Так и пролетело у нас две недели, но в сильном напряжении. Фёдор Иванович определил номера, какие будут исполнены, вот и пришлось постараться. А ещё, оказалось, что Модест Петрович быстро съездил в Москву и встретился с Петром Ильичём, и привёз от него для меня короткое письмо. И тон там был весьма тёплым. Великий композитор благодарил меня за все материалы и даже заверял, что ими он обязательно воспользуется. Обещал упомянуть в нужных местах и моё имя! И ещё он тоже хотел написать хоть что-то для "Щелкунчика"! А остальные именитые композиторы и так находились в Петербурге и начали изучать полученные от меня материалы. Они, оказывается, и сами уже успели написать по паре сюит. Когда я послушал отрывки из них, то нашёл их нисколько не хуже, что мне уже удалось вспомнить. Похоже, с такой дружной работой "Щелкунчик" будет написан намного быстрее, чем "Лебединое озеро". Хотя, несколько сюит было отдано Петру Ильичу, и он должен был успеть к осени.
И ещё оказалось, что Модест Петрович быстро подсуетился и уже успел получить от Дирекции Императорских театров как бы и заказ на новый балет "Щелкунчик" для Мариинского театра. И ближе к Рождеству намечалась и первая постановка "Щелкунчика"!
Вот это было удивительно и сильно волнительно для меня! Так как я ещё был мал, то всё мои интересы, понятно, представляла тётя Арина. К счастью, наши старшие товарищи нисколько не старались обижать и ущемлять меня и мою тётю. Интересно, и что получится?
* * *
Глава 09.
Всё определяется?
В консерваторию мы с тётей уже ходили или через день, или два, но каждый раз репетировали чуть ли не до ночи. Для исполнения как бы и моих произведений Фёдор Иванович выделил пару десятков учеников, конечно, с согласия директора Михаила Павловича Азанчевского. Можно считать, самый настоящий оркестр из разных инструментов! Ведь для большинства номеров их требовалось множество! Нежданно и Анна Николаевна Есипова, ненадолго прибывшая в Петербург из Вены, захотела принять участие в концерте. У неё, вроде, выдался небольшой перерыв в гастролях за границей. Заодно она попросила разрешения включить как бы мои произведения в свой репертуар. И, конечно, мы с тётей Ариной и не думали отказать.
Кстати, старшие товарищи аккуратно помогли мне и с доводкой музыки для концертов. Что надо, дополнили, ошибки исправили и, что нужно, подсказали. Правда, в основном по ходу репетиций сам вспомнил нужные изменения. И уже в конце всё звучало почти как помнилось. Может, просто и от усталости так показалось?
Сильнее всех занят был Александр Порфирьевич. Несмотря на занятость, кажется, в Медико-хирургической академии и других местах, он всё-таки включился в работу над "Щелкунчиком". А ведь ему, как мне удалось узнать, да что-то и вспомнить, пришлось ненадолго оставить работу над оперой, вроде, "Князем Игорем". А там имелась завораживающая сцена "Половецких плясок" с очень трогательной песней "Улетай на крыльях ветра"! Это как "Танец маленьких лебедей" и некоторые другие сцены для "Лебединого озера", и даже похлеще! Хотя, песня, вроде, была уже написана! Я даже осмелился попросить у Александра Порфирьевича разрешения как-нибудь поприсутствовать, конечно, вместе с тётей Ариной, на исполнении "Улетай на крыльях ветра". Признался, что немного наслышан об этом произведении и сильно восхищён! Удивлённый композитор пообещал, но всё-таки уточнил, и что же там меня впечатлило. Сказал, что всё и даже спел начало!
- Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша!
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Конечно, получилось сильно странно и спел не так красиво, как помнилось. Но что делать? Искусство требует жертв! Зато и удивил, да ещё и уважение выказал.
Фёдор Иванович тоже крутился как белка в колесе. Но, похоже, участие в сочинении балета ему сильно понравилось. И, конечно, именно он постоянно опекал нас тётей. Правда, и Михаил Павлович познакомился с нами и заверил, что сильно рад встрече и нашему участию в предстоящих концертах.
И тут основная нагрузка по "Щелкунчику" легла на Модеста Петровича. Хотя, он сам был сильно рад этой работе. Вроде, после успешной премьеры "Бориса Годунова" ещё пару лет назад композитор какое-то время был свободен. С другой стороны, похоже, что дела у него не очень ладились, и это откровенно отражалось и на его внешнем виде. Мы с тётей причин, конечно, не знали, но, вроде, застопорилась сдача новых работ. И тут новый балет оказался как раз к месту. Уж к "Щелкунчику", думаю, не будут придираться и самые строгие и привередливые царские чиновники, и даже оголтелые любители иностранщины. В том числе и сами иностранцы, уже неплохо прижившиеся в самых разных властных местах.
В общем, подготовка к концерту шла полным ходом, и успешно. На удивление, появилась и дюжина молоденьких и пока совсем неизвестных балерин, конечно, ещё просто учениц, из Театрального училища. Благо и оно находилось не так далеко, тоже на Театральной площади. Как оказалось, "Танец маленьких лебедей", с согласия Петра Ильича, было решено исполнить в полном объёме, вместе с танцем. И вот что да как, красавицам пришлось показывать мне. Они с удивлением рассматривали странного мальчика, как бы и постановщика танца. Но и мой титул удивил их сильно, а ещё больше скромная и уже поношенная форма гимназиста. Жаль, но и тут мне, хоть и было сильно неудобно, приходилось соблюдать правила.
Я и так сильно смущался. Жаль, но стеснительность у меня, хоть внимание девушек и приятно было, никуда не делась. Всё-таки сразу дюжина неотразимых красавиц, и не так уж сильно меня старше! Так, годика на три-четыре. Хотя, некоторые из них уже вполне взрослые девицы. А девушки как бы и заигрывали со мной слегка и старались загнать меня ещё в большую краску. Даже моя молодость и нищета их не испугали.
Но и у учениц порядки оказались очень жёсткими, хлеще, чем у меня! Им вообще нельзя было хоть как-то уединяться и даже кокетничать с мужчинами. Вместе с девушками явились сильно пожилой мужчина и две наставницы, уже ближе к сорока, и очень строгие. Вроде, ихние преподователь и инспектрисы. Так как я оказался не внушающим опасения мальчиком, то мне к ученицам подходить было можно. Тем не менее, тоже запрещалось разговаривать с ними на посторонние темы. Я и не общался, и вообще только и запомнил имена четверых девушек, что должны были исполнить основной танец. Зина, Софи, Варя и Анна, само собой, оказались лучшими танцовщицами, вот их и поставили. А остальные девушки составили, ага, кордебалет, и мне с ними даже по делу не совсем приходилось общаться.
Вообще, балерины мне просто добавили лишних хлопот и, можно сказать, и некоторых неприятностей. Во-первых, сразу же возникли разногласия по одежде. Мои рисунки по танцу все трое наставников девушек сразу же посчитали фривольными. Само собой, им и танец хотелось переделать по своему.
Самый главный, Христиан Петрович, конечно, не замедлил высказаться. Кстати, на немецком языке, но я, его конечно, понял. И, оказалось, что Анна даже являлась его дочкой.
- А Вы, молодой человек, балет совсем не знаете. Конечно, мы понимаем, что Вам всё же больше всего хочется увидеть женские прелести, но надо уважать и требования, и старые традиции.
И тут что-то на меня нашло! Конечно, не знаю! Правда, до настоящего созерцания женских прелестей мне ещё вырасти надо. И что там за требования и традиции, даже и не имел представлений. Тем не менее, нарушать их я не собирался. Но вот так сразу же испортить "Танец маленьких лебедей" тоже не хотелось. Понятно, что мне не понравились эти тугие корсеты и тяжёлые юбки или тюники балерин. Слишком уж они сковывали движения. Для девушек как раз бы пришлись наши бюстгальтеры, трусики и сорочки, ещё и лёгкие юбчонки, но тогда можно было вызвать и скандал. Терять просто так, как бы из жалости к бедным балеринам и стремления улучшить их танец, хоть какие-то деньги нам с тётей Ариной тоже не хотелось. Сначала всё-таки надо было получить привилегии. Конечно, укоротить длинные юбки балерин однозначно требовалось. Всё равно ведь укоротят. Наставник девушек Христиан Петрович Иогансон, хоть и являлся, как я уже знал, знаменитым танцором, а теперь и уважаемым преподавателем, но для меня таким уж авторитетом не был. Да, мне нравился балет, но это только из-за своих знаний, ненароком засевших в моей голове. А так из-за бедности я ещё вживую с балетом и разными танцорами и балеринами не сталкивался. Вот тётя Арина млела перед ними, а мне было как-то, ага, до лампочки или фонаря!
- Э, Христиан Петрович, извините, пожалуйста, за некоторые лёгкие мысли. Пожалуйста, делайте так, как посчитаете нужным. Я, вообще-то, нисколько не возражаю. Просто потом, когда Вы провалите танец, я сделаю нужные заявления. Только и всего! Если можно, я хотел бы видеть на Вашем месте Иванова Льва Ивановича. Вот он, наверное, точно справится! Я в балете, вообще-то, случайный человек, и правил Ваших не знаю. И что там у Вас, меня просто не касается. А так мне, вообще-то, ещё совсем незрелому мальчишке, многое будет простительно. А вот Ваше славное и беспорочное имя, боюсь, уже запятнается таким досадным упущением. Вам самим потом обидно станет! И, в отличие от Вас, я точно знаю, каким должен выглядеть именно этот танец. И мне никак не хочется его испортить. Извините, Христиан Петрович, но это так!
Мой пространный ответ уже был на неплохом французском. Конечно, маститый наставник девушек тоже всё понял. Он сильно побагровел и хотел было отчитать меня, но отчего-то не стал. Немец просто махнул рукой и отошёл от меня. Наверное, решил, что лаяться с глупым мальцом, да ещё в присутствии множества учеников консерватории и своих учениц, невместно. А мне, честно говоря, было всё равно. Отстранят меня, так особо переживать не буду. Испортят танец сейчас, так и пусть. Всё равно потом вернутся, уже как бы и моему варианту.
Честно говоря, у меня в голове тут же всплыли и некоторые нехорошие мысли, и именно в связи с балеринами. Что-то такое вот вспомнилось! Вообще-то, мои одноклассники много судачили о разных певцах и певицах, актёрах и актрисах, в том числе танцорах и балеринах. Все они сильно восхищались выступавшими сейчас в Большом театре итальянцами Эрнесто Николини и Аделиной Патти. Вроде, кому-то из учеников побогаче удалось побывать в опере и их послушать. Наши отечественные, ага, деятели искусства их, чего тут уж скрывать, привлекали чуть меньше. И балет ценился пониже. Тем не менее, посетить там какую-нибудь постановку, к примеру, "Бабочку", "Неяду и рыбака" или "Бандитов" и увидеть там Марфу Муравьеву или Екатерину Вазем, Александру Шапошникову или опять же Александру, но Кеммерер, было тоже весомо. И потом всё увиденное с видом знатока азартно рассказывалось нам, бедным слушателям. И, конечно, многое и запоминалось.
А я пока вообще никого из и иностранных, и отечественных певцов и певиц не слушал и оттого ими просто не восхищался. И ни один балет ещё не видел, и оттого мне тоже просто нечего было обсуждать. Разве что сплетни разные и не совсем хорошие, конечно, связанные с высокими особами. Вот о них и я уже много о чём был наслышан. К примеру, о постыдной и странной связи Великого князя Николая Николаевича с балериной Екатериной Числовой и их детях в последнее время судачил весь Петербург. И это при наличии законных жены-принцессы и детей! Или о связи другого Великого князя Константина Николаевича с балериной Анной Кузнецовой. А ещё много чего обсуждалось о кавалергардах и конногвардецах и их нравах и похождениях. Уж они-то поводов давали только так! Что делать, ага, мажоры! Всё-таки самые сливки высшего общества! Тут я как раз и вспомнил песенку о кавалергардах, и весьма душевную. Надо будет как-нибудь записать!
Хоть как-то и неприлично было, но ведь обсуждали. Даже мы, младые гимназисты! И многое другое! Наверное, даже и завидно было! В том числе и мне! И хоть за такие разговоры нас ловили и ругали наши учителя, всё равно интересно было. Что делать, запретный плод слишком сладок, а ещё и сильно недоступен из-за нашего имущественного положения.
А теперь тут и мне нежданно пришлось иметь дела и с самыми настоящими балеринами и их преподавателем, и тоже знаменитым танцором. Точно будет что рассказать в гимназии! А так, конечно, я слишком мал для этих девушек, совсем не богат и оттого не сильно интересен. И потом, если не разбогатею, тоже никого не заинтересую. Но связываться с балеринами я и потом уж точно не буду. И со всякими артистками тоже. Не для меня они. Разве что как-нибудь какие-то совместные творческие дела иметь придётся. И, вообще, мне до Великих князей и прочей "блестящей" аристократической молодёжи было далеко, оттого всякие Матильды Кшешинские вряд ли бы на меня посмотрели. Хотя, именно с ней я по жизни, возможно, ещё могу и столкнуться. Кто его там пути господни знает? Уж о ней я уже точно знал, что существует.
В общем, меня не отстранили. Не знаю, было связано с этим случаем или нет, но через пару дней на следующей репетиции у меня случился и самый настоящий неприятный случай. К моему счастью и удивлению, Христиан Петрович на этот раз не появился. Девушки уже поглядывали на меня с небольшим интересом, а вот Анна, конечно, из-за отца, явна дулась. Но это меня нисколько не волновало. Остались две наставницы, но они в мои указания по танцу почти не вмешивались. Зато все девушки были уже одеты в совсем короткие и лёгкие тюники. Хотя, получилось что-то среднее между прежним и предложенным мною размером. Всё шло спокойно, но вдруг в зал, где мы занимались, заявился какой-то плотный важный господин, хотя, не совсем старый. И он спокойно расположился на диване для отдыха девушек и с каким-то презрительным видом стал наблюдать за нами. Но присутствие чужих в мои планы нисколько не входило. Я всё-таки сторонился всех посторонних и, кроме старших товарищей и приданных к себе учеников консерватории, с другими старался не общаться. Из-за нежданных знаний приходилось держаться сильно настороже. Вдруг проболтаюсь или чем-то иным себя ненароком выдам? Ведь чужим разные отклонения больше будут бросаться в глаза. А мне неприятности на ровном месте нисколько не нужны.