Этот неразрешимый конфликт оказался нашим первым камнем преткновения. Первым и одним из многих. Я хотел чего-то большего, хотел рисковать, а она — наоборот, стремилась к стабильности и спокойствию. Говорят, противоположности притягиваются. Да, это так. Но почему-то никто не договаривает, что когда они сталкиваются, ничего хорошего обычно из этого не выходит…
В свою защиту скажу, что в тот раз я сложил оружие первым. Я проглотил гордость, сдался, отложил идею стать психологом в долгий ящик и сконцентрировался на поиске работы поприличнее. Такой, которой хватало бы на троих.
И я попал на марсианские шахты. Меня по знакомству взяли. Как-то я после смены разговорился с Викрамом. Он официантом работал в ресторане, где я посуду мыл. Кстати, привет тебе, если смотришь… Мы с ним обычно редко общались, графики не пересекались. Оказалось, что его дядька бригадиром был на рудниках. Я подумал, что терять кроме здоровья мне нечего и попросил его замолвить за меня словечко. Мне тогда казалось, что ничего не выгорит. Никто ради несовершеннолетнего работой рисковать не станет. Но не тут-то было. Видимо на рудниках тогда был дикий недобор, и они хватались за кого только могли. Дядька Викрама мне на следующий же день позвонил. Попросил прийти к ним в контору, чтобы на меня лично посмотреть. Я и пришел. Мы с ним поговорили немного о том, о сем, а потом разговор как-то сам собой завернул на тему того, почему я такой молодой работу ищу. Ну, я ему все и вывалил, как на духу. Ладно, не все, только основную часть. Но вы поняли… Короче, он нанял меня в тот же день и сказал, что из меня выйдет самый лучший в мире шахтер. Помню, тогда еще подумал, что он вполне ничего себе мужик, раз во мне потенциал увидел. Это потом до меня дошло, что он имел в виду совсем другое. Самый лучший шахтер, это не тот, кто ставит какие-то там трудовые рекорды, а тот, кто терпит нечеловеческий график работы, низкую зарплату и помалкивает в тряпочку, потому, что ему нужно как-то обеспечивать семью, а других вариантов нет.
С тех пор в моей жизни наступили самые темные времена. Чтобы вы понимали распорядок среднестатистического дня у меня выглядел примерно так. В четыре утра я просыпался и шел… Хотя знаете, что, смотреть будут разные люди, в разных местах, так что у всех свое понятие четырех утра. Ладно, представьте себе самое раннее время, которое только можете. Так вот я вставал еще раньше. Кое-как умывал гигантские мешки под глазами, быстро завтракал тем, что оставалось с вечера, потому что Лилия все еще спала, и уходил на смену, где напяливал на себя дешевый душный скафандр, спускался под землю и в тесном тоннеле долбил отбойным молотком камни. Разбивал их на камни поменьше, чтобы их легче было поднимать на поверхность. И так двенадцать часов к ряду с перерывом на обед. После этого я возвращался домой, ужинал, перекидывался парой слов с Лилией, пытался что-то читать, понимал, что голова совсем не варит, и шел спать. И так по кругу шесть дней в неделю. Из месяца в месяц.
Конечно, на первых парах я уверял себя, что это не навсегда. Что в свободное от работы время я буду учить то, что не доучил в школе, а как поднакоплю денег, то смогу все же попробовать стать психологом. Но это все было откровенной чушью. Говорю вам с полной уверенностью, тяжелый физический труд отупляет. Вымотавшись за день у тебя просто не остается сил, чтобы шевелить шестеренками. Мозги, ведь, самый прожорливый орган, как ни как, а когда все калории уходят в руки с ногами, то ему остается только сидеть тихонько в стороне, а когда пытаешься к нему подступиться — показывать тебе средний палец. Я, конечно, старался, не без этого. Что-то из прочитанного даже осело в голове. Но не больше. Никаких ученых степеней, как видите.
А потом родился Аврелий и деньги, копившиеся медленно, но верно, опять стали куда-то утекать. Хотя, почему куда-то? Известно куда. Все уходило на детское питание, подгузники и прочие игрушки с раскрасками. Тут уж не до накопительства…
Вот так мое «временно» растянулось на долгих девять лет.
Первые годы вообще не с чем сравнить. Аврелий все время плакал. Ну, не все время, но мне тогда так казалось. Особенно он любил это дело ночью. Мы с Лилией даже график свой разработали, кто и когда должен вставать его успокаивать. Я-то в тот момент уже более-менее привычный был, с недосыпом на короткой ноге, а вот у нее нервы начали сдавать потихоньку. И опять начались скандалы. Причем по сущим пустякам. Иногда, конечно, бывали серьезные причины, но в основном она взрывалась на ровном месте. Опять же, это мне тогда так казалось. Сейчас-то я уже знаю, что у Лилии были ко мне конкретные претензии, которые она в себе давила. Наши с ней заусенцы терлись по полной, если вы понимаете. Почти до открытого огня. Почти.
Отдам нам должное, мы довольно долго старались все удержать под контролем. В какой-то момент мне даже казалось, что у нас все получится. Когда Аврелию стукнуло три, мы смогли определить его в дошкольную группу и Лилия тоже устроилась на работу. У нее с этим проще вышло. К тому времени она уже совершеннолетняя была и на собеседованиях ей все сочувствовали из-за ребенка. У нее даже был выбор из трех мест, где ей предложили вакансию. Меня это так кололо, вы себе даже представить не можете. Я, понимаете ли, кое-как через знакомых получил работу, с которой нормальные люди бежали при первой же возможности, а она еще и выбирает. Видите? Снова мое эго портило мне жизнь. Не Лилия. Нет. По-хорошему я за нее радоваться должен был. А я шипел, как змея, и злобу таил.
В общем, она устроилась в офисном здании секретарем. Ситуация с деньгами немного наладилась. Напряжение между нами спало, но, к сожалению, ничего уже не было как раньше.
Вот знаете, есть два состояния, влюбленность и любовь. При удачных обстоятельствах первое постепенно переходит во второе и у вас складывается счастливая супружеская жизнь. У нас же с Лилией влюбленность пришлась на самый сложный период и плохо его пережила. Особенно с ее стороны. Наши нестыковки в характерах никуда не делись, не притерлись. Активные боевые действия превратились в холодную войну. Затяжную и изматывающую.
Конечно, дела понемногу налаживались, если можно так выразиться. Когда большую часть суток проводишь на работе, то как-то успокаиваешься и те несколько часов, что приходится на семейный досуг уже не кажутся такими раздражающими. Я и за Лилией это заметил. Она даже немного посвежела. В шахте тоже все шло вверх, насколько это вообще возможно в этом гадюшнике. На пятом году работы начальство приметило, что я что-то смыслю в технике. Оно и не удивительно. На нормальное оборудование у них никогда не было денег и приходилось выкручиваться на месте. Где-то что-то подлатал, где-то что-то подкрутил… В общем, меня повысили с забойщика до горнорабочего по ремонту. Хоть работа легче и не стала, зато денег платили побольше. Не сильно, зато достаточно, чтобы удержать меня, глупого, от увольнения. А я, скажу вам, уже давненько о нем подумывал. Несмотря на все наши с Лилией разногласия, я все равно хотел проводить больше времени с семьей. Мне хотелось разобраться, в чем же проблема, откуда берутся все эти ссоры, чтобы решить все раз и на всегда. Чтобы все исправить. Но, по всей видимости, некоторые вещи исправить просто нельзя.
Еще четыре года я проработал в шахтах. Мое существование, а жизнью это можно назвать разве что с натяжкой, выглядело примерно так же, как у отца моего одноклассника. Помните, я рассказывал в одном из прошлых роликов? Повторяющийся одинаковый день, в котором нет места счастью, или вообще чему-нибудь кроме усталости. Меня угнетала моя работа, моя жена, вообще все, что происходило вокруг. Единственным светлым местом был мой сын, Аврелий. Но из-за графика и апатии я не мог уделить ему достаточно внимания. Как же я сейчас жалею об этом… Он рос у меня на глазах, а я этого даже не замечал…
А потом случился самый большой скандал. Честно сказать, я уже не помню с чего началась перебранка. Думаю, что как всегда с кой-то чепухи в духе «кто должен отпроситься с работы, чтобы сходить с Аврелием к зубному» или «чья очередь готовить ужин». Зато я прекрасно помню, чем она закончилась. Лилия сказала, что больше меня не любит. Еще она сказала, что терпит меня только ради сына. Чтобы он мог расти в полноценной семье. Я с горяча ответил, что уж чем-чем, а полноценной нашу семью точно назвать нельзя и в этом ее вины не меньше моей, за что получил пощечину. Крепкую. Аж в ухе зазвенело. В мозгах, видимо, тоже что-то тогда повредилось. Я молча вышел из дома и ночь провел в дешевой ночлежке космопортового района. На утро следующего дня Лилия позвонила мне и сказала, что нам нужно серьезно поговорить. Хотя, серьезнее, казалось, уже было некуда. Я уже тогда знал, к чему все идет. Мы с Лилией встретились на, так сказать, нейтральной территории, в забегаловке неподалеку от нашей первой квартиры. Она заказала себе травяной чай, а я — кофе. Не люблю кофе… — Тит тяжело вздохнул. Воспоминания нахлынули на него, увлекая в то место, где ему совсем не хотелось снова побывать. — Лилия сказала, что нам нужно сделать перерыв. Понимаете, да? Перерыв. Как будто можно вот так просто взять и сделать перерыв в чем-то подобном.
Мне тогда было так паршиво… Передать невозможно. Будто дело всей жизни развалилось, вылетело в трубу, и теперь я ни стоил ни гроша. Да, в принципе, так и было. Мне хотелось убежать как можно дальше, от всего этого. Будто бы это помогло… И я убежал так далеко, как только мог. Я улетел с планеты в точку Лагранжа, на станцию «Кориолис». Устроился там демонтажником космических кораблей. Думал, что одной вахты хватит. Что этот ПЕРЕРЫВ ненадолго. Но первая вахта кончилась, а Лилия не позвонила. И я ей не позвонил. Никто никому не позвонил… А потом кончилась вторая вахта, и третья, и четвертая… Целых три года я провел как будто в каком-то коконе. Закрылся внутри себя, монотонно работал, читал и пытался переварить, что же пошло не так. Что я мог сделать, чтобы предотвратить это. И знаете, что? Теперь я понимаю, где ошибся. Но что толку? Ничего уже нельзя вернуть назад. Хотя я уже не раз говорил, что время идет по кругу, но только не в этом случае.
Тит остановил вездеход у самого края скалы, вылез из кабины и взглянул вниз. Под ним в лилианской ночи огнями прожекторов мерцал «Альбатрос». Морозная дымка едва заметным туманом плыла над равниной, обволакивая строительную площадку и рабочих. Их нашлемные фонарики складывались в причудливые созвездия, кружились вокруг разраставшегося котлована для будущего фундамента взлетно-посадочной площадки, выедаемого в мерзлом грунте экскаватором.
Не знаю, посмотрит ли это видео Лилия, и покажет ли она его Аврелию, но все равно скажу. В моей истории слишком много Я. Вот, где ошибка. Она однобока и никак не объясняет того, что происходило с тобой и нашим сыном. И что самое ужасное, я не знаю, что происходило. Но хотел бы узнать. Возможно, когда-нибудь ты согласишься мне рассказать. Возможно, тогда у нас будет достаточно знания, чтобы попробовать все исправить. И Аврелий, надеюсь, у тебя все ладится лучше, чем у твоего папашки…
А всем остальным зрителям я хочу сказать, даже если у вас в жизни все чертовски паршиво, это еще не значит, что нужно сложить руки и ждать конца. Наоборот, самое время сделать рывок. Всего три месяца назад я сидел на тротуаре без гроша в кармане и крыши над головой, а теперь посмотрите, где я, — он обвел рукой вид равнины. — Разве это похоже на конец света?
Вдруг Тит услышал, как камни у него под ногами зашевелились и инстинктивно отскочил назад, неловко покачнувшись (для новой ноги такое движение было непривычным). К его удаче сделал он это как нельзя вовремя, потому как, край скалы, не выдержав груза вездехода, сорвался с места и полетел вниз, увлекая за собой машину. Ударяясь об уступы колесами, она сделала в воздухе полный оборот, затем слилась с грохотавшими камнями в единое облако пыли, которое, прокатившись по крутому краю Стены Неприятностей, с характерным скрежетом остановилось у ее подножия.
Понял, зазнался. Больше не буду, — сказал Тит не на запись, а будто самой планете. Осторожно подступив к обрыву, он взглянул вниз. Туда, где приваленные камнями лежали останки зажигалки для пещерного человека. Затем громко рассмеялся. Это был не истерический смех человека, потерявшего только что приобретенный вездеход. Скорее, это был смех облегчения. Он наконец-то высказался, снял груз с плеч. И вездеход оказался вполне приемлемой платой.
Когда приступ смеха сошел на нет, с Титом связался экипаж «Альбатроса». Голос на том конце был встревоженным. И это не удивительно. Несколько особо зорких рабочих, заметивших обвал, разглядели в нем вездеход, после чего по стройплощадке молниеносно расползлись слухи о том, что единственный колонист Лилии больше не нуждается в услугах обогатительной фабрики. Тит успокоил всех, заверив, что в вездеходе кроме пары шестов с датчиками ничего не было, и попросил подкинуть его до лагеря.
Глава 11 Х-Холт
Пилота «Альбатроса» подрядили на короткую спасательную операцию. Он спустил Тита со Стены Неприятностей, воспользовавшись его же собственным челноком. Затем была предпринята вылазка к останкам вездехода, которые оказались совсем не останками. На удивление машина пережила падение довольно хорошо, учитывая обстоятельства. Пластиковый купол кабины совсем растрескался, а справа от него отвалился немалый кусок, так что об обогреве теперь не могло быть и речи, левое заднее шасси слегка задралось кверху, накренив всю машину назад. Из левого переднего колеса был выдран кусок, при этом само оно, благодаря полому устройству, продолжало сохранять форму, на корпусе, закрывавшем батареи красовалось несколько внушительных вмятин. Но в целом, вездеход выглядел гораздо лучше, чем ожидалось.
Смеха ради Тит забрался в кабину и включил питание. Два экрана управления не заработали, зато третий показал короткую приветственную заставку. Тит хмыкнул, попросил строителей, согласившихся помочь ему, отойти, и наклонил вперед ручку управления. Мотор в погнувшемся шасси издал странный пищащий звук и затих. Но, тем не менее, остальные моторы попытались сдвинуть машину с места. Строители, сориентировавшись, принялись раскидывать, мешавшие камни. Затем прицепили вездеход тросом к бульдозеру и вытянули на относительно ровную поверхность. После чего Тит предпринял вторую попытку заставить его двигаться самостоятельно. Много времени это не заняло. Ковыляя, словно раненое животное, вездеход покатился вперед.
— Вот так да… — Тит весело хлопнул в ладоши. Из-за перчаток скафандра звук получился глухим и невнятным. — Оно живое! Живое!
Он громко рассмеялся, подражая доктору Франкенштейну из старого кинофильма.
Вездеход удалось доставить к лагерю без происшествий. Несмотря на вышедший из строя один из двигателей и порванное колесо, он все еще был способен развивать приличную скорость и довольно сносно управлялся. Это удивляло Тита не меньше, чем тот факт, что машина пережила падение с такой высоты и не взорвалась, как это обычно показывали в кино. Пара строителей, которых тоже поразила подобная живучесть, даже пообещали помочь Титу с ремонтом. В свободное от работы время, конечно же. Тит от помощи не отказался. Он еще раз поблагодарил строителей за потраченное время, а когда они отъехали подальше, тут же взялся записывать видеоролик. На этот раз у него вышла самая настоящая реклама. Он ходил вокруг вездехода кругами, снимал под всевозможными углами повреждения, при этом во всех красках описывая падение. Тогда ему как-то в голову не пришло, что падение точно так же было зафиксировано на его глазной имплант (уж очень он свыкся с идеей голосом обозначать начало и конец записи), и что рекламирует он единичный продукт, который невозможно найти в продаже. Вездеход был сконструирован командой талантливых инженеров «Гуд Кол.» под чутким руководством Джека Донована, как универсальное вспомогательное средство передвижения для программы, в которой Тит участвовал в качестве тестового манекена. Это была первая машина для первого колониста-одиночки. И он ее разбил в первый же день. Вот, чем в сущности являлась эта реклама. По крайней мере, именно так ее воспринял толстяк Джек, когда увидел ролик.
— Это возмутительно, — буркнул он, обиженно надув щеки. В такие моменты Джек казался Холту ребенком по чистой случайности запертым в теле грузного мужчины. — У твоего бомжа нет никакого чувства уважения к чужому труду.
Джек не досмотрев поставил видео на паузу и откинулся на спинку стула. Тот жалобно скрипнул.
— Ну почему же? — Холт, стоял у стола и держал руки сцепленными за спиной. — Очень даже есть у него такое чувство. Он целый рекламный ролик снял про твой вездеход. Не поленился. Значит понравился. Разве нет? И никакой он не бомж. У него уже домик есть. Пока что маленький, но уже совсем, как настоящий. Вон, смотри, за контейнером, — он склонился над столом и перемотал видео немного вперед.
Джек сощурился, вглядываясь в экран.
— Напечатал, значит?..
— Напечатал, напечатал. А ты говорил, что не справится.
— Я и сейчас так говорю.
— Ты просто вредный вот и все. Признай, он справляется лучше, чем ты думал. Да?