========== Αναμνήσεις ==========
Комментарий к Αναμνήσεις
Αναμνήσεις — воспоминания (с греч.).
— Снова ты со своими расспросами? — сказал я, едва материализовавшись в своем пентакле. — Что еще я могу рассказать тебе об Ином Месте такого, чего ты еще не слышал и что не является моей остроумной выдумкой?
Мне не нужно было видеть, куда я попал, чтобы определить, кто меня вызвал. Я еще как только почувствовал первые покалывания призыва в своей сущности понял, куда меня несет. Этот мальчишка донимал меня своими постоянными вызовами уже больше месяца! За это время я сумел запомнить ощущения, которые появлялись от его заклинаний: они почему-то были мягче обычных заклятий, но все такие же неприятные. (По всей видимости, он использовал какие-то другие заклинания, не те, которые до скрипа в зубах зазубривало большинство волшебников. Возможно, он даже сочинял их сам). Даже то, что он обычно держал меня у себя не больше дня не усмиряло моего раздражения, когда он вновь заставлял меня явиться к нему на ковер.
Я окинул беглым взглядом уже привычную мне комнату: просторную, светлую, с большими окнами, балконом, роскошной кроватью и множеством подушек там и сям; со столом, неизменно заваленным грудой свитков таким образом, что самого стола и не видно было. Сразу ясно — покои принца Александрии.
Впрочем, сейчас меня куда больше волновал сам принц, стоящий прямо напротив меня, надежно защищенный своим по обыкновению правильно начерченным пентаклем. Я уже даже перестал следить за тем, не высунется ли он случайно за его пределы. Запамятовал, что мальчишка был умен и осторожен, и с места не сдвинется, если только сам того не захочет.
— Сегодня я вызвал тебя не за этим, — улыбается мне он, по привычке склонив голову на бок.
Ага, я и сам это заметил по тому, что в его руках не было ни пера, ни свитков, ни даже потрепанного фолианта. Это настораживало. Что еще могло понадобиться от меня такому книжному червю, как он?
— У меня есть для тебя предложение, — заявил египтянин. Он выдержал короткую паузу, пока я оценивал беленый потолок над его аккуратной головкой, всем своим видом крича, что что бы он не сказал, мне это совершенно не интересно. — Ты не хотел бы поступить ко мне на службу?
Щас! Разбежался! Думал, что если вежливо попросит, то я тут же с радостью припаду к его коленям и с щенячьей преданностью в глазах стану молить его о том, чтобы он поручил мне вынести за ним горшок? Сразу видно, что волшебник он никудышный, и сколько бы вопросов он не задавал, сколько бы с умным видом не корпел за своими книжками, в нас, духах, он ничегошеньки не понимает.
— Заманчивое предложение, — нарочито задумчиво произнес я, многозначительно покачав головой. — Но, увы, нет, спасибо, обойдусь. Что-то не горю желанием застрять в этом бренном мирке на лишний десяток лет. — Чтобы подкрепить результат, я с глубокой заинтересованностью стал рассматривать ногти на своих руках (я принял облик шумерского копьеносца, который часто носил еще в Иерусалиме), демонстрируя, что даже это занимательнее того, что он мне предложил. — А теперь, если ты не против, я бы хотел вернуться домой. Заклинание Отсылания, я надеюсь, ты помнишь.
Мальчик мотнул головой так, что его девчачья челка забавно скрыла ему половину лица. Принц этого даже не заметил.
— Не спеши, — сказал он мне. — Это еще не все.
И тут, к моему невероятному удивлению, я бы даже сказал, глубочайшему поражению, мальчик спокойно сделал шаг мне навстречу и вышел за границы своего пентакля. Он сделал это без доли колебаний в своих действиях, без единого намека на страх на своем лице. Видимо для того, чтобы заверить меня, что сделал это не случайно и никуда ретироваться не собирается, он для верности отошел еще на пару шагов, еще ближе ко мне. Я пребывал в таком шоковом замешательстве, что свое имя едва не позабыл, не то, что броситься на мальчишку и сожрать его.
Египтянин удовлетворенно улыбнулся, наверняка довольный моей реакцией.
Я постарался как-то совладать с собой и вернуть себе прежнюю суровость (не сказать, что у меня очень хорошо получилось). Я скрестил руки на груди и смерил наглеца оценивающим взглядом.
— И ты что же, даже не боишься, что я сейчас же тебя растерзаю? — поднял бровь я.
Мальчик покачал головой.
— Ты этого не сделаешь.
Я хмыкнул и потянулся пальцами ног к границам дуги передо мной, ожидая, что это какая-то уловка и готовясь в любой момент ощутить, как мою сущность опалит магия. Годы опыта работы с волшебниками просто не позволяли мне поверить в то, что какой-то двенадцатилетний юнец настолько смел (и глуп), чтобы просто так взять и выйти из своего пентакля, перед этим призвав могущественного духа вроде меня. Но когда я прикоснулся к выведенной мелом на полу линии, ожидая понять наконец, в чем состоит подвох, ничего не произошло. Я смело шагнул за нее и остановился прямо перед мальчиком. Достаточно близко, чтобы это смотрелось угрожающе.
— Уверен? — с дерзкой улыбкой спросил я, заглядывая в его миндалевидные глаза. — Почему же?
— Потому что если бы ты хотел убить меня, ты бы сделал это, как только я оказался за пределами круга, — уверенно ответил принц.
Он был прав. Если бы я хотел его сожрать, я бы сделал это при первой же возможности, и никакое замешательство мне не помешало бы. Я смиренно кивнул, согласившись с его словами, но отступать не стал, продолжая стоять к юноше почти вплотную — если бы захотел, я смог бы дотронуться до его плеча. Моя пассивная непоколебимость, похоже, вселила в него еще больше уверенности в своей задумке, поэтому он решил продолжить.
— Итак, я предлагаю тебе следующее, — сказал мальчишка, — ты будешь изредка наведываться ко мне по моим вызовам, как всегда отвечать на мои вопросы, возможно, иногда сопровождать меня на прогулках по дворцу или рынку, и исполнять мои просьбы, если таковые будут. — Все это он продекламировал голосом дружелюбного лектора. — Разумеется, только в том случае, если это не будет уязвлять твое хрупкое джиннское самолюбие. — Он бросил на меня многозначительный взгляд.
— И никаких уз? — недоверчиво спросил я.
— Никаких уз, — обезоруживающе улыбнулся египтянин.
В целом, во всем том, чего он просил, не было совершенно ничего сложного, и мальчишка ясно дал понять, что ни к чему меня не принуждает. При других обстоятельствах я бы вежливо откланялся и, оставив ему на память какой-нибудь неприятный запах (незабываемый аромат сточных вод Иерусалима здесь пришелся бы весьма кстати), без лишних слов удалился бы восвояси. Но он почему-то решил довериться мне и первым сделал благородный жест, выйдя из своего укрытия. Никакой нормальный волшебник в своем уме так не поступил бы. Этот парень вообще не был похож на «нормального волшебника» и того, кто был в своем уме. Это делало игру интереснее. Мне стало любопытно, к чему может привести эта затея. Подумав еще секунду, пристально вглядываясь в карие глаза мальчика, я принял решение.
— Хорошо, — ответил я. — По рукам. Только никаких фокусов и ничего свыше того, что ты от меня потребовал.
— Попросил, — поправил меня принц.
— Попросил, — согласился я. — А то знаю я вас, волшебников.
— Да брось, — усмехнулся он. — По-твоему я похож на волшебника?
Приятно было, что парень осознавал свои минусы.
***
— Это… существо нужно сейчас же хорошенько ополоснуть Иглами и напомнить ему, кто здесь хозяин! – кричал старый брюзга, продолжая испытывать запасы терпения моего хозяина. — Такое поведение просто недопустимо для раба!
Это длилось уже минут десять, но Птолемей продолжал с видом полной покорности судьбе выслушивать разглагольствования одного из придворных магов о самых разных способах меня проучить (этот старик успел назвать уже как минимум два наказания, о которых я, живя уже три тысячи с малым лет, ничего не слышал. Невероятно, как гнев и жестокость развивают фантазию, правда?). Чего это он так разорался, спросите вы? Да я сегодня утром по чистой случайности, пролетая по коридору в обличье чибиса, умудрился задеть когтем плечо проходящего мимо волшебника и разорвать напополам его шикарное одеяние, которое он приобрел сегодня по случаю продвижения по службе (теперь он служил не жене советника царя, а самому советнику. Вот это я понимаю повод отпраздновать). И все это — исключительно вина случая и низких потолков. Если бы не эти два фактора я, быть может, ограничился бы одной лишь шляпой (которая сейчас плавала где-то в царском бассейне).
— Ну, в любом случае, это моя забота, ведь его хозяин я, — сухо ответил Птолемей, поудобней перехватывая в руках целую стопку пергамента и несколько книг, оплетенных в крокодилью кожу. Он во время сего происшествия как раз направлялся в свою комнату из библиотеки. — Тебе не стоит об этом беспокоиться.
— И все-таки этот демон заслуживает наказания! — не унимался волшебник. — Вам нужно научится держать своих слуг в узде!
Что ж, тут, возможно, он в чем-то был прав. Птолемей не только меня освободил от уз — все его слуги были технически свободны, а потому часто творили то, что ни один порядочный хозяин своему рабу с рук не спустил бы. Взять хотя бы тот случай с Аффой, когда тот в порядке эксперимента решил разгромить комнату принца, дабы посмотреть, как тот отреагирует. Любопытство джинна успехом не увенчалось. Птолемей, заходя в тот вечер в свои покои, был поглощен очередным исследованием и ничего, кроме интересующий его книги, не замечал. Когда он все-таки соизволил поднять глаза и окинуть взглядом творившийся в комнате хаос, он лишь спокойно попросил Аффу сложить все на свои места, и вновь вернулся к своим древним летописям. Так что даже я был согласен с тем, что немного строгости в таких делах ему не помешало бы (хотя мне все же нравилось, что хозяин умел относится к нашим выходкам с юмором и должным пониманием). Не все ведь могут вести себя также благородно, как ваш покорный слуга.
— Извини, но я так не считаю, — покачал головой юноша, просматривая глазами какой-то листочек с записями. — У меня свои методы. Рехит получит свой выговор. — После этого он перевел слегка недовольный взгляд на меня, спокойно восседающего в обличье вышеупомянутой птицы на его плече. Я в ответ невинно пожал плечами, не сомневаясь, что хозяин забудет об этом происшествии, как только откроет одну из своих книг. Птолемей снова обернулся к волшебнику. — Но наказание — увольте.
Старикашка в разорванном напополам вдоль левого плеча платье раздраженно фыркнул и отвернулся, стоило мне скорчить ему пару насмешливых рожиц (насколько это, конечно, было возможно при наличии клюва). Потом на его лице промелькнула гаденькая ухмылка, словно у ребенка, который задумал какую-то пакость, и он вновь обратился к моему хозяину.
— До меня донесли слухи, что вы не накладываете узы на своих рабов, — вкрадчиво произнес грек (что-то их расплодилось в Александрии в это время). — Это правда?
— Это так, — кивнул Птолемей.
Его ответ заставил придворного мага лишь насмешливо фыркнуть. Принц предпочел проигнорировать такое неуважение к своей царской особе — он уже давно привык, что его мнения насчет духов никто не разделяет, иногда даже сами духи.
— Вы так халатно относитесь к главному правилу вызова демонов и совсем не боитесь того, что эти существа в любой момент могут растерзать вас, когда им это только заблагорассудится?
— Мне кажется, ты слишком волнуешься о моих отношениях с моими слугами, — без тени веселья усмехнулся Птолемей. — Не стоит, тут я тоже как-нибудь сам разберусь.
Волшебник окинул меня неприятным, мстительным взглядом. Я не поленился развернуться и продемонстрировать ему свой птичий зад, пока Птолемей не смотрел в мою сторону. Если честно, взгляни он тогда на меня, я бы даже пристыдился. В его обществе я всегда избегал быть излишне вульгарным — каждый раз помимо воли чувствовал себя каким-то дикарем.
— Вы так всех своих рабов выгораживаете, или только любимчиков? — скривил губы старик в мерзкой улыбочке.
— Я делаю это не потому, что Рехит, как ты выразился, мой любимчик, — спокойно парировал мой хозяин.
А вот сейчас, Птолемей, было чутка обидно. В конце концов, я был достойнейшим из вызванных им джиннов, и самым приближенным. Как по мне, под определение «любимчик» я вполне себе подходил.
— Я делаю это, потому что он — мой друг.
Тут я оторопел и во все глаза уставился на Птолемея. У придворного волшебника была такая же реакция. Он смотрел на невозмутимого принца сначала с выражением трепетного ужаса, а после и с глубочайшим отвращением, словно тот был противным бродягой на улице, просящим у него милостыни (вдобавок без пары конечностей). И я мог понять, почему. В его понимании якшаться с духом все равно, что целоваться с лягушкой — просто отвратительно.
— Не знаю, куда вы с этим идете, мой господин, — медленно произнес старик. В его словах было не больше почтения, чем в обращении прохожего к куску навоза, застрявшего в подошве его ботинка, — но ничем хорошим эта ваша «дружба» с демонами не закончится, помяните мое слово.
На этом в разговоре негласно была поставлена точка. Волшебник развернулся и, презрительно хмыкнув, удалился. Мой хозяин пожал своими узкими плечами и направился в свои покои, вновь вернув свое сознание в облака, где оно обычно и пребывало. Я спорхнул с его плеча и последовал за ним.
— Ну и что это было, позволь поинтересоваться? — сказал я, когда мы наконец оказались в его комнате одни.
Птолемей, как ни в чем не бывало, уселся за свой рабочий стол, обложившись принесенными из библиотеки книгами. Я приземлился там же.
— О чем ты? — вопросом на вопрос ответил он, подняв на меня взгляд.
— Ты назвал меня своим другом, да еще и в присутствии другого волшебника. — Я осуждающе склонил голову на бок. — Не стыдно?
— А за что мне должно быть стыдно?
Всегда поражался его невежественности в таких вопросах. Он то и дело делал вид, что ничего не знает об отношениях духов с людьми, а после невинно хлопал своими длинными ресницами, так и ожидая, когда я в сотый раз объясню ему очевидные причины своего недовольства.
— Как минимум за то, что ни один уважающий себя волшебник так не поступил бы, — ответил я всем известным фактом, который к Птолемею никогда не был применим. Для него все мои замечания о «типичных волшебниках» были просто пустым звуком, ведь сам он никогда не причислял себя к таковым.
— С каких это пор я поступаю, как уважающий себя волшебник? — по своему обыкновению хмыкнул Птолемей.
— И то верно, — вздохнул я. Заметив, что хозяин вновь собирается вернуться к своим свиткам, я поспешил продолжить, потому что в противном случае наш серьезный разговор в который раз обернется ничем. — И все-таки это было слишком громкое заявление даже для тебя. Ты — мой хозяин. Я — твой слуга. Нас не связывает ничего, кроме магического договора. По-другому не бывает.
— Но я ведь тебя ничем не связывал, — резонно заметил Птолемей. — Ты здесь по своей воле.
— Это я так, в общих чертах сказал, — отмахнулся крылом чибис. — Но ты должен усвоить, что между духом и человеком дружбы быть не может. Это для твоего же блага. Многие из нас не такие приятные личности, как, скажем, я. Взять хотя бы Факварла. Такой мерзкий характер, как у него надо еще поискать. — Я одернул себя от долгих разглагольствований на тему того, чем же меня не устраивает Факварл, и вновь сурово взглянул на хозяина. — Короче, нет, нет и нет. Не бывать такому. Это противоречит всем законам и вашей, и нашей природы.
Птолемей бросил на меня очень проницательный, цепкий взгляд, который он иногда использовал, когда я говорил что-то заинтересовавшее его. Этот взгляд словно бы обнажал перед ним мою истинную сущность, и я невольно проверял остальные шесть планов, дабы убедится в том, что он не может видеть моего настоящего облика. Он смотрел на меня так не больше секунды, а мне казалось, что целую вечность. После этого принц по-доброму усмехнулся, и его сознание вновь улетело куда-то ввысь, когда он перевел взгляд на свои драгоценные рукописи.
— Именно эти законы, Рехит, я и собираюсь нарушить, — спокойно ответил мне Птолемей, беря в руки перо и макая его в баночку с чернилами.
Мне же ничего не оставалось, кроме как усесться на его плече и со скучающим выражением на птичьей морде наблюдать за тем, как он выводит на пергаменте все новые формулы, рисунки и заклинания.
***
— Тебе очень идет обличье льва, Рехит, — сказал Птолемей, поднимая на меня взгляд над своими свитками впервые за последний час. Он чувствовал, что его исследование близится к концу, а потому в последнее время работал вдвое усерднее. Иногда он засиживался за своим столом до рассвета, после целый день постоянно зевал и протирал глаза, выслушивая просьбы простолюдинов. — Тебе стоит почаще носить эту форму.