Так что, свято веря, что любой убийца-грабитель, трижды подумает, прежде чем на нас лезть, мы поплелись в сторону таверны.
— So two, they look wild, rush at people shouting "poshel nafig".
*- Значит двое, выглядят дико, кидаются на людей с криками «пошёл нафиг».
И развернулись обратно в сторону леса.
— It's them!
*- Вон они!
Мы замерли. Переглянулись, и вдавили на тапок.
— Стойте! Именем закона! Остановитесь! — послышалось сзади на все том же инглеше, и мы все таки остановились.
Через пару мгновений, нас догнал запыхавшийся мужичек в цилиндре и с усами, с жетоном в бумажнике на вытянутом руке. И как ни странно, система его опознала! Жетон, ну а потом и самого мужичка приплела, типо подтверждая, что железка не краденая.
— Инспектор Харистон! — представился мужик, что в принципе мы и так уже знали.
А еще то, что он вооружен — система заботливо подсветила кобуру:
Револьвер инспектора. Не уничтожим. Не требует патронов. Личный.
Фи-ю, какая вещь! Жаль, личная. Хорошо, что мы не стали бежать! А то мало ли что…
— Я должен задать вам пару вопросов. Пройдемте со мной.
— А если откажемся? — выдал я, переглянувшись с сестрой.
— В таком случае я буду вынужден проводить расследование без вашего участия, и его результат может вам не понравится.
Какой прямолинейный! — мелькнуло в моей голове.
— В таком случае ведите.
И он повел. Постепенно выравнивая собственное дыхание.
— Инспектор, инспектор, а что будет, если убить инспектора? — невинно хлопая глазками, поинтересовалась сестренка.
Что, в прочем, учитывая её текущий внешний вид — выглядело не убедительно.
— Поверьте, вам не понравится. — пробурчал в ответ взмокший инспектор.
Видно ему это тоже не понравится — мелькнула в моей голове мысль, что и они тоже, не бессмертны.
Хотя возможно у них, так же как и у нас, есть хп. Как в прочем, и у всех прочих людей, что высыпали на улицу в немалом количестве на полюбопытствовать. Но их система не выделяет, и ни как не отмечает, за исключением некоторых вещей, на них надетых. В отличие от нас, меня, инспектора или сестры, что безусловно наводит на определенные мысли.
Пля…
Трусы бодрого стояка. Постоянный стояк. Нельзя кончить.
Вот знаете! Такое мне знать вообще ни к чему! Я эти трусы и в глаза не видел! И уж тем более ни в жизнь не надену.
— Вот, узнаете? — указал инспектор на труп бомжа, до которого мы тем временем до топали.
— Какой-то бомж — совершенно искрений выдала сестра.
Да, вот только бомж этот, валяется в нашей мастерской! Что, с учетом того, что его тут все присевающие видят, а какой-то там мужик даже ходит внутри, осматривая что-то, это снимает все вопросы на тему «а видят ли комнатушку другие люди?». Видят! И даже могут зайти, без нашего ведома! И дверь, похоже, не исчезает сама по себе. Надо срочно искать броню! Или хотя бы простую жесть, но вот будет ли она удерживаться на дереве при перемещении?
— Ммм — протянула сестренка, тоже заходя внутрь помещения, аккуратно ступая по полу босыми ногами, старясь избежать влипания в испражнения. — Но я не вижу никаких повреждений на теле несчастного. Как он умер?
Какой талант пропадает! Впрочем, как и пропала свинья, то, что от неё осталось, из этого бункера с трупом. Похоже, кто-то не совсем чист на руку — но нам это на руку!
— Его убила магия. — выдал инспектор, и достал вещицу, похожею на компас Джека Воробья.
Тело мигнуло подсветкой, затем так же мигнула сестрица.
— Ваша магия. — подтвердил инспектор мои худшие опасения, указав перстом на девушку, продолжая пялится в компас.
Толпа зевак зароптала, я — напрягся, сестрица — тоже. Наши посохи за нашими спинами, засунуты за ворот мантии. В руках у меня огрызок, у неё — тесак. Убийственная вещь в ближнем бою, в сочетании с арсеналом магии и полным «боезапасом».
Второй человек в мастерской, достаточно далеко — его можно не считать. Зеваки — тоже, в крайнем случае, я смогу раскорячится в проходе, и залить тут все водой и молнией, устроив геноцид, но — что из козырей есть у инспектора? Я сомневаюсь, что он вот такой вот простой человек, как кажется.
— Иии что теперь будет? — прошептала сестренка, как сама невинность, застигнутая врасплох, продолжая удерживать тяжеленный тесак навесу одной рукой.
— Что будет, что будет, штраф будет. — недовольно пробормотал инспектор, и вышел из комнатки на улицу — Итак, я еще раз спрашиваю — прокричал на всю округу обращаясь к толпе — Есть ли средь вас кто либо еще, кто может поведать что либо по делу! ПО СУЩЕСТВУ! По существу. Или же родственники убитого? Ближнего круга.
Желающих не нашлось. Вернее желающие то были, вон как мнутся, глазами сверкая, но как видно, не «подходят критериям». И уже в этом убедились, еще до нашего прибытия. Инспектор вздохнул, еще раз оглядел толпу и шепнул:
— Пойдемте ко мне, оплатите штраф, и можете быть свободны. — затем обернулся и крикнул мужику в конце мастерской изучающего вентиляцию — Сэм! Прибери тут!
Проследовав за инспектором, я краем глаза увидел, как этот некий Сэм, оттащив вонючий труп подальше от входа, разбил об него какую-то баночку, и тело вспыхнуло аки пионерский костер. Ну а толпа зевак, стало расходиться, и я понял, что шумиха, что я слышал, была вовсе не из-за вернувшихся шахтеров.
Местом обитания местного инспектора оказалось небольшая коморка на первом этаже одного из ничем непримечательных домов. Пара столов, четверо стульев, дверь окно и вешалка — вот и все убранство замка правосудия. Ах, да, еще есть сейф. Прям привет из далёкого развалившегося союза. Из этого самого сейфа хозяин кабинета извлек ржавый нож, выгрузив его на стол, на салфеточку. Затем извлек оттуда же бумагу, перо, но не гусиное, а чернильное и, кряхтя, усевшись за один из столов, приступил к письму.
— Итак, как понимаю с убитым, вы не были знакомы.
— У-у — помотала головой сеструха.
— И конфликтных отношений не имели. — проговорил он, как и пред идущее, сроду не спрашивая, а утверждая.
— Угу. Я вообще его в первый раз вижу!
— То есть убили походя? — выдал инспектор классическое менторское «ага!».
Заставив наши булки сжаться, а глаза сеструхи округлится.
— Я, его, не знаю! — наклонилась она к писарю поближе, проговаривая по слогам — Знать не хочу, и видеть тоже! И вообще… — и тут она скосила глаза на нож, и видимо поняла, что отпираться бесполезно — даже подумать не могла, что у него сердце откажет от простого шока.
— Значит убийство по неосторожности. — покладисто согласился служитель правопорядка, вновь начав скрипеть пером по бумаги, всецело отдавая себя данному процессу.
Сестра отстранилась, и немного надулась. Инспектор продолжал писать что-то там подчерком врача и не на русском, а я отчаянно попытался предположить, чем нам это всё грозит. Есть ли в этом городе каторга, и сколь мало человеку надо для счастья, что даже порой чужое несчастье годится.
— Итак — закончил писать свою бумагу мент иностранный.
Убрал чернила и перо в сторонку, и взглянул на исписанную бумагу, как на величайшее сокровище
— Убийство по неосторожности, одного лица, беспаспортного бездомного и безработного другим лицом, находящимся под гнетом кабального договора. — мы с сестрой обменялись взглядами, пока инспектор продолжал бубнить — С использованием незапрещенной, не летальной магии — в этот момент так и захотелось заорать «какой нафиг не летальной?!» но я сдержался — в черте мирного населенного пункта. Ранее обвиняемая к ответственности не привлекалась, закон не преступала, в розыске не числится. За этим преступление трактуется как незначительное, и обвиняемая приговаривается к штрафу, в размере двух юмисов.
Сестрёнка уже сунула руку под мантию, к карману брюк, где хранились деньги, но речь свою толкать инспектор не прекратил:
— Однако, ввиду добровольного сотрудничества со следствием и не препятствия проведению досмотра, штраф решено уменьшить до одного юмиса, или же пяти дней общественных работ. Что выбираете? — наконец поднял он на нас свои глаза, и оглядел одного за другим — Если у вас нет денег, и вы торопитесь, можете вдвоём отработать пару дней, и я вас отпущу. Работа не сложная, так, поможете мне тут по городу…
— Отказываемся. — выдала сестра, когда я уже собирался сказать «согласен» — Мы оплатим. — дополнила свою мысль, дабы служивый не начал теряться в догадках о чем и от чего.
— Что ж, ваше право. — взял он вновь перо и сделал им еще пару каких-то закорючек — расписывайтесь — подал он сестре бумагу, приняв от неё монету.
Но видя, как девушка пытается совладать с чернильным пёрышком в руках, по сути, экспонатом музея для нас, добавил:
— Просто прикоснитесь. — но и это не помогло — Пальцем, к листу бумаги. Капните на палец чернил, и к бумаге.
Сестра взглянула на меня — оставлять свои отпечатки не хотелось, но руки все равно уже были в чернилах от попыток пописать, так что, вздохнув устало, она таки коснулась пальчиком листочка внизу под текстом, на свободном месте.
Инспектор забрал листок себе, сделал с ним тоже самое, подул, подсушивая чернила, а потом посмотрел на нас суровым взглядом.
— А теперь бесплатная мудрость. — сказал он, только взгляд его говорил несколько об ином уровне ценности — Никогда не подписывайте бумаги, которые не можете прочитать. Даже в кабинетах инспекторов. Они такие же люди, как и вы и, так же как и все, могут жулить.
Мы с ужасом переглянулись. А листок, тем временем слегка засветился и оказался вдруг опознан системой.
Бумага об нарушении.
И текст, приведенный системой, и даже сама сумма штрафа, были ровно теми, что нам читал инспектор. Да и пометка «уплачена», тоже стояла на своем месте. Но урок мы запомним, это да.
— Можете быть свободны. — вывел нас из легко шока страж порядка — Идите, поешьте что ли, если у вас конечно еще остались деньги.
И мы поспешили воспользоваться советом. Удалились из коморки, и пошли обратно к таверне.
— А ведь он мог нас развести. — проговорила сестренка уже на улице.
— Мог. Как пить дать мог. — проговорил я в ответ — Десять раз мог! И развел бы, не будь таким честным.
Сестра солидарно покивала.
— Хороший он все же мужик.
Или мы чего-то не знаем?
Глава 11
В трактире нас ждала толпа. Не столпотворение, но свободных мест тут явно не найти. Шахтеров не видать, но как видно вся та толпа зевак, совсем недавно развлекавшая себя наблюдением за нами, и трупом, не преминула пойти заправиться в прилегающий кабак. В прочем, один из столиков как раз освободился, и мы не умудрились тут же его занять.
А поскольку стула за столом четыре, а нас только двое, к нам тут же решили подсесть еще двое.
— Не занято? — поинтересовался один из них.
Но на этом стуле, на который указал чувак, мужик в простой хлопчатой робе серого оттенка, возлежал блестящим боком, с бурыми разводами — следствием песка, и плохого отмывания, тесак моей родимой.
— Занято! — рявкнула в ответ на это моя сеструха — Не видишь тут, моя любовь, моя красотка! — погладила она рукой по лезвию, и поспешила потереться об него щекой, вернее сделать вид, дабы не нацеплять занозы плохой стали — Почивать изволит! У-ти моя хорошенькая, у-ти моя радость…
Мужик сморщился, и перевел взгляд на второй свободный стул, где стоял посох с «черепами». Сморщил рожу еще круче и, прихватив приятеля, побрел искать место для посадки в другом углу таверны. А мы, от греха подальше, затолкали табуреты поглубже под столешницу.
— Чего изволите? — подскочила длинноногая официантка, со СТРАШНОЙ как ядерная война рожей.
— Давай начнем с чего-нибудь легкого. — проворковала сестра, не сильно то и смотря на эту рожу.
— Пива?
— Не-не-не-не! — отмахнулась она — Не такое легкое! — и прежде чем официантка успела выдать что-то типо шнапса, добавила — Салатик там какой — девушка кивнул в ответ утвердительно, типо все поняла, запомнила, хотя записывать ей некуда — в руках только немного грязное полотенце — А попить, пожалуй, чай.
— Чай?
— Ну или компот.
Официантка вновь кивнула.
— Ну и хлеба еще — взглянула сестра на меня — если есть.
— Черный? Белый?
— Давай наверное чёрный.
— Есть только белый — взгрустнула кикимора с ногами топ модели.
— Ну белый неси. И пожалуй еще суп куриный. Ну или из любой дичи. В общем, что-то такое.
Официантка еще раз кивнула и, поняв, что нам более ничего не нужно, удалилась. А я, задумался о том, сколько это все будет стоить. И не потому, что боюсь не хватит денег, а от того, что транжирить не хочу. Не помешало бы найти меню, чем и озадачил эту дэвушку, стоило ей вернуться с хлебом и похлебкой.
— Итак… тут какие-то иные деньги — выдал я, пожевывая хлеб.
Иначе я и не объясню цену за маленький кусочек хлеба в пять юмис. В прочем, посидев немного, и поработав тем, что нормальные люди зовут мозгом, я понял, что это просто местные центы. А ткнув пальцем в символ монеты, поймав все ту же официантку летящею мимо, узнал, что зовут они почему-то vils — вилсами, и ценность их в сто раз ниже юмисов. Так что… мы богаты! И на один юмис можно неделю жить в этом самом кабаке.
Правда жить, это значит не бухать, не жрать в три горла за десятерых каждый, и избегать дорогих блюд, сред которых затесался и хлеб. А еще в эту цену не входит ночлег. На весь город тупо нет ни одной гостиницы! Так что спать нам прошлось вновь на полу, но уже со следами недавнего пожара. Тело бомжа, сгорела без остатка.
В прочем, день не прошел зазря. Мы узнали многое об этом мире, и об этом городке. Хоть и в большинстве своем, не сильно нам нужное. Например, кто кому и с кем изменяет и как часто… употребляет. Несопоставимо ценная информация с количеством утраченных нервных клеток.
Хотя, то, что городок тут как бы процветает, возможно и стоило утраченных лет, и сил, потраченных на попытки разобрать беседы, и пьяный бред, напеваемый чуть ли не на ухо, разных людей, и завсегдатых домика-таверны. Возможно.
Городок живет за счет шахты — это было и так очевидно! Платят на ней прилично! Сколько? Неясно. На жизнь хватает, и можно даже магическими шмотками обзавестись — какими? Зато риск — обвалы, газ и магия — какая? Какая магия в шахте? Что там добывают… эх.
Но кое-что мы уяснили точно — не столь уж и богаты мы по местным мерка! Любой шахтер может нашахтерить на магические ботинки! И даже, на посох, если постарается. Но только вот фраза «по местным» тут ключевая — смотря с чем сравнивать! И кем.
Так что… нам в любом случае повезло — не упекли на каторгу! Тут это не приветствуется. В этом городе. Вроде. Хозяин считает, что невольничий труд, склонен к саботажу. Может именно оттого на шахте, вот уже полгода не было ни единого происшествия? Да и то, что было шесть месяцев назад, на происшествие не тянет.
Некий сокольник, чье имя умалчивается и гуляет от Смита до Николи, хотя саму историю пересказывают по десять раз за вечер даже теми, кому откровенно лень, прищемил себе яйца клетью. Омлет был знатный! Так что в принципе найти виновника не сильно сложно, но никто явно не пытается это провернуть, ибо не зачем. Он знает, мы знаем, а пальцем можно ткнуть и в рожу понравившегося, с криком «так это ты прошлым годом яйца клетью прищемил?». Даже в рожу залетного мага.
Однако с утра нам всласть поспать не дали. В дверь крайне настойчиво постучали. Из-за отсутствия запоров в базовом варианте двери хором, мы хотели их сделать сами. Но, пол ровный как доска — не подопрешь, гвоздей в наличии нема, да и… два уставших, разморенных кушаньем и зудящими ушами тела с деньгами, во мрачном лесу… так что тупо взяли первый попавшийся валун подле шахты, приперли и подперли. Так себе идея, но стучавшейся человек был явно вежливым и даже не пытался отодвинуть камень, навалившись на дверь.