– Так точно! Отряд снова вышел на связь! Есть потери, но Секирин все еще с ними!
– Картинка есть? – Осведомился президент, вытирая об дорогие брюки враз вспотевшие ладони.
– Есть! Хотите посмотреть?
– Ясное дело, что хочу! – Огрызнулся глава государства. – Немедленно подключите меня!
И военного моментально сдуло, будто его здесь и не было. А президент в это время чуть ли не бегом вернулся к своему столу и включил ноутбук. Он был так взволнован и увлечен, что не заметил даже, как к нему вошел еще один посетитель.
– Ну как там дела в Риме?
От раздавшегося над его ухом голоса глава чуть не подпрыгнул, злобным взглядом зыркнув на того, кто посмел к нему так незаметно подкрадываться. Но когда увидел, кому принадлежала реплика, постарался успокоиться.
– Михаил Эдуардович… вы меня напугали.
На самом деле, президенту хотелось сказать нечто совсем другое, и куда менее цензурное, но с пожилым особистом он предпочитал сохранять ровные отношения.
– Работа у меня такая, – невозмутимо пожал плечами старик. – Так что с отрядом?
– Смотрите сами, – буркнул глава, слегка поворачивая ноутбук на столе, чтобы посетитель тоже мог все видеть собственными глазами.
А посмотреть там было на что. С индивидуальной камеры одного из бойцов открывалась поистине жуткая и вместе с тем завораживающая картина. Раскрашенные предрассветными сумерками улицы итальянской столицы напоминали декорации фильма в жанре зомби-апокалипсиса. Кровь, огонь, стрельба, неуловимые мельтешащие силуэты и несметные толпы неумолимо напирающей со всех сторон нежити.
– Я не вижу Секирина, – озадаченно пробормотал лидер государства. – Его что, потеряли?
– Да вот же он, – старый особист ткнул пальцем прямо в экран, указав на человека, который больше других походил на поднятого покойника. Перемазанный запекшейся и свежей кровью, весь покрытый коростой и струпьями, в изодранной одежде, но зато с автоматом, которым, кстати говоря, очень профессионально орудовал. На что и не преминул обратить внимание Михаил Эдуардович.
– Заметили, насколько виртуозно он ведет бой? А ведь мы раньше считали, что подобным навыкам у него взяться неоткуда. Я думаю, что такой реакции и меткости нет даже у наших лучших штурмовиков.
– Такое сложно не заметить… – президент задумчиво потер переносицу, не отводя жадного взгляда от происходящего на экране. – Но как, черт подери?! Я не успеваю даже различать движения противника, а он каким-то образом умудряется успевать отстреливаться от этих тварей!
– Действительно загадка, – кивнул старик, – и я думаю, что ответ лежит именно в его способностях. Это они выводят его далеко за рамки человеческих возможностей, что в рукопашной схватке, что в стрельбе. Другого варианта я здесь не вижу.
– Пожалуй, тут я с вами соглашусь… Кстати, а почему большинство наших солдат бежит безоружными, отдав автоматы каким-то проходимцам? Это что, добровольное признание того, что простые римские горожане умеют воевать лучше наших спецназовцев?
– Это же Нелюдь, господин президент. Вы не признали?
– Хм… понятно. Выходит, эвакуацией целиком полностью руководит сейчас Секирин?
– Похоже, что именно так оно и есть.
Следующие несколько минут пара высокопоставленных лиц провела в молчании, внимательно следя за событиями в далеком Риме в режиме реального времени. На их глазах сейчас разворачивались такие события, которые попросту не укладывались в голове. Молодой Темный Жрец и его мертвые бойцы демонстрировали поразительные вещи, которые просто не укладывались в голове. Столь дьявольски согласованные действия выглядели пугающе и неестественно, особенно если знать, что все происходящее чистая импровизация одного единственного человека. Невозможно было даже представить, что кто-то способен на таком уровне организовать людей, не прибегая к длительным многолетним тренировкам и муштре. Хотя, что за вздор… никто из этих существ людьми уже не был. И это осознание пугало людей еще больше.
– Вот, значит, как выглядит этот коллективный разум в деле? – Президент побарабанил пальцами по тачпаду, нервно подергивая коленом. – Впечатляет… Представьте, Михаил Эдуардович, каких высот могла бы достичь Россия, обладая целой армией таких созданий…
Особист покосился на главу государства, бросив на того слегка удивленный взгляд.
– Что-то я не замечал за вами подобных имперских амбиций раньше.
– Просто мысли вслух, не более. Как думаете, мы можем доверять Секирину?
Этот вопрос настолько остро волновал главнокомандующего, что он даже оторвался от созерцания бойни, происходящей на экране, и вопросительно уставился на своего пожилого собеседника.
– Абсолютно исключено, – категорично отрезал старик.
– Почему? Он ведь пока еще не давал поводов усомниться в своей лояльности… – президент осекся, вспомнив события прошлого года, и поспешил исправиться, – я имею в виду, после своего второго пришествия.
– Он лоялен, пока у нас есть общий враг, – пояснил особист, словно ребенку. – Если удастся его устранить, то никаких дел с Россией он иметь более не захочет. Поверьте мне. И никаких рычагов давления на него не найдется.
– Никаких? – Президент вскинул бровь, напомнив этим жестом старику того прошлого себя, молодого и властного мужчину, который только начал свою борьбу за высший руководящий пост в стране. – А Галиуллин, Стрельцова и Буковина?
Теперь уже настала очередь Михаила Эдуардовича удивленно округлять глаза.
– Вы считаете, что Секирина можно таким образом склонить к сотрудничеству? Я бы не рекомендовал вам так рисковать, господин президент.
Последние слова были сказаны с таким нажимом, что глава государства не сумел сдержаться и неприязненно поморщился.
– Этот… это существо опаснее любого зверя, – продолжал старик, – и в тех рамках, в которые вы хотите его загнать, он взбунтуется очень скоро. Вы же не хотите второй Кровавой Зимы?
– Не хочу, – покладисто согласился национальный лидер, – но вы можете предложить иной способ?
– Пока не могу…
– Вот и я не могу. А времени на размышления у нас нет. Секирин слишком опасная переменная, которая может разрушить любое уравнение. Его нельзя уступать никому. Позволить ему найти друзей или союзников в других странах, будет настоящей преступной халатностью.
– В этом я с вами согласен. Но дергать за хвост столь жестокого хищника, может оказаться куда более худшим выбором.
– А у нас разве вообще есть этот выбор?
– Вы задаете мне слишком сложные вопросы, – особист развел руками, словно извиняясь за то, что не имеет ответов.
– И все-таки, вы работаете в этом направлении?
– Работаю, – согласился старик, – служба у меня такая.
– Вот и прекрасно… тогда обо всех успехах или неудачах прошу докладывать мне незамедлительно.
Глава 8
Время давно уже потеряло для меня значение, а мир превратился в одну бесконечную битву, которая вытеснила из разума все остальное. Для меня остался только пыл нечеловечески жестокой схватки и моя цель. Даже самих врагов я воспринимал не более чем неодушевленных пешек под управлением древнего некроманта.
Кстати, последнего я возблагодарил самыми жаркими словами за его тактику несовершенную тактику управления легионом мертвых. Поскольку он обращал в Приспешников лишь самых достойных и подходящих, самую многочисленную основу его армии составляли Кадавры. Приспешники ими командовали, отдавая приказы голосом, и с учетом того, что в создании обычных зомби Жрец превосходил меня на целые порядки, это была очень грозная сила. В средние века он действительно мог пройти таким маршем половину Европы, и никто бы ему ничего не сумел сделать. Посудите сами, против них нельзя даже было вывести кавалерию – тогдашнюю царицу войны. Ведь лошади, учуяв отголоски Силы, исходящие от мертвецов, сбивались бы с шага, ломали построение, сталкивались друг с другом, превращая монолитную лавину строя в свалку искалеченных тел.
Но те времена давно минули, сейчас уже не средневековье, а Древнему противостоят такие же мертвецы. Я бы даже сказал – его же мертвецы. Ведь вместо того, чтобы тонуть в нескончаемом потоке Кадавров, я просто направо и налево бросал целые цунами из Тьмы, выбивая чужую энергию из мертвой плоти, как недавно сделал это с покойным Георгом. После этого на ногах оставались лишь вражеские Приспешники, которые составляли едва ли одну десятую часть от общего числа его воинов. Но с ними уже разбирались их бывшие подчиненные.
Зомби кидались на марионеток Древнего и разрывали их зубами и голыми руками до состояния окровавленного скелета. Так, чтобы на этих костях не осталось ни единой мышцы и связки, способной приводить трупы в движение. Главной нашей проблемой оставались одни только Морфы…
Целая прорва покойников, перешедших под мой контроль, конечно, сильно облегчили нам побег. Я не устаю спрашивать себя, как Темный мог допустить такую оплошность, отправив своих беззащитных Кадавров против меня. То ли в его время Жрецы не воевали между собой, то ли я первый кто до такого приема догадался, ведь, думается мне, некроманты играли роль полководцев, сидя где-то далеко от поля боя, и на передовую не спешили. Так что не могли показать свои возможности в самой гуще схватки. Ну, по крайней мере, мне это видится именно так. Или, еще оставался третий вариант, самый худший из всех – я просто до сих пор не понимал правила игры, в которую играет сумасшедшая древняя тварь.
В общем, в обширном шевелящемся море из покойников то и дело вязли даже Измененные, невзирая на их подавляющую мощь. Окажись эти мутанты в толпе простых людей, и вокруг них мгновенно бы образовались кровавые просеки, потому что каждый взмах когтистой лапы уносил бы десятки жизней за раз. Но с уже мертвыми этот фокус не работал. Кадавры, конечно же, так же разлетались неопрятными кусками и багровыми ошметками, но в отличие от живых, такая мелочь не могла остановить их напора. Так что пока Морфы рвали на конфетти собственную армию Древнего, мы с солдатами выжимали все ресурсы своих организмов, пытались от них оторваться.
Еще невероятно спасала тройка Измененных, которых я сумел поднять под свои знамена. Хоть они и не были такими проворными и умными, как элита Темного, но все равно невероятно выручали нас, когда требовалось выиграть время. Правда, одного из них я вскоре безвозвратно потерял, оставив прикрывать наш отход. Едва расстояние между нами увеличилось на тридцать или сорок метров, он перестал слышать мои мысленные приказы и стал легкой добычей для врагов. Бывшие собратья разорвали его в такие лохмотья, что он оказался попросту бесполезен. И эта потеря сильно ударила по обороноспособности отряда. Я ведь наивно полагал, что он сумеет задержать чудищ подольше, но сразу после этого осознал, что такое ничтожное преимущество, которое твари преодолевали за каких-то два прыжка, не стоило того, чтобы терять столь ценные боевые единицы.
Группа военных потеряла еще двоих, и теперь соотношение живых и мертвых среди нашего отряда стало почти пятьдесят на пятьдесят. Шестеро людей и пять покойников. И оно грозило еще сильнее увеличиться, создав перекос в сторону мертвецов, потому что солдаты уже чертовски устали и вымотались, едва заставляя себя двигаться. Они бежали на пределе своих возможностей, с огромным трудом переставляя налившиеся свинцом ноги. Часто доходило до того, что свободные марионетки тащили их на своих спинах, лишь бы подарить им хоть мгновение, столь необходимое для восстановления дыхания.
Боезапас неумолимо таял. В нашем распоряжении оставалось едва ли по три десятка фосфорных патронов на каждый ствол и полтора десятка «Фениксов». Приходилось жестко экономить, отгоняя кровожадных Морфов от группы прицельными одиночными выстрелами, потому что остаться безоружными для нас сейчас было подобно смерти. Приходилось хитрить, оставляя после себя целые пожары, для разжигания которых я использовал бензин из баков брошенных автомобилей, но и это не могло надолго задержать врагов. Но несмотря на все проблемы и препятствия, мы двигались вперед, выигрывая у смерти жалкие секунды.
Когда в поле зрения наконец показалась золотая полоска пляжа, я даже отказался в это поверить. Неужели мы сумели? Неужели вырвались?
Бойцы тоже несколько воспрянули духом и сумели прибавить скорости своему измученному бегу. Осталось совсем чуть-чуть, мужики, давайте, поднапрягитесь ради своих жизней…
Но наш финальный рывок просто не мог пройти гладко. Такое ощущение, что сама судьба ополчилась против нас, поставив своей целью во что бы то ни стало похоронить всех в проклятом городе, захваченном нежитью. Едва авангард нашего отряда вылетел из-за угла дома, после которого начиналась песчаная полоса берега, бегущие первыми марионетки разлетелись кровавыми брызгами и рухнули на землю, объятые пламенем.
Я резко затормозил, скрежетнув зубами от ощущения насильно прерванной ментальной связи, и недоуменно посмотрел на их распростертые тела.
– Какого хрена? – Почти дословно повторил мои мысли Нулевой, остановившись возле меня. – Засада?
– Без понятия… – пожал я плечами, – сейчас узнаем.
Еще один мертвец высунулся из-за угла, после чего с точностью повторил судьбу предыдущих покойников. Я чертыхнулся, рассматривая его развороченную голову и рассыпавшиеся вокруг огоньки какого-то химического вещества, которое очень жарко горело, погружаясь в плоть марионетки, как в масло. Но мертвец все-таки успел рассмотреть, кто там засел за углом.
– Дерьмово дело, – проговорил я для пока еще живых членов отряда. – Кто-то занял береговую линию
– Что?! Кому, нахрен, могло еще прийти в голову сунуться сюда?!
– Даже не предполагаю, но на берегу стоит баржа без опознавательных знаков, а рядом катается броневик, похожий на американский M-ATV с пулеметной турелью. Судя по всему, он бьет по любой подвижной цели, которую сумеет заметить, чем-то крупнокалиберным. От такого даже Морфу кисло станет. Очевидно, не одна Россия заинтересовалась происходящим в Риме. Доложи об этом командованию, а я прикину, как нам можно прорваться, пока нас не заперли в этом переулке с двух сторон.
На самом деле, я сильно лукавил. Времени на размышления не было, и действовать нужно было прямо сейчас. Совсем неважно, чья здесь оказалась техника и для каких целей она сюда прибыла. Важно то, что они перестреляют нас как в тире, едва мы рискнем высунуться на открытую местность. По крайней мере, марионеток они расстреляли, даже паспорта не спросив, а ведь с такого расстояния, да еще и за считанные мгновения, нельзя было достоверно определить, что они зомби. А это значило, что выбор предстоит делать всего из двух вариантов – либо мы, либо они.
– Как только покойник отдаст команду, – выкрикнул я на бегу, в один прыжок залетев на спину своего Измененного, – рвите жилы, но добегите до баржи, остальное я постараюсь взять на себя.
Ответа я уже не услышал, потому что встречный ветер оглушил меня своими порывами, и мертвая тварь в мгновение ока вынесла меня из-за укрытия, прямо под пулеметную очередь. Второй Морф остался прикрывать людей от нападений других монстров, и пусть без моего контроля он был для них всего лишь мясом, я надеялся, что выигранных мгновений хватит, чтобы спасти остатки группы.
Все что я успел сделать прежде, чем увидел направленный в мою сторону длинный ствол пулемета, так это сжать ладонь с вживленной иглой. Боль на этот раз не подвела, и время послушно замедлило свой неумолимый бег. Первая дульная вспышка вражеского орудия расцвела оранжевым цветком, и к тому моменту, когда полыхнула вторая, петляющее по песку чудище успело пронести меня почти на десяток метров.
Как бы ни был меток и опытен стрелок на турели, но поспеть за скоростью даже такого ущербного Морфа он оказался неспособен. Все пули проходили мимо, выбивая целые фонтаны песка позади и впереди нас, затрудняя противнику прицеливание. Скорость – вот в чем сейчас было мое главное преимущество. И я собирался им воспользоваться на полную катушку.