– Ах, вы заметили?.. Так вот. Предусмотрительная графиня привозит с собою не только дочь, но и остренькую такую сказочку: дескать, готовится покушение на императора! Случилось, мол, нападение на одну из наследниц! А незадолго до этого, как выяснила графиня, скончался от сизого мора другой наследник, что придало байке известное правдоподобие. Словом, теперь владыка должен исполниться благодарности и оказать покровительство девице. Ну, например, отдать ей первый танец на балу… Это повышает продажную стоимость невесточки, разве нет?
– Во второй и последний раз я прощаю вам хамство.
– Вы так добры, миледи.
– То, что вы описали, сударь, выглядит всего лишь манипуляцией. За такое первородных не отправляют на плаху.
– Верно, миледи. Но манипуляция не сработала: владыка Адриан отказался сплясать танец, который вы с матушкой заказали. Напротив, он выставил вас на посмешище. И тогда бедному сиру Адамару пришлось погибнуть. Так даже лучше, не правда ли? Теперь, убедившись в вашей правоте, владыка чувствует вину перед вами, делается вашим должником. Дочка становится королевой бала, мать получает место за чайным столом императора… Убийство рыцаря рода Янмэй – это уже достаточно весомо для топора? Как по-вашему?
– Тем не менее, вы избавили меня от подозрений. Когда и почему?
– Наполовину – из-за ваших дурных шалостей с медвежьей шкурой. Зачем бы вам отправляться на прогулку именно туда, где намечена засада, еще и брать с собой свидетелей? Да к тому же оставлять записку с «медвежьим заговором», который неминуемо бросит на вас тень, даже если свидетели промолчат.
– А вторая половина моего оправдания?
– Бал. Вы вели себя невероятно легкомысленно. Хохот, перепалка с леди Аланис… стоило ли убивать человека ради расположения императора, а затем так по-дурному рисковать достигнутым?
Мира поразилась его осведомленности о событиях, в которых Марк не участвовал. Ладно, хохот – об этом, наверняка, судачил весь двор. Но леди Аланис уж точно не стала бы докладывать Марку. Значит, даже среди ее подхалимов у Ворона имеются глаза и уши.
– Выходит, в обоих случаях оправданием служит моя глупость?
– Точней, ее отсутствие. Лишь очень глупая преступница повела бы себя так. А вы отнюдь не глупы. Хотя довольно неуверены в себе.
Внезапно Марк показался ей чем-то вроде зеркала. Говорят, существует такой Священный Предмет, что отражает не внешность человека, а душу.
– И что вы думаете обо мне теперь, убедившись в моей невиновности?
– Думаю, миледи, что вы более тщеславны, чем все три императорских невесты вместе взятые.
– Ого!.. – Брови Миры поползли вверх.
– Правда, ваше тщеславие особого свойства – совсем иное, чем у других аристократок. Вам плевать на блеск и успех при дворе. Но вы обожаете быть умнее всех, за это чувство готовы дорого платить. И вы не ставите свои достоинства напоказ, как делают другие. Похоже, вас забавляет, что никто не знает, насколько вы умны. Это такой секрет между вами и Праматерью Сьюзен. Смертные слишком глупы, чтобы разгадать его.
Мира долго не находилась с ответом. Расчетливая дерзость Марка показалась девушке лучшим комплиментом изо всех, слыханных ею. Было настолько приятно, что даже стыдно показать.
– Наверное, теперь вы рассчитываете на некую мою благодарность?..
– Да, миледи. Пообещайте мне кое-что.
– Что же?
– Леди Глория, – со всей серьезностью произнес Ворон Короны, – обещайте: если сумеете вычислить заговорщика раньше, чем я, то назовете мне его имя.
Мира опешила.
– Это насмешка?
– Отнюдь, миледи. Вы взялись за расследование прежде меня. Вам хватило короткого разговора, чтобы проверить и освободить от подозрений сира Адамара – единственного весомого претендента на престол. На всякий случай вы изучили и исключили также шута Менсона – пусть безнадежного, но все же наследника. Сделали вывод, что мотив убийств – не в претензиях на трон. Тогда вы потратили время, выслушивая всю ересь, с которой приходят к Адриану просители. Вы поняли, как и я, что открытые посещения – наилучшая возможность убить императора для человека, не близкого с ним. Я уже не раз пытался отговорить владыку от этого бессмысленного риска, но – увы. Мне остается только присматривать за людьми, приходящими на посещения. Затем вы беседуете с генералом Алексисом и убеждаетесь, что он поддерживает Грейсендов. А сегодня стоите тут, глядите на генерала с герцогом и думаете – просто не можете не думать: Алексис и Лабелин – на чем построена их дружба? Что дал генералу герцог, и что полководец пообещал взамен?.. Я опережаю вас, миледи, но всего на пару шагов. Может быть, лишь на шаг. Не знаю, как вы надеетесь обставить ваш триумф. Привести рыцарей матушки и схватить заговорщика прямо на месте, как это сделал Айден Альмера? Подождать, пока я схвачу его, и затем, сидя в темном углу судебной залы, тайно наслаждаться своей победой? Пообещайте, что назовете мне имя. А я дам слово, что устрою тот вариант триумфа, который вы изберете.
Огромных усилий стоило Мире не измениться в лице, не выразить радости, смущения, непозволительно острого наслаждения. Циничный Ворон не должен догадаться, какое безумное удовольствие доставили его слова!
– Даю вам слово леди, – ровно произнесла Мира.
– Благодарю. Пожалуй, мне больше не стоит занимать ваше время?..
Наполовину – утверждение, наполовину – вопрос. И вдруг какое-то озорство, азартная смелость проснулись в ней. Подобное чувство владело Мирой на памятном празднике цветов, когда она устраивала проверку сиру Адамару. Гроза со всей мощью лупила в стекло. Боль едва слышалась, голова была дивно ясна.
– Сыграйте со мною, сударь.
– Звучит любопытно. Во что же?
– Помогите мне, а я помогу вам. Я скажу то, чего вы не знаете. Вы же, в свою очередь, – то, чего не знаю я.
Марк широко улыбнулся. Сложил руки на животе, откинулся на спинку. Его поза говорила: ну же, попробуй, удиви меня!
– Начинайте, миледи.
– Леди Сибил не лгала о нападении на Минерву – оно действительно произошло. Могу рассказать в подробностях.
– Промах, миледи. Я знаю это. Мои люди побывали в Стагфорте и допросили оставшихся в живых воина и служанку. Еще попытка?
– Архиепископ Галлард Альмера не одобряет политику императора: реформы, а в особенности – исследования Священных Предметов.
– Вы меня унижаете, миледи! О своем отношении к реформам приарх заявляет с кафедры собора Праотцов каждое воскресенье! Это знает любая собака.
– Кроме того, он ненавидит своего брата – герцога Айдена.
– Всего лишь логический вывод из предыдущего. Владыка Адриан – еретик. Айден его поддерживает. А плюс В дают в сумме С: Айден – тоже еретик.
– Дело не только в этом. Архиепископ ненавидит брата не из-за реформ и исследований. Похоже, Галларда злит, что владыка возьмет в жены дочку Айдена.
– Откуда знаете?
– От него самого, – пожала плечами Мира.
– Занятная находка, – признал Ворон Короны. – Но ничего не дает в контексте нашей с вами главной цели. Священник готовит цареубийство для того, чтобы его племянница не стала императрицей? Чушь. Даже если злость приарха на брата простирается аж так далеко, то проще, дешевле и безопасней было бы убить саму Аланис. Нет, миледи, я не приму эту карту. У вас все?
Ах, вот как! Ну, а понравится ли тебе такое?..
– Отнюдь не все, сударь. Вы знаете, кто такой капитан Корвис?
– Еще бы. Алый гвардеец, вассал герцога Альмера, участник Шутовского заговора. Попытался удержать сюзерена подальше от столицы в дни переворота. Герцог заподозрил его в измене и калеными клещами выдрал сведения. В результате заговор был раскрыт.
– Так пишет герцог Айден в своей книге, – с немалым удовольствием проворковала Мира, – но это ложь. Корвис знал некую тайну, опасную для герцога. Герцог вызвал его в Алеридан, допросил и умертвил. Корвис не случайно погиб под пыткой, Айден Альмера велел своим людям замучить его насмерть. Герцог не отдал капитана имперскому суду, чтобы тот не выдал тайны.
Ворону почти удалось скрыть удивление.
– Откуда знаете?
– Знаю, – улыбнулась Мира.
– А как это связано с нынешними убийствами?
Улыбка на лице северянки сделалась шире.
– О, так это очевидно лишь для меня одной? Представьте себе, что тайна герцога бросает тень на его дочь, леди Аланис. Тогда человек, знающий тайну, может уничтожить Аланис, лишить ее малейшей надежды на брак с императором. Этот человек способен изменить всю расстановку сил: убрать фаворитку соревнований и возвести на трон Валери Грейсенд.
Марк задумчиво нахмурился.
– Вы полагаете, что дому Грейсенд или их сюзерену, герцогу Лабелину, известна тайна Аланис Альмера? И, таким образом, именно Лабелины с Грейсендами становятся главными подозреваемыми? Убрав с поля Аланис, Валери останется единственной претенденткой в императрицы, а в будущем – и единственной наследницей. Вы к этому ведете?
– Скажу по правде, сударь: я не имею доказательств, что Лабелину известна тайна. Я даже не знаю, в чем именно тайна состоит. Но она, несомненно, опасна для Дома Альмера: ради сохранения секрета герцог Айден убил своего вассала. И если теперь кто-то получил в руки такое оружие против семьи Альмера, то это достаточно весомая фишка, чтобы выстроить большую игру.
Ворон Короны медленно кивнул.
– Согласен, миледи, это важное рассуждение. Если у Айдена имеется тайна, я сделаю все, чтобы выкопать ее. Есть ли связь с убийствами или нет, в любом случае владыка захочет узнать тайну семейства, с которым думает породниться.
– В таком случае, сударь, теперь ваш ход.
Ворон Короны ухмыльнулся.
– Мотив убийств – не претензия на трон.
– Я давно это поняла. Вы сами знаете.
– Преступник – один из великих лордов.
– Хи-хи. Как вы говорите, это всего лишь логический вывод. А: мотив убийств – помешать реформам Адриана. В: землеправители не хотят реформ. А плюс В равняется С: убийца – землеправитель.
– Лорд-заговорщик – не ваша матушка.
– Благодарю, что наконец признали очевидное.
– И не герцог Десмонд Ориджин.
– А за его прекрасных деток-агаток вы готовы поручиться? За Эрвина, что вел тайные переговоры с лордами перед отъездом в Запределье? За Северную Принцессу – эту ходячую загадку с туманным личиком, преданную брату-интригану?
– Нет, миледи.
– Тогда мы не можем отбросить Дом Ориджин. Вы все еще не сказали ничего ценного. Я теряю терпение, сударь.
– Если состоится покушение на императора, то оно произойдет не во дворце Пера и Меча. Охрана усилена до крайности, никто не входит во дворец вооруженным – даже тот, чьи привилегии позволяют это. Трое гвардейцев с искровым оружием всюду сопровождают владыку, и эти трое назначаются ночью на срок с утра до будущего вечера. Невозможно определить наперед, кто будет охранять императора, и подкупить гвардейцев. Число слуг до предела снижено, они набираются лишь из давних родов, много поколений служащих Династии. Приближаться к императору позволено лишь тем слугам, у кого имеются семьи в Фаунтерре. До ведома слуг доведено, что их жены и дети будут немедленно казнены в день убийства владыки, если таковое случится. Наконец, всю пищу, которая подается на стол Адриана, предварительно пробуют три человека: один – барон Хорсинг, имеющий такую наследственную привилегию, двое остальных – случайным образом назначенные слуги. Дворец на осадном положении, миледи. Невозможно убить императора в нем.
Мира насмешливо прищурилась:
– О, вы меня успокоили, сударь. Теперь я знаю, что жизнь владыки в надежных руках. Но вы не сказали ничего нового! Будь я заговорщицей, не вхожей во дворец, я готовила бы убийство за его пределами. А будь я заговорщицей из числа придворных – тем более старалась бы атаковать вне дворца, чтобы не навлечь на себя подозрений.
– Будь вы заговорщицей, миледи, сомневаюсь, что у владыки были бы шансы выжить.
– Вы не отделаетесь комплиментом, сударь. Скажите нечто, ценное для меня.
– Что ж, миледи… Мы разыскали людей, напавших на вас в лесу.
Мира ахнула и похолодела. На полвздоха ей показалось, что Ворон говорит о нападении в Предлесье – о том роковом дне, когда погиб отец. Марк знает, кто она на самом деле!
Но в следующий миг поняла: речь о конной прогулке с Беккой, о четверых убийцах, готовивших засаду для сира Адамара. Мерзкие физиономии злодеев всплыли в памяти.
– Я могу их увидеть?
– Можете, миледи, – с едва уловимой усмешкой процедил Ворон Короны, – только не советую обедать перед свиданием. Крысы и черви изрядно потрудились над телами. Мы нашли их в канализационном стоке.
– Тогда почему считаете, что это именно они?
– У одного была рыжая борода, как вы и говорили. Всех троих зарезали в день гибели сира Адамара – нашлись люди, видевшие, как тела сбросили в сток. Не думаю, что это совпадение.
– А где же четвертый? Я видела четверых.
– Миледи, в Фаунтерре чертовски много всякого людского отребья. У них есть излюбленные места – притоны на окраинах, кабаки, бордели… Мы перерыли их все и нашли людей, видевших, как эти трое трупов пили с четвертым. Четвертый хотел подрядить их на дело, а они торговались, требовали подороже. Четвертый был в капюшоне, скрывал лицо. Но местная шваль все равно распознала, что он – не из их братии. Одежда на нем неприметная, но сапоги слишком хорошие. Говорил на жаргоне трущоб, но умные словечки нет-нет и проскальзывали. Был это подручный некоего лорда – «полезный человек», как говорится.
– Но что это дает нам, сударь? И без того ясно, что сира Адамара послал на Звезду лорд. Мы, кажется, и не подозревали купцов да лавочников.
Губы Марка расплылись в самодовольной ухмылке.
– Вам, миледи, не хватает искушенности в грязных делишках.
– Надеюсь, это придет с опытом. Что я упустила?
– Лорд нанял для убийства откровенную шваль, прежде им не проверенную. А убить следовало славного рыцаря, бывалого охотника. Имелись шансы – и немалые – что подонки не справятся с сиром Адамаром. Но нанимателя это не смущало. Понимаете, что отсюда следует?
– Что наниматель имел еще и резервный план.
– Или кое-что поинтересней, – подмигнул ей Ворон. – Поразмыслите на досуге, получите удовольствие.
Мира глянула в окно – ливень все не унимался, барабанил по стеклу. Улица опустела. Зеленая карета с гербами Нортвуда стояла поодаль, расплывчатая за пеленою дождя.
– Пожалуй, лучше подвезти вас к вашему экипажу, миледи, – сказал Марк.
– Ни в коем случае! – отрезала Мира. – Прощайте, сударь.
Она выпрыгнула под дождь и побежала по улице, подставляя лицо струям воды. Карета тайной стражи не спешила трогаться с места. Ворон Короны глядел вслед Мире и, вполне вероятно, смеялся.
Стрела
Конец июня 1774 года от Сошествия
Восточнее Реки, окрестности ложа XVIII Дара Богов
До чего странно, когда время течет толчками. То возникает, то гаснет, будто огни в окнах.
Свет. Джемис Лиллидей, морщась, разглядывает рану Эрвина.
– Милорд, из вас целитель не лучше, чем мечник…
Развязывает мешочек с каким-то снадобьем.
– Вы решили прикончить меня медленно? – спрашивает Эрвин.
– Это надежное средство, милорд, – с обидой отвечает Джемис. – Отцовский лекарь дал.
– Я испробовал пять надежных средств – видите пузырьки?.. До Звезды оставался примерно один шаг, когда я бросил эту гадость и применил змей-траву.
– Змей-трава?.. Это же яд!
– Да неужели? Как вы догадались!..
Джемис нюхает жидкость в миске, брезгливо трогает пальцем, кончиком языка.
– Пекучая дрянь! Хуже красного перца.
В сомнении покачивает головой:
– Не лучше ли мое снадобье? Отцовский лекарь знает толк…
– Захотите отомстить врагу – отдайте его лекарям. А хотите помочь – делайте, что я скажу. Или хотя бы не мешайте, я сам сделаю.
Джемис берется за кисточку, осторожно подносит к ране.