========== Пора мертвецов ==========
Октябрь — пора мертвецов, они рвутся из клеток вон, сочатся меж позвонков, по венам струятся вдоль, сквозь горло их слышится вой, а тело мое болит, разрывается и знобит под касаньем их призрачных рук.
© Юлия Ефимова
В городских квартирах и жилых домах призракам не место, и Аманда убеждает себя в этом. Её дом — это её крепость, через порог которой не переступит несущий в себе злые намерения. Аманда верит, что зло несут в себе лишь люди, а всё прочее — только сказки для детишек, придуманные в те стародавние времена, когда любое природное явление несло в себе чью-то волю. Но спать Аманда ложится с включенным светом.
В её почтовый ящик приходят километровые счета за электричество.
В ночь Хэллоуина Аманда сидит, завернувшись в плед, и тупит в очередной сериал, потому что нет сил ложиться спать и слушать завывания ветра, бьющегося в стекло. И слышать, как чьи-то ногти царапаются о входную дверь, а ледяной шепот сочится сквозь замочную скважину.
«Пусти, пусти, пусти меня…».
Если распахнуть дверь на лестничную клетку, там никого не будет — это уж точно. Просто где-то в голове у Аманды что-то случилось, и поэтому по ночам ей чудится всякое, чего просто не может существовать, это противно природе. Ну где же ты, Тень? Почему ты ушел?
С тех пор, как в прошлом году он растворился в дождливой октябрьской ночи, разум её стал давать сбой. Краем глаза Аманда замечала неясные тени, скользящие за её спиной, а от голосов, вливающихся прямо ей в уши, не спасал тяжелый металл, бухающий в наушниках на полную мощь. Аманда зажимает уши ладонями, но шепот пробирается прямо в её голову, змеиным шипением сводя с ума.
Если электричество замкнет, и квартира погрузится во тьму, духи просочатся сквозь замочную скважину и окажутся прямо у изголовья кровати.
Где же ты, Тень?
Призраки хотят разорвать Аманду на части. Тоскливый вой ветра за окном — всего лишь явление природы, но духи выбирают именно такие ночи. Всегда. Лампочка моргает, и в на секунду наступившей полутьме, разбавленной лишь полоской света из коридора, видно, что за окном замерли мертвецы. Их полусгнившие пальцы касаются стекла, но Аманда живет на третьем этаже.
В детстве тетка всегда рассказывала ей, замирающей от стука ветвей в окно: «Никогда не смотри на улицу в ночи — призраки наблюдают». Страшная сказка, обернувшаяся правдой, как волком оборачивается колдун. Лампочка снова моргает и гаснет. И духи подступают к её кровати. Аманда хочет бежать, но тело её не слушается. Змеиный шепот порабощает её волю, связывает невидимой паутиной. Какофония безумных слов сливается в вопль, в котором уже невозможно ничего разобрать. Они превращают мозг Аманды в испорченный радиоприемник. Они рядом, и от них веет холодом.
В дверь скребутся так отчаянно, что скрежет ногтей (когтей!) пронзает слух тонкими иглами.
— Пусти меня, пусти меня, пусти меня…
А потом щелкает замок, и Аманда кричит в полной тишине, пока свет не ударяет её по глазам.
— Я вернулся, — говорит Тень, вступая в комнату.
Аманда рыдает у него на груди, обнимая до хруста в ребрах. От него пахнет влажной лесной листвой, очередными украденными в магазине духами, и немного озоном, будто он гулял в грозу и плевать хотел на молнии, разрезающие небо.
И даже завывание ветра за стенами дома ей больше не кажется зловещим — лишь происки непогоды, ведь пришел Самайн, и мир постепенно погружается во тьму Безвременья.
Тень целует Аманду в висок, опаляя дыханием кожу. Она поднимает на него взгляд и различает в свете ночника знакомые черты невозможно красивого лица, и ей вновь хочется коснуться пальцами его подбородка, скул и губ. Десять лет Аманда не может поверить, что Тень — настоящий, а не происки её воображения, не личный Безумный Шляпник, хотя от Шляпника в нем ничего нет. Даже шляпы.
Он приходит, и рыщущие вокруг призраки уходят в стены, а воронье за окном прекращает заливаться надсадным карканьем.
И пути духов отступают от её порога лишь затем, чтобы вернуться, когда темноглазый заклинатель мертвых покинет Аманду снова.
========== Змеиная королева ==========
Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.
Быть тебе, девица, нашей – сама виноватая!
Над поляною хмарь –
Там змеиный ждет царь,
За него ты просватана.
© Мельница - Невеста Полоза
Люди шептались, что дочь градоначальника сошла с ума. Была скромной, милой девушкой: покрыв платком волосы, ходила на мессы и принимала причастие, никогда не появлялась на людях без служанки. Люди шептались - заполз в сад градоначальника змей и увел Хелуну за собой в ночные туманы, забрав её душу. Люди шептались - не молодой аристократ Альберт её жених теперь, а король змеиный. И осталась рядом с родителями только её бренная оболочка, но скоро уйдет она в змеиное царство, и ничего не останется от Хелуны. Только память, но поблекнет и она.
Давно ходила молва, что глубоко под землей поселился гигантский полоз. Простолюдинки предупреждали дочерей не ходить по лесным дорожкам в одиночку, не вслушиваться в шелест травы под ногами в садах - неизвестно, что скрывается под зеленым природным ковром. Аристократы делали вид, что не верят в глупые сказки. Легенды о змеином повелителе ходили по графству не первое столетие, а откуда пошли они, не помнил уже никто. И даже суровые священники не смогли избавить жителей от суеверий.
У живых всегда были правила: нельзя слушать музыку, звучащую из чащи, чтобы не попасть под фейское колдовство и не провести вечность в чертогах фейри. Нельзя спиливать старые деревья, чтобы не обидеть духов, нашедших в них свой приют. От плача на болотах нужно бежать, пока не добежишь до дома. Нельзя называть незнакомцу своего настоящего имени.
И нельзя звать в ночи чужаков - на твой зов придут змеи. Хелуна звала. Служанки клялись друг другу и божились - звала и просила забрать её прочь из опостылевшего дома.
Люди шептались - Хелуну видели, бродящей в одной ночной рубашке в саду, она с кем-то шепталась, но под её ногами только трава шевелилась. Слуги сплетничали, что хозяйская дочь ускользает из спальни после полуночи и прозвали её ведьмой, но дальше их спален слова о ведовстве не дошли: никому не хотелось оказаться на улице.
Мария, служанка хозяйки дома, видела Хелуну в саду в объятиях мужчины. Луна серебрила его светлые волосы. Мария моргнула - и видение пропало, только хозяйская дочка осталась в ночной тиши, и белая ночная сорочка среди осенних темных деревьев выдавала её присутствие.
Потом Хелуна исчезла, и ни следа её не нашли в те дни, хотя с собаками обыскали весь город и ближайшие леса. Градоначальник назначил вознаграждение: кто отыщет его дочь, получит её в жены. Следопыты да охотники бросились на поиски, но всех ждала неудача. Девушка исчезла, и только платок её, которым она покрывала волосы, был найден в лесу после двух месяцев неудачных поисков.
Люди шептались - её забрал змеиный король. Люди шептались, что он увидел её в саду, пока она бродила в одиночестве, читая книгу, и полюбил так сильно, что явился перед ней в своем человеческом облике, и лишь по глазам его можно было узнать. Люди шептались, что Хелуна не испугалась его узких темных зрачков и золотой радужки, а поцелуи змея были слаще лесных ягод и горше полыни. Он околдовал её, окутал туманом осенних сумерек, увел за собой.
Господа поученее считали, что девушка сошла с ума, и родители сами извели её, чтобы не страдать от позора: юродивая в семье – наказание и проклятье Божье. Находились и те, кто считал, что Хелуна, желая вкусить свободы, просто сбежала с каким-нибудь заезжим артистом. Или градоначальник запер её в дальних комнатах, и все поиски были простой ложью.
Может, и так. Да только Кати, дочь мельника, однажды собирала ягоды в лесу, и видела змеиную королеву. В короне из пылающих красным кленовых листьев, в зеленом струящемся платье, сидела она на берегу реки и пела, а из чащи к ней вышел юноша, в светлых волосах которого запуталось октябрьское солнце. Кати узнала Хелуну, а молодой человек был ей не знаком, но в нем было что-то змеиное, как и в ней теперь. И он любил её там, на пожухлой траве, а, когда в один миг он поднял голову, его глаза отсвечивали золотым. Кати наблюдала за ними, пока не заметила, что к её ногам подполз небольшой полоз.
Змеи заберут с собой и мельникову дочку, если вы не запрете её, не утаите, не спрячете. Попомните моё слово.
========== Ведьма в алом плаще ==========
Принц просыпался в поту на сбитых простынях уже которую ночь. Принц бледнел и худел, и лекари не знали, могут ли помочь ему и спасти его жизнь. Священники молились за его душу, которую, как они считали, хотел прибрать Дьавол. Королева-мать сидела у его постели, вытирая испарину с его лба, и молилась Господу, чтобы он исцелил её мальчика, младшего принца без надежд на престол, зато самого родного и близкого. Рожденного не от короля, но от любимого мужчины, которого больше не было на свете.
Принц не мог поведать матери своих снов — как только он пытался, его язык будто связывало невидимыми путами. Лекари разводили руками, священники шептали о ведьминских чарах. Запылали костры, в небо возносились крики невинных молодых (и не очень молодых) женщин, однако принцу не становилось лучше.
Каждую ночь во сне являлась ему богиня, в глазах которых он видел кровавые отблески древности. Она уводила его с собой, и любила его на траве, пока тени — её вечные слуги — танцевали в свете огненных отблесков. В крови принца полыхало пламя, и сама кровь его становилась огнем. Королева-мать теряла сына, даже не догадываясь об этом.
Однажды у порога замка появилась странница в алом плаще. Стражники скрестили перед ней алебарды, но она взмахнула рукой, и они беспрекословно открыли ей путь. Она шла по коридорам замка, а слуги и придворные расступались перед ней. Никем не остановленная, она вошла в покои принца, и королева поднялась на ноги.
— Кто вы?
Женщина в алом скинула капюшон плаща, и королева ахнула, узнав её вечно молодое лицо в обрамлении коротких темных прядей, её голубые, как речная вода, глаза. Она помнила её — богиню из древних лесов, забытую во имя Белого Бога, жестокую богиню, которой никто больше не поклоняется. Кроме её сына, просыпавшегося со стоном на пересохших губах. Кроме её любимого сына, который бледнел и чах в собственной спальне.
Двадцать лет назад королева, не знавшая любви, умоляла лесную ведьму помочь ей испытать это чувство, и ведьма помогла ей. Она всегда помогала, но — за плату.
— О, нет…
— Когда-то ты обещала мне отдать то, чем дорожишь больше всего. Я пришла, и он уже мой.
Принц распахнул веки.
— Ты здесь, — прошептал он. Спутанные локоны в беспорядке падали на его плечи, тонкими прядками прилипали ко влажному лбу. Краска медленно возвращалась на его бледные щеки.
— Я здесь, — ответила ведьма, и в голосе её королева услышала нежность, которой слышать не хотела. Не желала знать, что у языческой колдуньи тоже могут быть чувства. Она отказывала ведьме в любви, которую однажды испытала сама.
— Нет! — Королева бросилась к сыну, вцепилась в его плечи. — Не уходи, сынок, не уходи, не уходи, не уходи… — Шептала она, вглядываясь ему в лицо. Он не мог бросить её вот так, бросить её здесь, когда старший сын ненавидит её, а муж давно уже умер, как и тот, кого она любила, и были они разными людьми. Даже не похожими друг на друга. Старший сын сидит на троне, и он очень болен, а королевство придет в упадок, если её мальчик покинет свои земли.
Принц мягко улыбнулся:
— Прости, мама. Ты меня не удержишь.
Очень давно, когда на земле правили древние боги, ведьма-воительница, возрожденная к жизни людской верой богиня, увидела в лепестках пламени свою судьбу, прочла её в костровом пепле. И теперь она пришла за ней, ибо все, что предначертано — свершается.
Священники думают, что служат богу. Инквизиторы считают, что исполняют волю Божью, но принц давно забытого королевства служит только древней богине смерти и огня, которую любит всем своим сердцем. Которой был предназначен с рождения. Она подарила ему бессмертие. Она подарила ему свое сердце, полыхающее огнем. Одно королевство сменялось другим, правители старились и умирали, но каждый, кому нужна была помощь, знал, где может найти ведьму и её возлюбленного.
Только за эту помощь оплата была высока.
Быть может, они до сих пор живы и бродят по улицам современных городов призраками, и в их воспоминаниях живут ушедшие эпохи. Они смеются над мелкими человеческими горестями, потому что у людей нет главного, за что стоит бороться, — любви. Они забыли это слово.
Присмотритесь к прохожим. Быть может, вы их увидите.
========== Сила проклятий ==========
К ведьме ходили все. Ходили, озираясь, опасаясь, что кто-то встретит их на пути в хижину на окраине - или пока возвращаются обратно, прижимая к груди сверток или пряча знания, открывшиеся благодаря её колдовству. Пока вокруг бушевала инквизиция, пока полыхали костры и возносились в небо стоны невинных, ведьму оберегали все жители маленького ирландского городка, и не счесть было смертей, причиненных во имя её спасения.
Ведьма видела и бедняков, которые могли расплатиться разве что овощами с собственного огорода, и богатеев, тащивших к ней свои украшения, чтобы оплатить смерть врага или приворот на строптивого мужчину. Ведьма ничему не удивлялась, разве что лицемерию. Впрочем, один раз она все же изумилась. Когда увидела на пороге своей хижины очередную посетительницу.
Элизабет была невестой младшего сына мэра города и слыла праведницей - исповеди, молитвы и прочее. Её считали чуть ли не святой, но ведьма видела насквозь её душу, и видела, какой черный туман поселился в сердце аристократки. Ревность сгубила не одну невинную душу, а Элизабет живым своим примером доказывала, что показная святость и истинная невинность - вовсе не одно и то же. Ведьма видела её судьбу, как на ладони, и знала, каким тяжким грехом девица готова омрачить собственную совесть ради зеленых глаз Альберта Невилла, чей род, как говаривал его отец, шел от графа Уорика, “делателя королей”. Ведьма знала, что отец Альберта лжет, но помалкивала. Мало говоришь - безопаснее живешь.
- Скажи мне, кто она, - глаза Элизабет горели лихорадочным огнем. - Кто та женщина, которую любит мой жених?
Ведьма знала имя, ведь возлюбленной Альберта была её собственная дочь. Еще при его рождении ведьма видела его судьбу, и видела, какие узы связали его навечно с её дочкой. Сейчас Альва была служанкой в доме градоправителя, и чувства, обрекавшие обоих на гибель, расцветали с каждым днем сильнее. Ведьма качала головой: её дочь не слушала предупреждений. Альва любила, безоглядно и безудержно, и юноша отвечал ей взаимностью. И не нужно было ведьме для этого обращаться к духам - она не была слепой. Она видела, какие взгляды дарили друг другу её дочь и семнадцатилетний Альберт, и боялась за Альву. Боялась за обоих.
В её-их будущем ведьма видела смерть. А, заглядывая в душу Элизабет, видела её причину.
- Это не бесплатное знание, - ведьма качнула головой. - Что ты готова заплатить за него?
Элизабет швырнула на стол ожерелье, и в неверном свете свечей рубины полыхнули кровавым огнем.
- Оно твое, если поможешь извести ту, которая увела его от меня, - и не было сомнений, что девушка пойдет до конца.
Ведьма смотрела в её лицо, которое казалось почти дьявольским, и думала: что делает с людьми страсть? Не любовь, идущая от истинных богов, а страсть, насылаемая злыми духами. Она могла понять Элизабет. Альберт был красив: стройный, как молодой дуб, с точеными чертами молочно-бледного лица, с зелеными, как болотная ряска, глазами. Темные, шелковые кудри падали на его плечи, а когда он говорил, затихали даже барды, стыдясь своих голосов. И Альберт был добр - Теодор, отец его, не раз сокрушался вслух, что сын и божьей коровке дорогу уступит.
Теодор ошибался. Ведьма видела в глазах Альберта железную волю и желание бороться за тех, кого он любит, пока не падет бездыханным. И поэтому она отдала ему свою дочь. Да и могло ли быть иначе? Могла ли она идти против воли богов, что связали их?
И должна ли была идти против смерти, что грозила её дочери костлявым кулаком? Но какая мать не захочет защитить свое дитя?