- Но… Как ты…
«Нашел меня» – хотел продолжить он, однако слова не шли. Прошел месяц с их последнего разговора, с момента, как Маркус принял решение и ушел. Теперь же он сидел в этом доме, появившись столько неожиданно, что…
Глаза Томаса сощурились, вглядываясь в белую полосу под черной тканью на шее отлученного священника.
- Ты позвонил мне. Не помнишь? – в светлых глазах мелькнула озабоченность и настороженность. Он приоткрыл рот, будто собирался сказать что-то еще, но коротко облизнул губы, прикусывая на секунду нижнюю, а затем поднялся с дивана, - Ладно. Сейчас не время разговаривать. Пошли.
Откуда у него вдруг пасторский воротник? Для вида и убеждения семьи Данн? Нет. Маркус никогда не подыгрывал и не скрывал того, что его отлучили от Церкви.
Крик Марты и грохот, донесшийся из-за двери ее комнаты, раздались очень вовремя. Роберта перекрестилась и прижала руки ко рту, начиная нашептывать молитву. Алан ждал возле двери с пластиковой бутылкой чистой воды.
- Постой, - Томас поймал проходящего мимо него Кина за локоть, впиваясь пытливым взглядом в светлые глаза, - где ты был все это время?
- Ты правда хочешь сейчас обсудить это? – со вспышкой раздражения Маркус выделил «сейчас» и выдернул руку из хватки молодого экзорциста, уходя в комнату Марты, - Встречался с Беннетом и восстанавливал сан, если ты не заметил.
Поколебавшись с несколько секунд, Томас пошел следом. Комната встретила тем же полумраком и запахом. Марта шевелилась под одеялом на привязи – скрученные простыни от рук и ног тянулись к ножкам кровати. Посуду сдвинули к стенам, но не убрали.
Маркус смачивал пальцы водой, мельком поглядывая то на девушку, то на вошедшего священника.
- Начнешь? – Кин очертил крестным знамением лежащую в кровати. Его губы сжимались плотнее с каждой секундой промедления Томаса.
- Оставьте меня. Мне..нечем дышать… Отче Томас, прошу… Я не одержима.
Ортега и правда не был уверен. Он не видел того, что рассказывал ему Алан. Его смущала слепая готовность Маркуса, появившегося из неоткуда. Как и пробелы в памяти.
- Чего ты медлишь?
- Я… сомневаюсь. Вдруг мы приняли не верное решение?
- Пить…мне так хочется пить… – с плачем слышалось из-под одеяла.
Почему ей закрыли лицо? Томас обошел Кина и сдернул одеяло до середины. Ожоги на коже, мертвенная бледность, рыжие спутанные волосы, корка на губах – перед ним лежала не Марта. А Харпер.
- Что?
- Здравствуй, Отче, - ее зрачки почернели, спина выгнулась и подняла девочку в положение сидя.
- Этого не может быть, - пробормотал Ортега, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Они спасли Харпер от матери, девочка не была одержима. Ее травили и внушали мысли об одержимости долгие месяцы. Маркус не дал провести обряд.
Отступая он наткнулся на Кина и почувствовал хватку на плечах, удерживающую от очередного шага назад. Голос зазвучал прям на ухо: четко, хрипловато.
- Томас, вспомни. Я совершил ошибку, не поверив тебе. В ней действительно сидел демон. И в новой семье он проявил себя, - взгляд переметнулся на девочку, которая склонила голову вниз и стала рассматривать простыни, которыми ее привязали. Пробуя их на прочность.
Библия Маркуса осталась на горе тарелок, накрывая собой ворошащихся личинок. Одна их них смогла заползти вверх и вытянулась в углублении креста.
- Томас.
Но внимание Ортега сконцентрировалось на Библии. Кин никогда бы не оставил ее в таком месте. Чем дольше он смотрел, тем смазанее становилось все остальное.
- Томас, - дыхание прошлось по шее, а пальцы на плечах сжались сильнее.
- Это не правда… - на выдохе отозвался священник и дернулся к Библии. Успев схватить и пролистать раньше, чем Маркус выбил ее из рук, мужчина не увидел ни одной записи, ни одного рисунка. Которые в обилии должны были присутствовать на потрепанных страницах.
Страх и ужас тисками сдавили горло. Он вновь потерял себя. Впустил демона в разум и не заметил этого.
- Я хочу очнуться!
***
- Томас?
Священник дернулся и откинулся на сиденье, запрокидывая голову. Мышка перехватила его за плечо и второй рукой развернула лицом к себе.
- Томас?!
«Нет. Нет.. Только не это снова», - холодея, подумала она, всматриваясь в распахнутые глаза.
Ортега не слышал ее. Зрачки закатились, оставляя лишь покрасневшие белки. Он снова был не здесь. Снова впустил в себя демона.
- Боже небес, Боже земли, Боже ангелов, Боже архангелов, Боже патриархов, Боже пророков, Боже апостолов, Боже мучеников, Боже исповедников, Боже дев, - мгновенно собравшись она начала молиться, обхватывая лицо Томаса чуть теплыми ладонями, - Боже, власть имеющий жизнь по смерти и отдых по трудам даровать, ибо нет иного Бога, кроме Тебя, и не может быть иного, ибо Ты еси Создатель видимого всего и невидимого, и царствию Твоему не будет конца. Молим освободи нас!
В прошлый раз она смогла вытащить его и сделала это быстро. Призывая всю свою веру, Мышка старалась не думать о том, что может потерять Божий сосуд так просто. Она не отступит и будет взывать, и молиться над ним сколько потребуется.
Но Томас не приходил в себя.
Три часа спустя.
- Томас, возвращайся. Борись, не поддавайся им, - сквозь зубы проговаривала она, чередуя молитвы с зовом. Самообладание начинало сдавать. Она вывела машину за город, чтобы не привлекать постороннего внимания. Ни крест, ни святая вода, ни молитва не помогали. Кожа оставалась невосприимчива, а значит демон еще не завладел им. Но что сделать еще она не знала.
Внезапно тишину нарушил глубокий грудной голос. Губы Ортега зашевелились, но тело оставалось неподвижным.
- На что ты надеешься, Мышка? У него уже течет крыша. Каждый раз он открывается нам все больше и больше. Дает соглашение, преисполненный самоуверенностью. Думаешь у тебя получится защитить его? Нет. Ты все та же слабая недомонахиня, запятнанная греховностью. Пустое место, так и не добившееся Его прикосновения. У тебя не хватит сил и тогда…
Но Мышка не слушала. Она мгновенно впилась в плечо Томаса и прижала распятие к его лбу:
- Смиренно пред величием славы Твоей молим, да благоволишь освободить нас властию Своею от всяческого обладания духов адских…
- Посадишь его на цепь и будешь бояться старого льва? Подведешь его снова, - сбивал демон, говоривший устами Томаса, - Или побоишься увидеть правду, что ради тебя он не вернулся, но может прийти ради него.
Глухой смех заполнил все пространство, проник в уши и попытался добраться до ее души, цепляя за самые болезненные струны.
- …от козней их, от обманов и нечестия сохрани нас целыми и невредимыми. Через Христа, Господа нашего! Аминь!
Глаза Ортега закрылись, голова безвольно свесилась вниз.
- Томас? – Мышка подняла его лицо за подбородок, но не прервала молитву, - Все святые небесные придите к нам на помощь. Освободи нас Боже от помыслов завистливых, ярости, и смерти. Молим тебя освободи нас, Отче.
Чувствуя восстанавливающееся сердцебиение и ровность дыхания священника, женщина проверила зрачки, убеждаясь в отсутствии одержимости.
- Томас…Что же ты делаешь с собой… - шепотом проговорила она, отпуская лицо экзорциста и выдыхая.
Мысли смешались в голове, страх не проходил. Она не понимала, что происходит с ним и не сталкивалась с подобным раньше. Как демон мог говорить через Томаса, не вселяясь в него? Ведь на коже не осталось ни единой отметины.
Пронаблюдав за ним еще с полчаса, Мышка вышла из машины и набрала номер, надеясь, что он не успел измениться.
- Маркус. С Томасом что-то происходит.
========== Глава 1. Не бойся, ибо Я с тобою ==========
«Живой в помощи Вышнего, в крови Бога Небесного возродится. Скажет Господу: Заступник мой есть и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Так Он избавит тебя от сети ловчей, и от слов мятежных, благодатью Своей освятит тебя, и под крылом Его укроешься: оружием будет тебе истина Его.»
Пальцам не хватало креста.
Маркусу казалось, что сейчас он бы жег его кожу, возвращая обратно в реальный мир из мира мыслей. Он смотрел на дорогу и давил на педаль газа, на долю секунды прикрывая глаза. Молитвы – единственное его спасение.
Молитвы и холодная уверенность в том, что ничего непоправимого не произошло.
Он плавно повел машину влево, объезжая небольшой фургон, не привлекая к себе никакого внимания. По-хорошему, ему бы гнать так, что стрелка на спидометре забьется до предела. Но тогда он натворит ошибок, а он, Маркус Кин, не делает их. Он – меч Господень; его длань, которой повелевает Тот и направляет, карая грешное семя зла, что проросло в душах людских.
«Не убоишься страха ночного, от стрелы летящей в дни, от вещи во тьме приходящей, от страха и беса полуденного. Падет от стрелы твоей тысяча, и тьма повернутая тебе, к тебе же не приблизится, ибо глазами твоими смотрим и воздаяние грешников узрим.»
Маркус понимает, что ему почти страшно. Это тот страх, когда ты не успеваешь предотвратить беды, зная, что ошибка полностью лежит на твоих плечах.
Он бросил взгляд на часы и прищурился, поджимая губы. Прошло не так много времени с момента, как он покинул, а вернее, оставил Томаса. Посчитав, что так будет лучше. А теперь вынужден возвращаться.
Кин хмыкнул, осознавая, что был не просто не прав. Его напарник, отец Ортега, действительно оказался не готов. Как сам Маркус и говорил. Но в то же время червоточина зависти, на которую не раз давил демон во всех своих обличьях, стачивала внутри мужчины непоколебимую веру в Него. Извечным был один единственный вопрос: «Почему он? Почему не я?» Но тут же Кин читал молитвы, отгоняя грешные мысли, что шептал Лукавый на ухо: пытаясь посеять сомнения в деяниях Его, в решении Высшем.
Когда ночь сменила день, Маркус набрал высветившийся на экране мобильного три дня назад номер и долгое время слушал гудки.
- Где вы сейчас?
Услышав ответ и отключившись, не спрашивая, как Томас, Кин впервые поддал газу.
«Не придет к тебе зло, и рана не приблизится к телу твоему, ибо Ангелом Своим Господь помнит о тебе, сохранит тебя во всех путях твоих.»
Губы сами двигались, повторяя слово за словом, раз за разом. Так как сомнения и страх росли. Что если он не успеет? Что если уже слишком поздно? И Мышка была права, что Кин нажал на кнопку ядерной бомбы и Ортега потерян навсегда?
Почти месяц назад Маркус нашел Беннета и смог загнать его в ловушку. Это была миссия не Томаса, он бы не справился. И по-хорошему, бросая взгляд на удаляющуюся полосу дороги через зеркало заднего вида, Кин понимал, что рисковал вдвойне, если бы повел молодого экзорциста за собой.
Машина плавно притормозила у заправки. Хлопая дверью на выходе и надевая на голову шляпу, за козырек надвигая её на лицо, Маркус направился к магазину. Взяв две бутылки воды и фаст фуд, зная, что нормально перекусить не получится еще долго, священник прислушался к тому, что вещали по прикрепленному к стене телевизору.
Новости менялись, пока он стоял на кассе и ждал своей очереди. Когда Маркус поставил покупки на двигающуюся ленту, он не сразу заметил этикетку на бутылке воды. Она привлекла внимание лишь при расчете с продавцом. Взяв её в руки отдельно от небольшого пакета, он осмотрел изображение реки и гор с надписью какого-то заповедника.Тут же захотелось выругаться, но Кин поправил шляпу и молча вернулся к машине.
Заправляя бак бензином, он старался избавиться от накативших мыслей о Питере. В конце концов, у них бы ничего не получилось. Он не мог остаться с ним, как бы ему ни хотелось. И как назло в голове звучали слова демона, изгнанного из Энди. Он был прав, бедный Питер; Маркус не может быть нормальным.
Воспоминания ночи и нескольких отрывистых встреч с Питером легли на плечи Кина несвойственным ему сожалением. Он помнил то чувство: легкое, щекочущее, заставляющее почти робко улыбнуться, хотя робости в нем давно не было. Те осторожные поцелуи и слова Питера; то, что Кину предлагали и что могло быть.
Возможно, он раз за разом делает одну и ту же ошибку, предавая близких ему людей, сбегая от них прочь?
«На руки возьмут тебя, да не когда споткнется о камень нога твоя, на аспида и василиска наступившая, и потревожившая льва и змия. Ибо на Меня уповает. Избавлю и покрою, ибо познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним буду в скорби, излечу его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».
Молитва горчила на языке и Кин с злорадной практически усмешкой понимал, что с ним такое. Это он, Лукавый, пытался сеять сомнения. Именно поэтому Маркус беспрерывно читал молитву Господу, дабы избавиться от тревог и влияния Нечестивого.
Размышляя, насколько может быть силен демон, не отпускающий Ортега, Маркус достал из бардачка распятие и повесил себе на шею, целуя. На дороге как назло появились пробки, но он терпелив и сдержан. Он знал, что путь не будет легким. И ему хватит времени снова подумать, найдутся силы снова начать говорить мысленно с Богом, отрицая то, что шепчет ему Искуситель голосом Беннета.
За голосом следует отчетливое воспоминание, как Кин говорил с Девином. Вернее, с тем, кто вселился в некогда сильного своей верой человека. И как бы он не пытался изгнать демона, исцелить и спасти душу, Маркус понимал, что этого уже не сделать. Слияние произошло, а он – не Ортега. Но он бы и не подпустил Томаса к Беннету, понимая, что зло слишком сильно.
***
- В черном человеке… Черное, да, Маркус? Старый облезлый лев, потерявший свою силу. О, Он не говорит с тобой? Ты знаешь, Маркус, что тех, кто слышит голоса, сажают в психушку?
Святая вода почти не жжет Беннета, заставляя его лишь едва морщиться и усмехаться. Его кожа не покрывается волдырями, губы не иссушены. Он все такой же, только взгляд не тот. Черный, извилистый, полный утягивающего в глубину мрака, как и его речи. Привязанный к стулу, глумящийся над отлученным экзорцистом раз за разом и не называющий свое истинное имя.
- Я знаю, что ты прячешь. Ты завидуешь своему львенку. Как ты думаешь, как он там сейчас? Спит с этой сучкой Мышкой, которую ты не смог спасти? А она молодец, хорошо отомстила, забрав мальчишку от тебя, а? Как думаешь, она уже раздвинула перед ним ноги, как тогда перед тобой, лежа связанная в вашей «святой» обители? Или же ты…