Его длинные черные волосы свисают вокруг лица, как надранная задница. Он подходит ближе в своих ботинках "Док Мартин", и я вижу его пирсинг на лице. Он просовывает свой тонкий, похожий на червя член сквозь проволоку и машет им мне.
- Это даже не закуска, - рычу я и бросаюсь на забор.
В самый последний момент он вытаскивает своего маленького червяка, и я хватаю воздух.
- Черт, а это было близко.
Девушка раскачивается на перекладине ворот и истерически хохочет. Ободренный, он снова просовывает свой член. Я делаю вид, что нюхаю свое дерьмо.
- Иди и возьми большую, сочную, горячую колбасу, парень, - говорит он, покачивая членом.
Я разворачиваюсь и бросаюсь на него. Он пытается отстраниться, но я хватаю его за головку и дергаю. Он издает леденящий кровь крик, и девушка подбегает к нему. Я дергаю его член так сильно, что его яйца тоже торчат сквозь проволоку. Я знаю, как нежна и сочна человеческая плоть, и я хочу получить её. Я рискую и отпускаю его член. Мои челюсти щелкают на его барахле и хватают весь пакет, включая яйца, прежде чем он успевает среагировать.
- О, Боже, Лючия, он откусил мне яйца, - воет он.
Он прижимает ноги к забору, чтобы оторваться от земли, и толкает себя. Я зарываюсь лапами в пыль и тяну изо всех сил. Девушка тоже присоединяется к спасательной операции, обнимает своего парня за талию и тянет.
Мы все падаем назад. Мальчик лежит на земле, растянувшись над Лючией. Фонтан крови хлещет из его паха. Мой приз дергается во рту.
- Он оторвал мой член и яйца, - кричит он.
Его подружка вылезает из-под него и заглядывает ему между ног.
- Господи, как много крови, - говорит она и снимает футболку.
На ней нет лифчика, и ее дерзкие сиськи торчат и покачиваются, когда она сминает свой топ и засовывает комок между его ног.
Мальчик с трудом поднимается и смотрит на меня. Он тяжело дышит, лицо его бледно.
- Я хочу вернуть свой член. Возможно, они смогут пришить его.
Я смотрю на него в ответ, и глотаю его яйца и член одним глотком. Они соленые и не очень хороши для моего холестерина, но, сука, чертовски вкусные.
- Он просто проглотил их, черт возьми, - кричит мальчик и подтягивается, прижимая окровавленную подушечку к паху.
Он стоит на нетвердых ногах и дребезжит калиткой, словно хочет, чтобы я снова вырвал его гениталии.
- Пойдем, Трой, мы должны отвезти тебя в больницу, - говорит девушка, обнимая его и почти таща обратно к дороге.
Я не позволю хорошей еде уйти. Кто знает, когда меня снова накормят, и, кроме того, по ту сторону забора есть человеческая "киска", и я хочу ее. Я подбегаю и всем весом наваливаюсь на ржавый забор. Вся секция рушится, и я бегу за подростками. Запах мальчишеской крови бьет мне в ноздри, а вкус его дряни на языке доводит меня до исступления. Мои губы растягиваются, когда я рычу, и слюна вылетает изо рта. Они видят меня, сходят с ума и убегают. Но мальчик слишком слаб, он спотыкается и падает на землю. Девушка пытается помочь ему подняться, но когда она оглядывается через плечо и видит, что я несусь к ней, она кричит и делает рывок.
Я толкаю плечом парня в спину, когда он пытается подняться, и он падает лицом в твердую грязь. Мои зубы впиваются в середину его спины, и я слышу лязг, когда они ударяются о его позвонки. Стиснув челюсти вокруг кости, я встаю ему на спину и дергаю и трясу его позвоночник, пока большой кусок не откололся и не оставил зияющую кровавую дыру. Это должно остановить его. Теперь я могу сосредоточиться на этой сучке.
Лючия выбежала на дорогу и разговаривает с кем-то в машине, указывая на свалку. Я ни за что не позволю этой сучке уйти после того, как она дразнила меня, и, кроме того, я сейчас так возбужден, что мог бы трахнуть кошку. Я опускаю голову и набираю скорость. Хулиганы великолепны на коротких дистанциях, только не просите нас пробежать марафон.
Она забирается в машину, и та рванулась вперед. Я выскакиваю на дорогу, прыгаю и врезаюсь в лобовое стекло, как цементный блок, брошенный с эстакады. Мои лапы врезаются в грудь мужчины, отталкивая его назад на сиденье, в то время, как мои зубы впиваются в его лицо. Я проделываю огромные борозды в его щеках и разрываю нос и губы. Клочья кровоточащей плоти свисают с его костей и зубов. Он кричит, и я кусаю его обнаженный язык и вырываю его с корнем. Я проглатываю резиновый орган одним глотком и глотаю мясистую мякоть, покрывающую его лицо.
Лючия возится с пассажирской дверцей и окном, но они не открываются. У них должны быть замки, защищающие от детей. Она пинает окно ботинками "Док Мартин", и то разбивается вдребезги. Она пытается выбраться, и я не могу терять времени. Я вырываю водителю яремную вену, и фонтан крови бьет вверх до самой крыши машины. Лючия наполовину высунулась из окна, но, похоже, застряла. Ее круглая попка в воздухе, а белые трусики задрались в ее щелку.
М-м-м, собачья поза - моя любимая, но сначала я хочу попробовать эту человеческую "киску". Я цепляюсь за ленту ее трусиков, срываю их и задыхаюсь. Ее шмонька совершенно лысая, как один из тех Cфинксов, которых я всегда хотел съесть. Я просовываю свой восьмидюймовый язык внутрь нее до самого корня, кружу его и слизываю медовые выделения с ее зефирно-розовых стенок. Она извивается и пытается вытолкнуть себя из окна, но мои передние лапы цепляются за ее ноги, и их когти царапают ее мягкие бедра.
Как только ее "киска" обслюнявлена, я наваливаюсь на нее. Мой вес толкает ее вниз к окну, и ее руки бесполезно размахивают. Я тру свой твердый член вверх и вниз по ее шелковой плоти, затем толкаюсь в нее.
- О, Боже, ты такая тугая, сука, - вою я.
Я сильно колочу ее "киску", в то время, как рву ее волосы и кожу головы. Она мечется, пытаясь освободиться, но я знаю, что у неё не получиться. Я связал ее узлом. Мой бульбус гландис раздулся до размеров кулака, чтобы ни одна пизда не сбежала от меня, пока я не закончу. Разве Мать-Природа не велика? Я резко дергаю, и ее скальп слезает с черепа. Я выплевываю его и грызу ее череп, чтобы добраться до сочного мяса внутри, пока я катаюсь на ее заднице. Фары автомобиля освещают сцену.
- Помогите! - кричит Лючия, размахивая руками.
Водитель на мгновение колеблется, затем мчится прочь в темноту. Он не хочет, чтобы сегодня вечером случилась какая-то чертовщина. Череп Лючии с хрустом раскалывается и обнажает серовато-розовое содержимое. Я зарываюсь носом внутрь и жую ее мозг.
Тело Лючии сотрясается в конвульсиях, и ее бедра раздвигаются, чтобы дать мне адскую поездку. Нет никаких опасений, что эта сука забеременеет. С глубоким рычанием я закачиваю свое семя в ее влагалище. Как только внутренняя часть ее черепа вылизана дочиста, я вырываюсь и бреду обратно к ублюдку-готу, который издевался надо мной. Я сломал ему спину, но он сумел дотащиться почти до дороги. Он выглядит дерьмово, еще более восковым и липким. Я стою над ним, рыча. Из моей огромной пасти капает кровь с головы его подружки. У меня уже есть его член внутри меня, и теперь я хочу все остальное.
- Вот дерьмо, - хнычет он.
Далекие сирены воют и улюлюкают. Мне придется действовать быстро. Я отрываю куски теплого, окровавленного мяса от его ног и бедер, и проглатываю их, в то время, как парень продолжает ползти на животе. Он не издает ни звука. Может быть, со сломанным позвоночником он ничего не чувствует. Я вонзаюсь ему в поясницу и вырываю почку. Потом вытаскиваю его кишки и хлюпаю по трубкам жидким дерьмом и кровью.
На проезжей части вспыхивают автомобильные фары, и мощный поисковый луч проносится над свалкой. Еще несколько полицейских машин с визгом подъезжают к обочине. Хлопают двери, тяжелые ноги стучат по грязи. Луч падает на мою жертву, все еще крадущуюся к дороге, его нижняя половина практически съедена. Я слышу, как среди криков кто-то извергает содержимое своих желудков. Луч нависает надо мной.
- Это чертова собака, - рявкает полицейский, нащупывая пистолет.
Я бы с удовольствием остался и доел, но что-то подсказывает мне, что пора бежать. Я срываюсь в темноту. Мой живот раздулся от обжорства человеческим мясом, но я все еще могу убежать от них. Раздаются крики и отдаленные выстрелы, но у полиции нет ни единого шанса найти меня, по крайней мере, пока они не приведут отряд собак, чтобы выследить меня. Гребаные предатели. Я вижу огни далекого города, ничто так не возбуждает аппетит, как большая прогулка.
НЯНЬКИ
Я иду по освещенным фонарями улицам в поисках следующей жертвы.
- Брюсер, это ты? - раздается голос.
Из-за белого штакетника на меня смотрел чихуахуа.
- Энди?
- Ага, - говорит он, ухмыляясь от уха до уха.
- Черт! Я не могу в это поверить. Когда я видел тебя в последний раз... тебя, знаешь ли... собирались казнить.
Он шевелит бровями и ухмыляется.
- Как, черт возьми, ты выбрался?
Его улыбка исчезает, и он застенчиво смотрит на свои лапы.
- Тебе лучше не знать.
Теперь я хочу знать больше, чем когда-либо. Что я знаю наверняка, так это то, что он не был завербован для казни членов конкурирующей банды, так что же, черт возьми, произошло?
- Пожалуйста, Энди, - умоляю я.
- Я сделал несколько вещей, за которые мне стыдно, невыразимые вещи для охраника, - oн делает вид, что нюхает цветок, искоса поглядывая на меня.
- Для волосатого старика, от которого пахло Боврилом?[7]
- Да, для него, - oн вздрагивает.
- И что же тебе пришлось сделать?
- Сексуальные услуги, - вздыхает он.
- Ох, чёрт, - теперь пришла моя очередь содрогнуться. Голова Энди опускается еще ниже, и я добавляю: - Собака должна делать то, что должна делать собака.
- Он снова поселил меня с маленькой старушкой. Она прекрасная любовница, но она не позволяла мне трахать ее. Чёрт, чувак я уже сутки как не кончал, я возбужден до чёртиков.
- Почему бы тебе не пойти со мной?
- Да? А что ты задумал?
- Думал, начать яростно убивать и насиловать. Я подсел на человеческую "киску" и мясо.
- Черт, правда? Это было бы потрясающе. Рассчитывай на меня, бро, - сказал Энди, подпрыгивая, как кенгуру.
Энди вытянулся у забора. Я поднял его за шкирку и закинул на свою массивную спину. Я принялся бегать от дома к дому, и принюхиваться в поисках классной "киски". Пока все было старо и несвежо или слишком молодо. То есть, до тех пор, пока я не доберусь до семнадцатой Уайлс-авеню. Энди тоже чувствовал запах, и его зрачки расширились.
- У-у-у, - говорит он, его член стал твердым, как камень.
У меня тоже разбушевался стояк. Безумие, нет даже забора, чтобы не пускать нас, собак. "Киска", которая так хорошо пахнет, должна быть в небесной крепости. Я также почувствовал запах мужчины в доме, и у меня встала дыбом шерсть. Пришло время для убийственного дерьма, а затем вознаградить себя чем-нибудь странным. Мы дважды обходим дом в поисках входа.
- У меня есть идея, - говорит Энди, когда мы замечаем открытое окно наверху.
- Но даже, если мы доставим тебя внутрь, ты не сможешь дотянуться до дверной ручки. Как ты откроешь дверь и впустишь меня?
- Я и не буду её открывать. Я попрошу их открыть её для меня. Я буду бегать по дому, поднимать шум и гадить им на кровати. Когда меня поймают, меня выпустят, а ты будешь ждать у двери.
План мне нравится, я встал на задние лапы. Энди спрыгнул с моих плеч и влетел прямо в открытое окно. Я прошёл к входной двери и начал ждать. Мой член так тверд, что с него капает предэякулят по всему коврику. Я слышу, как Энди лает и мечется по дому, опрокидывая всякое дерьмо. Женщина кричит, а мужчина называет Энди "грязным ублюдком". По-моему, Энди нагадил на кровать. Обитателям дома требуется несколько минут, чтобы поймать его.
Дверь с грохотом распахивается. Мускулистый голый мужчина, весь в царапинах, с прилипшими к голове потными волосами, стоит в дверях, держа Энди за загривок. У него во рту пара женских трусиков, и он подмигивает мне. За ним стоит взъерошенная блондинка в обтягивающем жилете, обнаженная до пояса, и она щеголяет "бразильянкой"[8]. Мой член становится алмазно твердым от этого зрелища.
- Дорогая, держись подальше от это маленького извращенца, и... отдай их мне обратно, - говорит мужчина, выдергивая трусики изо рта Энди.
Он видит меня и останавливается. Его оскаленный рот разинут.
- Привет, - рычу я и бросаюсь к нему.
Он роняет Энди и издает писк, прежде чем я врезаюсь в него и посылаю его на землю. Я пытаюсь раздавить его голову своими массивными челюстями, но он засовывает свою волосатую руку мне в пасть. Я с хрустом надавливаю на нее, и кровь заливает мой рот. Онa теплая и вкусная. Кажется, ко мне вернулся аппетит.
- Эндрю, Эндрю, - визжит женщина, прыгая по комнате и размахивая руками, как сломанная птица.
Энди взволнованно подпрыгивает вверх-вниз, давая любовные укусы на ее заднице.
- Ударь его чем-нибудь, Сьюзен, черт возьми, - кричит Эндрю дрожащим от боли голосом.
Он засовывает пальцы другой руки мне в рот и пытается открыть его. Я ломаю его руку и оставляю ее висеть в клочьях. Он вытаскивает то, что осталось от его руки, из моего рта и бьет меня по лицу обрубком. Сьюзен хватает лампу и начинает бить меня по спине, но я почти не чувствую этого.
Мне всегда хотелось посмотреть, смогу ли я раздавить человеческий череп. Я сжимаю челюсти вокруг головы Эндрю. Она плотно прилегает. Мои зубы впиваются в его плоть, я щурю глаза и сжимаю челюсти до боли. Эндрю кричит мне в горло. Его череп скрипит, как дверь. Голова раскалывается, ноги дрожат. Я не думал, что смогу это сделать. Потом раздается громкий хруст, и голова Эндрю взрывается у меня во рту, как спелая дыня. Мозги и кровь брызгают из уголка моего рта и забивают глотку. Сьюзен кричит и бежит по коридору на кухню, а Энди висит у нее на заднице, как мышеловка.
Она открывает ящик стола, роется в нем и достает разделочный нож.
- Опусти нож, никто тебя не тронет, - рычу я.
Она тянется назад, отрывает Энди от своей задницы и приставляет нож к его горлу.
- Еще один гребаный шаг, и этот маленький придурок сдохнет, - говорит она.
Я колеблюсь. Я люблю Энди и не хочу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.
Энди всхлипывает, и струя флуоресцентной желтой мочи брызгает в глаза Сьюзен. Она вскрикивает, и ее рука взлетает к лицу. Когда Энди падает, он цепляется за сосок, и визг Сьюзен становится громче. Я набрасываюсь и швыряю ее на кухонную скамью. Она тяжело падает и выбивает из себя дух, но быстро приходит в себя и тычет мне ножом в плечо. Мой рот впивается в ее руку и хрустит на пальцах. Нож со стуком падает. Ее рука свисает по бокам - размолотым, мягким месивом.
Я срываю с Сьюзен жилет и кусаю её грудь. Мой рот наполняется вкусным теплым молоком.
- Срань господня, она охренеть какая вкусная, чувак, - говорю я и продолжаю сосать.
Глаза Энди загораются. Он вцепляется в другую грудь и с энтузиазмом начинает сосать. Пока я пью, я тру свой член вверх-вниз по щели Сьюзен и оставляю мокрый след предэякулята.
Сьюзен смотрит на двух доящих ее собак. Ее взгляд, полный боли, сменяется недоумением.
- Да что же блядь такое, происходит? Это, должно быть, кошмар. Проснись, проснись, - бормочет она и стучит затылком по кафельному полу.
Я понимаю ее точку зрения. Гигантский питбуль и его дружок, чихуахуа, врываются в ее дом, гадят на ее кровать, раздавливают голову ее парня, а теперь доят ее.
Между нами, Энди и я осушаем ее молочные железы. Энди выглядит беременным, он такой же раздутый. Я проталкиваю свой член мимо ее шелковых складок в розовую щелку. Ее влагалище не такое тугое, как у эмо-цыпочки, но оно теплое и влажное, и мой член покалывает от удовольствия. Энди садится на лицо Сьюзен, засовывая свой член ей в ноздрю и трахает её.
- Ты делаешь это неправильно. Засунь ей в рот, - говорю я.