Самата Итан одарил таким же тяжелым взглядом, как и меня саму. Но охотника проняло куда как меньше.
— Да тебе сейчас и самому хочется ее прибить, — проницательно заметил он.
— Это не значит, что я прибью ее раньше, чем тебя, — огрызнулся Итан и поправил сползающее полотенце.
Я подсунула ему молочный улун. Кофе у меня в доме так и не завелся, и к чашке Итан проявил куда меньше интереса, чем к моим рукам — по-прежнему таким кошмарным и расцарапанным, что я поспешила спрятать их за спиной.
— Лучше расскажи, что случилось с тобой, — неуверенно попросила я и села на краешек расправленной кровати.
— Инна, — коротко отозвался Итан и так быстро спрятал лицо за чашкой, что мы с Саматом с одинаковым любопытством подались вперед.
Чай, к разочарованию русалочьего мужа, закончился быстрее, чем перегорел наш интерес. Итан обреченно вздохнул и, отставив чашку, тоже сел на кровать — поодаль от меня. Кровати такое положение дел не понравилось, но права голоса у нее тоже не было — что, впрочем, ничуть не помешало ей разродиться протяжным скрипом.
— Метка сходит с мертвых, — со вздохом сообщил Итан, проигнорировав кроватные протесты, и машинально потер ладонью четыре застарелых следа от царапин на груди. Половинка речной ракушки выразительно качнулась на шнурке, потревоженная движением. — Но, насколько я понял, убить для этого тоже надо каким-то особым методом, поэтому, когда я пришел на встречу с информатором, Инна окатила его какой-то дрянью и поволокла меня в парк, соврав, что выяснила кое-что по моему вопросу. Чтоб я заранее знал, какими тварями вы становитесь рядом со стоячей водой!..
Я пристыженно опустила глаза и признаваться, что текучая в этом плане ничуть не хуже, не стала.
— Она собиралась меня утопить, — каким-то нездорово отстраненным тоном сообщил Итан. — Сказала, что раз живым я ей не достался, то сгожусь и мертвым. Алис, это правда, что мертвые мужья вообще не имеют собственной воли?
— А то сейчас ты до хрена свободный!.. — вставил Самат, но под укоризненным взглядом быстро сник, не дожидаясь прямого приказа.
— В некотором роде, — не слишком уверенно ответила я Итану. — В смысле, я никогда не видела мертвых мужей, это как-то… ну, примерно как наткнуться на охотника на нежить посреди современной Москвы, — я нервно хохотнула и скривила губы. — Но смерть стирает все. Память, личность… мы сами не помним, как нас звали при жизни. Сестры выбирают имя, учат, помогают привыкнуть… а у мертвого мужа останется только навка, которая вернула его себе. И внушить она, соответственно, может все, что угодно. Даже то, что при жизни ты ее безумно любил и согласился утонуть добровольно, чтобы остаться с ней навсегда. Глядишь, со временем действительно привык бы… — я осеклась и отвела взгляд.
Итан словно заледенел. Кажется, до него только сейчас начало в полной мере доходить, с кем он делил постель, — пусть на совершенно добровольных основах, но я почти физически ощущала, как вокруг него вырастает стена отчуждения. И ничего не могла с этим поделать.
— И какова вероятность, что привык бы, а не решил, что при жизни был лупоглазым идиотом? — скептически уточнил Итан.
Я пожала плечами: в случае с Инной ни в чем нельзя было быть уверенным, а ставить следственный эксперимент что-то не тянуло.
— Как ты сумел вырваться?
— Вовремя вспомнил, что убрал оберег в карман, когда пришел к тебе, — вздохнул Итан и машинально накрыл ладонью половинку речной ракушки. — Надевать его наощупь под водой — тот еще фокус, скажу я тебе. Но Инну парализовало сразу же, как только я нацепил эту побрякушку, и не отпускало, пока я не отошел подальше. Тогда она заорала, что ты все равно мертва и мое бегство ничего не изменит, а берегиню убьют еще до конца месяца. Дослушивать я не стал.
— Зря, — флегматично вставил Самат. — Вообще-то Алиса действительно мертва.
Итан досадливо поморщился, но вслух сказал совершенно не то, что я ожидала.
— Отпусти его, — глухо попросил он, с неприкрытой неприязнью кивнув в сторону Самата. — Знаю, ты хотела идеального слугу, но уж тебе-то хватает мозгов, чтобы понять, что идеальным будет только тот, кто выбрал тебя добровольно. Из принуждения не взрастишь ни доверия, ни верности. Я верну амулет берегине, и ты сможешь…
Кажется, паузу он сделал просто для того, чтобы перевести дыхание, но продолжить ему не позволили.
— Лучше мне отдай, — быстро сказал Самат.
— Да иди ты со своей жертвенностью!.. — одновременно с ним пораженно выдохнула я и отодвинулась еще дальше — а потом подскочила и метнулась на кухню, обогнув Итана по широкой дуге.
Минералки у меня не было, зато в мусорном ведре еще валялась пара бутылок из-под молока — традиционные девятьсот миллилитров вместо литра, но я понадеялась, что на такие детали никто не станет обращать внимания, и подсунула их под кран.
— Что ты делаешь? — озадаченно поинтересовался Итан, остановившись в дверях кухни.
Я покосилась на него через плечо и достала из раковины первую бутылку.
— Рассчитываюсь с тобой. И очень надеюсь, что после этого ты уберешься к чертям и больше не явишься приносить жертвы дьяволу!
— Вижу тут логическое противоречие, — философски заметил Итан и, не выдержав, шагнул ближе.
На меня навалилось знакомое ощущение — словно я маленькая доисторическая мошка, и вокруг сгущается безжалостная смола, чтобы через долгие века обернуться драгоценным янтарем. Я дернулась и застыла, только добавив ассоциации неприятной остроты, — а потом мне на плечи легли теплые руки и решительно оттащили меня от раковины.
— Да отпусти ты меня! Не собираюсь я устраивать себе мужской гарем! — раздраженно пробурчала я, обездвиженная и покорная — и оттого еще более злая и потрясенная.
Зато Итана такое положение вещей, кажется, всецело устраивало, если вообще не заводило, и вот уж он-то отпускать меня определенно не собирался.
— Хотелось бы верить, — шепнул он над моим ухом и прижал теснее, недвусмысленно наслаждаясь реакцией: я мгновенно покрылась мурашками и задышала чаще, пока из чистого противоречия не заставила себя задержать дыхание. — Терпеть не могу конкурентов. Особенно если они до этого уже один раз увели у меня женщину, да еще с какими-то мутными целями.
Под конец фразы он притиснул меня так, что это было почти больно, — наверное, примерно в той же степени, что и осознание: его нынешняя любовница сделала русалочьи мужем убийцу его первой жены. Под давлением обстоятельств, конечно же. Санта-Барбара нервно курит бамбук за остановкой!
— Он был приворожен, — вздохнула я, перестав сопротивляться. — Делал все, что велела ведьма.
— Как сейчас делает то, что велишь ты, — кивнул Итан. — Тебе самой-то его не жалко?
Уж чего-чего, а жалости Самат не вызывал. Желание съездить по физиономии — да, сколько угодно, но приголубить и дать конфетку — ни разу.
— В тебе что, мужская солидарность проснулась? — ядовито уточнила я и тут же сменила тон: сил на язвительность не осталось, и хотелось только, чтобы все это поскорее закончилось и меня оставили в покое. — Карина велела отпустить его только после того, как закончится разбирательство, — со вздохом призналась я и собралась было злорадно сообщить, что Инна теперь так подставилась, что ее уже можно не опасаться, — но тут из ванной выглянула позабытая всеми Ксения в компании Саши, и мы дружно заткнулись.
Ведьма больше всего напоминала разъяренную дворовую кошку со вздыбленной шерстью и выпущенными когтями, но ничего не пыталась предпринять. Через левую половину ее груди, рассекая тонкую шифоновую блузку, шли четыре неглубокие царапины, и за разорванной тканью то и дело мелькало кокетливое кружево бюстгальтера, густо пропитанное свежей кровью.
Но если я дар речи потеряла из-за того, что мне и в голову не приходило, что ведьму можно разговорить таким вот радикальным образом, то Итан впервые рассмотрел Ксению под ярким светом кухонной люстры. И ляпнул, разумеется, такое, что всякое восхищение его внезапным благородством моментально сошло на нет:
— Вас что, в этой вашей Уфе на конвейере штампуют?!
Я возмущенно дернулась, но вырваться из объятий так и не смогла. Ксения, в первое мгновение посматривавшая на Итана с откровенным интересом, оскорбленно насупилась: она-то видела меня исключительно после общения с охотником и ведьмой и вряд ли улучила минутку заглянуть в мой инстаграм.
Да и что возьмешь с мужчины, который хайлайтер от газлайтера не отличит?!
— Набери Карину, — ровным голосом попросила Ксения, оставив реплику Итана без внимания: видимо, пришла к тем же выводам насчет мужланов, что и я. — Сократим цепочку отчетности.
«Мужлан» за ее спиной на мгновение стиснул меня покрепче, набрал воздуха, явно собираясь что-то сказать, — но просто выдохнул и отступил назад, разжав руки. Я тут же встряхнулась и, не оборачиваясь, направилась к моноблоку.
Разбуженная среди ночи Карина больше всего напоминала плод греховного союза советской ЭВМ с перфокартами и Мэрилин Монро — я даже затруднялась точно сказать, оскорбление это или комплимент. Взлохмаченная, в шелковой маечке, то и дело сползающей с округлого плеча, с сонной поволокой в глазах и смачным отпечатком клавиатуры на щеке, — Карина была собрана, сосредоточена и жаждала пробить если не перфокарту, то чью-нибудь голову.
По возможности, разумеется, мою. Во всяком случае, первый вопрос, который задала официальная представительница русалок в Курултае Нави города Уфы, касался даже не аферы с гомункулами, а состава компании за моей спиной.
— Это еще что за общага без вахтера?!
Я обернулась через плечо и предсказуемо наткнулась взглядом на обнаженный живот с узкой полоской темных волосков, убегающих за край махрового полотенца вопиюще розовой расцветки. Итан обмотал свободный шнурок амулета вокруг запястья (так вот почему не парализовало ни меня, ни Ксению!) и, ничуть не смущаясь, нагнулся ниже, почти упершись подбородком мне в ключицу.
— Карина, а вы отправили посылку с живой водой в Москву?
— Кто о чем, а лысый о расческе, — пробормотала я, чуть отклонив голову, чтобы все еще влажные волосы Итана не щекотали мне висок. Хватало и дурацкой щекотки где-то под пупком — если это и были пресловутые «бабочки в животе», то они определенно заслуживали штрафную карточку за несвоевременность появления. — Карин, это Итан. А это, — глубоко вздохнула я, загривком ощутив близкое движение, — Самат. И он совершенно не рад знакомству.
— Взаимно, — заверила Карина. — Брысь с глаз моих, все трое! Где эта гребаная ведьма?!
Вариант «прямо передо мной, на экране моноблока» следовало отсеять как самоубийственный. Я едва не поступилась техникой безопасности, но движение за плечом — Итан преспокойно освободил место для Ксении, которая обошла его по широкой дуге, словно прокаженного, — быстро расставило все по своим местам.
В конце концов, мы в однокомнатной квартире. Моноблок и с кровати видно, а слышно все будет даже в том случае, если мы все дружно свалим на кухню. Так отчего бы не позволить Саше принять на себя весь удар?
Я выскочила из компьютерного кресла и передислоцировалась на кровать, подложив под спину подушку и вооружившись гребешком: слушать, не заняв ничем руки, я не привыкла, а лохмы на голове отчаянно требовали внимания. Итан, недолго думая, пристроился рядом, а Самат, поразмыслив, остался стоять — только посторонился, пропуская в кадр Ксению. Саше отвели почетное кресло козла отпущения.
— Имя, возраст, — скомандовала Карина ведьме, что-то печатая в параллельном окне, — а также имя и место смерти матери.
Начало допроса ведьму не порадовало — она стиснула зубы и молчала до тех пор, пока Ксения не дала ей прямой приказ отвечать. Самат косился на Сашу со странным выражением лица — злорадным и сочувственным одновременно.
— Александра, двадцать три, — сквозь зубы процедила ведьма, не обращая внимания на бывшего союзника, — Инна, Молога.
Услышав знакомое имя, мы с Итаном переглянулись и одновременно глухо выругались себе под нос. Семейное дело, ты только погляди!
— Старая знакомая? — уточнила Карина из-за спин Ксении и Самата: видеть нас она не видела, но, кажется, по одной экспрессии могла определить, где тут некультурная инфлюенсерша затесалась.
— Старшая навка Соколиной Горы, — мрачно просветила я ее и откинулась обратно на подушку. — Это, кстати, объясняет, почему она сама не насторожилась и не снялась с места, когда навок здесь почти не осталось. Одно дело — если бы ей просто платили за наводки, но совсем другое — если гомункулов делала ее дочь. При таком-то раскладе ей вообще ничего не грозило бы даже в том случае, если бы приключился внезапный дефицит живой воды.
— Можно подумать, ты в состоянии ей чем-то грозить, кикимора! — не выдержала Саша, подскочив в кресле. — Да ты же вообще ни на что не годна!
Я звучно фыркнула, вернувшись к расчесыванию волос. Вот еще свою профпригодность к изготовлению сомнительных кукол я разным ведьмам не доказывала!..
— Кому принадлежит идея делать гомункулов в человеческий рост? — поинтересовалась Карина, пресекая разборки в зародыше.
Эта тема ведьме понравилась гораздо больше.
— Мне, — самодовольно отозвалась она.
— Давай-ка угадаю, — поощрительно предложила Карина, — твой отец работал в заводоуправлении и часто жаловался, что все идут в экономисты и директора, а к станку и поставить-то некого?
Ведьма насупилась. Посторонняя навка не вызывала у нее доверия даже в том случае, если была готова выражать восхищение юным гением, решившим главную кадровую проблему — нехватку рабочих рук. В повисшей тишине вдруг стало отчетливо слышно, как жалобно потрескивает под Итаном надломленная планка в каркасе кровати, и я поспешно подвинулась, чтобы он передислоцировался на целую половину.
Ксения обернулась на шум, с нарочито нейтральным лицом скользнула взглядом по полуголому мужчине у меня в ногах и снова вернулась к своей ведьме.
— Рассказывай, — велела она таким ровным голосом, что я едва подавила самодовольную усмешку: лось в розовом полотенце был мой, мой и только мой. Даже если метка на нем (пока!) стояла чужая.
— Папа часто говорил, что многим менеджерам и прочим административным сотрудникам цены бы не было на производстве, — сквозь зубы процедила Саша, не в силах сопротивляться прямому приказу. — Здоровые лбы, но до семи пядей не дотянули где-то с полтора метра. Доверять им аналитическую работу — все равно что забить на нее в принципе, все равно не сделают как надо, а что сделают, то интерпретируют неправильно. Папа как-то сказал, что гомункул, которого я сделала для мамы, даром что в ладонь высотой — а умнее, и толку от него больше. Вот если бы наштамповать таких нормального роста…
— То есть идея все-таки была папина, — не удержалась я.
Карина вперила в меня укоризненный взгляд поверх спинки компьютерного кресла, и я заткнулась, не дожидаясь директив от начальства, хотя ведьма тут же высказала что-то не слишком уважительное в мой адрес.
— Папина идея, — фыркнула Саша. — Папа думал, что можно решить задачу в лоб: просто взять побольше… исходного материала. Ты хоть знаешь, из чего делают гомункулов? Загугли, только лучше сразу во время еды!
На доброе пожелание это не тянуло, даже если бы я действительно не понятия не имела, из чего их делают.
— Ты не хочешь знать, — шепотом заверила я заинтересовавшегося Итана.
Тот, на свою голову, не поверил и тут же ухватился за мой телефон: его «лопата» благополучно почила в бозе после купания в пруду. Я покосилась на страничку Википедии на экране и сочувственно похлопала Итана по руке.
— Зато я сразу сообразила, что этак никакого материала не напасешься, — с таким самодовольством сообщила Саша безо всяких понуканий, словно для подобного вывода действительно требовались пресловутые семь пядей во лбу. — А значит, нужно было менять подход… — она осеклась: Итан давился нервным хохотом так громко, что Карина на экране моноблока демонстративно закатила глаза.
— А оптимальным подходом было бы ограбление спермобанка и регулярные рейды на ассенизаторские машины, — ничуть не смутившись, объявил Итан. — Уж это с заводом точно никто не связал бы! — тут он все-таки посерьезнел и глухо добавил: — В отличие от череды исчезновений…