Я повернулся к приемнику и передатчику и… коротко злобно выругался! Пространственная аномалия же: куда ж без наведенного электричества и разрядов? Зараза. Корпус Стали достойно принял на себя электромагнитный удар, защитив меня, в трале-детекторе электроники в принципе не было, да и отключен он был в тот момент. А вот на приемник и передатчик, пусть выключенные, соединялись с внешней средой антеннами. И теперь индикаторные лампы на них вразнобой неярко мерцали, стрелки приборов покачивались, а меня, тронувшего корпус прибора, болезненно ударило статикой!
К счастью, оборудование было армейским, то есть рассчитанным на «радистов» моего уровня знаний и умений. Потому оба ящика имели каждый замечательный рубильник «заземлить все»! Один поворот рукояток — и все электричество стекло на корпус танка. Только вот по-умному это надо было сделать сразу, как только я понял, что твориться что-то ненормальное Теперь оставалось надеяться, что радиолампы выдержали испытание. А то я до сих пор вздрагивал, вспоминая, как мобильник сгорел прямо в моей руке!
Пронесло: аппаратура заработала. Память ребёнка цепкая, хоть и выборочная: из рассказов отца я помнил, что связь в горах частенько чудит. Склоны могут сработать для радиоволны и как зеркало, и как как линза, и как глушилка. В итоге, в какой-то точке получится поймать уверенный, сильный сигнал, а в другой будет мертвая тишина. Ну что ж, я буду двигаться, а в моем радио-комплексе предусмотрено автоматическое сканирование частот. Вдруг да повезет? Хоть спрошу, где я — может, абоненты рядом окажутся или хотя бы по описанию подскажут…
Час шел за часом, эфир молчал, последние десять минут за бортом «Шестерки» стремительно темнело. Нужно было останавливаться на ночлег, но я все не решался. Тем более, чувство равновесия неуверенно намекало, что вроде как снежная насыпь потихоньку идёт вниз. Но все это было просто отсрочкой неизбежного. Двигатель придётся заглушить.
Видимо, буду несколько раз за ночь просыпаться от холода, запускаться на холостых и прогревать таким образом жилой объем. Еще можно попробовать в прямом смысле зарыться в снег с башней, оставив только продухи — вот только проделать подобный фокус в темноте, в одиночку… и потом не задохнуться после запуска двигателя в результате? Нет, спасибо.
Воющий гул в наушниках шлемофона ударил по ушам. Я в свою очередь ударил по тормозам: радиосигнал! Без модуляции, но такой мощный, явно где-то ря… Под моим взглядом приемник комплекса радиоразведки продолжал самостоятельно вращаться — в режиме сканирования веньер настройки за человека крутил сервомоторчик. Не радио. При этом звук не пропадает…
Оказывается, мягкие ребра на танковом шлеме защищают и от фейспалма. Трал-детектор, я же сам его подключал, перевешивая вперед! Электроники там даже ламповой не было, одна физика пополам с электрикой. И вывод индикации звуковой, как в ручных металлоискателях. И вот этот трубный рев означает, что сейчас под танком большое количество металла. Причем не так уж глубоко! И это не мина, конечно, раз я еще цел. Возможно, машина? Или скорее танк, если по здешним реалиям — только вот экипажу не повезло после переброски в пространстве застрять в снежном плену. Топливо! Перелить в баки Стали — и мне не придется рисковать и экономить! Хотя бы сегодня…
Никогда я еще не старался достигнуть результата с таким энтузиазмом и самоотдачей! Перевесить отвал вперед, где у креплений есть механизация, оставив трал валяться на снегу — скорее, скорее, пока хоть что-то видно! Снять слой снега где-то в метр глубины. Мало. Еще метр… чиркнул металлом по металлу! А теперь лопату в руки и РЫТЬ! в свете танковый фар! Надо еще прожектор достать и на башню приспособить…
Не спрашивайте меня, сколько времени прошло. Горная ночь, окончательно вступившая в права, начала давить морозом — оставалось только догадываться, какой минус сейчас здесь. Но мышечная работа не давала мне почувствовать даже лёгкий холод! Скоро я очистил достаточно металла, чтобы понять: подо мной не броня, а клепаный из чего-то типа толстого алюминия… кузов? Кунг? Грузовик, получается? Да неважно! Найти край и от него копать вдоль борта вниз! Где-то там заливные горловины баков.
ТТП с завода комплектовали бензонасосом и гофрошлангом: многотопливный дизель мог реально жрать все, что жидкое и горит. Но топливо как-то надо было сначала залить, зачастую из непредназначенных для заправки емкостей. Я уже вырыл целый окоп вдоль борта кунга, мне попалась дверь внутрь, потом край кабины — действительно грузовик — и только потом дорылся до округлой емкости большого объёма, закрепленной под рамой. Оно!
Убедившись, что насос действительно что-то качает, я взобрался на танк, скорее упал чем влез в люк, на автомате захлопнув за собой. И уснул на полу машины, кое-как растолкав припасы и привалившись к теплой внутренней переборке моторного отсека… Сталь, я надеюсь, сама поймет, когда насос начнет молотить в пустоту и вырубит его. А я… Мои полномочия на сегодня — всё.
Чудесным ясным горным утром я при помощи лома и такой-то матери вскрыл кунг находки. И долго, долго не мог разогнуться от смеха, разобравшись, что вез грузовик. Мороженное. Полный фургон прекрасно сохранившегося на вечном морозе мороженного.
Глава 20
Недаром говорят про утро, что мудренее вечера. Оценив иронию судьбы и кое-как справившись с нервным смехом, я… принялся вытаскивать контейнеры с мороженым из кунга наверх. Был у меня большой соблазн опорожнить емкости, но, как это говорят, «жаба победила». Судя по цвету контрольных колбочек, лакомство находилось в зеленом (наивысшем) состоянии качества, а термоинерционные контейнеры давали возможность в течении нескольких суток не заботиться о состоянии содержимого, даже если вокруг будет плюс тридцать.
Автономный термостат, способный накопить холод или тепло и за счет этого поддерживать содержимое при выставленной температуре — как вам такое? Без мотора, без электроники, на одной физике. А химический индикатор состояния упакованной еды, воткнутый в каждый десятый брусок? Колбы, отмечу, тоже никакого электропитания не требовали. При этом лакомство было неровно завернуто в серую шершавую, неприятную даже на вид упаковочную бумагу дрянного качества, а когда вставляли колбы-контролеры, их просто втыкали через обертку в продукт. Инерционные термоконтейнеры, в свою очередь, управлялись маленькой неудобной ручкой, механически двигающей красную стрелку на единственной подслеповатой шкале.
Между прочим, всю эту полезную информацию про технику я узнал буквально за минуту из двух по-военному четких лаконичных инструкций, подклеенных к каждому ящику. Не будь их, я бы, пожалуй, решил, что нашел груз взрывчатки! Третью пошаговую инструкцию штампом нанесли на каждую бумажную упаковку каждого брикета: она на полном серьезе повествовала о том, как развернуть обертку и что мороженое надо есть ложкой. И класть в рот. Армия…
По уму, следовало по-максимуму использовать световой день, пытаясь выбраться из природной ловушки, куда меня и Сталь закинул катаклизм. Но я все же попытался добраться до кабины водителя — только чтобы убедится в зряшности потраченных усилий. Мало того, что дверь оказалась нараспашку, впустив внутрь снег, так еще и лобовое стекло не выдержало давления. Нечего было и думать найти что-то целое, если только оно не было заключено в прочный ящик. Который тоже надо было сначала отрыть…
Короче, пришлось уезжать только с грузом. Который занял в три слоя пространство на моторных жалюзях до самого свеса кормы и теперь не давал развернуть блок стволов назад. М-да. Жадность может мне дорого встать… если смогу спустится туда, где птеры не замерзают на лету.
Спустя два часа дальнейшего движения по гребню снежной насыпи я вынужден был снова затормозить, выглянуть в люк… и даже ругаться уже не потянуло. Вал… он просто заканчивался. Блуждающий катаклизм, что в принципе логично, не только переносил неудачников в пространстве, но и сам, получается, «прыгал». Возможно, надо было говорить не о погодно-пространственном явлении, а о блуждающей аномалии, существующей в единственном числе, время от времени заглядывающей в относительно густонаселенные земли в гости. К сожалению, эта изящная гипотеза никак не могла мне помочь.
Нужно было или разворачиваться, или пытаться съехать на склон и как-то выбираться по нему. Фактически, снежный бруствер помог мне пересечь высокогорную долину от края до края, до начала подъема склона следующей вершины оставалось всего ничего. По горным меркам, разумеется. А еще след аномалии успел увести меня далеко от чрезвычайно опасного края обрыва и заметно спустить вниз. Кроме того, я по-прежнему не видел за заметно приблизившимися вершинами новых.
То есть тут горный хребет все же заканчивался, и направление я выбрал верно, а пытаться пробиться по насыпи назад, таким образом, будет самоубийственной глупостью. Осталось выяснить, не будет ли самоубийственной глупостью пытаться пробится вперед вместе с танком.
Хорошо подумав, я решился на обход седловины по склону. В самому низу распадка, где встречались каменные массивы двух пиков, в хрупком равновесии застыла адская смесь из обломков скал и ледяных торосов. Даже мне было понятно: этот путь и для пешего закрыт. А вот выше пробиться на первый взгляд шансы казались не нулевыми. Мне всего лишь нужно было обогнуть лежащую передо мной гору и выбраться на внешний склон в том месте, по которому можно было бы спуститься к траве, деревьям и мегафауне. И, может быть, цивилизации. Если, конечно, с той стороны это все действительно находилось.
Что сказать? Еще никогда я не ездил так медленно. Сталь под моим управлением практически кралась (это если оставить за скобками рев двигателя), сторожко проверяя кончиком гусеницы опору при каждом новом «шаге». А я до боли в глазах вглядывался камень и лед склона впереди и по бокам, пытаясь вовремя заметить начинающую появляться трещину или зарождение осыпи в надежде успеть дать задний. Но пока проносило. Может, потому что я раз за разом слезал с брони и намечал траекторию, сначала проходя своими ногами? Ребята на оффроаде так делали в сложных (по их мнению) местах.
Изматывало такое движение ужасно. Солнце на небе не было, пейзаж по сторонам особым разнообразием не радовал. Казалось, что ты залип на одном и том же месте, как муха в янтаре, особенно после того, как край снежной насыпи исчез за изгибом склона. Хуже всего, что я понимал: без горной подготовки я запросто могу попросту не заметить очевидные признаки ненадежности грунта. А тут еще и склон, как назло, вдруг начал увеличивать угол уклона!
В очередной раз протиснувшись через командирку на свое место в башне танка, я понял: всё, не могу больше. Перерыв! А то камни уже и перед закрытыми глазами пляшут! Захлопнул крышку, чувствуя, как тепло возвращается в основательно выстуженный жилой объем: через триплекс разглядеть опасные и безопасные места нечего было даже и думать. Повернулся спиной к рычагам, подхватывая шлемофон… и принялся мять мягкую подкладку в руках. Мне еще несколько часов надоело его туда-сюда надевать и снимать.
Минут, наверное, с десяток я провел в бездумной прострации, прежде чем уловил… лёгкую неправильность ситуации. Еще пять минут ленивых попыток мысленно разобраться… О, а почему сканирование остановилось? Лампы и электромоторчики — это вам не процессорная техника, «глючить» так просто не будет. А армейская рация, даже если это навороченный (для мобильного исполнения, конечно) комплекс радиоразведки — не та штуковина, где можно случайно задеть за кнопку и не заметить. Тумблеры так щелкают — любые кастаньеты позавидуют…
Я распрямился, будто меня подбросили и торопливо натянул шлем с интегрированными наушниками. Тишина, конечно же. Ничего удивительного, что я перестал следить за рацией при таких-то раскладах. Но теперь никакой возможности узнать, когда аппаратура уловила сигнал, какой он силы был, и что, собственно, слышно было. Вот тут я бы предпочел иметь под руками земную электронику, которой ничего не стоило это все записать. Одна надежда, абонент вновь возьмётся за микрофон… хотя, что это я?
— Здесь Один-Семь-Шесть-Вик, кто меня слышит? — ч-чёрт, голос, оказывается, охрип с этими всеми приключениями…
Томительная пауза…
— Слава Хель, хоть кто-то! Здесь Один-Вось-Шана! Где ты, Вик? Взрывчатка есть?!
— Я… где-то здесь, — судя по качеству передачи без малейшего шума и каждый раз улетающей в право стрелке на приборе измерения силы принимаемого сигнала, взволнованная женщина с рацией находилась совсем близко. Вот только в горах, допустим «четыре километра по прямой», которые на равнине мой танк мог сделать за считанные минуты, тут могли означать и день пути. — Взрывчатка… тоже есть.
В снарядах в автомате заряжания в сумме у меня целый арсенал Вэ-Вэ*, верно же? Особенно в фугасах… я надеюсь.
— «Где-то здесь», это где конкретно? — требовательно переспросила меня удаленная собеседница.
— Я… — хороший вопрос. Думаю, честный ответ ей не понравится. — На склоне. Может быть даже одной с вами горы.
— Вик, ты издеваешься? — я даже отсюда почувствовал, как она устала.
— Я тут впервые, ничего не знаю и карты нет, — наверное, с этого и стоило начинать.
— Это как так?! — по-моему, она там чуть не упала от такого заявления. — Видишь Маяк? А Канатку?
— Это горные вершины? — на всякий случай уточнил я. Ответом мне послужил какой-то нечленораздельный звук, словно кто-то подавился.
— Так, ладно, разберемся потом, — через паузу опять ожила рация. — Поступим проще. Пускаю зеленую ракету, смотри!
Я торопливо откинул люк, закрутил головой. Есть!
— Вижу! — крикнул я в тангенту, и уточнил. Нагромождение скал, метрах в тысяче прямо передо мной, ракета из-за них поднялась!
— Совсем близко! — похоже, собеседница определила расстояние по времени, через которое я увидел взмывающий в небо зеленый огонёк. — Быстрее, сюда! Нужно вскрыть галерею как можно скорее, вопрос жизни и смерти! Сейчас поднимусь, дам флажковый ориентир!
— Боюсь, с «побыстрее» тоже проблемы, — выдавил из себя я. — Я в горах новичок… В таких горах. Мне бы проводника…
Вряд ли посещение горнолыжного курорта можно счесть хоть какой-то горной подготовкой, так что в таких, «диких» горах я и правда впервые.
— Да что с топхфф… не такх… Вик? — сигнал начал «скакать» по силе приема, иногда полностью утопая в шумах. — Еще скашишш… что ты сюда приперся… на танке?!
Последнее прозвучало громко и отчетливо, одновременно я увидел человеческую фигуру на том самом скальном выступе. Над ней, видимо на тонком флагштоке, трепетало отчетливо различимое пятнышко красного сигнального флажка.
[*Вэ-Вэ — частое разговорное сокращение от «взрывчатые вещества» среди профессионалов: саперов и не только.]
Глава 21
— Взрывчатка? — это были первые слова Шаны, едва она взобралась на броню «Шестерки».
Что-то сказать об обладательнице весьма выразительного и звонкого голоса мне оказалось тяжело: в узкую щель между шарфом и козырьком классической ушанки видны были только глаза. И то лишь потому, что широкие защитные очки она сдвинула на лоб. Черные глаза, с чуть обледеневшими кончиками ресниц.
— Внутри фугасного снаряда — хватит? — мой вопрос заставил её ненадолго задуматься.
— Два! — женщина для верности показала мне два пальца: большой и указательный. Все остальные пальцы скрывал единый карман, как у варежки. Вот такой гибрид, позволяющий стрелять, не морозя рабочую руку. Ну и разумеется, у незнакомки, спускаясь с груди на живот, висел стволом вниз короткий автомат. Очень грамотно висел, подхватить и открыть огонь «от пуза» можно было очень быстро.
— Идёт, только сначала помоги вывести машину на безопасное место, — поставил условие я. Сжимая в опущенной руке пистолет, сам выглядывая наружу только по плечи, и готовясь в любой момент с головой нырнуть в люк. Стреляя из темноты против света по силуэту у меня будут отличные шансы выйти победителем. Да еще и Сталь наверняка поможет. Паранойя? Всего лишь здравомыслие по-местному.
— Долго! Надо вскрыть галерею, гермодвери задрались и вентиляция прекратилась, а мне еще размещать… Очень нужно, короче! Потом все объясню!