Почуяв касание потустороннего, его глаза в ужасе расширись, и он панически задергался в моем захвате, перестав даже обращать внимание на боль. Чтобы наш диалог проходил в более спокойной обстановке, я влепил военному мощный лоукик, подсекая обе его ноги и роняя того на пол, а дабы тот не трепыхался много, наступил ему ногой прямо на шею.
– Ах-хр-р-р… хр-р-р… – человек что-то нечленораздельно захрипел, вцепившись мне в подошву и пытаясь оттолкнуть мою ступню, а я невозмутимо наблюдал за его потугами сверху вниз.
– Знаешь, а ведь все для тебя может закончиться прямо здесь и сейчас, – задумчиво проговорил я, любуясь его широко распахнутыми от ужаса глазами. Теперь-то с наглеца слетела вся напускная важность и самодовольство, оставив вместо себя только животный страх и всепоглощающее желание выжить. – Ты ведь готовился к такому, когда шел ко мне со своим требованием? Ты успел попрощаться с родными?
– Х-р-р… пр-р-р-рош-ш-шуу… не-е…
– Ты же не думал, что твой жалкий костюмчик сможет меня остановить, да? – Лицо незнакомца побагровело, ему не хватало воздуха для дыхания, а моя нога все продолжала давить ему на кадык, заставляя хрипеть и молиться.
– Что ты там от меня хотел? Чтоб я оставил Дамира, да? Наверное, ты готов обменять свою жизнь на его?
Распластанный на полу военный попытался помотать головой, выражая свое несогласие, и я иронично хмыкнул.
– Я так и думал.
После этого я наклонился, не убирая ступни, и поддел край его прорезиненной маски, чтобы иметь возможность прямо заглянуть в его перекошенное от паники лицо.
– Ты должен знать, что Виктория Стрельцова – это единственная причина, по которой вы не воюете с Древним в одиночку. Именно из-за нее я ввязался в эту схватку, хотя мог бы сейчас быть в любой точке земного шара, бросив все человечество на произвол судьбы. Понимаешь?
Я немного ослабил нажим, чтобы мой собеседник мог сделать маленький глоток воздуха, а потом снова сдавил его горло.
– А еще лично ты обязан быть ей благодарен, ведь только осознание того, что она не одобрила бы мой поступок, заставляет меня вести с тобой этот утомительный разговор. Слышишь, смертный? Ты запомнил, как зовут твоего ангела-хранителя? Понял, кому будешь ставить свечи в храмах и до конца своих дней благодарить за спасенную жизнь?
Человек под моей ногой судорожно закивал головой, стуча подбородком по моему ботинку, и я посчитал, что нашу короткую беседу можно считать оконченной. Убрав ступню с горла незнакомца, я ухватил того за грудки и легко вздернул над полом, приводя в вертикальное положение.
– Мне плевать, в какие игры вы играете, – сказал я ему все тем же ровным голосом, – но лишь до тех пор, пока это не касается Виктории. Стоит кому-то из вас бросить хотя бы косой взгляд в ее сторону или только допустить мысль о недобром намерении по отношению к ней, и я сразу же посчитаю это объявлением войны. Передай мои слова, пусть тот, кто тебя послал, подумает над этим хорошенько.
Рассказывать о нашей с Дамиром договоренности и уж тем более объяснять что-либо об обстоятельствах, которые часто бывают сильнее нас, я не стал. Нечего распыляться перед какой-то мелкой сошкой и раскрывать свою душу. Нет причин, по которым бы я чувствовал себя обязанным признаваться в своих сомнениях каким-то безымянным теневым кардиналам, которые, вполне вероятно, преследуют свои собственные интересы.
Я разжал кулаки и поспешил двинуться дальше, оставляя за спиной ошарашенного человека жадно глотать воздух и размышлять над новым праздником, который появился в его персональном календаре – вторым днем рождения. Во мне, на самом деле, по-прежнему клокотал гнев, и чем дольше я находился рядом, тем меньше у военного оставалось шансов на выживание. Мне очень не хотелось снова оступиться, но если на кону будет стоять безопасность Вики, то я снова нырну в свою Тьму, и тогда прошлогодний зимний ад Москвы покажется всем раем…
– Второго предупреждения не будет, я ударю сразу. Жестоко и показательно, – бросил я не оборачиваясь, но только удаляющиеся звуки чужих неверных шагов стали мне ответом…
Глава 13
– Вы меня вызывали? – В кабинет президента расслабленно вошел престарелый кагэбэшник, неся в руках простую канцелярскую папку.
– Да, Михаил Эдуардович, вызывал. – Недовольно отозвался глава. – Хотел поинтересоваться, какого, извините, хрена вы дразните Секирина?!
– О чем вы? – Притворно вздернул брови старик, хотя по его глазам, было видно, что он прекрасно понял, что именно имел в виду лидер государства.
– Вы надо мной издеваетесь? – Сердито нахмурился хозяин кабинета. Он терпеть не мог, когда из него делали дурака, равно как и того, когда этого самого дурака изображали. – Будьте добры объясниться, к чему было подсылать к нему человека из вашего ведомства с таким посланием?
– Ах, вы об этом… – старый кагэбешник изобразил, будто хлопает себя по лбу, и этот наигранный жест еще больше разозлил президента.
– Именно!
– А вам не кажется, – особист заложил руки за спину и начал прохаживаться по кабинету с таким видом, словно это он вызвал на ковер нерадивого подчиненного, и одномоментно избавился от всего своего показного кривляния, – что вы слишком много потакаете бывшему медиуму?
– Это вы к чему сейчас?
– К тому, что благодаря вашему содействию, он вертит целой страной, как собственной игрушкой! – Старик несколько повысил голос, что в присутствии главы государства себе могли позволить немногие, но потом продолжил, как ни в чем не бывало. – Лабораторию для его мерзких экспериментов ему дай, сотни заключенных собери, собрание с ведущими научными сотрудниками организуй, осужденного генерала выдай. Вы настолько спешите исполнять его капризы, что даже граждан собственной страны отдали на заклание этому зверю! Не многовато ли привилегий вы даровали беспринципному убийце, единственное достойное место которого на электрическом стуле?
– Что?! Да вы… как вы… я… – от брошенных в лицо обвинений национальный лидер растерялся, воспылав негодованием. Лицо его побагровело, словно удавка галстука вмиг стала слишком тугой, перекрыв доступ кислорода, а руки, покоящиеся на столешнице, до побелевших костяшек сжались в кулаки.
– Подождите, я еще не закончил. – Властно обронил особист, и от этой реплики президент окончательно потерял дар речи. Его сейчас отчитывали, как маленького мальчика, но самым обидным было то, что пресечь эту позорную экзекуцию он не мог. Президенту элементарно было нечем надавить на проклятого старика, потому что он сам позвал его в трудный для державы час на помощь, и визитер прекрасно это осознавал сам.
– Не знаю как вы, господин президент, – убийственно выделил кагэбэшник голосом это обращение, – но меня переполняет стыд, что Россия стелется перед этим созданием, будто он какой-то мессия во плоти. Вам следовало бы помнить, что занимаемый вами пост дарует не только широкий спектр возможностей, но и помимо того налагает огромную ответственность. Никогда не забывайте об этом.
– Вы закончили? – Ледяным тоном осведомился глава государства, зловеще прищурившись. – Тогда теперь ВЫ послушайте меня внимательно. Секирин – не просто какое-то «создание», он сила, с которой будет считаться любой здравомыслящий человек, даже если он лидер целой страны. Он обладает такими способностями, что в одиночку может сравниться по мощи с целой армией. Вы были слишком далеко от Москвы, когда он здесь развернулся, и не застали всех тех ужасов, что он тут творил. Так что да, я потакаю ему и во многом соглашаюсь, но только потому, что не хочу повторения тех событий! И вы не в праве меня в этом упрекать, потому что не понимаете, о чем говорите!
– Но ведь вы его, в конце концов, одолели, разве нет?
– Не одолели, а лишь ненадолго остановили, и цена, которую заплатила за это Россия, поистине неподъемная! И теперь, когда в мире появилась еще одна подобная тварь, мы просто не имеем права допустить повторения прошлогоднего сценария, потому что конкретно мы можем его не пережить!
– Вы сгущаете краски, – пожилой особист без приглашения уселся напротив хозяина кабинета, заставив того чуть ли не скрипнуть зубами от такой беззастенчивости. – В начале прошлого года вам не было известно с кем вы имеете дело, и какими средствами с этой напастью можно бороться. Теперь же эта информация нам доступна, что в случае открытого противостояния невероятно облегчит борьбу. А что касается Темного Жреца… то он слишком далеко, чтобы представлять для нас угрозу. Между нами практически целая Европа, и тот момент, когда он решит пойти на Россию может вообще никогда не настать.
– О, нет, Михаил Эдуардович, – покачал головой глава, – вы очень заблуждаетесь. Если чему меня и научил Секирин, так это тому, что не стоит недооценивать способности таких, как он. Вы уже забыли, что этот Темный превратил Рим в некрополь за считанные недели?! Вы не понимаете, что его силы и возможности растут в геометрической прогрессии, и Европа вскоре станет для него слишком тесной?!
– Это спорное утверждение… – старик попытался было возразить, но был грубо прерван президентом.
– Это вполне реальный сценарий дальнейшего развития событий! Ваши же аналитики не исключают вероятность нападения на Россию легиона мертвых в течение следующих пяти-восьми лет! Это хуже чумы, от которой защититься можно только задавив ее в зародыше! И если для этого нужно будет пресмыкаться перед Секириным и терпеть его выходки, то я это как-нибудь переживу! Я сделаю все для того чтобы он продолжал сотрудничать с нами и пытался уничтожить своего соперника. Так что не вам рассказывать мне об ответственности, Михаил Эдуардович, потому что я о ней не забываю ни на секунду. И, кстати, вам самому не мешало бы прислушаться к голосу логики, а не руководствоваться личной неприязнью к Секирину.
В роскошном кабинете повисла гнетущая тишина, наполненная напряжением. Ни один из оппонентов не был согласен с другим, но после того, как каждый из них выговорился, желания ломать копья у обоих поубавилось.
– Послушайте меня, Михаил Эдуардович, – глава откинулся в кресле, громко хрустнув пальцами, – я вас позвал, потому что страна нуждалась в вас. Но сейчас вижу, что вы начинаете своевольничать, и действовать во вред ее интересам. Этим вы мне очень напоминаете Добронравова, кандидатуру которого не так давно столь резко осуждали. Если вы не намереваетесь поменять своего отношения, то лучше нам прекратить это противостояние прямо сейчас. Я не собираюсь воевать на несколько фронтов, встречая сопротивление даже там, где должен находить исключительно поддержку.
– А вы точно уверены, что сами действуете в интересах России? – Прищурился старик. – Аид опасен, это безусловно, но он сейчас целиком в наших руках. И у нас очень широкое поле для действий.
– Нет, – категорично отверг это предложение лидер, – нам ни в коем случае нельзя портить с ним отношения сейчас. Если говорить начистоту, то привлечение его к союзничеству – вот что нужно нашему государству. Да, он убийца, какового еще не видывала современная история, но вместе с тем, он уникальный обладатель поразительной силы, способной дать России мощный толчок и послужить фундаментом для небывалого экономического роста.
– Что ж, приятно слышать, что ваши действия берут начало из холодного расчета, а не преклонения и страха перед неизведанным…
– Вы зря сомневаетесь во мне, Михаил Эдуардович, я еще не потерял способности мыслить и анализировать. Лучше просто помогите мне довести это проклятое дело до конца. Окажите содействие в убеждении Аида, что Россия – это его единственный лучший друг. И тогда страна, которую вы создавали вместе со своими единомышленниками, не будет знать упадка.
– Звучит, конечно, хорошо, – покачал головой особист, – да только, боюсь, вы неверно оцениваете потенциал возможного союзника. Секирин слишком своенравный и свободолюбивый, он может выкинуть абсолютно любой фокус, едва ему хоть что-то покажется неприемлемым. А учитывая его способности, такие сюрпризы вполне могут оказаться очень кровавыми. Так что вы, пытаясь удержать на собачьем поводке дикого льва, очень сильно рискуете.
– А я и не собираюсь держать его на поводке, – президент позволил себе ухмылку, – лев добровольно станет отрабатывать свои многочисленные грехи, которые успел совершить. Как мы уже успели убедиться, Аид не полностью глух к зову своей совести. Все что нам нужно, это разбудить в нем этот голос и показать, что мы готовы предоставить ему шанс на реабилитацию.
– Вы думаете, такая ставка сыграет?
– Я буду на это надеяться…
Передо мной стояло девять человек, решивших довериться мне и дерзнуть под моим началом попытаться одолеть древнего некроманта. Изначально их было десять, но один в самый последний момент передумал, решив отказаться от своих первоначальных намерений, так что я его отпустил с богом. Это дело было столь щекотливым, что принуждать никого из них я попросту не мог, опасаясь, что это скажется на качестве преобразования.
Так что у меня теперь было всего девять смельчаков, готовых гарантированно расстаться с жизнями, лишь бы только земля не стонала под маршем тысяч мертвых ног, и я в этой компании смертников был десятым. А, нет, все-таки одиннадцатый. Покойного генерала я тоже решил усовершенствовать, если так можно было сказать.
Что ж… как бы мне не хотелось, но откладывать дальше уже смысла не было, время поджимало. Доклады внешней разведки сообщали, что темная зараза уже разрослась и шагнула далеко за пределы Рима, а это значило, что Темный Жрец снова принялся активно наращивать свою мощь, и чем дольше я мешкаю, тем сильнее он становится.
Я поочередно встретился взглядом сначала с Дамиром, а потом с Артемом, единственными, кого я знал среди добровольцев. Первый мне ободряюще кивнул, а второй украдкой показал сложенные колечком пальцы, мол, все «ок», приступай.
Сначала я намеревался толкнуть какую-нибудь речь, сообщить о том, насколько меня впечатляет героизм этих людей, но я быстро пересмотрел свои намерения. Боюсь, что они не оценили бы моего пафоса и попытки подсластить горькую пилюлю. Для них это было бы подобно прогулке на эшафот, которая становилась только лишь очередным испытанием их воли. Я ощущал, что каждый из них хочет, чтобы все это поскорее уже закончилось, а поэтому не стал тянуть.
Мгновенный всплеск Тьмы, и девять тел начинают заваливаться в разные стороны, но еще один выброс Силы мгновенно наполнил их энергией, дарующей подобие жизни. Некоторые из добровольцев почти сразу откликнулись на мой призыв, некоторые чуть запоздали, успев припасть на одно колено, но никто из них так и не рухнул на пол. Что ни говори, но со своим Даром я сейчас управлялся гораздо эффективней и виртуозней, чем когда бы то ни было ранее.
Секундой позже в меня хлынул целый поток чужих воспоминаний, мыслей и сомнений. Неполный десяток человек в одно мгновение перестал быть сборищем незнакомцев, а стал чем-то близким и почти родным. Я словно бы побывал в шкуре каждого из них, за мгновения переживая все самые яркие моменты из их жизней, и даже Дамир, которого, как я считал, знаю как облупленного, предстал передо мной в несколько ином свете. Тягучее отчаяние и чувство вины, которые довлели над ним в последние месяцы, проскрежетали по нервным окончаниям тупыми пилами, заставляя стискивать от бессилия зубы.
Так вот что тебя так угнетало, старина… Вот с чем ты умудрялся жить. Как же все-таки сильно ты накрутил себя…
Еще девять новых смертных грехов буднично и как-то совершенно обыденно легли на душу чугунными пластами, присоединяясь к остальному их бесчисленному множеству, усугубляя и без того сильное чувство вины. Однако в этот момент я ощутил, как незримая стена, разделяющая меня и моего Зверя, стала немного тоньше… Оставалось надеяться, что процесс создания Измененных не сорвет мне крышу окончательно, и я сумею выдержать его.
На душе стало гадко и пусто, словно в опорожненном помойном ведре, но я старался не заострять на этом внимания, предпочитая сосредоточиться на предстоящей работе. Древний сказал, что трансформация плоти это мое призвание, что именно за это меня полюбила неведомая Морта… И теперь настало время проверить его слова.