимала. Я опустила голову и заметила, как ее худощавые плечи начали слегка подергиваться.
– Рори… – шепотом проговорила я, положив руку ей на плечи.
Она лишь покачала головой, говоря, что не хочет поднимать голову.
– Я боюсь… – это все, что ответила мне девушка.
– Я знаю… знаю. Но все будет хорошо, слышишь. Главное, что мы живы.
Я старалась звучать как можно уверенней, потому что сейчас единственное, что у нас есть – это надежда. Надежда на то, что все будет хорошо. Мы выжили, а это уже что-то да значит.
Однако меня прервал легкий смешок, где-то слева. Я повернула голову, стараясь никого не задеть, чтобы узнать, откуда доносился звук. Но к счастью, мужчина решил сам подать голос.
– Хорошо? Это, в каком месте, вот это все, – он обвел головой помещение, – хорошо?
Я нахмурила брови, потому что совершенно не понимаю, зачем ему понадобилось открывать свой рот.
– Мы в полном дерьме, деточка, – коренастый мужчина тоже нашел меня глазами, и на его лице начала появляться противная ухмылка, обнажая черные зубы. – Причем в прямом смысле этого слова.
– Кажется, я говорила не с вами. – Сухо отрезала я и повернулась обратно к Рори, потому что совершенно не хотелось говорить с этим идиотом.
Рори прижалась ко мне еще сильнее.
На мой ответ мужчина лишь рассмеялся, чем напугал всех остальных.
– Эй, ты! – Теперь он обращался к Рори. – А ты ничего такая. Возможно, отправят в бордель. Хотя… слишком уж костлявая.
Рори вся съёжилась, и стала дрожать. Я резко повернула голову в сторону мужчины.
– Закрой свой рот. Такому мусору, как ты, слова не давали, – зло выплевываю я, стараясь вложить в свои слова всю ненависть к этому человеку.
После моих слов, мужчина срывается с места, расталкивая людей вокруг, наверное, в надежде добраться до меня и придушить. Однако в нашем положении сделать у него это не получается.
В камере началась давка. Люди стали кричать, бить друг друга. Мне уже досталось пару раз в ребра. Хвала богам, мне удалось закрыть Рори собой, потому что уверена, что эти психи легко смогли бы ей сломать пару ребер.
Мне приходиться пару раз больно пнуть кого-то, но к моему счастью, вся эта вакханалия продолжается не долго. На шум тут же прибежало несколько перевозчиков. Они открыли двери и начали всех выводить. Мне удалось прошмыгнуть так, чтобы нас с Рори не побили. И пока двое мужчин пытались усмирить остальных, заковывая их в кандалы, я решила, что это будет неплохой возможностью сбежать.
Вот только шума стало еще больше и теперь к нам мчались с десяток крепких мужчин с палками, а некоторые даже держали в руках небольшие ножики. Я начинаю пересчитывать перевозчиков, однако их становиться слишком много, и даже происходящая суматоха не поможет сбежать не заметно. Ситуацию усложняет еще и то, что теперь я не одна. Рори так и продолжает стоять рядом со мной, крепко держа за руку. Вдвоем мы не сможем уйти. Поэтому я покорно отступаю, когда один из перевозчиков подходит к нам, на его лице застыла гримаса гнева и раздражение. Он быстро оглядел нас и сплюнув на пол, грубо надел железные кандалы и поволок за собой.
***
Нас выводят на улицу, свет снова больно режет глаза, от чего я ненадолго теряю ориентацию и выпускаю руку Рори. За нами вслед вытаскивают и всех остальных. Только теперь нас сажают возле огромных размеров бетонной стены, из которой торчат железки. И именно к ним, с помощью цепей, висящих на наших кандалах, словно собак или диких зверей, нас приковывают к стене. И я могу, наконец, немного размять тело, которое затекло от постоянного нахождения в давке.
И теперь правда, словно тяжелый камень свалилась на меня и придавила своим весом так, что даже дыхнуть сложно.
Впереди я увидела огромных размеров площадку, которая находилась немного на возвышении, словно пьедестал. Внизу уже столпилось куча народу. Судя по их одеждам это местные жители. Они все стояли и пальцами указывали в нашу сторону. Мне так и хотелось подойти и плюнуть им всем в лицо. Но вот немного подальше, под специальными навесами на невысоких диванчиках сидели, скорее всего, купцы и просто знатные люди из столицы. Рядом с ними были расставлены небольших размеров столики, которые просто ломились от количества еды на них. Фрукты, всех видов, хлеб, мясо, закуски, которые я видела в первый раз в жизни. Между столами бегали молодые девушки, разнося напитки. Одежда, если конечно эти кусочки ткани, которые не прикрывали абсолютно ничего, можно вообще назвать одеждой, выглядела ярко и необычно. Сверху на них был надет ярко-желтого цвета топ, украшенный бисером, красиво переливающимся на солнце. А снизу были надеты свободного кроя штаны из тонкой почти прозрачной ткани, и по бокам от линии бедер и до самых щиколоток проходил разрез. И каждый раз, когда какая-то девушка проходила мимо, или наклонялась чтобы предложить госпо́дам вино, те жадно пожирали глазами ее грудь или же открытые ноги. От подобной картины меня стало тошнить. Вообще-м, они сидели, смеялись и даже наслаждались, словно ждали веселого представления.