– Но он ведь не под пули выбежал, а прыгнул в пламя, ведь так? И нужно было видеть, как он рвался к этому Темному, уворачиваясь от его монстров, это вообще был полный атас. Я такого безудержного неистовства никогда в жизни не видел. Вы этого не видели, но поверьте, такое нарочно не изобразишь. Так что я верю, что Сергей на нашей стороне.
Солдаты немного помолчали, переваривая новую информацию, ведь у них, по сути, еще не подворачивалось возможности обсудить произошедшее между собой без лишних ушей.
– Макс, а что все-таки в Ватикане произошло? – Не удержался от любопытства Артем. – Почему не получилось прикончить Древнего?
Вместо ответа никогда ранее не куривший Макс выдернул у соседа электронную сигарету и жадно прижался к ней губами.
– Не хочу никогда в жизни об этом вспоминать, пацаны… – пробормотал он враз осипшим голосом, выпуская изо рта едва заметный дымок. – Но боюсь, что никогда уже и не забуду…
– Лучше бы ты не забывал о том, кто такой этот Секирин! – Вставил веское слово Вячеслав, их командир. Тут все знали про его отношение к Аиду, так что было удивительно, что он высказывался столь тактично. – Он не человек, и оценивать его поступки нашими мерками – фатальная ошибка! Ты помнишь, кто мы для него? Мы – смертные!
– Мне кажется, в нем человеческого гораздо больше, чем он сам хочет признавать и показывать, – упрямо пробормотал Макс, – и меня не заботит, кто я для него, пока он с нами в одной лодке.
– А твои товарищи, погибшие на войне с этой заразой, – прошипел ему в лицо Влад, злобно стискивая зубы, – они тебя тоже не заботят?!
Однако не успел Макс ответить на это обвинение, как в разговор между спорщиками вклинился их мертвый товарищ – Серега. Верный соратник и надежный друг, в смерть которого было нереально сложно поверить. Ну как можно было принять этот факт, когда вот он – стоит прямо перед тобой, как ни в чем не бывало, словно и не причиняет ему дискомфорта жуткая рана в его груди.
– Кончайте сраться, – сказал он в своей излюбленной чуть грубоватой манере, – двигаем вперед, покажу дорогу.
Мертвец, раздвинув плечом солдат, шагнул в непроглядную тьму переплетений подземных тоннелей, призывно махнув рукой замешкавшимся бойцам.
– Бл…ь, – выругался Влад, – он ведь нас слышал…
От этого очевидного замечания почему-то всем членам отряда стало так неловко, будто их застукали за чем-то постыдным.
Я дожидался военных в окружении почти трех десятков моих новых марионеток. Вообще, мародеров было здесь гораздо больше, почти под сотню голов, но поднимать их всех я побоялся. Не хотелось снова наступать на те же самые грабли, что и в Москве, набирая себе в подчинение неподходящих мертвецов. Ведь даже сам Древний к этому процессу подходил крайне осторожно и щепетильно, придирчиво выбирая Приспешников по одному ему ведомым критериям.
Трупы, оказавшиеся в моем подчинении, при жизни, как оказалось, были вполне обычными людьми. По крайней мере, грехов и преступлений за ними я заметил не больше, чем за любым среднестатистическим горожанином. Эдакие мелкие бытовые проступки, за которые не то что тюрьма, а даже штраф не всегда полагается. Но почему-то со всех них во мгновение ока слетел весь налет цивилизованности и культуры, стоило только ощутить ослабевание институтов власти. И в одночасье примерные мужья, заботливые отцы и любимые сыновья отбросили свои маски, превратившись в диких злобных зверей. Реальность оказалась отражением строчек из песни: «Город твой – двуликий зверь, для тебя он днем откроет дверь, а вот в полночь он объявит тебе – «Ты враг!» Враг парней, что ищут драк, им плевать, кто трус, а кто смельчак, город прячет в недрах стаи волков.»
Не могу судить о причинах, толкнувших людей на такую перемену, но они, по большому счету, меня и не волнуют. Я совсем не тот, кто имеет моральное право рассуждать на подобные темы, так что оставлю все это на их совести. Мне бы целостностью своей изорванной души позаботиться, а не беспокоиться о чужих.
Военные, идущие следом за своими погибшими товарищами, подходили ко мне очень настороженно, держа автоматы наготове. Толпа в несколько десятков марионеток вокруг меня явно не внушала им доверия.
– Нулевой, – подозвал я командира, – есть задание персонально для тебя.
– Какое? – Поинтересовался солдат, не переставая бросать по сторонам подозрительные взгляды, ожидая подвоха в любую секунду.
– Я вижу, что ты ко мне относишься настороженно, так что тебе с этим справиться будет легче…
– Если ты о нашем разговоре с пацанами, то не принимай его близко к…
– Не перебивай! – Я лишь слегка повысил голос, но боец осекся, словно получил под дых. – Я не слепой, и не тупой, так что оставь оправдания при себе. Я не собираюсь тебе выговаривать за это, напротив. Именно твоя предвзятость сейчас и нужна мне.
– Я… слушаю, – выдавил из себя солдат с таким трудом, будто ему что-то давило на грудь.
– Будь голосом моего разума.
– Че-е-е?!
– Через плечо! – Рассердился я на непонятливость военного. – Оглянись, что ты видишь?!
– Трупов ходячих вижу, – безошибочно выделил он самый важный элемент в нашем окружении.
– Вот именно. И их уже больше тридцати на одного меня. А реальность такова, что не только я могу управлять ими, но и они способны влиять на меня.
– Но… как же? А Москва? – Озадачился командир. – Ты ведь тогда повелевал тысячами покойников!
– Ну и к чему это меня привело?
Спецназовец примолк, видимо, поняв, к какому выводу я его подталкивал, и смерил меня подозрительным взглядом с ног до головы, будто искал в моем изодранном и окровавленном облачении ответы на свои вопросы.
– Ну и что конкретно требуется от меня?
– Следить, чтобы меня не заносило, – честно ответил я.
– Как едва не занесло меня пару часов назад? – Военный усмехнулся, явно припоминая недавний эпизод, когда я не позволил ему расправиться с целой прорвой гражданских.
– Именно. Твоя задача будет заключаться в том, чтобы вернуть меня на рельсы, если тебе покажется, что я начинаю с них съезжать. Поэтому будь внимателен.
– Я понял…
– Вот и отлично. А теперь все подойдите ко мне! – Громко объявил я, подзывая остальных членов отряда, и принялся обрисовывать им диспозицию. – Расклад такой. Мародёры объединились в целые банды, взяв под контроль практически всю подземку. Основные и самые многочисленные их аванпосты располагаются на конечных станциях с севера, северо-востока и запада. Юго-восточное направление у них менее популярно, но все-таки еще востребовано. Но а южное и юго-западное так и вовсе свободны, так как ведут к морю, и там грабителям ловить особо нечего. Они предпочитают вывозить награбленное вглубь страны по разным маршрутами. Теперь по транспорту. В римском метро сейчас курсирует три мотовоза, по одному на каждой ветке. Никакого конкретного графика у поездов нет, их вызывают по мобильной рации, так сказать, по мере накопления хабара. И на этой станции поезд был только вчерашним утром, так что нам теперь предстоит дожидаться как минимум следующего сеанса связи, чтобы вызвать сюда мотовоз.
Известие о том, что группе предстоит ждать неопределенное количество времени в захваченном нежитью городе, особой радости никому не принесли. Но какой у нас был выбор? А так хоть появлялась возможность силы восстановить.
– И еще один момент… – я посчитал, что лучше об этом сказать сразу, заодно и провести все приготовления по повышению обороноспособности отряда. – Свое оружие и боекомплект передайте мертвецам, так у нас будет больше шансов отбиться, если столкнемся с Измененными…
Нет, я, конечно, ожидал, что одобрения мой приказ не вызовет, но такой бури возмущения однозначно не предвидел. Спецназовцы в одночасье словно бы превратились в осатаневших сорок, защищающих свое гнездо и птенцов. Шквал их негодования и бешенства на полном серьезе едва не снес меня с ног, несмотря на то, что солдаты не снимали ни одной детали облачения у своих ЗК-М. Черт, как же сложно иметь дело с живыми…
Чтобы призвать к порядку и подавить внезапный бунт, мне пришлось прибегнуть к помощи марионеток. Когда три десятка глоток синхронно проорали: «МОЛЧА-А-АТЬ!», с потолка вроде бы даже посыпалась какая-то мелкая пыль. Бойцы от неожиданности присели, похватав от испуга «Валы», и так и остались стоять на полусогнутых ногах, судорожно тиская автоматы.
–Уже забыли, какое мое условие вы безоговорочно приняли? – Угрожающе осведомился я, одаряя каждого спецназовца жгучим взглядом исподлобья. – До тех пор, пока мы не выберемся отсюда, единственное слово, которое имеет вес – мое! Если сказал, отдать автоматы, значит, вы их отдадите. Если скажу прыгать на одной ноге и гавкать – будете и прыгать, и гавкать. Я понятно выразился?!
Военные, судя по кислым минам, как своего командира меня не воспринимали, да и я, если говорить откровенно, периодически забывал, что имею право отдавать приказы. Однако же, за язык их никто не тянул, поэтому им пришлось сейчас признать мое главенство.
– Но как же мы будем без оружия? – На этот раз вопрос от спецназовцев прозвучал тихо, чуть ли не жалобно.
В ответ я иронично вздернул бровь и поинтересовался:
– И сильно ли оно вам помогло против противника, которого вы даже выцелить не могли?
– А эти, – небрежный кивок в сторону марионеток, – справятся что ли? Это же не мотыга какая, это «Валы!» Тут сноровка нужна и опыт…
К говорившему солдату тут же подскочил мертвец из мародеров, сдернул у него с головы автомат, и прямо на весу принялся проводить его неполную разборку, выкладывая запчасти автомата в протянутые ладони другого зомби. Под удивленными взглядами спецназовцев, ходячий труп вынул магазин, отжал защелку глушителя, снял сам глушитель, затем отделил сепаратор, пружину, вскрыл ствольную коробку, вытащил ударный механизм, ударник, отделил затворную раму, цевье… А собрал «Вал» покойник еще быстрее, потому что ему пришел на помощь второй мертвец, помогавший до этого держать части автомата.
Их руки мелькали с такой скоростью, предвосхищая и дополняя действия друг друга, что мозг любого наблюдателя начинал воспринимать их единым четырехруким организмом. Я не засекал времени, но мне показалось, что норматив по сборке-разборке оружия они выполнили раза в полтора быстрее установленного минимума.
– В бою они могут взаимодействовать так же. Еще возражения будут? – Поинтересовался я у впечатленных такой демонстрацией слаженности военных.
И несогласных больше не нашлось. Стволы и запасные магазины бойцы передали марионеткам, оставив себе на всякий пожарный случай только свои ножи и по паре «Фениксов».
Вот теперь шансы на выживание у нашего отряда возросли если не на порядки, то весьма существенно. По крайней мере, наша обороноспособность вознеслась на недостижимую для живых высоту.
Сжав и разжав несколько раз кулак с вживленной иглой, я недовольно поморщился, потому что боль сумела пробиться к моему Дару только раз на пятый или шестой. А я прекрасно понимал, что пришел не на сдачу крови, и что в бою мне никто не даст времени работать кулачком. Когда против тебя выходят такие монстры, каждая секунда становится необычайной ценностью, граничащей с роскошью. И тратить эти драгоценные секунды на попытки поймать нужное ощущение и настроить себя, означает провал… Надо срочно разбираться в себе, и научиться ускоряться по первой же надобности, а не когда получится. Пожалуй, пока ждем мотовоз, этим я и займусь…
Захват поезда прошел легко, если не сказать буднично. Когда у мародеров наступило время для сеанса связи, мои марионетки передали информацию о том, что сорвали крайне богатый куш. Эта весть по цепочке радиоточек потекла к большим боссам, которые командовали сбором и перераспределением столичных благ, и заодно курировали логистический вопрос.
В общем, предводители грабителей очень заинтересовались, что же за богатство свалилось на головы здешней ячейке, и назначили эту станцию самой приоритетной остановкой для мотовоза. Короче говоря, мародеры клюнули, заглотив приманку по самые жабры, и уже через сорок минут на станцию приехал локомотив всего лишь с тремя членами экипажа на борту. Их я собирался умертвить сразу же, но толкнувший меня под локоть Нулевой, очень точно уловивший мои намерения, осторожно осведомился, не приблизит ли меня этот поступок к тому кровавому безумию, которого я пытаюсь избежать?
Рассудив, что солдат вполне прав, и что воздействовать на прибывших мародеров можно вполне традиционными методами убеждения и устрашения, не прибегая к использованию Дара, я просто приказал марионеткам намять им бока. После непродолжительной, но очень располагающей к сотрудничеству экзекуции, вся троица оказалась полностью готова к сотрудничеству и выполнению моих указаний.
В кабине удалось разместиться только самому машинисту и четырем марионеткам, которые в восемь глаз пристально следили за его действиями, доводя едва ли не до нервоза. Ну а остальным, включая меня, пришлось тесниться на погрузочной платформе. А она, скажем так, была вовсе не огромной, всего около двух с половиной метров в ширину и немногим меньше четырех метров в длину. Так что набиваться нам пришлось очень плотно, как селедкам в бочке, а некоторых мертвецов я и вовсе оказался вынужден отселить на крышу кабины. Потому что иначе не помещались. Но вот подошла к концу погрузка, окончены приготовления, и мертвецы ткнули машинисту стволами «Валов» под ребра, недвусмысленно намекая, что пора трогаться. Черный зев тоннеля неспешно дернулся нам навстречу, натужно загудел дизель и чуть вздрогнула платформа с пассажирами. Мотовоз быстро набрал свою крейсерскую скорость, и повез нас по обесточенной подземке.
Поезд метрополитена, конечно, домчал бы нас до конечной станции значительно быстрее, чем медленный технический локомотив, но по сравнению с тем, если б мы топали ногами, такой способ передвижения все равно выигрывал с огромным отрывом.
Уже через полтора часа мы вышли на станции Лаурентина и, соблюдая боевой порядок, двинулись к выходу на поверхность. Отсюда до схрона с нашими «Касатками» было километров пятнадцать. Расстояние, на преодоление которого в прошлый раз у нас ушло больше ночи, теперь нам предстояло промчать за… не знаю, за сколько. Но чем быстрее, тем лучше. Возможно нам удастся воспользоваться чьим-нибудь брошенным транспортом, ведь в отличие от Рима, дороги которого были запружены покинутыми автомобилями, в пригороде ситуация обстояла не в пример лучше. Грубо говоря, вероятность проехать часть маршрута была вполне неиллюзорная.
Подниматься приходилось в кромешной темноте, так что солдаты надели приборы ночного видения, а марионетки довольствовались тем, что видел я. Чем ближе был выход, тем светлее становилось вокруг нас, а это значило, что на поверхности ночь уже подходила к концу, уступая место предутренним сумеркам. И действительно, когда мы вышли на поверхность, оказалось, что небо уже сменило свой чернильный цвет на бледно серый, а где-то вдалеке горизонт позолотили первые лучи восходящего солнца. Если дойдет до схватки, никаких преимуществ перед Кадаврами у нас не будет, ведь при свете дня они смогут прекрасно нас разглядеть.
Тут же забубнил что-то под маской Нулевой. Очевидно, что восстановилась связь с центром, и он теперь в предельно лаконичной манере доносил все подробности о наших приключениях до командования.
– Катер готов подобрать нас, – отрапортовал наконец военный, – нам нужно лишь добраться до берега и скинуть координаты.
Молча кивнув в знак того, что принял к сведению его слова, я отдал приказ выдвигаться. Загнав живых людей в центр нашего построения, я с марионетками конвоировал их в сторону побережья, опасливо прощупывая пространство на предельном для моего Дара расстоянии. Подозрительное затишье накаляло нервы похлеще, чем нацеленное в переносицу ружье. Я не мог нащупать вокруг ни единой души, ни живой, ни мертвой, словно окраина итальянской столицы в одночасье обезлюдела. Несколько дней назад, когда мы двигались в строго противоположном направлении, все было совсем иначе. Тут и Кадавры кишели через каждые пятьдесят метров, и прячущиеся горожане периодически отсвечивали в пределах моего восприятия. А сейчас… я будто бы вел отряд по выжженной пустыне где-то на окраинах Сомали, а не по некогда оживленному курортному городу.