– Ты ненормальная? Нимфоманка? На этот эффект ты и рассчитывала, когда шла сюда?
– Что? – ахнула я, глядя на него снизу вверх и, несмотря на его злость, все равно сходя с ума от его близости. Это было странно – бояться и желать одновременно. – Нет!
– Тогда что происходит? – прорычал он, вглядываясь в мое лицо каким-то безумным взглядом. – Яд не должен был подействовать так… так же, как в первый раз. Я контролировал его. Ты предполагала подобный исход?
– Нет, я же сказала, что нет! – воскликнула я, на секунду прикрывая глаза, когда его большой палец вдруг скользнул по моему запястью.
Кожа стала настолько чувствительной, будто ее и не было вовсе. Я чувствовала себя голой.
А когда снова открыла глаза, заметила, как Багровый змей через силу втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы и нахмурился. Только его взгляд оставался горячим, как алое солнце.
Он осторожно отпустил мое запястье, словно это могло меня поранить.
А я краем воспалённого сознания отметила, что в мастере ядов каким-то удивительным образом сочетались ярость дикого зверя и почти ласковая бережность и мягкость, когда он касался меня. Словно он чудовищно злился, но каждое его движение было выверено до мелочей ради того, чтобы ненароком не навредить мне.
– Почему ты отказываешься от противоядия? Собираешься терпеть яд? – сквозь зубы спросил он.
– Я должна выполнить ваше задание, и я это сделаю, – дрожащим голосом ответила, пряча руки за спиной и опуская взгляд.
Чем дольше я смотрела на него, на его удивительное лицо с резкими, почти острыми чертами, на смуглую шею с выступающими венами, по которым хотелось пройтись языком, тем сильнее меня захватывала удушливая жажда его прикосновений. Я понимала, что вот-вот просто не смогу больше терпеть.
Поэтому я стала разглядывать ромбовидные каменные плиты пола лаборатории, ища в разноцветных узорах какой-то смысл.
– Если ты готова это терпеть, – выдохнул льесмирай, и на короткий миг мне показалось, что в его голосе скользнули хриплые нотки, но почти сразу он снова стал ядовито-холодным, – то ты ненормальная. Но почему я должен этому потворствовать?
Я сжала руки за спиной, чувствуя, как ногти входят в кожу.
– Не должны, – покачала головой я. – Но вы дали слово. А я пока что не провалила ваше задание.
Льесмирай негромко вздохнул, а мой взгляд продолжал блуждать по ромбикам на полу. Однако в какой-то миг краем глаза я заметила, как дернулась мужская рука с розовато-алым перстнем, словно Астариен хотел прикоснуться ко мне. Но в следующий миг мужчина резко развернулся, и мне стал виден лишь его огромный багрово-золотой хвост.
Я попыталась проглотить внезапно возникший ком в горле.
Меня всегда пугали змеи, а здесь, в центре Шейсары, хвосты мираев вызывали дрожь в холодеющем от страха теле. Но сегодня впервые в жизни, несмотря на сковавший мышцы ужас, я подумала, что очень хочу прикоснуться к хвосту Астариена. Осторожно, может быть совсем чуть-чуть… незаметно провести пальцами по маленьким сверкающим чешуйкам…
Стоило представить, как я это делаю, как грудную клетку сдавило невидимыми цепями, но при этом в животе будто просыпались раскаленные угли.
– Что ж, раз я дал слово, значит, приступай, – в это время раздражённо бросил змей, уперев мощные руки в стол, так и не повернувшись ко мне. И прямо сейчас я могла видеть, лишь как мышцы на его широкой спине перекатываются под гладкой кожей с выступающими лопатками.
Пришлось снова отвернуться и двинуться к растениям.
– И не забудь повязку! – прорычал он, заставив меня подскочить от неожиданности.
– Конечно, – выдохнула я, стараясь скрыть дрожь в руках.
Выходило, конечно, плохо. Тем более теперь, когда Астариен знал, что со мной происходит. Я бы даже сказала, что от этого было особенно стыдно!
Завязав глаза и быстро пройдясь вдоль стола с растениями, я обнаружила лестреллу почти сразу. Лишь один раз задержалась возле другого экземпляра, который был подозрительно похож на мой объект поиска.
Однако, в итоге отбросив сомнения, я ткнула пальцем в растение и отошла на шаг назад.
– Это лестрелла, – проговорила тихим охрипшим голосом.
На большее сил уже не хватало. Я мечтала оказаться в своей комнате и залечь в ледяную ванну часов на десять. А может, зарыться под одеяло с головой и там представлять то, чего на самом деле никогда не произойдет.
Скорее всего, второй вариант был гораздо более реален.
– Верно, – коротко бросил Багровый змей, но в его голосе я не услышала удовлетворения. Словно он опять был чем-то недоволен!
Да как вообще можно угодить этому мужчине?
В голове тут же вспыхнула сцена нашей первой встречи. Как он прижимал меня к стене, лаская шею поцелуями, прикусывая и шепча что-то ласково-страстное и невыносимо горячее.
"Ты так приятно пахнешь…"
В тот раз, кажется, он был вполне доволен!
А я с трудом сдержала стон от резко ударившей в низ живота пульсации. Перед глазами помутилось.
– Сними повязку и подойди к другому столу, – резко приказал Астариен, с трудом, но выводя меня из очередного приступа. – Пока твое обоняние повышено, ты должна изучить тридцать бутыльков с настойками и маслами. Ровно тридцать. И делай это так, чтобы, когда придет время, ты могла отличить одно от другого.
– Тридцать? – отрывисто переспросила я, почти шепча.
Быстрое дыхание с трудом вырывалось из горла.
– Хорошо, – сказала скорее губами.
Оказалось, что тридцать бутыльков – это очень немаленькое количество. Усиленное обоняние улавливало мельчайшие нюансы запаха настойки лесного кровавика, выжимки из золотого крестоцвета, эфирного масла красной горесмерти и прочего. Но чем дольше я заучивала эти ароматы, тем быстрее уставала, а тело, разъедаемое ядом страсти, потихоньку выдыхалось. Силы заканчивались.
И если сперва я старалась бодриться, делать вид, что ничего не произошло, то под конец от всего этого общего напряжения, свалившегося на мои плечи, перед глазами все постепенно меркло. Я потихоньку падала в обморок, во тьме которого мне виделись лишь искрящиеся глаза Багрового змея.
Осталось три бутылька, когда я схватилась за стол и начала оседать на пол.
Зрение, улучшенное ядом, больше не помогало. Я была не в силах открыть глаза и увидеть, что вообще творится вокруг. Внутри меня горел такой яркий, обжигающий огонь голода, что, казалось, он уже сжег меня дотла.
Все померкло вокруг. Но на пол я осесть не успела: меня подхватили сильные и настолько горячие руки, что мое собственное пламя мгновенно откликнулось на них, взревев голодным зверем.
– Тихо-тихо, – раздалось над ухом, когда я почувствовала, как ладони Астариена прижимают меня к сильному телу, от которого так восхитительно пахло дубовым мхом, сладким медом и горькой полынью. – Сейчас я дам тебе противоядие, и все пройдет. Тебе станет легче…
Мужчина начал рыться рукой на столе, разбрасывая бутыльки, а я помню лишь, как начала брыкаться, из последних сил пытаясь вырваться.
– Нет, нет, пожалуйста! Я сейчас закончу задание! Мне осталось чуть-чуть!
Дыхания становилось недостаточно, я хватала ртом воздух и падала куда-то глубоко-глубоко, откуда уже невозможно было выбраться.
– Да успокойся ты, торнадо в платье, – раздавался голос где-то над ухом, но я уже плохо понимала где.
– Нет-нет, я должна закончить… должна…
А потом все вокруг накрыла пугающая, объятая жаром и пламенем чернота. И только тихий шепот мужского голоса, запах мёда и полыни с дубовой корой, да ещё горячие, обнимающие меня руки позволяли считать, что я умираю почти счастливой.
Глава 3
Астариен поднял девушку на руки, осторожно перенес на диван, обитый химически стойкой кожей песчаных скорпионов, уложил ее там, разместив голову на мягком подлокотнике, и тут же влил ей в рот антидот к яду мираев.
Фиана ещё что-то бормотала в полуобмороке, но совсем скоро затихла, погрузившись в глубокий сон. Алые щеки, горящие от возбуждения, стали потихоньку приобретать нормальный цвет.
Астариен взял академистку за руку, коснулся пальцами запястья и с удовлетворением отметил, что пульс приходит в норму. Ритм всё ещё был довольно быстрым, но уже не так, как прежде.
С очередным судорожным вздохом крылья его носа нервно дернулись, и Багровый змей стиснул зубы.
К сожалению, запах возбуждения ещё долго будет окружать девушку, словно невидимый флер. Так просто он не выветрится… Сейчас казалось, что аромат пропитал каждый уголок ее тела, сладкий, манящий, остро-пряный…
Астариен на миг отвернулся, а затем с трудом примостился на узком, не предназначенном для мираев диване рядом с девушкой. Он устало положил руку на его верхнюю часть, попытавшись расслабиться.
Теперь Фиана лежала между ним и спинкой и казалась ужасно беззащитной в арке из его тела.
Астариен чувствовал себя совершенно уничтоженным, сбитым с толку и одновременно странно удовлетворенным. У него в лаборатории на диване лежала бессознательная академистка, а он сидел рядом с ней и даже не собирался думать о том, насколько это неприемлемо.
В какой-то момент девушка дернулась и прошептала во сне:
– Ещё три бутылочки!..
– Спи, – не ожидая от себя, вдруг рыкнул Багровый змей и после небольшой паузы добавил: – Задание ты прошла…
А затем коснулся рукой ее растрепавшихся удивительных локонов.
Блондинка.
У нее были длинные, чуть вьющиеся волосы, которые она не стеснялась носить распущенными. И, как ни странно, на свету они чаще всего казались довольно обычными, скорее серо-русыми, чем блондинистыми. Однако, как только девушка оказывалась в темноте или полумраке, пряди начинали играть совсем иными красками. Иногда казалось, что в них прятался лунный свет, а иногда – что они целиком сотканы из шелка белых подземных пауков.
Астариен провел по ним рукой, не успев себя остановить, и зажал одну спираль между пальцами. Его дыхание на миг сбилось. Невольно он представил, как сам вплел бы в эту прядь бусины своего рода и как удивительно смотрелись бы рубины среди пепельного серебра ее волос. Оправой он выбрал бы платину, а сердечным камнем – лунный сапфир.
Бред, сумасшествие…
Простая девчонка. Ей даже не стать сайяхасси, потому что она явно боится змей. Не стоит даже предполагать, что в ней есть кровь древних жрецов. А это значит, что она совсем лишена магии и не подходит на роль пары Великому змею. И уж тем более не подходит на роль жены, единственной женщины, которой Астариен мог бы вплести в волосы родовые бусины.
Слишком низкое происхождение, слишком человеческая кровь…
Но почему так кружится голова от ее запаха? Что это за странная реакция на простую девчонку?
С ним никогда такого не было.
Астариен резко выдохнул и встал с дивана. Прошёлся по лаборатории, с каким-то отстранением наблюдая за разбросанными по полу флаконами. Один из них – с настойкой на крови пустынной сколопендры – и вовсе оказался разбит. Прежде мастера ядов это ужасно взбесило бы, а сейчас… он был подозрительно спокоен. А все его мысли занимала одна дурная девчонка.
В венах до сих пор все бурлило, чешуя на уровне бедер напряжённо выступала.
Даже отойдя на несколько шагов в сторону, Астариен до сих пор чувствовал запах возбуждения Фианы, и казалось, что этот тонкий, пьянящий аромат прилип к нему намертво.
Поэтому, проползая мимо разбитой бутылочки с настойкой, он глубоко втянул ее запах, чуть морщась оттого, что отравляющие испарения пощипывают нос.
Настойка крови сколопендры была ужасно ядовита.
Но не для Великого змея.
Его хвост прошёлся по осколкам бутылочки и раздавил их в порошок, а чешуя при этом ничуть не повредилась. Взглянув в окно, мастер ядов удостоверился, что над золотой Шейсарой опустилась глубокая и безлунная ночь – как раз то, что нужно, чтобы на улице оказалось минимум свидетелей.
Фиану нужно было отправить в ее общежитие. Если она проснется завтра утром на этом диване, когда дверь откроет какой-нибудь лаборант, вряд ли это будет хорошим началом дня для них всех.
На короткое мгновение Астариен подумал, не перенести ли девушку в свой дом. Как раз временно комнаты Багрового змея находились в преподавательском корпусе, не пришлось бы далеко ползти. Но тут же он отбросил эту мысль как совершенно лишённую здравого смысла.
Хотя стоило представить Фиану спящей на его постели, как у Астариена неожиданно потемнело перед глазами, и он почти физически ощутил, как вытягивается зрачок, отбрасывая его к природе собственных инстинктов.
Мастер повернул голову к дивану, бросив короткий взгляд на свою академистку. Но даже этого мига хватило, чтобы его от головы до хвоста пронзило молнией жара.
Нужно было срочно что-то решать. Астариен, кажется, впервые за всю свою жизнь почувствовал, что может потерять контроль над собой.
Казалось, его собственные мысли уже не принадлежали ему.
А ведь эта девчонка всё ещё могла быть шпионкой… Сведения, которые он о ней собрал, хоть и не говорили о ее участии в демонических культах, но и не отрицали их. Родители девушки трагически погибли от рук одной из подобных группировок, но что, если она убила их сама?
В конце концов, инкубационный рубин из академии пропал не просто так. Вокруг что-то замышлялось, Астариен чувствовал это каждой чешуйкой своего хвоста и готов был поставить на это половину сокровищ своего рода.
Багровый змей подозревал всех и вся, а интуиция подводила его редко.
За прошедшие годы он привык к одной-единственной мысли, которая никогда его не подводила: в этой жизни нужно быть готовым ко всему, особенно если ты – командор гвардиаров царя.
Однако стоило ему вновь взглянуть на девчонку, как он едва не забыл обо всем.
Она тихо спала на его диване, подложив ладошку под щеку. А ее простое серо-голубое платье распустилось вокруг цветочными лепестками, обнажая длинные стройные ноги.
Разве могло это светлое создание быть убийцей?
В этот момент Астариен, как назло, вспомнил, как Фиана напала на него с кинжалом из заколки, и покачал головой.
Девчонка была способна на многое. И даже сегодня: ее простое человеческое обоняние раскачалось от его яда слишком быстро. Она определила лестреллу почти мгновенно, а это недоступно большинству людей даже под действием допинга! Запомнить же запах тридцати настоек – это и вовсе фантастика. Астариен озвучил это требование только для того, чтобы в очередной раз проверить истинные мотивы Фианы. Чтобы заставить сломаться и сказать правду. Простой человек терял восприимчивость к ароматам после десяти-пятнадцати бутыльков. Фианы хватило на двадцать семь.
Нет, эта девушка совсем не проста. Но как разгадать, что с ней не так, если, едва оказываясь рядом с ней, он каждый раз стремительно терял контроль?
Стоило признать: Фиана Шиарис была права, когда говорила, что он хотел ее укусить… Но она не знала, насколько серьезнее правда: ему хотелось гораздо большего.
Обнять ее и ласкать до умопомрачения. Коснуться ее бархатной кожи и вновь втянуть удивительный аромат, который он помнил ещё с первого дня их встречи. Когда он под действием экспериментальной настойки потерял ночное зрение. Когда думал, что вместе со зрением потерял и обоняние, а оказалось, что последнее осталось при нем и ни капли не обманывало. Восхитительный запах, который он чувствовал тогда, просто не принадлежал сирене, его бывшей любовнице. Он принадлежал Фиане.
Астариен закрыл глаза, стараясь выкинуть все это из головы, но под опущенными веками вновь увидел вздорную девчонку. Их первый день… Вот только на этот раз фантазия пошла дальше, и они оба знали, кто есть кто.
Астариен прижимал ее к стене, кусая и лаская, изучая каждый изгиб ее тела. А она тяжело и отрывисто дышала, глядя на него блестящими голубыми глазами с фиалковым отливом… а затем вспышка, рваные движения, горячее дыхание, срывающееся с ее губ, когда он наполнял ее собой, заставляя выкрикивать свое имя вперемешку со стонами…
От этих фантазий Астариену стало так горячо, что он на некоторое время потерял возможность перевоплощаться в человека. Кольца хвоста нервно ударили о каменный пол. Напряжение сдавило виски и выстрелило в пах.