Торгаш, как видно тоже это понял, брякнул:
— Хорошо, десять! И убирайтесь из моей лавки!
Уронил на стол пять монет неведомой валюты, но известным номиналом, сцапал туфлю, и распрямился, с видом величества, обиженного достоинства. Сестра, сцапала монеты в тот же миг, что они на столе явились, отпустила туфлю, позволяя торгашу её утащить, и тоже распрямилось, оставив несчастный прилавок в покое. Приняла позу горделивую, и человеческую, избавив свою мордашку от того слащаво-плотоядного выражения, которым только детей в страшилках пугать, да стариков в кошмарах.
— Благодарю. — выдала она, и походкой победительницы, и словно на каблуках, босой, потопала на выход.
— Стойте! — окрикнул продавец — А вторую туфлю что, продавать не будете?
Сестра посмотрела на меня, похлопала глазами, и рожа её вновь обрела эти уродские очертания хитрой и плотоядной, а глаза сузились в узенькие щелочки, по круче чем у японца, что и не ясно, где там вообще зрачки, и есть ли хотя бы глаза.
— Так вы желаете приобрести вторую? Так это же эксклюзив! Тут совсем иные цены! Начнем наши торги!
— Что?! Какие торги? Какие цены? Десять юмсов, и катитесь уже отсюда!
— Ну как же! Это ж пара! Единственная из возможных, к уже имеющейся у вас… двадцать! — её глаза и рожа на миг стала нормальной, чтобы тут же вновь исказится в маске склизко существа.
А я, пока торгаш пытался найти воздух, и сердце, подумал «как это сестренка вообще умудряется так ловко подбирать столь удачные слова иностранного языка?». Ловко, и главное быстро! Не давая оппоненту опомнится.
— Что?! — кажется бедняга совсем поплыл — Какие двадцать?! Ты что, девка, с дуба рухнула?! Ты… ты…
Ну вообще, она конечно перебрала! За такие деньги данный купец сам продает обувку с такими характеристиками! Но с другой стороны… а почему нет?
— Двадцать! — вновь повторила девушка, хотя прозвучало это скорее уже как «квадцать», и сроду не на английском.
Хотя я блин уверен! Произнесла она именно «twenty», слово, по звучанию никак не похожее на «кваканье лягушки», но услышал почему-то именно это. А сама сестра, её морда, кажется стала растекаться в жабью.
Ужас! И это ведь только то, что вижу я! А что испытывает торгаш… находясь в непосредственной близости…
— КкваАдцать…
Она надула щеки, растянула губы, сузила глаза, надвинув сверху еще и брови, и втянула подбородок, выперев голову в пред, на предельно доступную для шеи дальность. Что, в сочетании с мокрой одеждой и волосами… добавило сюру картине. Но поскольку торгаш уже не здесь, и смотрит исключительно на лицо… кажется, поезд отправляется.
Сестра показала за спиной большой палец, а я вздохнул. Артистка блин! Хотя в большинстве своем её трюки вызывают только смех, иногда они срабатывают. Как например сейчас, с этим торговцем, что уже буквально как кролик пред удавом. Главное не спугнуть! Сейчас главное не спугнуть! Чтобы он не отвлекся, не посмотрел на меня — не смотреть на торгаша! Не смотреть! На одежду девушки — ну, тут я уже ничего не сделаю. Кто-нибудь не вошел, а за окном не сверкнула молния.
— Ппппппетнадцать! — пролепетал он, по-прежнему глядя куда-то в пустоту, в сторону лица сестренки.
— Квадцать! — выдала она ответ гортанным голосом, и торгаш мелко-мелко закивал.
Выложил монеты, получил туфлю. Сестра пошла прочь, на выход, на ходу и с явным усилием, возвращая лицу нормальную форму. А продавец так и остался стоять, прижимая грязный тапок к груди, смотря в пустоту, где совсем недавно было лицо моей сестрицы. И только когда мы уже были в дверном проёме, он сел на свой столь старательно насиженный стульчик, по-прежнему крепко сжимая все тот же тапок и кажется наконец осознавая, как его надули! Не дали получить прибыли с лохов.
В прочем, я почти уверен — он своего не упустит! И эти туфли, как пара, буду стоить в его магазине минимум тридцать этих неведомых Yumis. Главное, чтобы деньги в наших руках не оказались подделкой!
— Ох, блин! Морда болит! — простонала сестренка, массируя физиономию.
— Не морда, а лицо! — поправил её я за подобное надругательство над собой.
— В моем случае морда! Думаешь, я не знаю, как выгляжу в такие моменты? — сурово, и даже немного рассерженно, проговорила она, глядя на меня.
— Знаешь! Я же тебе показывал фотки.
— Тфу блин! Не напоминай!
Итак! Пожрать! Главное — пожрать! Поскольку местная кафешка забита посетителями, надо искать иное место, а не рваться в толпу. Если так подумать, то и в лавку магическую мы лезли зазря, но — волков боятся, в лес не ходить! Так что… теперь у нас есть деньги, и…
— А что если зайти в харчевню с черного хода? — предложила сестра, и я практически услышал пение ангелов.
А че! И стремительно преодолев отделяющее нас от филейной части питейного заведения расстояние, мы ввалились прямо на кухню, к ошалелым от такого поворота поварам. Обеднели на один юмис, и получили в своё распоряжения целую жаренную свинью, только вынутую из печки. Её планировали разделать, соусом полить, и снести шахтерам… но мы по-моему и сырую б сожрали, только дай!
— Слушай, брафт, а у нас зафоротка килькек не будет? — поинтересовалась сестренка, прерываясь на миг от поедания сочного, жирного, ароматного печеного мяса!
Не идущего ни в какое сравнение с той гадостью на костях кобольда.
— Будет. — буркнул я в ответ — Но ты попробуй остановиться, а я посмотрю.
Сестра намек поняла, диспозицию — оценила, политику — спрогнозировала, и принялась поглощать пищу с удвоенной силой. Ведь степень того, насколько мы оголодали, я понял только сейчас. Наконец начав есть.
Да… живот скрутило раньше, чем хотелось. Чем кончилась туша. И полилось с обоих концов, и стало до такой степени паршиво… что я еле-еле, сумел доползти до улицы, призвать дверь в это гребанное подземелье. Открыть, впихнуть туда тело, отдельно от разума, сестры, свинью, все так же жаренную, но похудевшею, залезть следом, и вырубиться, навалившись на дверку с иной стороны, рискуя захлебнутся в собственной рвоте.
Чтобы очнутся в собственных испражнениях! А еще в жуткой антисанитарии, рядом с тухлой свиньей, и вонючим трупом.
Но это все на самом деле туфта! Вот то, что за дверью за моей спиной, кто-то на певучем французском жаловался на вонь человеческих городов, а в двери красуется свежий след от топора, пуская в комнату лучик счастья молодого солнца — вот это да! Вот это — проблема.
— Эй, сестренка, ты тут? Эй! Вика! Виктория! Сеструх? Сука канцелярская!..
— Заткнись, депутат без мандатный, мэр туалетный — простонало мне в ответ чудо-юдо рядом с трупом — Не когда больше не буду жрать с тобой на пару!
Нда… лицо осунулось, щеки обвисли, руки веточки, ножки корыжками, а ребра… даже сквозь мантию видно. Ладно хоть только с боков! Сыски, никуда не делись. Хотя и тоже, похудели.
— Что с тобой случилось, сестрица? — изумился я такому виду кровинки.
— Восемь часов извержения! Че со мной могло случиться? Думала сдохну.
— А я? — принялся ощупывать я сам себя, измазанного чем-то липким.
— А ты делал тоже самое, только не приходя в сознание. Думала захлебнешься.
— О ужас! Как думаешь — взглянул я на отверстия приточной вентиляции — эти дырки можно использовать как канализацию?
— Может и можно — сунула она руку в одну из них, возле которой и стояла, на четвереньках — Но неудобно — приложила ладонь к стене подле отверстия, обозначая высоту над полом сантиметров пятнадцать — И точно плохая идея — представь как от туда вонять потом будет!
— Да уж — простонал я, отчетливо представляя.
В этот момент в дверь настойчиво постучали.
— Занято! — прорычал я на английском.
— Sorry. — услышал в ответ, и стучащий удалился.
— Так точно все уверятся, в наличии туалета за этой дверью.
— Я думаю, они и так по запаху об этом думают. Надо вбираться от сюда! Найти место, куда можно скинуть труп, помыться и поискать еще че поесть.
— Блее — сестру вновь вырвало.
Дверь вела все туда же, в пространство, рядом с черным входом местной рыгаловки. И я бы хотел сказать «в тихий и укромный закуток», но он таким никогда не был. Это место мало того, что хожено людьми, бредущими куда-то по своим делам, так еще и точка разгрузки свежих припасов для харчевни! И собственно именно этот процесс мы сейчас и наблюдаем — продукты привезли.
Я в принципе был готов к чему-то подобному — слышал голоса, хоть и не мог разобрать саму речь. Но телега оказалась запряженной самыми обычными лошадьми, и к этому я оказался не готов. Шедшая следом сестра, просто выдавила меня, застывшего истуканом, наружу, и встала рядом, разинув рот.
Возничий и, как видно, хозяин трактира, подсчитывающие товар, попутно обсуждая цены, застыли, глядя на наши обосранные персоны. Грузчики — проигнорировали, продолжая таскать мешки с зерном. Лошади — это зерно жрать, корча до того довольные морды, что в животе вновь забурчало.
— Пойдем — взял я сестру за руку и повел куда-то прочь от таверны, прочь от городка и в сторону леса.
Солнце, уже взобралось высоко, с любовью лаская землю и наши глаза. Но я зря волновался! Как видно гляделки, тренированные магией, и магией, и так привыкли к яркому свету, так что пусть нас и немного слепит столь яркий свет светила, особенно на открытой местности без теней, но особых проблем не вызывает. Идти можно, и ладно.
Отойдя совсем недалеко от городка, так, чтобы его дома по-прежнему просматривались меж деревьев, но на пределе просматриваете и лишь скорее как тени, мы приступили к банным процедурам. Для начала облили себя и друг друга водой прямо так — испражнения за время пути, успели подсохнуть. Встать коркой, порой твердой, а порою просто вязкой, затрудняя процесс раздевания. И они же, за такое водное дело, наградили нас вежей порцией «аромата».
Затем, раздевшись догола, уже помылись сами, используя как мочалку предварительно постиранные, с песочком, и уже изрядно застиранные, штаны. Ну и наконец — постирали всю оставшеюся одежду! Принявшись ждать, когда высохнет.
В городке тем временем шла своя жизнь. Кажется, закончилась очередная смена на шахте, и рабочие повалили в поселок развлекаться. Зашумели, загалдели, совсем как вчера! По случаю чего, я не применил толкнуть сестру:
— Смотри! Мы неразрывны с коллективом!
Она на это — сорвала с младого деревце зелену ветвь, и принялась жевать, аки коза.
— М! Кстати! — выдала, «докуривая» — Мы так и не выбрали мне профессию!
Да, инструменты брать все же глупо. Какие бы они небыли крутыми, без самой профессии — бесполезны. Или я чего-то не понимаю? К тому же, в крайнем случае, их можно будет купить или выменять в той же магической лавке! Там ведь не только оружие и доспехи толкают в три дорога! Но и иное, отмеченное системой, и не, но выглядящее круто, снаряжение. По крайней мере, какую-то приблуду на алхимика я там точно видел.
— А бери ка ты повара! — выдал я, немного подумав.
— Че? ЧЕЕЕЕ?! Это че, намек, что я не умею готовить?! — взвилась сестра, обращаясь в разъярённого ежа.
Голого, тощего, ежа, что я не смог сдержаться от смешинки, а сестра от этого даже как-то сдулась.
— А, кстати, тут этого нет. — посадила она свой ныне тощий зад рядом с моим — Только кузнец, некий кушерник, плотник, ладно хоть не столяр, алхимик и ювелир.
— Ну бери ювелира — усмехнулся я такому «богатому» выбору — Пр… погоди! — опомнился.
— Поздно.
Глава 10
— ннн — протянул на одной ноте и все же выдал — И че там с ювелиром?
— Э… умеет делать украшения. — по-прежнему «с головой не здесь», погрузившись в интерфейс.
— Класс!
— А еще система выдала подсказку, типо украшения, это как шмотки, только украшения.
— Класс — повторил я, но уже и без сарказма.
— Только для них нужны не высококлассные материалы и магия, а драгоценные камни и магия.
— Класс — ещё раз повторил я, только уже печально.
— И, наверное, инструменты.
На этот раз я промолчал, потому как говорить что-либо тут уже бесполезно. Походу мы выбрали самую наитупейшею и бесполезную профу для нас на текущий момент! Даже для работы того же кузнеца, как думается, не было бы столь много проблем собрать требуемое, чем для ювелира.
— Эй! Брат! — толкнула меня сестра под ребра — Да это надувательство!
— Че такое?
— Для профы нужны чертежи! А из доступных, только «оно»! Простое медное кольцо. С характеристиками «простое медное кольцо»! — выпучила на меня глаза сестренка, выворачивая голову глядя в лицо — Это какое-то…
— Фуфло. — выдавил я, и она усиленно закивала в ответ — Интересно, а кто отвечает за ремонт магических мантий и посохов?
— Ченитель какой-нибудь! Открывающийся на хедцатом уровне.
Теперь уже черед усиленно кивать был за мной. Точно, точно, чинитель, сразу за покормителем, и ломателем.
Кстати об этом! Надо бы наш третий посох тоже, или починить, или продать.
Вообще, как я поглядел по ценам и товарам той лавки, вещи, а это не обязательно посох, может быть и, к примеру, ожерелье, дающие снижение расхода маны на магию, стоят очень и очень дорого. Встречаются редко, и на всю лавку было только одно, ожерелье, со снижением расхода всего на 18 %, против наших 25 % на посохах. И я видел, с какими глазами торгаш смотрел на наши дубины до того, как сестра начала корчить свои рожи.
Я бы даже предположил, что не опасайся он нас — ведь абы кто не носит с собой такие пукалки! То тут же бы решил чпокнуть, да ограбить, и не обязательно в такой последовательности. Цена такого посоха, безнадежно убегает куда-то за тысячу местной валюты.
Тапки на реген, как и прочие шмот с данным статом, имеет сильно колеблющеюся цену в зависимости от удобства использования. В случае с тапками — не очень большую. Они могут быть неудобными, или не по размеру. И хотя их всё равно можно носить тупо на верёвочке на шее, это не столь удобно, как, к примеру, маленькое колечко с тем же параметром.
Хотя именно колец, с таким статом, в магазине не было. И вообще цена подобной вещи куда больше зависит от размера — чем меньше, тем дороже, чем от величины бонусной характеристики на ману. Но даже по этому параметру наши тапки отнюдь не дешёвка! И аналогов у них даже средь более объёмных предметов я видел только пару, ну и… одинокий тапок другого мага с тем же статом и за двадцать юмсов. А вот мантии вряд ли бы смогли сильно заинтересовать торгаша. Дешевка! Излишне большой кусок ткани.
Ну а наши шляпки, вообще ненужный кусок овна и самое дешёвое из всего того, что только у нас есть после без магических штанов. Сто единиц маны накопителя, никому как видимо и ненужно, и подобные веще лежали валом в уголке, по цене в один юмис за штуку. А вот платочек пионера, с пятистами маны в резерв, уже стоил чувствительную десятку.
— Так что ж ты раньше-то не сказал! — возмутилась сестра, когда я ей это рассказал — Пойдем, купим, продадим!
Я помотал головой, и вознес палец к небесам.
— Не, сначала пожрем!
Наша одежда к данному моменту времени уже более-менее подсохла, мы, немного наелись растительности, и наши животы почти перестали ворчать и возмущаться, а шахтёры в городке, вроде как, стали потихоньку расползаться по домам. По крайней мере, шума и гама со стороны домов стало поменьше. И нет больше желания хорошенько проблеваться под кустом. По крайней мере со штанов не капает. Небо! Как мы ужасно выглядим!
Два обкурыша, натянувших платья топлес. Один лысый ежик — волосы после встречи с огнем вроде как вновь начали расти, но медлительно и неторопливо. Другой небритый колобок — из-за всего пережитого, волосики на голове сестренки выглядят не очень. Тощие, что не скрывает никакая мантия — она на нас просто мешком весит! Босые, и злые.
А как иначе объяснить наличие огроменного тесака с запёкшейся кровью? Ну и обломанного посоха, с наплавленными тапочками, что после непродолжительной работы огнемета, и бурной фантазии смотрящего, могут начать выглядеть как черепа. Надо будет им потом еще и глаза вплавить-выплавить, и будет вообще топ.