Айдиш вздохнул:
- Что здесь было, Полина Юрьевна?
Полина усмехнулась:
- А это, досточтимый Айдиш, была расстрельная яма, в которую свалили тела казненных по приговорам типа ваших. Веселое местечко, правда? И ветерок такой бодрящий... Ну вот, я все показала, вы все посмотрели, поехали обратно?
Айдиш замерз, был голоден и мрачен. Он понимал, что она хочет сказать ему, но не мог эту мысль принять. Она противоречила всему его опыту и всем его знаниям, как имперским академическим, так и местной научной традиции. Но мысль эта осела у него внутри очень тяжелым чувством. Эти мертвые не спали. Они встречали тех, кто пополнял их ряды. И борясь с некромантией в городе привычными средствами, Святая стража обостряла и обостряла ситуацию.
Полина выждала, пока водитель выедет за границы города, и снова прервала молчание.
- Знаете, досточтимый Айдиш, - ее улыбка была очень неприятной, - я вам эти места на карте города все-таки, наверное, покажу. Все места, похожие на вот этот овраг. Должны же хотя бы вы быть в курсе, откуда на город пойдет следующее счастье типа оборотней приговоров так через полсотни. А как это будет выглядеть, я сказать не берусь. Что-то мне об этом и самой думать не хочется.
Айдиш не выдержал. Ему уже не было дела до присутствия водителя, до того, насколько Полина осведомлена о расстановке сил в администрации империи и о том, кем приходится Айдишу предыдущий наместник. Ему уже не было дела даже до того, насколько допустимые обороты он выбирает.
- Полина Юрьевна, - он еще попытался подобрать выражения, но сдался практически мгновенно, - этих недоумков предупреждали все. Они не слушают. Их с тем же успехом можно убеждать топором между глаз. Князь несколько раз пытался разговаривать с ними, но вышло только хуже. Эти самодовольные куски козла способны понять только свой сиюминутный каприз, а мы не можем от них избавиться, потому что без них мы тут сами почти никто, причем не для вас, а для императора. А они это знают и считают, что раз все так, они держат всех за... кхм... мда.
Полина слушала молча. Потом сухо сказала:
- Сочувствую. Наверное, даже очень сочувствую. Князю тоже. Право слово, лучше бы саалан восстановили Вечный огонь на Пискаревке, да и на Марсовом поле тоже.
Они добрались до школы как раз к ужину. Полина тщательно вымыла лицо и руки и взяла себе с раздачи кружку киселя и два стакана воды. Голодный заход получился в этот раз коротким, и месяца не набралось.
На следующий день с утра Айдиш задержал Полину после планерки.
- Полина Юрьевна, у меня к вам большая просьба. Перестаньте, пожалуйста, над собой издеваться. То, что с вами произошло, следствие некомпетентности, а не злонамеренности. Я вам могу гарантировать, что допросов больше не будет и что ваше юридическое положение будет определено в ближайшее возможное время согласно местным правовым нормам. Я кинул нить для портала вам прямо домой, мой секретарь всегда его откроет по вашей просьбе, не надо больше шума и резких движений. Если что-то изменится, я вам первый об этом скажу.
Полина выслушала его стоя, коротко наклонила голову:
- Хорошо, Айдар Юнусович.
- Вова?
- Да, тут.
- Если есть время: а что финнам и шведам от нас надо, и почему их журналюги наместнику условия диктовать пытаются?
- Работа у них такая: власти условия диктовать. Это Хельсинкские правозащитные группы. Еще америкосов жди, тоже будут.
- Вот и сидели бы в Хельсинки, чего они у нас-то забыли?
- Начнем с того, что они изначально тут и появились. Точнее, не совсем тут. Все началось в Москве в мае семьдесят шестого. О создании группы было объявлено на пресс-конференции в квартире Сахарова.
- Того самого, что ли?
- Да. Но организатором и первым руководителем МХГ был не он, а другой физик, Юрий Орлов. А когда он умер, в середине девяностых, председателем стала Людмила Алексеева.
- А Хельсинские они почему, если началось в Москве?
- А потому, что на работе надо не Пикабушечку читать по служебному интернету, а хотя бы иногда заглядывать в Вики и на вражьи сайты. Это неправительственная общественная организация. У них уставная цель - содействие практическому выполнению гуманитарных статей Заключительного акта Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), а также всех международно-правовых обязательств Российской Федерации в области прав человека. В ноябре семьдесят шестого создались Литовская и Украинская Хельсинкские группы, в декабре - Христианский комитет по защите прав верующих в СССР. И пошло, и поехало: в январе семьдесят седьмого - уже была Грузинская группа, в апреле - Армянская, а в ноябре семьдесят восьмого - Католический комитет по защите прав верующих. Примерно в это же время Хельсинкские Комитеты (ХК) возникли в Польше и Чехословакии.
- И давай ты мне еще скажешь, что СССР на это не отреагировал.
- Антон, ты полное село. К счастью, хотя бы не идиот, и именно поэтому тебя тут терпят. Отреагировал, конечно. Но лучше бы они этого не делали. В феврале семьдесят седьмого начались аресты в украинской и московской группах. Юрий Орлов был взят первым, что и понятно, он был председателем МХГ. Ему дали семь лет лишения свободы с выполнением тяжелых работ и пять лет ссылки за антисоветскую агитацию и пропаганду с целью подрыва советского государства и строя. В июне того же года Владимир Слепак был приговорен к пяти годам ссылки, а Натан Щаранский был осужден на три года заключения и на десять лет лагеря строгого режима. К осени семьдесят седьмого арестованных членов Хельсинкских групп было уже под полсотни. Многие из них были получили длительные сроки, некоторые умерли, не дожив до освобождения. О создании Американской Хельсинкской группы объявили в декабре семьдесят восьмого. А потом пошло по всему миру: сперва в Канаде, а потом по половине Западной Европы расползлось. Их западные группы ставили целью прекратить преследование своих коллег из СССР и оказать давление на свои национальные правительства, чтобы они дожали Совсоюз на исполнение Хельсинкских соглашений.
- Так что, международное Хельсинкское движение с них и началось?
- Да, с них. И Совсоюз они кошмарили на международной арене только в путь. Правительство СССР обвиняли в нарушении гуманитарных статей именно на основании документов, предоставленных Московской, Украинской и Литовской группами. На них наезжали, но это каждый раз вызывало такой вой по всему миру, что было дешевле их отпустить, чем покончить с ними. В семнадцатом году на них еще за Навального наехали. Якобы он получал финансирование от британской разведки, в том числе с помощью Московской Хельсинкской группы. Но нормально доказательства не собрали, так что Алексеева покойная им ответила, что Московская Хельсинкская группа финансирование не проводит и финансовыми операциями не занимается.
- А потом что было?
- А потом РФ окончательно стала Московией, Северо-Западный округ превратился в Озерный край, Эмергов сказал, что он к обязательствам РФ никакого отношения не имеет и стал перезаключать все договоры и реструктурировать долги, а этих деятелей выпер нафиг из страны... в смысле, обещал не преследовать, если эмигрируют в течение года, и даже договорился о том, что их принимают. Их и приняли.
- А с движением этим правозащитным что?
- Ничего, оно международное теперь. Поменяли формулировки в программе и вперед, к победе добра над разумом. Например, наместника кошмарят, как могут.
- Слушай, я вот одного не пойму: откуда эта пятая колонна все время берется? В зиму аварии тихо же было?
- Так, не зли меня. Забей в поисковик "Манифест Убитого Города" и посмотри на дату.
- И это они на него все так возбудились? Все из-за Горжетки, получается?
- Именно поэтому Димитри ее не может ни убить, ни отпустить. Как и Бауэр после ее прощального письма. Хотя ее бизнес в бюджете края совсем бы не помешал.
- А что она там написала-то такое?
- Гугл в помощь, Антон.
Из внутренней переписки пресс-службы администрации империи в крае 10.05.2027.
В этот раз в городе мы провели полторы недели. С четверга до понедельника просидели в Ломоносове, оберегая право горожан отмечать Первомай, а потом нас
перебросили к бывшей станции метро Пролетарская, разместив в гостинице, тоже бывшей, теперь ставшей казармами, уже до конца дежурства. Кому майские гуляния, а кому до десятого числа не вздохнуть. Впрочем, отменять вечернюю увольнительную в среду саалан не стали, хотя вряд ли из-за желания соблюсти трудовой кодекс.
Во вторник утром меня отозвал в сторону Сержант, сказал нечто вроде "тут по твою душу" и отправил в комнату отдыха в казармах. Там меня ждал граф да Айгит. Он показал фотографию и спросил, знаю ли я того, кто на ней. Разумеется, этого человека я знала. Эгерт Аусиньш, мой знакомый и куратор почти до самого ареста. Я кивнула, заметив, что рот вдруг пересох. От присутствия Дейвина мне всегда было не по себе. Он попросил подробностей, и я рассказала, что знала. Не потому что имела что-то против Эгерта, но теперь приказы отдавал не он. И как бы ни было противно, это входило в правила игры. Я сказала, что знала этого человека как Эгерта, независимого журналиста, специализирующегося на горячих точках и политических конфликтах. А на кого он на самом деле работал, не вникала. По словам Дейвина, этот человек повадился ходить по барам, где бывают Охотники. Так что в среду я еду со всеми в бар, раз уж, как полноценный Охотник, имею право. И если он мне встретится - не узнаю его, но оставляю достаточно следов, чтобы при желании меня можно было идентифицировать. Можно было и забить на слова графа, особенно после того, как он голосом выразил все свое отношение к идее, что я - настоящий Охотник, дождалась бы встречи с князем и попросила подтверждения... Но услышав интонацию да Айгита, решила: отказаться или забить не вариант, история на плацу покажется мелочью жизни. И ответила: "Да, господин маг". Авось, что-нибудь случится и ничего делать не придется. Но мне не повезло. Достаточно убедительного нагоняя я не получила, и даже плохо вычищенные берцы не помогли. Пришлось ехать со всеми. В конце концов, чего б не поплясать, если все очень даже неплохо? Весна, вон, пришла, скоро белые ночи. И вообще, скоро одиннадцатое, и конец этому долгому дежурству.
Эгерт появился уже после полуночи. Я как раз устроилась у стойки и заказала очередной коктейль. Он подсел рядом и улыбнулся мне, я ответила улыбкой.
- Эгерт, - протянул руку он.
- Алиса.
- Часто тут бываешь?
- Когда получается.
- Когда получается или когда захочешь?
- Когда увольнительная бывает, вон начальство за столом квасить изволит, - я кивнула в угол, где Сержант уже с кем-то весьма радостно обнимался и явно намеревался идти на танцпол.
- У вас увольнительная до утра или на пару часиков?
- Сегодня на пару часиков, и они уже почти кончились, но до конца месяца обязательно будет до утра, в этом месяце еще не было.
Я потянулась рукой к карману и вздохнула - опять сигареты забыла. Эгерт... Эгерт сделал то, что и всегда - с полуулыбкой протянул пачку. Я взяла, вытряхнула сигарету, прикурила от зажигалки в его руках. Пачку он убрал почти сразу, взяв ее так, чтобы не смазать мои отпечатки. Я хмыкнула про себя, закашлялась, улыбнулась до ушей, не спрашивая, взяла его кружку с пивом и шумно отхлебнула. Отпечатки - хорошо, но мало. ДНК надежнее, и теперь она у него есть.
- Извини, что без спроса. В следующий раз я угощаю, а теперь - пока. Видишь, наши уже собрались, только меня ждут.
Впрочем, выходя за нашими из бара, я подумала, а чего, собственно, я переживаю? Я это умею. Это весело и прикольно. Чем "сейчас" отличается от "тогда"? Да ничем, в общем-то. Я играла в такие игры, решая за себя, используя чужие инструкции или выполняя приказы. Ну и плевать. Пробьемся. Хуже уже не будет, все равно некуда. Оказалось, что есть.
В казармах замка я успела только кинуть взгляд на расписание увольнительных до следующего дежурства в городе, увидеть одну короткую напротив своего имени и огорчиться по этому поводу, как узнала, что меня вызвал да Айгит.
Его кабинет я никак не могла запомнить. Граф заполнял собой его весь, без остатка, принося с собой ощущение холода на губах и языке. Он выслушал мой доклад, не отрываясь от бумаг на столе, и кивнул, едва я закончила: "Можешь идти". Я глубоко вдохнула и сказала:
- Господин маг, я прошу о второй краткосрочной увольнительной до следующего дежурства. У меня только одна, и она получается рабочей - я встречаюсь с Лейдом.
Да Айгит поднял голову и посмотрел на меня в упор, холодно и изучающе, будто перед ним стоял не человек, а что-то омерзительное.
- Нет, - коротко бросил он. - Возвращайся в казарму.
Я прижала кулак правой руки к груди и вышла. В приемной Нодда, его секретарь, едва глянула на меня и предложила горячего чаю - мол, только вскипел. Я молча помотала головой и пошла, куда приказано. На половине дороги остановилась, постояла, качаясь с пяток на носки, и двинулась совсем в другую сторону. Полчаса, пока меня хватятся, точно есть.
Где может быть школьный психолог с утра пораньше? Очевидно. Оставалось только спросить у первого попавшегося киндера, где ее кабинет, и нарисоваться на пороге. Кажется, с улыбкой до ушей. Полина, выкопавшись из бумаг на звук открываемой двери, увидела меня и даже слегка улыбнулась:
- Привет. Проходи, рассказывай, как ты.
- Да ничего, вот с дежурства вернулись, там такой здоровый оборотень был! И хитрый. Вот к тебе решила заскочить. Как ты тут? Мы... Поговорить не успели же... Я... - я неожиданно смутилась, внезапно понимая, что не знаю, что сказать дальше. - В общем, я теперь тут живу, - я плюхнулась на гостевой стул у ее стола.
Полина встала, подошла к шкафчику и достала две чашки, плошку с какими-то вкусняшками, электрический чайник на полке в углу.
- А ты как?
- Ну, я даже не знаю, что тебе сказать. - Она поставила чайник на базу, включила подогрев, нашла сахарницу и закончила фразу. - Как-то. Школьный день длинный, после него всегда есть что доделать и что поделать впрок. Так что занятий хватает, не скучно.
- Я... В общем, я рада что ты тут и...
На мое счастье, зазвонил телефон, и я надеялась, что у меня будет время собраться и договорить, чтобы не выглядеть совсем уж дурой, но вышло иначе. Полина сняла трубку:
- Да, еще раз здравствуйте. Да, у меня, минут пять как подошла. А. Ага. Да, конечно, идем. Да, обязательно. - Положила трубку и повернулась ко мне. - Что же ты не сказала... - и тут же прервала сама себя. - А, понятно все. Пойдем, тебя ждут.
Она встала, направляясь к двери.
- Давай хоть чай допьем, а... - блин, быстро они меня нашли.
- Нет, на чай уже нет времени. Пойдем.
Я поплелась за ней. Интересно, как у них так быстро вышло. Ведь у да Айгита я могла и до обеда задержаться. Доведя меня до выхода и кивнув встречавшей Саше, выражение лица которой не обещало ничего хорошего, Полина повернулась ко мне и добавила расстройства:
- Алиса! Учти, пожалуйста, что следующий такой раз будет последним, и я больше не соглашусь с тобой разговаривать, пока ты не покажешь мне записку об увольнительной.
Саша кивнула ей вполне однозначно. А потом... Потом ничего не было. Сержант назвал меня в очередной раз "скотиной" и отправил помогать досточтимому Нуалю, мол, смотреть на мою рожу противно.