– Ты опять без умолку всякую ерунду болтаешь. Действуй уже!
Она нетерпеливо ухватила меня за запястье и настойчиво потянула на себя. Мне пришлось сесть, так как достойные поводы для возражения, кроме истеричного: «Это опасно!», так и не нашлись. Но всё же сперва я был вынужден предупредить её ещё об одном:
– Элдри, тебе будет больно. Очень и очень больно.
– Тогда усилю глушащий звуки купол.
– Нет. Я поставлю свой сам, так как ты наверняка потеряешь контроль. И, девочка моя…
– Что?
– Если мне что-то не понравится, то я прерву свою попытку и больше мы никогда не вернёмся к теме её повторения. Хорошо?
– Я тебя услышала.
– Я серьёзно.
– Я тебя услышала и поняла, – фальшиво улыбнулась она мне.
Эта широкая улыбка давала понять, что моя девочка упрямо будет делать только то, что она решила делать, несмотря ни на что. Но я всё равно сел у неё за спиной, расправил её плечи, провёл ладонью вдоль позвоночника, стараясь понять, с какого конца мне браться за свой эксперимент, да… приступил.
Ох ты ж, как она завизжала! Я думал, у меня барабанные перепонки лопнут! Однако организм Элдри вроде как выдерживал перенагрузки, а потому я кропотливо продолжал, крепко стискивая собственные зубы. Энергии на воздействие у меня хватало с лихвой, но чужая боль чужой совсем не казалась. От воплей меня самого выворачивало наизнанку, а крики казались бесконечными, пока девушка просто-напросто не сорвала голос. Когда всё кончилось, она едва дышала… и вместе с тем за окном забрезжил рассвет. Вид светлеющего неба заставил меня ужасно нервничать. Прийти в Некриторис позже назначенного срока было никак нельзя. А потому я, испытывая сожаление, что вынужден вот так вот поспешно уйти, положил бесчувственное тело моей девочки на кровать, поцеловал в губы и исчез из её спальни, не додумавшись даже, что всё же можно оставить хотя бы несколько строк вместо себя.
«Опоздаю», – похолодело на сердце, едва нога моя ступила в междумирье, и я осознал временной диапазон.
– Треклятье, как есть опоздаю! – мой рот даже в таком месте не мог сдержаться от произнесения вслух всякой ерунды.
«Тебе нужна помощь, мой Странник? Я рядом. Скажи, что желаешь и следуй за мной. Во мне есть все твои ответы».
Ласковый голос заставил меня насторожиться. Я не понимал кто или что может так беспрепятственно проникать в мои мысли, но по возникшему трепетному ветерку подозревал, что… Да, ну бред! Не может со мной разговаривать само междумирье.
Однако я не был готов раздумывать над этой тайной именно сейчас. Мне пятки жгло, как в Некриторис успеть надо было! Поэтому я с тихой надеждой вымолвил:
– Так помоги мне попасть…
Мне не понадобилось даже договаривать куда. Я ощутил чужой восторг от того, что высказал свою нелепую просьбу, и мерцание на пока ещё непривычных для моего взора мерцающих серебром тропинках, изрезавших всё пространство, усилилось. Одна из них засветилась ярче прочих. Ветерок подтолкнул меня в спину к ней, но сделать первый шаг было сложно. Это ведь была не относительно безопасная дорога, сойти с которой никому не рекомендовалось. Это было…
Я шагнул, куда меня направил голос.
***
Вот он Некриторис – мир, где нет ни одного живого существа, не служащего Тьме. Но и живых в нём вообще мало. Немногие, вроде меня, в своём покорном рабстве оставались теми, кем они родились. Правильное обращение в нежить позволяло в разы эффективнее использовать поток смерти, а достичь невозможную при жизни новую ступень могущества маги не просто желали, а жаждали. Именно тяга к самосовершенствованию двигала такими кудесниками, как я. И мало кого останавливали ничтожные жертвы, вроде собственного тела или суетных бренных привычек. Мне ведь тоже довелось пожертвовать независимостью, но совершать банальный следующий шаг я не хотел. Не-е-ет. Я могу и достоин большего! Я поднимусь до уровня Хозяев. Я наконец-то увижу каждого из них во плоти, ибо стану равным им. Я освобожусь от своего служения ровно так, как наставлял Ужас Глубин. Я стану одним из величайших. Это моя воля вольётся в общий совет хоровода масок и будет распоряжаться потоком смерти. Это моё могущество начнёт менять вселенные!
Я был опьянён собственными мыслями и амбициями. Мне даже не вспоминалось, что некогда в Эрвинье я и вовсе отринул магию, так как был предельно доволен жизнью и безо всех этих высот. Я тащил на своём плече сумку со шкатулкой, но совсем забыл суть, несомую хранящимися в ней предметами. Их силы оказалось недостаточно, чтобы я вспомнил, из чего вообще строится счастье.
В результате мои ноги делали шаг за шагом по давно уже мёртвому миру. Я шёл по бесконечно мёртвому городу, на меня пялились тысячи мёртвых глаз, но я был равнодушен к происходящему вокруг меня. Я находился в полном умиротворении с внешним.
Я забыл и предал самого себя.
Глава 6
Путь был знаком и тем откровенно меня раздражал. Я считал досадным недоразумением, что при посещении Некриториса вынужден идти одним и тем же маршрутом. Вместо того, чтобы сразу перенести себя к месту, которое можно было бы назвать храмом, я покорно плёлся как улитка по предназначенной для служителей тропе.
«Конечно, как же без любования дивными красотами-то», – мысленно язвил мой внутренний голос.
Однако я никогда не стремился нарушать правила. Во всяком случае сейчас, мне по‑любому стоило смирить все позывы к бунтарству. Достаточно было одного обстоятельства, что я уже изменился. Ни к чему наглеть. От преображения руны Тьмы никуда не исчезли под кожей, я по‑прежнему являлся рабом и должен был помнить об этом.
Власть Хозяев надо мной оставалась неоспоримой.
«Интересно, справлюсь ли я в случае, если они позвали меня сюда, чтобы показательно уничтожить?» – проскользнула в моей голове тревожная мысль, но я тут же отмёл её. Нечего думать как о наказании, так и о сопротивлении. Я силён, но один.
«Один в поле не воин, а странник», – вдруг вспомнилась мне пословица, заставившая меня широко улыбнуться и даже хохотнуть.
Но мёртвые мало умеют удивляться. Нежить, попадающаяся мне на пути, никак не отреагировала на мою улыбку. Лишь служитель-призрак окинул меня внимательным взглядом, и внимание пустых глазниц заставило меня перестать думать о всяких глупостях. Нечему смеяться, всё серьёзнее некуда. И нечего накручивать себя, а то можно начать бояться. Пусть не сейчас, но в самом ближайшем будущем я всё равно предстану перед Хозяевами. И в этот момент я должен быть уверен в себе. Человека, тем более дрожащего от страха, никто не признает себе равным. Никогда.
Настроив себя на нужный лад, я даже смотреть на окружающий меня мир стал по‑другому. Мои сапоги чётко делали по безжизненной земле Некриториса шаг за шагом, с каждым мгновением приближая возвышающуюся впереди пирамиду. Они несли меня к ней, а заодно к Глашатаям, чьей задачей являлось координировать действия служителей Тьмы. Они сообщили бы мне моё будущее, и я ни капли не страшился его. Во мне не было сомнений. Я перестал бояться любых перемен. Главное, чтобы они вообще случились. Если Хозяева никак не обратят внимание на мои новые возможности, если они не дадут знать, что я стал чем-то большим, чем очередной интересный раб, вот что будет страшно. Вернуться к самому себе прежнему, это утратило для меня всякий смысл и по-настоящему казалось беспросветной судьбой.
Внутрь мрачного храма я вошёл хозяйской поступью и, сразу, уверенно направился к одному из Глашатаев.
– Тьма позвала меня. Я явился.
Сухой пергамент, на которую походила кожа век глашатая, приподнялся, открывая моему взору белые мутные глаза. Некогда этот мертвец, иссушенный словно мумия, был эльфом, поэтому его длинные белые волосы и черты лица по-прежнему можно было назвать красивыми. Однако лишённый даже капли жизни, он заставил моё сердце биться несколько чаще. Взгляд сам собой сосредотачивался то на проёме рта, заполненным чем-то похожим на паутину, то на выступающих через кожу жёлтых костях рёбер, и я испытывал естественное для любого живого существа отвращение.
«Проходи».
Голос звучал у меня в мыслях: хриплый и монотонный. И всё же я удивился не ему, а сказанному. Если Тьма пожелала моего прихода в Некриторис, это означало лишь то, что новый приказ я должен был услышать из чужих уст, а не напрямую от Хозяев. Причин для такого находилось немало. Элементарно, задание требовало длительных разъяснений, а рассказывать о нюансах с описанием всех подробностей владыки Тьмы никогда не стремились. Что уж говорить об ответах на возможные уточняющие вопросы? Поэтому я ждал некоего задания, соответствующего моим новым возможностям. Я ждал задачи, целью которой будет показать себя с лучшей стороны и на деле доказать, что я достоин наивысшего внимания.
Удивлённый, я прошествовал за глашатаем в зал, где до этого никогда не был.
… Зачем мне куда-то идти? Я же уже на месте.
«Проходи», – повторил глашатай, указав наконечником посоха, что он держал в руках, на узор на монолите чёрного камня.
Я встал, куда указывали. Изображение тут же мягко засветилось зелёным. Руны под моей кожей ощутимо зажгло, а в центральном фрагменте рисунка разгулялось самое настоящее действо. Серые линии заискрились, вспыхивая изумрудным пламенем, а затем обратились в привычный для моего взора столп из гротескных масок умирающих созданий.
Я незамедлительно преклонил колено и вскоре услышал множественные голоса.
– Служитель пришёл на зов…
– Но стал иным…
– Служитель изменился…
– Вижу перемены его…
– Ведаю тайны его… (едкий смех)
– Чувствую суть изменений в нём…
– Наследие Джух-аджна прорвало цепи забвения…
Едва прозвучало упоминание о Джух-аджна, как в зелёном столпе света возник призрачный силуэт. Он становился всё плотнее и плотнее, и вскоре я отчётливо увидел облик того, кого, по всей вероятности, некогда называли «червелицым». Это крупное существо выглядело воистину отвратительно и ничего общего с человеческим телом не имело. Я бы вообще сказал, что оно напоминает какое-то насекомое с неестественно вытянутым черепом, но не мог определиться какое именно насекомое оно могло мне напомнить. Быть может ассоциация возникла только из-за более, чем четырёх конечностей? Я не знал.
Между тем Хозяева продолжали говорить, а силуэт Джух-аджна постепенно истончился.
– (устало) Всё в бесконечности времени повторяется по замкнутому кругу…
– Древние запреты нарушены вновь…
– (насмешливо) Насколько служителю понравится его новая власть?…
– Важнее, насколько он справится с воскресшим прошлым…
– Хватит ли его на дальнейшее служение нам?…
– (снова едкий смех) Могущество украдено. Зачем?…
В моём сознании давно сложился ответ на этот вопрос. И если честно, я ждал его значительно раньше. Однако внезапно мой рот словно склеило. Я и хотел бы чего‑нибудь вымолвить, так как давно заготовил отличную речь, но элементарно не мог приоткрыть губы. Не знаю как, но до меня вконец дошло осознание что и кому я намерен сообщить. Тоже самое, как крестьянину предложить королю на своём троне подвинуться!
Пауза затянулась. Глашатай неторопливо подошёл на своих длинных искорёженных ногах ближе и со спины положил неприятно сухие жёсткие пальцы на мои виски.
Вот так. Молчание ещё не повод не выдать свои мысли тем, кто является над тобой Хозяином.
– (презрительно) Служитель забыл, что он только человек…
– (гневно) Эволюция силы и эволюция сознания не одно и тоже!…
– (с задором) Но в его возможностях усилить нас…
– Нет, следует уничтожить…
На этих грозных словах мои мышцы перестали мне служить. Меня приподняло и распяло в воздухе, хотя по отношению ко мне никто не применял силу. Безмолвный приказ вынудил меня так издеваться над самим собой. Хозяева напоминали, что я не просто их слуга, а нечто куда как более покорное. Мой мозг болезненно пульсировал от воздействия чужой воли на него и от скрежещущих голосов, не повторяющихся в своём мерзком звучании. А глашатай, чьи белые глаза вдруг загорелись зелёным пламенем, принялся хищно обходить меня по кругу.
– (со злостью) Следует обратить в покорного раба…
Ой, нет-нет-нет! Несомненно, что служителем я тогда стану одним из лучших, но зато потеряю все возможности к самосовершенствованию, а мой предел… мой запредельный талант жаждал своего развития! В качестве нежити я же утрачу всё, что только что получил! Великая Тьма, а вдруг это я ещё размечтался?! Вдруг из меня сделают почти что куклу? Вдруг я стану кем-то сродни этому эльфу-глашатаю?!
– Живой служитель обладает интересным мышлением…
– (категорично) Испытывает глубокий страх и опасные сомнения…
– Крайне нестабилен…
– Проверим?…
– Слишком много эмоций…
– Течение его разума примитивно…
– (настойчиво) Вижу ход времени, эта сущность способна примкнуть к нам…
– Принятая сила может поглотить рассудок…
– (задумчиво) Древнее могущество смогло слиться с ним…
– (жёстко) Проверим?!…
– Личность служителя несовершенна…
– Может стать истоком…
– Не боится перемен в себе…
– Свежее вливание…
– (тихо, как шёпот) Проверим?…
Весь зал замерцал таким плотным и ярким изумрудным туманом, что я потерял ориентацию в пространстве. Дымка заполонила собой всё, а меня ещё и будто начало несказанно быстро крутить по невероятным траекториям. Я стиснул зубы крепко накрепко, понимая, что сознание готово в любой момент ускользнуть от меня. Но, к счастью, вскоре ход вращения замедлился. Глаза глупо заморгали, стараясь сосредоточиться хоть на чём‑то привычном, но так и не могли выявить никакого материального объекта. А потом… потом я всё же увидел своих Хозяев!
Оказывается, их было трое, но это всё, что я мог сказать. На большее меня не хватило, глаза мои закатились. Я едва чувствовал даже то, что из носа и ушей потекло нечто тёплое. Наверное, кровь, так как исходящая от материальных обликов Хозяев аура разрезала известную мне реальность подобно ножам. Сердце готовилось выпрыгнуть из груди и разрывалось от нагрузки. Моё человеческое тело не было готово находиться вблизи богов над богами. Меня нещадно трясло, мышцы, казалось, скрутило. А мои Хозяева ещё и поочерёдно положили свои ладони мне на лоб. Одну поверх другой.
– Вижу его прошлое…
– Знаю его настоящее…
– Ведаю вероятные развилки его судьбы…
– Отсекаю от потока смерти служителя…
– Отдаю свободу воли ему…
– Отрицаю из Тьмы Тьму принявшего…
– Только по воле своей искорени привязанности…
– Только по воле своей пройди испытание…
– Только по воле своей уничтожь мир своего рождения…
– Тогда дадим право выбора стать с нами…
– Тогда познаешь желанные таинства…
– Тогда станешь истоком вездесущей Тьмы…
Руны Тьмы на моей груди и руках истаяли, но я не чувствовал этого. Из ушей кровь текла кровь настоящим ручьём. Я, казалось, едва дышал. Тело уже даже боль не могло ощущать. Мрачный король стоял рядом и дышал мне в затылок, ожидая, что вот‑вот украдёт мою душу в своё мёртвое царство.
…Но Хозяева словно не видели этого. Их три жутких голоса ещё и слились в громоподобный один.
– Срока тебе три года отмерено! Не пройдёшь своё испытание – станешь нам враг!
***
Очнулся я в луже собственной крови в том же самом зале, где был, но вокруг меня уже никого не оказалось. Даже Глашатая. Меня оставили то ли восстанавливаться, то ли умирать. И в последнее мне верилось больше. Так паршиво я себя вряд ли когда-нибудь чувствовал. Я был почти что мёртв и неудивительно, что по итогу провалялся в храме около суток. Несмотря на моё могущество, целительство у меня не получилось отчего‑то. Не та сфера, что ли? Или мне не показалось, и на организме всё же стоял блок?
Неважно. Главное, что я выкарабкался.
…А ещё важно то, что тогда я так и не понял урока, хотя мне, можно сказать, прямее некуда дали понять – на пути к желанному мною могуществу нет места человеческим слабостям. Ни физическим, ни душевным.