— Я — история, — сказал Миккель с одной из своих ухмылок. — И этого достаточно.
— Я занимаюсь исследованиями, — добавил Тео. — Я здесь всего несколько месяцев, но уже многому научился. Записи здесь в некотором беспорядке… например, Миккель и Эллюкка даже не уверены, как давно жила Флик, и они не могут легко найти информацию. Отец Эллюкки, Валериус, архивариус, но большую часть времени он проводит, общаясь с Дракон-сходом. Поэтому я сосредоточусь на том, как вести лучшие записи, то есть в основном на том, как отслеживать, что мы на самом деле знаем, а что нет. Когда драконы перебрались сюда после последней великой битвы, все смешалось. В архивах есть целые кладовые, полные артефактов, которые могут вместить все, что угодно.
Лисабет, похоже, одобряла все эти занятия, но Андерс почувствовал легкую слабость. Он был ужасен в чтении и письме, и за недели, проведенные в Ульфаре, каждый урок давался ему с трудом. Что он будет делать в классе для одаренных учеников? В мгновение ока его разоблачат как мошенника. С другой стороны, возможно, Лейф уже знал, что он не подходит… он взял его только для того, чтобы обезопасить. Для Рейны было разумно быть там… как Лейф уже заметил, она была быстро соображающей, всегда с готовым планом или идеей. Честно говоря, было лучше иметь Рейну на своей стороне, где ты мог бы ее видеть, чем где-то еще, причиняющей неприятности. Но Андерс?
Тем не менее, парень находился в самом безопасном месте и был благодарен за это. Если он хочет, чтобы его Ледяной огонь появился снова, если он хочет защитить себя и тех, кто ему дорог, возможно, он мог бы начать с изучения себя в Финсколе.
Молодые драконы — или, по крайней мере, Эллюкка, Миккель и Тео — казалось, были готовы приветствовать его и Лисабет в Дрекхельме, хотя и немного настороженно. Одобрение Лейфа, очевидно, имело большое значение.
Волнение Лисабет от всего, что ей предстояло узнать здесь, заставляло ее забыть о страхе и тревоге, по крайней мере, сейчас. Но теперь, когда все было улажено, Андерс не мог не думать о лицах их товарищей по стае, когда они бежали, и о хмурых взглядах Дракон-схода, когда они смотрели на двух волков в их гуще. Возможно ли, чтобы они были здесь в безопасности? Что произойдет, когда Сигрид начнет использовать Снежный Камень?
Он был на задании в течение нескольких недель… сначала, чтобы попасть в Ульфар, затем, чтобы выяснить, как найти Рейну, чтобы добраться до нее. Он никогда по-настоящему не думал о том, как доберется до Дрекхельма, и теперь перед ним стояла новая задача — найти здесь дом. А пока он будет молчать и постарается узнать побольше об этом месте, и надежда против надежды, что путь вперед представится.
Они всегда находили способ выжить. И теперь тоже.
В тот вечер Андерс и Лисабет не присутствовали на праздновании равноденствия драконов. Это была одна из самых важных ночей в году и для драконов, и для волков. В равноденствие день и ночь были одинаковой длины, и магическая сущность, найденная в природе — сущность, которая дала волкам их ледяные копья, а Огненным драконам их пламя, что позволило обеим группам совершить свои превращения — была самой сильной. Лисабет сказала Андерсу, что волки празднуют равноденствие тихо, ночью размышлений. Драконы, с другой стороны, славились своими вечеринками.
Лейф послал сообщение, что, по его мнению, будет лучше, если они останутся в своей комнате, так как многие драконы все еще не уверены в том, что два волка — даже те, которые спасли их в битве — останутся в Дрекхельме. Лисабет была разочарована, сказав, что это упущенная возможность для культурного наблюдения, но Андерс не возражал. Лейф был прав… лучше не высовываться.
Рейна и Эллюкка появились в комнате Андерса и Лисабет как раз в тот момент, когда два волка начали думать об ужине, неся тарелки, нагруженные едой с пиршества: дымящейся рыбой, приправленной челлой, лоснящимся горошком с маслом, оранжевой и желтой морковью, темно-коричневым хлебом, сложенным поверх овощей. У Рейны также были маленькие пирожные — ярко-желтые бантики со сливками, щедро сдобренные апельсиновой глазурью.
У Эллюкки в волосах были заплетены красные ленты, а у Рейны… у Рейны не было косичек. Она подстригла волосы так, что они едва касались плеч, ее локоны свободно спадали.
— Тебе нравится? — спросила она, мотая головой из стороны в сторону, чтобы Андерс мог на нее посмотреть. — Это была идея Эллюкки, для вечеринки.
— Я… — он не был уверен, что думает. — Выглядишь великолепно, — машинально произнес он. Но маленькая часть его, которую он не успел рассмотреть, чувствовала себя странно из-за того, что Рейна подстригла волосы. Она была совсем другой в своей драконьей одежде, не меняя лица, которое он знал много лет. И потому, что это предложила Эллюкка?
— Откуда драконы берут пищу? — спросила Лисабет с набитым ртом. — Здесь, в горах, ее не вырастишь.
— Мы торгуем, — сказала Эллюкка, занимая позицию в конце кровати Лисабет. Рейна подошла и села рядом с ним на кровать. — Люди, с которыми мы торгуем, очевидно, не знают, что мы — драконы. И у нас также есть фермы. В основном ими управляли люди, чьи родители были драконами, но которые не трансформировались. Они не возражают жить вдали от гор, но, конечно, им не следует покидать общину. Они управляют фермами на возвышенностях, управляют кораблями, которые отплывают из Порт-Тайлерда и Порт-Алчера. Апельсины выращивают в теплицах близ Порт-Баэрнора, на юго-западе. Как и мы, они следуют за жизнью, которая зовет их.
Андерс ел быстро, стараясь заставить себя смаковать каждый кусочек, но был так голоден, что едва мог замедлиться. Как будто его тело все еще восстанавливалось после вчерашнего броска Ледяного Огня. Слегка улыбнувшись, Рейна разломила свой апельсиновый пирог пополам и положила половину ему на тарелку.
— Дракон-сход совещался весь день? — спросила Лисабет.
— Весь день, — подтвердила Эллюкка. — Двадцать пять человек — это слишком много для совета, особенно если ты хочешь, чтобы каждый высказал свое мнение.
— А драконы всегда хотят, чтобы каждый высказал свое мнение, — вставила Рейна. — Это занимает целую вечность.
— Даже со Снежным Камнем, который, вероятно, уже в руках Ферстульф, они не станут торопиться, — сказала Эллюкка. — Они пытаются понять, о чем она думает.
Андерс и Лисабет обменялись быстрыми взглядами… они до сих пор никому не признались, что Сигрид — мать Лисабет, и Андерс почувствовал себя виноватым. В конце концов, он был в ярости, когда Лисабет скрыла это от него. Но в то же время им не нужно было давать драконам еще больше оснований сомневаться в них. Он действительно начинал понимать, почему Лисабет солгала.
— На что похожа вечеринка? — быстро спросил он, когда ему показалось, что Эллюкка перехватила его взгляд.
Рейна и Эллюкка переглянулись. Рейна подняла брови, и Эллюкка рассмеялась.
— Хочешь посмотреть? — спросила она. — Там есть тайное место, откуда можно смотреть вниз на большой зал, никто не узнает. Я иногда хожу туда, чтобы подглядывать за ними, когда пытаюсь выяснить, закончит ли отец когда-нибудь говорить. Пообещайте никому не рассказывать.
— Мы обещаем, — сказал Андерс, и Лисабет усмехнулась.
Через пять минут они поужинали и оказались в коридорах Дрекхельма, нырнув в боковую дверь, чтобы подняться по узкой винтовой лестнице, вырубленной в скале. Она была едва ли достаточна для двенадцатилетнего ребенка, так что трудно было представить, как взрослый мог туда забраться.
Наверху был небольшой выступ. Он выглядел так, словно в нем было достаточно места, чтобы четверо из них собрались вместе, как стая волков, устраивающихся на ночь, бок о бок и наполовину друг на друга.
— Я пойду первой, — прошептала Эллюкка, ухмыляясь. — Я больше тебя, иначе раздавлю. Затем Андерс, он следующий по размеру.
Она забралась в укромный уголок, и Андерс лег рядом с ней, а Рейна и Лисабет втиснулись следом, чтобы лечь на них. В скале было отверстие, через которое открывался вид на большой зал, и оно было закрыто тонкой металлической решеткой.
— Они думают, что здесь вентиляция, — сказала Эллюкка.
— Надеюсь, — пробормотала Рейна, пытаясь устроиться поудобнее, и извиняюще пискнула, когда ткнула локтем в спину Андерса.
Но он не возражал. Его взгляд был прикован к сцене внизу. Огромные двойные двери были распахнуты настежь, за ними виднелось ночное небо. В самом большом зале горел костер, и музыканты стояли на длинном столе Дракон-схода, играя на гитарах, скрипках и барабанах изо всех сил.
Все драконы были в человеческом обличье, некоторые танцевали вокруг костра, другие разговаривали группами, ели и пили. Была какая-то свирепость в скрытой энергии комнаты, как будто их страх перед Снежным Камнем, перед потенциальной волчьей атакой, побуждал их к большему, более громкому, более живому празднованию. Андерс не мог сказать почему, но ему казалось, что фигуры внизу кричат, поют и танцуют все более дико, чтобы не поддаваться страху.
В каком-то смысле это было похоже на танцы, которые он видел в конце года на улицах Холбарда. В другом, от горы, видимой за дверями, до ярких цветов одежды внизу, множества красных платьев, туник и плащей — цвета драконов, редко встречающихся в городе — все казалось совершенно чужим.
Но одно было ясно, точно так же, как волки были стаей, драконы под ним были связаны друг с другом. Это был их дом, и вместе они были семьей. Их дикие торжества и их соединенные руки возвещали об этом.
Он почувствовал печальный рывок назад, к Холбарду, к Ульфару, где его одноклассники все еще залечивали свои раны. Он хотел бы, чтобы был способ сказать им, что он никогда не хотел, чтобы это произошло. Что все, чего он хотел — это быть в безопасном месте со своей сестрой. Но тело Рейны было теплым, и хотя он не знал, сможет ли когда-нибудь стать частью большой семьи, которую он видел танцующей внизу, рядом с ней и Лисабет, он надеялся, что сможет найти свое место здесь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующее утро Рейна и Эллюкка пришли забрать двух волков на завтрак, ведя их по коридорам с лампами, которые медленно вспыхивали, когда они приближались, а затем гасли, когда они проходили. Андерс гадал, будет ли обед в таком же обеденном зале, как в Ульфаре, с длинными столами, с драконами за ними. Он напрягся, просто представив себе это.
Он хотел бы иметь больше шансов поговорить с Рейной. Он ожидал, что они каким-то образом окажутся в одной комнате, но они с Эллюккой жили в одной комнате, и когда парень спросил, не останутся ли они с Лисабет в комнате для гостей, дракон принес им больше одежды и других припасов. У Андерса сложилось отчетливое впечатление, что, хотя их дверь больше не будет заперта, драконы все время хотят знать, где находятся два волка.
Оказалось, что завтрак был в гораздо меньшей пещере, чем в Ульфаре, заставленной маленькими столами вместо длинных, и вся комната была занята, возможно, двадцатью драконами, многие из которых, казалось, не знали, что Андерс или Лисабет были кем-то необычным. Эллюкка отправила волков за столик с Рейной и нырнула в очередь вдоль одной из стен, чтобы найти им завтрак.
— Драконы часто передвигаются, — сказала Рейна, плюхнувшись на скамью, а затем подвинулась, чтобы освободить место для Андерса рядом с ней. — У многих из них нет того, что они действительно считают домом, у них просто есть много разных мест, где они останавливаются. Вот почему повсюду шкафы, полные запасной одежды, гостевые спальни. Обычно в Дрекхельме около двухсот драконов, но сейчас их гораздо больше из-за равноденствия и из-за того, что весь Дракон-сход собрался здесь сразу. Те из нас, кто в Финсколе, находятся там же, где и Лейф, но он почти всегда здесь, в Дрехельме. Он готовит нам еду и комнаты.
Эллюкка вернулась с едой, поставив на стол блюдо с темным хлебом, намазанным маслом, ломтиками мяса и сыра, кувшин с молоком и достав четыре кружки, которые она небрежно рассовала по карманам. Они вчетвером молчали, пока ели и пили, и Андерс прислушался к тревожному шуму вокруг. Он улавливал только обрывки разговоров… он слышал упоминание о Снежном Камне, о Дракон-сходе… и не поднимал головы.
— Сегодня ты, наверное, обсудишь с Лейфом, что будешь изучать, — сказала Эллюкка. — И познакомишься с остальными шестью учениками. Они все старше нас.
— Какие они? — спросил Андерс.
— Некоторые лучше других, — ответила Рейна, сморщив нос. — И нам больше всего нравятся Миккель и Тео. Но они все умные. Теперь понятно, почему он их выбрал, — морщинка на носу сменилась быстрой улыбкой с ямочками. — По той же причине, по которой он выбрал нас. Мы блестящи.
Остальные засмеялись, и Андерс тоже, мгновение спустя. Он поймал себя на том, что смотрит на Рейну и видит свое отражение в ней. У него была такая же ямочка, он морщил нос, как и она. Они оба держали свои ломти хлеба совершенно одинаково в правой руке, если уж на то пошло, их левые руки сжимали кружки.
Лейф сказал, что верит в их родство, хотя Андерса всегда учили, что это невозможно, и Андерс был полон решимости поверить в это. Чтобы узнать больше и доказать это. Это место не было похоже на дом, но здесь у него были друзья и семья, и он не должен забывать об этом.
Он знал, что хочет изучать в Финсколе — свое наследие, свою историю, кто он такой. Кем он был и что мог сделать. Чем больше он узнает, тем больше у него шансов овладеть своими силами. Чтобы защитить себя, Рейну и Лисабет.
Миккель и Тео появились к концу завтрака, чтобы забрать их, и все шестеро отправились в класс вместе, Рейна обняла Андерса за плечи, что было немного сложно, потому что брат был выше ее. Тем не менее, он чувствовал себя лучше, чем хорошо, когда Рейна снова была рядом, и мальчик почувствовал себя глупо из-за своей реакции на ее стрижку прошлой ночью. Сестра действительно выглядела хорошо, и точно так же, как он создал связи со своей стаей, она создала связи здесь. Это не уменьшало их собственных. Когда она обняла его, он снова заметил, что тепло, исходящее от ее кожи, действительно приятно. Эта новообретенная терпимость к жаре — и даже удовольствие от него — еще больше укрепила его уверенность в том, что ключ к его Ледяному Огню лежит в его связях с волками и девушкой-драконом.
— Ты, должно быть, шутишь, — выпалила Эллюкка позади них, заставив Лисабет рассмеяться, а остальных обернуться, чтобы проверить, как она. — На мне нет никакой сбруи, — возмутилась она. — Если собаки носят поводки, это еще не значит, что драконы носят…
Андерс с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться от возмущения на ее лице, а Рейна, Тео и Миккель даже не пытались сдерживаться.
— Во-первых, — сказала Лисабет с достоинством, хотя ее губы все еще кривились в улыбке, — «собака» — это не оскорбление, как ты думаешь. Мы волки, а не собаки, но собаки сильные, преданные и умные. А во-вторых, разве это не то же самое, что носить одежду?
Эллюкка фыркнула, переключая свое внимание на других драконов.
— Она хочет, чтобы я надела упряжь, когда превращусь, чтобы она могла ездить на мне, — сообщила она им. — И перестань смеяться. Небольшая поддержка убьет тебя?
— Нам все равно сейчас нельзя далеко от Дрекхельма, — сказала Рейна, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Но это был бы более безопасный способ двигаться всем вместе.
— Зачем мне это делать? — спросила Эллюкка. — Когда я доберусь туда, со мной будет только волк, какой в этом смысл?
Рейна еще раз захихикала.
— Прости, но ты должна признать, что это умно. Иначе будет нелегко держаться. Это может быть полезно для людей, которые не трансформируются, или для детей, которые еще не пробовали. Ты не боишься, что один из нас когда-нибудь свалится?
Эллюкка выпятила нижнюю губу, размышляя, а Лисабет благоразумно промолчала.
— Наверное, — сказала она, наконец, — может быть.
Разговор прервался, когда они вошли в класс. Это была большая комната, уже занятая несколькими учениками, сидевшими за двумя длинными столами, заваленными книгами и бумагами, оставшимися там с предыдущих уроков. По обеим сторонам стояли книжные полки, забитые книгами, коробками и редкими артефактами, а в конце комнаты находилось высокое окно с арочным верхом, выходящее на горы. Он был запечатан толстым стеклом, совершенно прозрачным в некоторых местах и немного непрозрачным в других, толстые полосы свинца разделяли его на квадратные стекла. Андерс долго смотрел на вершины, которые тянулись на северо-запад, становясь все выше и выше, безупречно покрытые белым снегом, пока они совсем не исчезли в облаках.