– Отож странные подозрения, – возмутился Торчок, а потом вспомнил. – Вот, Тимка, и память у тебя! Слово в слово, по-переводчески, значит? Щоб мне прозреть, как тому Гомеру, ты и сам прямиком в офицеры курс взял.
– Еще подумаю. Когда немцев добьем. Но на курсах о тебе, Павло Захарович, вспоминали…
Тимофей передал сослуживцу генеральский привет. Торчок помолчал и сказал:
– Лестно. Отож серьезный человек. Прям даже и не скажу, до каких верхов серьезный генерал. А шмотье твое – в полном порядке, покаталось, но сохранилось. Автомат маленько попрацювал, был случай, диска два из него выпуляли. Но отчистился и убаюкался.
Торчок открыл стоящий сверху ящик: имущество отбывшего на учебу бойца хранилось в полном порядке, даже телогрейка, еще плацдарменная, ждала хозяина.
Вот он – автомат – знакомый до последней царапины, памятный, и ни разу не подведший. Пахнет свежей смазкой и дезинфекцией от телаги, видать, всю форму группы регулярно обрабатывали-прожаривали. Тимофей навесил на себя инструмент и боекомплект, разом почувствовал себе почти по-фронтовому, и окончательно успокоился.
– Надежный ты человек, Павло Захарович. Спасибо.
– Так що-ж, на то я и нужен, – кивнул польщенный сержант. – Трудно до войны возвращаться, а, Тима?
– А чего тут легкого? У меня, может, вот-вот народится кто-то. Хотелось бы хоть узнать – мальчик или девочка. С другой стороны, повидался, подучился, передохнул, так чего еще? Хорош по тылам отсиживаться!
Торчок хлопнул младшего товарища по плечу:
– Истинно так. К передку всегда с сомнением возвращаешься. Но того нашего непостижимого везенья, может, и не отменилось. Ладно, давай еще на карту воззримся…
Встречали начальство на развилке дорог. Фронт был вроде бы недалеко, но стояла тишина. Здесь в Болгарии, в соседней Румынии, война стала совсем странной – иной раз сотни километров наши шли как на прогулке. Понятно, довольно опасная и нервная прогулка получалась, но с берегом Днестра, где за каждый метр дрались, не сравнить. Хотя граница с Югославией рядом, наступление намечается, надо думать, немцы опомнились и ждут в подготовленной обороне. Да и не только фрицы – там, по слухам, полно всякой местной дряни, что Гитлера истово под хвостом облизывает. С другой стороны, и союзных партизан там хватает, подсобят наступлению.
Бойцы стояли у машины, размышляя о малоизвестной Югославии и поглядывая на не особо загруженную дорогу. Норыч, подняв капот, проверял двигатель – чисто для профилактики, «додж», хоть и поколесил порядком и новым уже не считался, но пока не подводил.
Кто прибудет в группу для выполнения задачи, было неизвестно. Специфику службы Тимофей понимал сполна, гадать было незачем. Но было бы недурно, если старлея Землякова пришлют – переводчик столичный, сведущий, и имелся к нему у Тимофея один тонкий вопрос, войны не касающийся, но этакий… нужный на будущее. Ну и под командой Нероды неплохо было бы оказаться. Проверенный офицер, боевой и без лишнего запала. Но загадывать Тимофей, конечно, не собирался. Так, надеялся самую малость.
Хочешь загадывать, не хочешь – само получается. Оказалось, угадал наполовину. Вдоль кювета шел старший лейтенант Нерода, а с ним двое незнакомых.
– Здорово, товарищи бойцы! – еще издали приветствовал старший лейтенант, видимо, тоже обрадованный встрече и тому обстоятельству, что искать машину не пришлось.
Автомобильная группа ответила как положено, откозыряла, Торчок доложил «отож усе в порядке, исправно и в готовности!»
Спутниками Нероды оказались старший лейтенант Бушуев и старшина Мурзоев, оба, вроде бы, спецы по технической части.
С задачей группу ознакомили после перекуса – сержант Торчок заготовил два поздних арбуза – оказались слегка переспелыми, но вполне ничего. Потом старший лейтенант Нерода разостлал на капоте карту.
– Предвидится наступление. Основное направление удара – освобождение Белграда. Есть и несколько вспомогательных. Противник основную нашу цель вполне осознает, готовиться, стягивает силы. Противостоят нам фрицы из оперативной группы «Сербия». Район стратегически важный – здесь единственный проход через горы по направлению к столице. Противник серьезно укрепился на рубеже Радуевац – Неготин – поселок Прахово. Видимо, операция пойдет неравномерно, местами сложно и непредсказуемо. Непосредственная задача группы: 28 сентября сего года, выйти в район дунайского порта Прахово вместе с нашими передовым частями. У Прахово противник располагает несколькими нефтеналивными баржами с солярой. Вероятно, увести вверх по реке эти посудины враг уже не успеет, и мы их захватим. Но нас интересуют не сами лоханки, а их команды. Одна из барж привлекалась немцами к работам по очень интересующих наше командование проекту. Какая именно баржа – мы не знаем. Придется ловить и трясти речников с барж.
– На самом судне, возможно, имеются следы от установки дополнительного оборудования, – добавил старший лейтенант Бушуев. – Оборудование, наверняка, демонтировали, но команда может описать, кто руководил работами. Ну и прочими деталями. Проблема в том, что часть судов противник затопил на фарватере, с целью преградить путь катерам нашей Дунайской флотилии. Не исключено, что и эта баржа уже на дне. Тогда команду отловить будет сложнее – рассосались моряки. Но судно должно быть не из худших, будем надеяться, что его намеревались сохранить.
– Да, все верно – баржу и команду немцы выбирали понадежнее. Шанс перехватить этих матросиков есть – они не военные, ничего военно-преступного сами не совершали. Определенно они не из немцев, а вот румыны, болгары или югославы, мы пока не знаем. Ближе к району операции нам должны дать переводчика – из югославских партизан, обещали самого надежного. Ну, если команда из румын, Тимофей поможет.
– Так точно, – заверил сержант Лавренко. – А большие команды на этих судах?
– Вряд ли, человек пять-шесть, иногда меньше. Это в зависимости от типа баржи, – сказал новенький старшина, все поглядывавший на медали на груди Тимофея. – Главное, найти людей, работавших с немецкими моряками. К ним есть вопросы.
– В общем, придется с поисками поспешить, пока команды окончательно не разбежались, – Нерода вновь покосился на Тимофея. – Возможно, наши будут высаживать отвлекающие десанты. Накала уровня боев у Жебриян не предполагается, противник здесь пожиже и имеет возможность отхода. Но вероятность упорных боев остается.
Намек Тимофей понял. Но что тут скажешь? Будет нужно с десантниками идти, так сделаем, не в первый раз. Главное, чтобы бронекатера поддержали и рулевые не сплоховали – фрицы, похоже, тут всю реку загадили.
Группа обсудила район предстоящей работы. На карте особых подробностей не имелось, но офицеры явно заранее изучали местность, возможно кто-то там и до войны бывал, мелькали такие недомолвки. Сержант Лавренко, естественно, наводящих вопросов не задавал. В целом, задача была ясна, непонятности и сложности уже на месте возникнут, без них не бывает.
Пора было пообедать, да и в путь. Тимофею вручили знакомый примус, продукты. Провизия шикарная: Торчок с Норычем на рынок заезжали, частью прикупили, частью болгары жратвы понадарили.
Колбаса уже поджаривалась, когда рядом присел Нерода.
– Как вообще жизнь, Тимофей?
– Нормально. Поучился. Курить вот бросил.
– Это хорошо. А там как? – старший лейтенант кивнул в сторону тыла.
– Хорошо. Жена в порядке, ждем, – Тимофей осознал, что впервые сказал «жена», но ведь так оно и было. Пусть и неофициально, что нужно будет поправить, только непонятно когда.
– Молодцы! Земляков рассказывал, просто сказочно красивая у тебя Стефания. Да и папаша у нее, суров, но не такой уж дубовый. А что твой батя? Откликнулся?
– Тут пока глухо, – признался Тимофей. – Трижды написал на адрес, ответа нет.
– Наверное, переехал или в командировке, они же там в полном напряжении сил работают, заводы восстанавливают, – утешил старший лейтенант. – Ну, майор наш и Земляков тебе привет передают, велели продолжать быть целым и лопатку не терять.
– Вон она – на месте, – сержант Лавренко ткнул локтем надежный инструмент и продолжил резать лук. – За приветы – спасибо. Стефэ пишет – вспоминают гостей, товарищ Земляков на отца большое впечатление произвел – приличный воспитанный офицер, прямо как в старину, до революции..
– Не то слово, таких приличных еще поискать, – согласился Нерода. – Наш Земляков, кстати, с собой в Москву малярию прихватил. К счастью, в легкой форме, быстро изгнали тот недуг. Может, он и нарочно – от взыскания хитро уклонялся. Слушай, готово уже вроде?
– Горячее сырым не бывает, – поддержал командира Тимофей.
Пообедали солидно и с аппетитом. Сержант Лавренко получил коллективную благодарность, совершенно незаслуженную. Чего же не сготовить по быстрому из хороших продуктов? Стефэ памятной зимой учила как резать-жарить, те занятия так в душу запали, что вспомнить в удовольствие…
За едой водитель Норыч – как выяснилось, человек вежливый и обстоятельный – намекнул, что недурно было бы получить общие разведсведения о тамошних дорогах и машину подготовить. Выяснилось, что о состоянии дорог мало что известно, кроме их общего направления и протяженности. Зато к подготовке машины новые бойцы группы отнеслись с энтузиазмом – оказалось, и старлей и старшина в шоферском деле понимают, да похоже, «додж» им и просто нравился.
Повозились, двинулись к пункту назначения. В машине стало теснее, Тимофей пристроился полулежа на ящиках, было не особо удобно, но не пехом идти, всё одно благодать. Мысли в голове крутились разные, но сержант Лавренко сосредоточился на боевых – солярные баржи искать еще не приходилось, но баржа довольно крупный объект, и нащупав его, можно до матросов и шкиперов дотянутся. Это проще, чем на узкой косе среди тысяч врагов одного хитрого майора отыскивать. Хотя, может и наоборот – страна-то впереди совсем непонятная.
Задремывал Тимофей, и мысли от барж снова на Стефэ дрейфовали – как там у нее пройдет? Страшно ведь. А война… ну, тут как получится. У командования группы план имеется, с обстановкой все хорошо знакомы.
Пошло, конечно, вовсе не по плану. На войне всегда так – она же баба сумасшедшая, рожает чего попало, никаких сроков и порядков не блюдет.
9. Конец сентября. Дунай
е
От близкой воды тянуло осенним свинцовым холодком. Странно: глубина точно известна, а кажется – бездонная прорва и есть. Тимофей удерживал лодку, уперев весло в непонятную хреновину под водой: что там за посудина и как ее притопили старательные враги, даже опытные разведчики не могли понять. Тьма нынче стояла густая, чувствовалось, что вот-вот октябрь навалится. Да еще тянуло дымом с полузатопленных, но все еще вяло горящих барж
– Эта тоже с камнями, – просопел старшина, прощупывающий затопленное суденышко шестом.
– Ну и хорошо, корыта небольшие, ложатся на грунт плотно, а глубины здесь увеличиваются, – отметил Мерзоев, черкая в блокноте.
На берегу отдаленно затарахтело – над водой прошла пулеметная очередь, посверкивающая редкими бледными трассерами. Немцы били наугад, лодки разведчиков оставались незамеченными. Работали на загражденном фарватере третий час. На берег, куда предстояло высаживаться, группа уже посмотрела, к подходам и удобству десантирования «приценилась», оставалось помогать разведчикам флотилии. Сержант Лавренко в фарватерно-заградительном деле ничего не понимал, сказали держать – держим, сказали отпустить – отпускаем.
Русло враг преградил старательно, но как-то неаккуратно. Затопленных барж – югославских, болгарских и румынских – было много, а посередине русла торчали надстройки какого-то относительно крупного корабля. Но среди заграждения имелись прорехи – лодки разведчиков нащупали косо затопленную здоровенную баржу: нос ее ушел глубоко, корма задиралась, но позади оставался проход шириной метров в шесть, приличной глубины – бронекатер вполне может проскочить. И ориентиры хорошие – тот немецкий транспорт рядом лучше всякого бакена.
Пока разведчики лазили по борту транспорта, бродили по пояс в воде по скользким палубам барж, Тимофей, остававшийся в относительной лодочной сухости, тоже порядком озяб. Так всегда бывает, когда бездельничаешь.
Переждав пущенные немцами ракеты, разведчики двинулись ко второй линии подводных заграждений. Тут пошло легче…
Возвращались довольные. В смысле, разведка флотилии совсем довольная – проход отыскался и довольно надежный, а у группы старшего лейтенанта Нероды оставались неразрешенные сомнения. Уже на причале, когда флотский офицер двинулся в штаб флотилии докладывать о результатах, у катерников появилась фляга.
– Э, нам, пехоте, только по глотку, нам еще мысли думать, – предупредил Нерода.
Пить спиртного не хотелось, Тимофея познабливало, сейчас лучше бы чаю горячего. Глотнул чего-то крепкоградусного и сладковатого – старлей Бушуев сказал, что имеется «карамельный привкус». Так-то ничего, согревает, но слипается в глотке.
Наконец сели в доме, отведенном под расположение группы. Торчок немедля разлил по кружкам чай, груда аппетитных ломтей хлеба и словно топором нарубленной колбасы уже ждала. Новый член группы – югослав проводник-партизан Сречко Кандич принес огромную сковороду с яичницей.
– Итак, решаем, – командир указал кружкой на висящую на стене карту. – Сутки или двое?
Берег и порт Прахово, да и сам одноименный городок контрразведчики уже изучили. В смысле, офицеры и раньше имели о населенном пункте недурное представление, а теперь и сержанты прониклись. Приметных ориентиров немного, югослав про них рассказал, про пристани тоже объяснил. Но главное оставалось непонятным – где располагаются команды барж и остались ли они вообще в городе? Группе было ясно, что не сегодня, так завтра будет высажен наш десант и начнется бой за город. В этом и вопрос: идти в город до атаки или дождаться высадки и заняться поиском важных свидетелей в относительно благоприятной обстановке?
– Отож, мне, товарищи командиры все одно не идти, но я за обстоятельность, – немедля сказал Павло Захарович. – Впопыхах разве шо отыщется? Забьются по щелям речники, признаваться не станут. Гам, ор, шум, можэ, и вообще постреляются те команды без всякой пользы дела.
– Вполне может и так быть, – старший лейтенант Нерода глянул на югослава. – Что скажешь, брат Сречко?
Лично на Тимофея партизанский представитель производил благоприятное впечатление. Югославы вообще оказались своими хлопцами – и язык легко найти, и помочь всегда готовы. Но Сречко выглядел поспокойнее других, может, потому что уже немолод – под тридцать человеку. Серьезный, обстоятельный, малость заросший-лохматый, не очень-то по уставу, зато опытный. Воевал с фрицами и местными предателями чуть ли не с июня 41-го. Понятно, партизанская война здесь малость иная шла, но делали люди что могли, не дожидались когда Красная Армия к порогу подступит.
Югослав посмотрел на карту:
– Давайте я пойду в город ранише? Все узнаю и людей найду? Не сомневайтесь, справлюсь.
Говорил по-русски Сречко Кандич просто прекрасно, разве что с ударениями иной раз смешно получалось.
– Мы не сомневаемся, – заверил Бушуев. – Только там неизбежно возникнут технические проблемы. Разобраться, кто нам нужен и что именно он знает, будет трудновато. Придется опрашивать и уточнять, а что именно, мы и сами пока сформулировать не можем.
– Если команды сербские, они помогут, – пообещал партизан… – Главное, объяснить нужду…
Разговор вновь пошел о деталях, которые только техники и понимают. Тимофей долил себе кипятка, в горле першило, словно яичница там всё ободрала. Видимо, простыл малость. Совсем уж не вовремя. Нужно высаживаться, брать речников за жабры, пока не разбежались и вести внятный допрос-опрос.