- Погоди, Пейджер тоже подойдёт...
Девушка отлепилась от стены и нерешительно шагнула в сторону двоих дружков. Подумала немного и тоже протянула руку к мечу.
Когда три ладони соединились, Гарик провозгласил:
- Чё, это... как его... Когда снова кого-нибудь подходящего встретим, тогда это... один на всех и все на одного! Ура!
Вдруг прибор, который девушка держала в другой руке, начал как-то тревожно пищать. И почему-то с каждым мигом всё громче.
- Что за?.. - успел в недоумении пробормотать Гарик.
Сверкнула вспышка - и в следующую секунду в проходе между домами уже никого не было. Как под землю провалились. Или куда-то ещё...
ОТРАЖЕНИЕ
Пальцы с накрашенными светлым водостойким лаком ногтями подняли ручку крана и чуть повернули её в сторону повышения температуры. Хлынул узкий поток тёплой воды.
Нажать на кнопку - получить порцию жидкого мыла и подставить руки под кран. Поднять голову, посмотреть в зеркало, всмотреться в своё отражение. Удовлетворённо подмигнуть ему - и тут же вздохнуть, признав фальшь в последней эмоции.
Гладкая кожа, рыжие волосы, зелёные глаза. Идеально отглаженная голубая рубашка с синим галстуком и погонами на плечах. На погонах - по одной продольной красной полосе и по три звёздочки у внешнего края.
"Эти знаки различия на вид будто смесь коньяка с тестом на беременность... Знакомьтесь, вот она я - старший лейтенант полиции Наталья Рудакова, инспектор по делам несовершеннолетних Калининского РОВД Петербурга. Двадцать восемь лет, есть муж, детей нет. Пожалуй, всё. Интересное кончилось, даже не начавшись. Друзей особых нет - чисто по службе пересекаемся. Только вода в кране да отражение в зеркале женского туалета для сотрудников сейчас мои самые близкие спутники..."
Наталья закрыла кран и, согнувшись, облокотилась на раковину. Подпёрла кулачком подбородок и пальцами другой руки стала водить по гладкому амальгамированному стеклу, в котором был виден Натальин зеркальный двойник.
"Годам к тридцати я, возможно, уже разведусь и больше никогда никого себе не найду. Буду разве что несколько раз в день мыть руки и смотреть на себя, силясь понять, когда именно потеряла своё счастье. А имела ли вообще? Вот вопрос, на который не найти ответа. Может, и не было его, этого счастья, а может, и было - но когда? В какой неуловимый миг. Где-нибудь между тем "сейчас", которое на самом деле сейчас, и тем, которое я осознаю через мгновение?.. Но пока я об этом думала, сменилось уже с десяток таких "сейчас". Я даже не успеваю понять, когда кончается одно и начинается другое, - где уж мне поймать между ними осознание того, что серый цвет жизни не чёрно-белая тень чего-то более яркого, а самостоятельный оттенок, к которому можно примешать что угодно другое... Вот только где это "другое" взять, если у меня с утра до вечера и с вечера до утра - мутина и руть в разных формах?.. Формах... - невесело усмехнулась Наталья. - Рутина - третьего размера, муть - второго... Эх, даже и тут ничего реально выразительного..."
Пальцы замерли на зеркале. Надавили на стекло ногтями.
"Вот если бы произошло что-нибудь, что изменило бы в один миг всё в моей жизни, сделало бы её чуть разнообразнее... интересно, вот тогда я могла бы быть счастлива? Хотя бы самую малость? Ты знаешь ответ, отражение? А?"
Но отражение молчало, глядя в ответ на Наталью таким же взглядом, в котором можно было уловить какую-то затаённую мечту и безнадёжную надежду.
"Значит, не судьба", - вновь вздохнула Наталья, выпрямилась и собралась уже было уходить, как вдруг...
Отражение в зеркале опять подмигнуло ей - теперь словно бы по своей воле, дёрнулось куда-то в сторону, как в телевизоре, поймавшем в этот миг сигнал с помехами...
Наталья замерла на месте, во все глаза уставившись на свою иллюзорную копию, которая, казалось, внезапно собралась куда-то сбежать.
Прошла ещё секунда - и отражение сдуло с зеркала, будто лист с ветки или пламя с фитиля свечи!
Наталья в шоке смотрела на пустой квадрат стекла, покрытый с внутренней стороны отражающим слоем, который согласно законам физики должен был давать её инвертированное изображение - но теперь почему-то перестал.
"Что?.. - оторопело подумала она. - Что произошло?.. Как, почему?.. Что это, вашу мать, такое было?! Это какой-то тупой прикол?! - Она обернулась и оглядела пустой, не считая её, туалет. - Эй, выходите, кто это учудил! Верните мне моё отражение!"
Но вслух Рудакова этого не крикнула. И даже не прошептала.
Ей действительно показалось, что от неё в этот момент что-то оторвали - что-то, что всегда было с ней и наряду со всем остальным делало её такой, какой она себя знала и видела. Но что именно это было, Наталья понять пока не могла - а соответственно не могла и предположить, к чему её приведёт случившееся.
Ей сейчас был доступен лишь внешний аспект феномена. Но она сразу догадалась, что должен быть и внутренний. И приняла про себя решение обязательно докопаться до сути произошедшего, выяснить, кто, как и зачем украл у неё "зазеркальную" половинку некоей общей личности по имени Наталья Рудакова, которую она, возможно, представляла в этом мире.
"Я же в полиции служу, - подумала она, чувствуя, как глаза начинает отчего-то жечь и подкатывает комок к горлу. - Я, по идее, должна стремиться возвращать потерпевшим украденное у них... а себе - что? Разве нет?.. Но как?! Как?! Меня же, надеюсь, так не превратили в вампира?.."
Наталья ощутила, как подкашиваются ноги, и села на кафельный пол, упёршись затылком в край раковины. Ладони сами закрыли лицо.
Из глаз, наконец, полились слёзы. Наталья затряслась, и нельзя было понять: то ли это плач, то ли истерический смех.
НАЧАЛО ПОИСКА
Георгий набрал на дисплее пятизначный код, откинул заслонку и приложил к сенсорной панели электронный ключ-карту. Замигала маленькая лампочка, подтверждая, что замок открыт.
Следователь распахнул дверь своей квартиры, махнул рукой спутнику и прошёл внутрь. Поражённо наблюдавший за его действиями Хремгир постоял пару секунд на пороге, но потом всё-таки несмело сделал шаг в жилище своего спасителя. Дверь автоматически закрылась за его спиной, и еле слышно щёлкнул электронный замок последнего поколения.
В это время Георгий уже убрал ключ-карту в секретный паз за косяком и как раз снимал с себя пальто, которое затем повесил на крючок на стене прихожей. Взглянул на продолжавшего мяться Хремгира и подбодрил его:
- Давай-давай раздевайся. У нас не принято в верхней одежде по квартире разгуливать... - И показал рукой: мол, быстрее.
Хремгир медленно распахнул свой плащ, под которым была не менее грязная светлая рубаха, снял с плеч и скомкал в руках бесформенной грудой плохо выделанного меха. Пока он этот делал, следователь, отвернувшись, разувался, чем как бы случайно нашёл повод не вдыхать воздух с той стороны.
- Иди за мной, - сказал он чуть погодя, когда сменил мокрые от снега ботинки на чистые домашние кроссовки. - Обувь только сними!
Смущённый Хремгир нерешительно стянул с себя старые сапоги и в находившихся под ними обмотках проследовал за Георгием по коридору к какой-то крепкой на вид белой двери.
- Тут жди, - сказал тот, коснулся выключателя на стене, распахнул дверь и прошёл в помещение, оказавшееся совмещённым санузлом.
Сзади раздался восхищённый вздох, но Георгий не обратил на это внимания. Он шагнул к раковине, вымыл руки, сполоснул лицо, закрыл воду там и открыл у ванны. Отрегулировал температуру, удовлетворённо пробормотал:
- О, тёпленькая пошла... - и повернулся к стоявшему очарованным истуканом Хремгиру: - Проходи. Снимай с себя всё и кидай вон туда.
А пока потерпевший стягивал с себя рубаху и разматывал ткань, которой были обернуты его ступни, Георгий сделал воду чуть погорячее и нажал на ручку между вентилями крана, переключив поток со смесителя на душ.
Хремгир опять застыл в восхищении, глядя на совершающиеся перед ним чудеса.
- Ну что ты встал, а? - Шитов подпустил в голос раздражения. - Раздевайся и залезай туда. Как закончишь, вытрись и постучи со своей стороны в дверь. Пока притащу тебе на время что-нибудь из своих шмоток...
Понадобилась ещё примерно минута, чтобы до конца растолковать "иностранцу", чего от него хотят. Когда тот, наконец, понял всё, у него аж глаза загорелись от радости! "Как будто не мылся по-человечески ни разу, - подумал Георгий, выходя из ванной, где его гость остался сейчас наедине с горячей водой, низвергающейся на него десятками литров. - А что, по нему можно так сказать... Или же просто рад, что воду оплачивает кто-то другой. А внешне на Джона Сноу немного похож. Только повыше..."
Следователь зашёл к себе в небольшую кухню, быстро соорудил несколько бутербродов и засунул в микроволновку. Поставил чайник и пошёл в одну из своих двух комнат, где лежали в шкафу его вещи.
"И зачем я этому чудику помогаю? Сам не пойму... - подумал он, набирая гостю комплект одежды: чтобы и сильно новой не была, и выглядела более-менее прилично. - Чем-то он мне приглянулся, этот тип... Что-то в нём такое есть, с чем я прежде никогда не сталкивался... Но, если он всё-таки из этого мира, я состригу напрочь свой гребень! Не будь я следователем номер один во всём районе, а может, и в городе! Реальная такая проверка: насколько хорошо я разбираюсь в людях? Достоин ли я своей славы в нашем узком следацком кругу - или же ошибаюсь, как и все? Как Димка или, чего греха таить, сам Константин Владимирович?.."
Тут он услышал робкий стук изнутри в дверь ванной и почти сразу за этим - щелчок вскипевшего чайника и звонок микроволновки, на которой закончилось выставленное для бутербродов время.
- Всё-всё, иду... - пробормотал Георгий и с охапкой одежды в руках направился обратно.
Приоткрыл дверь в санузел, сунул в щель выбранные вещи, сказал:
- Одевайся. Сам, надеюсь, поймёшь, что куда надевать? Если что, имей в виду: терпение у меня хоть и большое, но не резиновое - могу и заржать... Выйдешь - я буду ждать на кухне. Всё.
Более универсальный способ коммуникации он решил на этот раз не применять, дабы не смущать ещё сильнее и без того чувствующего себя неловко Хремгира. Ну и понадеялся, что тот не окажется очень уж тупым и уловит хоть какой-то смысл по интонации.
Глупых и несообразительных людей Георгий не любил, считая возню с ними бесполезной тратой времени. И он в душе очень хотел, чтобы его неожиданный гость не стал для него потерей вот уже часа времени, пары десятков нервных клеток и кое-каких прочих ресурсов. А главное - самоуважения.
Хремгир оправдал ожидания Георгия. Вышел из ванной нормально одетый (в чёрную домашнюю рубашку, вытертые на коленях синие спортивные штаны и серые носки), покрутил головой, заметил Шитова через открытую дверь кухни и зашагал туда.
Георгий сидел за столом и жевал бутерброд, временами отхлёбывая чай из кружки. Перед ним стояла тарелка ещё с двумя кусками хлеба, покрытыми расплавившимся сыром и посыпанными перцем.
- О, ты уже... Ешь давай, - кивнул следователь в сторону второй тарелки с такой же порцией ужина. - А потом мы посмотрим, что за деструктивные элементы общества на тебя напали...
Хремгир теперь почти не колебался: понял, наверное, что ему хотят только добра. Он взглянул на Шитова (тому подумалось, что гость решил получше запомнить его поведение как оптимальное, чтобы самому знать, что делать), присел за стол чуть сбоку и взял с тарелки бутерброд.