Электричка мерно убаюкивала перестуком колес, и мысли невольно подстроились под ритм, потекли лениво, медленно. Я залипла на тающий в подкравшейся тьме пейзаж и, зазевавшись, чуть не пропустила собственную остановку. А времени до превращения оставалось немного. Вот было бы весело пассажирам, начни я, безобидная девушка, внезапно превращаться в мальчика!
Кое-как освежившись в привокзальном туалете, я поглубже натянула шапку, поправила почтальонку и пошла прочь из сияющих фонарными огнями городка. Ночь выдалась изумительно светлой: луна почти вошла в полнолуние, и от её холодного света снег на скалах таинственно мерцал бриллиантовой крошкой. Ветер играл с ней, просеивая сквозь свои невидимые ладони, отчего лунным сиянием полнился даже воздух. И море... В тёмных водах шепчущего моря пенилось серебро. Как же это было красиво!
И чертовски холодно.
В пещеру я вошла задубевшая и ошалела, увидев у палатки бодро горящий костёр. Над ним висел и чем-то вкусно попыхивал котелок, накрытый крышкой. В голове сразу же промелькнула куча версий, начиная от логичного «меня засекли местные!» до дикого предположения об Ае. Я попятилась, но выйти не успела - боль полыхнула в костях и потекла по телу к сердцу. Во рту разлился вкус яблок, пол ушёл из-под ног, всё поплыло перед глазами, становясь чётче и ярче. Из груди вырвался приглушённый стон. Мне кажется, или превращение на самом деле с каждым разом становится всё хуже?
Сквозь марево боли пробился незнакомый голос, сказав на чистом русском языке:
- Ну, будет, будет… Дыши глубже.
Крепкие руки подняли меня с земли, завернули в огромный пушистый плед, которого у меня отродясь не бывало, и усадили поближе к костру на покрытое незнакомым одеялом бревнышко. В руки ткнулась тёплая кружка с густым горячим супом. В супе плавали сухарики. Сухарики были добыты с симпатичного раскладного стола, и на том столе стоял ещё и чайник и лежало ещё много всего.
Я от такого сервиса обалдела окончательно.
Неожиданный благодетель, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти на вид, расплылся в широкой, странно знакомой улыбке.
- Здравствуй, внучка… - прошелестел он и, глянув мне за спину, предупреждающе погрозил пальцем. - Сиди смирно, хранитель. Я царствовал на земле, когда твоих далеких предков только придумывали.
- Привет, дед, - вздохнула я, отхлебнув из кружки. - Ай, знакомься, это Змей, один из старейших человеческих тотемов. До недавнего времени он подрабатывал безумием Владыки Златовласа.
Ай вышел вперёд, напряжённый и страшный в полуобороте, который делал его похожим на минотавра.
- Не тот ли самый, из-за которых людей из рая изгнали? - дерзко спросил он, кое-как вернувшись в человеческий вид.
- А, ты из тех поклонников иудейских сказок! - воскликнул Змей, прищёлкнув пальцами, и его улыбка из противной стала очаровательной. - Люди всё переврали. Моя злодейская роль в той истории безумно преувеличена.
Ай поджал губы, по-лошадиному фыркнул и скрылся в палатке.
- Ты пей супчик-то, - обратился ко мне Змей, заботливо пригладив кудряшки и стерев со лба испарину. - Сейчас плов дойдёт и нормально покушаешь. Я тебе ещё ведро принёс с кипятильником на магокристаллах. Поверить не могу, что чужаки слёзы своих мёртвых людям вместо угля отдали! Это же надо, а?
Он толкнул меня в бок, призывая изумиться вместе с ним. Но после напряжённого дня с профессором и превращения на вопросы вроде «А как ты меня нашёл?» или «Зачем пришёл?» никаких сил не осталось. И так понятно. Я прихлёбывала горячий супчик - кстати, очень вкусный - и наслаждалась теплом.
- Мордашку мог бы выбрать и посимпатичнее, - единственное, что сказала ему.
Тело дед действительно выбрал непримечательное. Тут у каждого второго такое узкое лицо, светлые глаза и соломенные волосы. Единственное, чем он запоминался - худоба. Такая бывает у людей, долго пролежавших на больничной койке.
- У всех симпатичных были или жёны, или поклонницы. Одинокий коматозник оказался только один, - ответил дедуля и с удовольствием отпил из своей кружки. Судя по виду - чай с молоком. - Кстати, меня из комнаты вышибли, я у тебя тут перекантуюсь? Так, кажется, сейчас говорят, да?
- Как будто тебе нужно моё разрешение, - буркнула я.
Ей-богу, лучше бы это оказались местные жители.
А Змей придвинулся ближе, обнял за плечи и заботливо подкинул в кружку ещё сухариков.
- Я смотрю, понравился мой подарочек?
- Неудобно немного - не могу по желанию перекидываться туда-сюда, - честно ответила я. - Да и больно очень. Боюсь, сердце не выдержит.
- Твоё-то? - меленько и очень противно захихикал Змей. - Вот о чём тебе волноваться уже не надо, так это о нём. А чтобы не больно было и работало лучше, ему топлива нужно больше. Ты же поняла, как оборот делается, вот и думай, как ему больше дать.
- Ага, понятно.
Я вздохнула. Значит, к профессору всё-таки ехать придётся.
- Простите, что вмешиваюсь, но… Детка, тут лежит женщина, - напряжённым голосом сказал Ай из палатки.
Дедуля успел себе женщину закадрить? Да ещё сюда за собой приволок? Во даёт!
- Это не то, о чём ты думаешь, - быстро сказал он, подняв руки. - Вы оба её знаете, и она ранена.
Это какую-такую женщину мы знаем?
- Ай?
- Да, - скорбно отозвался Ай. - Это Ким Стенли.
Глава 2. Дневник
Ким Стенли, тётушка Ким, военная матушка Криса, которая старательно маскируется под гламурную блондинку… Неудивительно, что Ай её сначала не узнал. Бесформенная, залитая кровью футболка, явно мужские штаны цвета хаки, из кое-как собранных в узел запылённых волос выбились пряди. Без косметики лицо стало тусклым, невыразительным, да ещё на щеках и лбу размазалась какая-то грязь, окончательно превратив холёную красавицу в огородное пугало.
По каким подвалам она скакала, чтобы так замараться и словить в руку и живот несколько старинных свинцовых пуль, я не спросила и просто молча обработала раны. Меньше знаешь – крепче спишь.
Когда я заканчивала с последней пулей, очень неудачно задевшей крупный сосуд, тётушка Ким распахнула глаза и дёрнулась.
- Эльт?!
И это испуганное восклицание сказало мне больше всех объяснений.
- Лежите спокойно, тётушка, - я опустила ей руку на грудь, заставив улечься обратно. – Я ещё не закончил.
Тётушка Ким проморгалась, облизнула пересохшие губы, скользнула взглядом по выбившейся из-под воротника цепочке с кольцом, по освещённой фонарём палатке и немного расслабилась:
- Вадим. А где Раймонд?
- Здесь, - откликнулся Змей. – Я же сказал, что у меня есть хороший врач.
Ким чуть нервно кивнула и стиснула зубы – это я закончила зашивать ранение и начала накладывать повязку. Спасибо лейкопластырю, наматывать кучу бинтов не пришлось. Сделать бы ещё укол обезболивающего, но у меня были только таблетки. Ким проглотила их, жадно напившись чуть подсоленной воды.
- Ничего не хочешь спросить?
- Лучше не говори с ней, - буркнул Ай. – И вообще нам лучше убраться отсюда как можно быстрее.
Он сидел в углу палатки и следил за Ким с таким видом, словно мою постель заняла не женщина, а гадюка. Я предпочла его проигнорировать. Понятно, что гости наверняка отхватили себе на хвост кучу неприятностей, но уходить куда-то ночью, да ещё в лютый мороз? Да ну на фиг. До утра подожду, у костра посижу и поем горяченького.
Ким продолжала смотреть.
- Нет, тётушка, - твёрдо ответила я и шепотком отправила её в здоровый сон.
Ай неприязненно посмотрел, как она ёрзает, устраиваясь поудобнее, и покосился на выход, где в просвете виднелась фигура Змея, сидящего у костра.
- Надо уходить, - повторил келпи едва слышно.
- Ай…
- Я знаю эти пули, - прошипел Ай. – За ними идут эльты и людской Интерпол. А они сумели сюда добраться. Значит, в городе точно есть агенты Сопротивления. Твой дух может быть хоть тысячу раз самым сильным тотемом, но от Сопротивления ему не спасти. Оно тебя перемелет.
Я прищурилась.
- А от кого, интересно, эти агенты узнали об этом месте, а?
- Действительно, Ай, - ехидно поддакнул Змей со своего места, заставив меня подскочить от испуга. – От кого?
Ай отвёл взгляд.
Н-да…
- Моё дитя в состоянии самостоятельно решить, на чьей быть стороне, - продолжил Змей негромко. – И полагаю, оно уже увидело достаточно, чтобы понять сущность эльтов.
Намёка не понял бы только тупой. И в общем и целом дедуля был прав – я достаточно познакомилась с более чем сомнительной культурой эльтов. Сомнительной в плане отношения к людям. Все эти традиции в духе Дикой Охоты, шабаши, распитие человеческой крови, наверняка ещё и оргии есть, ведь они так замечательно вписываются в общую картинку! Не удивлюсь, если это на самом деле так, а Хов просто милосердно оградил меня от этой части их жизни. До поры до времени. Или вспомнить хоть ту женщину, у которой ребёнка отобрали, а её саму выкинули за ненадобностью.
Да, у людей были вполне веские причины. Не удивлюсь, если Интерпол особо не старается поймать сопротивленцев. Видовая солидарность и всё такое…
- Можно подумать, люди лучше, - фыркнула я, плюхнувшись у огня. Дедуля подал чашку с чаем. – Можно подумать, человечество приняло эльтов с распростёртыми объятьями и никаких грехов за ним не водится. Да дай ему волю – и тут же вспыхнет война.
Почему во мне вскипело раздражение? Откуда это желание оправдать эльтов?
- Да, это правда, - согласился Змей. – Но жизнь и состоит из круговорота жизни и смерти. Чтобы выжить, одно поедает другое, занимает чужое место, чтобы затем пасть от более сильных клыков и когтей. Одно уходит, другое приходит. Само человечество – лишь звено в цепочке развития разума. Оно должно бороться, должно учиться на собственных ошибках. Падать и подниматься, чтобы либо исчезнуть, дав пищу для развития другого разума, либо выйти за пределы и превратиться во что-то более совершенное. А эльты посадили его под колпак и диктуют: «Это трогать нельзя, иначе будешь наказан». У них нет на это права. Это не их мир.
- Но они приняли правила, - возразила я.
- Они их обошли. Они не просто заняли чужое место - они мешают, - отрезал дедуля. - И им бы не удалось это сделать без чьей-то помощи.
Это что ещё за намёки? Я-то тут с какого бока?
- О чём ты?
- Неважно, - быстро сказал он и захлопнул рот, не реагируя ни на какие слова.
- Вот… Гад ползучий! – прошипела я в бешенстве и повернулась к Аю.
Он тихонько сидел в уголке пещеры, явно стараясь не попадаться на глаза Змею лишний раз, и вздрогнул от вопроса:
- Ай, кто тебя завербовал в Сопротивление?
Вид у келпи сразу стал несчастный: плечи поникли, глаза распахнулись, уголки губ опустились. Из полупрозрачной груди вырвался душераздирающий вздох. Я не поддалась.
- Это кто-то из твоего народа? Или из соседних сидов? Или же это была Ким? Когда она тебя успела завербовать? Или это ты её завербовал? Кто тебе помог начинить взрывчаткой тыквы? Ведь в одиночку ты бы такое провернуть не смог. Или же агент живёт на стороне смертных, в тайном убежище?
Под градом моих вопросов келпи цепенел и съёживался, явно мечтая оказаться где угодно, но не здесь. А Змей смотрел на это и явно забавлялся.
- Да не сможет он ничего рассказать, - встрял он в паузу, когда я набирала воздух для новой порции вопросов.
Воздух застрял в горле огромным непроглатываемым пузырём.
- Это ещё почему? – прокашлявшись, спросила я.
Змей поворошил угли под котелком и мирно ответил:
- Клятва. Эльты уничтожили Инквизицию и её знания с памятью, но вот стереть способности бывших инквизиторов у них не получилось. И не до всех удалось дотянуться.
Я опешила.
- Способности? У людей сохранились жрецы?
- Не совсем, - процедил Ай. Видимо, на это его клятва не распространялась. – Перевёртыши тоже в каком-то смысле люди. Но у людей нет… - он поперхнулся кашлем. Это выглядело в высшей степени странно - мёртвый поперхнулся. У него же нет лёгких и дыхания! - Нет… Не могу, прости.
Прекрасно. Мой защитник связан абсолютно левой клятвой. И это в высшей степени странно. Клятвы ведь теряют силу после смерти. Заклясть духа под силу только шаману или, как тут их называют, друиду. А я была уверена, что после смерти Ай из шаманов встречал только меня.
- Ты знаешь? - повернулась я к Змею.
- Не-а, - лениво бросил он в ответ и, заметив мой взгляд в сторону палатки, добавил: - И Ким тоже. Да и зачем это тебе? Не побежишь же ты с этим знанием к своему разлюбезному Кориону?
- А если побегу? - с вызовом спросила я.
- Тогда ты эльт. И не видать тебе больше человеческого обличья, - равнодушно сказал Змей. - Так и будешь из жизни в жизнь вокруг своего разлюбезного мотаться, погибая от его руки снова и снова до скончания времен.
Прекрасно. Просто прекрасно.
- Не переживай, хранитель, - Змей аккуратно допил чай и, сняв с котелка крышку, наложил в миски ароматный плов. Протянул одну порцию мне. - Мы здесь не задержимся и уйдём завтра утром. Я не буду неволить своё дитя. Выбор должен быть сделан осознанно, без спешки... Тем более что от него по большому счету ничего не зависит. Хлебушка?
Он улыбнулся так ласково, словно и вправду был моим родным отцом. Я чуть не поперхнулась и сдавленно кивнула. Разумеется, поддаваться Змею было нельзя. То, что он со мной проделывал — самый элементарный развод, известный человечеству с незапамятных времен. «Разумеется, ты можешь выбирать любую дорогу. Мы тебя любим и поддержим любое решение», - говорили из поколение в поколение старшие младшим, а потом добавляли: «Но если ты выберешь неправильно...» И дальше следовало описание всяческих ужасов, начиная от порки и заканчивая вечными муками в аду. Правильная дорога, конечно же, была та, которой прошли эти старшие. Неправильной — все остальные.
Но слово своё Змей сдержал. Утром я проснулась в палатке одна. Трескучий костёр уже облизывал чайник. На столе у керосинки стояла вымытая посуда. Ким и Змей оставили почти все принесённые вещи, прихватили лекарства из аптечки и благополучно исчезли. К великому нашему с Аем облегчению.
- Куда они ушли?
Ай махнул рукой вглубь пещеры. Я вытаращила глаза.
- В аномалию? Серьёзно?! И Ким не побоялась?
Хотя чего это я. Это же тётушка Ким.
- Этот… дух… что-то поколдовал - и прокол подчинился, - ответил Ай. – Так что они сейчас в Японии гоняют кицуне. Да, - добавил он, поймав мой панический взгляд. – В сидах. Да ты не волнуйся, детка. Они сразу оттуда выйдут. Не дураки же они – на территорию эльтов лезть.
- Ты уверен?
- Они подробно всё обсудили. Да и Ким была не в том состоянии, чтобы диверсии устраивать.
Я немного успокоилась и, протерев лицо водой из кружки, полезла в почтальонку за зубной щеткой. У меня в сумке всё чётко структурировано. На дне лежат крупные вещи. Письменные принадлежности, книги и учебники в правом отделении, которое поменьше, слева – аптечка, рукоделие, всякие полезные мелочи и парочка печенек, во внутреннем кармашке – гигиенические принадлежности… Так, а это что за чёрная тетрадка и почему она лежит под платьями слева, а не справа среди учебников?
Я с недоумением повертела её в руках, пролистнула пару страниц в начале и наткнулась на знакомый почерк Криса: «15 июня. Прорезался второй клык. Очень больно и плохо, и слезятся глаза. Даже Джозеф испугался…»
Меня словно шарахнуло молнией. Дневник Криса! Точно, он же отдал его мне перед Альварахом, хотел рассказать что-то, а я благополучно про это забыла!
- Что там такое? – не утерпел Ай, заглянув мне через плечо.
- Пока не знаю.
С такой скоростью я чистила зубы только будучи студенткой. Кончики пальцев зудели, стоило только бросить взгляд на дневник, в котором, как оказалось, вполне могли храниться многие ответы.
Да, Крис был мальчишкой. Он не знал о Сопротивлении и наверняка многое опустил в своих описаниях. Но он жил в одном доме с тётушкой Ким! Имена, места, какие-то реакции и разговоры – что-то точно попало на страницы!