— Спасибо вам… — сдавленно прошептал герцог, но девушка сделала вид, что не услышала этих тихих слов. Она вошла, прикрыв за собой дверь, только сейчас почувствовав, какой промозглый холод царит на чердаке.
— Хм, у вас здесь тянет из всех щелей! И вы целых пять лет, как сказала Маргерит, ночуете здесь? Как вы не подхватили простуду?
Теодор немного нервно рассмеялся.
— Поверьте, тут есть вещи пострашнее простуды и сквозняков. А больше Маргерит ничего не говорила?
— Нет. Она сказала, что замок почему-то заколдовала эта женщина, Марш. Вот и все. И случилось все пять лет назад.
— Хм…
— Так вы в течение пяти лет ночуете здесь?
— Да.
— О боже, и даже не подумали заделать щели? Одно слово — дворянин! Совершенно не приспособлен к жизни… ой, простите, милорд! — опомнившись, девушка прижала ладони ко рту.
Тед улыбнулся.
— Ерунда. За последнее время мне приходилось выслушивать куда более обидные и куда более преднамеренные слова. Но чем же можно заткнуть щели?
— Кругом полно рухляди.
— Ну что ж, можно попробовать… До полуночи еще полчаса.
— За работу, ваша светлость! — рассмеялась она. — Одной мне не справиться.
— Так как вас зовут? — немного смущенно спросил герцог, подтаскивая вместе с ней к щели большой остов деревянного шкафа.
— Бланш.
— Бланш… Смутно знакомое имя. Помнится, так звали девочку, дочь одной пары, жившей здесь… Я их прогнал.
— Беритесь за тот угол… И за что же?
Он удивленно посмотрел на нее, двигая шкаф.
— Вот знаете… не помню. Из-за какого-то пустяка… Да, из-за их дочери! Она слишком досаждала мне своими играми… дурак же я был, правда? — молодой человек улыбнулся. — Сейчас я предпочел бы слышать детский смех, чем эту гнетущую тишину. К тому же существует поверье, что пока в доме, каков бы он ни был, живут и играют дети, в него заказан вход темным силам. Вы верите в него?
— Не знаю, — Бланш пожала плечами, выходя из-за мебели и отряхивая руки от сора. — А вы?
— А я верю вот уже пять лет, — серьезно ответил герцог. — Ведь заклятье обрушилось на меня и мои владения в тот самый день, когда я прогнал ту семью. Семью, в которой был ребенок. Теперь Бланочке уже лет десять, наверное…
«Угу, как же! — мысленно ехидно хмыкнула девушка. — Ты что, совсем забыл о заклятье над временем?»
— Ну что ж… — вслух сказала она. — Все крупные щели мы задвинули. Мелкие можно забить тряпками.
— Стало даже уютнее… — он как-то жалко смотрел на нее, неуверенно улыбаясь.
— Что с вами?
— Я подумал, что вы, наверное, видели людей и посимпатичней, чем я…
Она смешливо тряхнула головой.
— И впрямь… Но ведь и я не писаная красавица!
— Вы симпатяга, — Теодор ласково улыбнулся. — А я…
— Вы что, думаете, что вы — урод? Нет, ваша светлость! Я встречала людей поистине безобразных. Вы еще ничего. Только немного похожи на оживший труп… — она хихикнула.
Герцог рассмеялся.
— Вот-вот…
И тут начали бить часы.
Теодор побелел, глаза его широко распахнулись, и он, забывшись, крепко схватил руку Бланш, стиснул изо всех сил. Только сейчас поняла девушка, какой владел им ужас! И как он умел прятать его!.. Но в то же время она прилагала все силы, чтобы не сморщиться. Прикосновение Теодора вызывало омерзение: кожа его была холодной и липкой, словно действительно принадлежала трупу и уже готова была отваливаться.
«Это колдовство, — говорила себе девушка. — Только колдовство! Посмотри, как ему страшно!» Это в какой-то мере помогало…
С последним ударом часов Бланш пришлось позабыть о своих героических усилиях. Отовсюду полезли мерзкие, уже на самом деле гниющие пальцы… руки… тянулись к двум живым людям. В воздухе разлилось мерзкое зловоние, и стало словно еще холоднее. Костлявые и распухшие лапы шарили, искали — чтобы нежно, любовно погладить… и вытянуть жизнь.
Теодор с тоскливой безнадежностью смотрел на это, уже не в состоянии испугаться настолько, чтобы потерять сознание, а ужас, что он испытывал, заставлял его все сильнее стискивать пальцы девушки — и боль не давала ей упасть в обморок.
Одна из гниющих рук подкралась к Бланш, и девушка пронзительно взвизгнула, непроизвольно ударив эту полуразложившуюся мерзость — коротко и сильно, тыльной стороной ладони, отбрасывая от себя. И рука съежилась, усохла, втянулась в пол.
Бланш оторопела. Оно — что бы то ни было — боялось ее!
— Убирайтесь все вон!.. — завизжала она, не владея собой. — Вон!..
И все исчезло. Только свеча вдруг погасла.
Под потолком замерцал мертвенный зеленоватый свет.
Через минуту гулкой, звенящей тишины раздался шорох — и из темноты во весь рост выступили клыкастые звероподобные твари, окружившие людей плотным кольцом. Они стояли поодаль и не двигались. Глаза их красными угольками горели во мраке.
— Что вам надо? — дрожащим голосом воскликнула Бланш.
И один из вампиров обратился к ней с небывалой почтительностью, так, как никто доселе не обращался к скромной служанке:
— Миледи, наказание, которое заслужил этот человек, очень жестоко, и не годится, чтобы вместе с ним страдала невинная юная девушка. Вы находитесь под защитой нашей госпожи, мы не тронем вас. Прошу, миледи, оставьте этого негодяя нам, он не достоин вашей жалости. Вас давно ждет удобная комната…
Бланш глянула на Теодора. Он молчал, ни о чем не прося, но в глазах юноши, устремленных на нее, был океан немой мольбы — и безнадежности.
— По своей воле я не уйду отсюда! — твердо ответила она. — Вы не можете вредить мне? Тем лучше! Да и как вам не стыдно?! Посмотрите, до чего вы довели его! Что бы ни совершил милорд, он давно искупил свою вину!
— Это вы так думаете.
— Прочь отсюда! Пока я здесь, вы не получите не только ни капельки крови Теодора, но и не посмеете мешать ему нормально высыпаться! Так ли я поняла твои слова о моем присутствии?
— Мы пожалуемся Марш.
— Хоть самому Дьяволу! — храбро бросила в ответ девушка, думая, что против самого Дьявола-то она вряд ли что сможет сделать, но… вряд ли Князь Тьмы заинтересуется проблемами каких-то вампиров. Так что для красного словца можно!
Ламии исчезли. Призрачное зеленое мерцание потухло. Затрещав, сама собой вновь вспыхнула свеча. Бланш невольно выдохнула. Тело начала сотрясать нервная дрожь.
Девушка не могла поверить сама себе. Она сумела защититься от слуг Маршбанкс властью самой Маршбанкс! Что-то будет завтра?
Теодор, расслабляясь, выпустил ее руку из своей. Глаза его были полны изумления.
— Никогда не думал, что женщина может быть такой смелой…
— Что вы, я так боялась, — голос девушки все еще подрагивал. — Но они же ничего не могли мне сделать, они же сами сказали. Я защищала вас!
— Почему? — герцог внимательно смотрел на нее. — Мы едва знакомы.
Бланш пожала плечами.
— Мне жаль вас.
— Но с какой стати?
— Глупый вопрос! — фыркнула девушка. — Неужели вы сами никогда никого не жалели, если не знаете, почему и отчего приходит сострадание, сочувствие? Их источник — доброта, чуткость, милосердие. Разве вы лишены этих качеств? — Бланш улыбнулась.
Тед потупился, смутившись.
— Не знаю. Я… прежде действительно никого не жалел. А потом жалеть, кроме себя, стало некого… Жалеть же себя — бесполезное и никчемное занятие.
Бланш снова улыбнулась — в ответ на эти слова, расчищая себе место возле тюфяка герцога и устраиваясь на полу.
— Спокойной ночи, милорд.
Он помолчал, словно смакуя смысл этих простых слов. Потом тихо ответил:
— Спокойной ночи, Бланш.
И, удобно вытянувшись на тюфяке, впервые крепко уснул.
Наутро, когда Тед еще спал, девушка тихо вышла с чердака. Ей надо было идти на кухню, помочь Маргерит с завтраком и заодно рассказать обо всем случившемся. Но уже в низу чердачной лестницы Бланш столкнулась с Маршбанкс. Та смотрела на нее сверху вниз — жестко и презрительно.
— А я думала, вы порядочная девушка, — заметила колдунья.
Бланш с вызовом вскинула голову.
— В содержанках не ходила! — парировала она.
— Собираетесь?
— Вроде не с чего.
— Тогда как же понять ваш ночлег с милордом?..
— Как угодно, — сухо ответила служанка. — Впрочем, я думаю, вам все уже доложили.
Марш улыбнулась вдруг совсем по-доброму.
— Неужели вам не понравилась ни одна из комнат, что вы отправились на чердак?..
— Я не смотрела комнаты. Впрочем, на чердаке мне приглянулось. Так что я всегда теперь буду ночевать там.
— С милордом? — уточнила колдунья.
— С милордом! — вызывающе подтвердила девушка.
— Что ж, как угодно…
И если б Бланш была внимательней, она уловила бы искру доброй иронии, мерцавшую в бездонных очах этого непостижимого существа, Маршбанкс…
— Однако, я надеюсь, вы не забудете о ваших обязанностях прислуги. Пока что хозяйка тут я, а не Теодор!
Бланш коротко присела.
— Да, миледи. Я как раз направлялась на кухню, миледи. Я могу идти?
— Ступайте, Бланш. Один — один, а?.. — Марш рассмеялась.
Она долго глядела вслед уходящей девушке. «Поймешь ли ты когда-нибудь, дитя, что мы с тобой не противницы, а союзницы? — думала Маршбанкс. — Я избавила мир от еще одного власть имущего подлеца, разбив к тому же его готовившийся брак с не менее гнусной девицей. Каких выродков увидел бы свет! О, если б душа Теодора не была испорчена воспитанием, рано или поздно вы нашли бы друг друга, ибо вы поистине суждены один другому. Но Тед не смог бы понять, почувствовать тебя, не возьмись я за его лечение. Ты же сможешь научить его любви и милосердию — тому, чему не смогу научить я в силу обстоятельств, Бланш… А еще я убрала разницу в возрасте между вами. Увы, злых волшебниц не хвалят! А иногда стоило бы…» — Марш рассмеялась и исчезла.
Бланш вбежала на кухню, сыпля словами. От ее рассказа глаза Маргерит едва не вылезли на лоб.
— Нет уж, за завтраком я пойду прислуживать! Не высовывайся лучше. Садись-ка, я оставила тебе хлеба с молоком.
Бланш сняла с себя передник и наколку и аккуратно сложила в шкаф, прежде чем сесть за еду. Старушка взяла со стола уже собранный поднос и направилась к дверям, когда те вдруг распахнулись, и Маргерит едва не врезалась в Теодора.
— Ваша милость?.. — отступив, удивленно пробормотала она.
— Завтрак готов?
— Д-да… Вот несу уже.
Тед стремительно вошел в кухню. То, что он выспался, было очевидно: исчезли темные круги под глазами, движения стали более уверенными, четкими. Даже атмосфера страха, окутывавшая Теодора, словно истончилась: юноша перестал сутулиться, расправил плечи и уже не прятал лица, опуская голову, а смотрел прямо, не отводя взгляд. Осанка его стала горделивой и изящной, походка — легкой и упругой. Как у прежнего Теда.
Бланш невольно присвистнула, глядя на него. «А ведь больше всего, похоже, парня портила его манера держать себя! — подумала она. — Не такой уж он урод, в самом деле».
— Соберите еду в корзину, Маргерит. На двоих.
— Да, милорд.
— Бланш, мне надо серьезно поговорить с вами, но не здесь. Вы умеете ездить верхом?
— Вы все уже решили за меня? — вскинула брови девушка.
Тед саркастически усмехнулся.
— Поверьте, если б я назначал романтическое свидание, я сумел бы найти иной способ пригласить свою даму. Я сказал, серьезный разговор. И я не хочу, чтоб Маршбанкс…
— Я ее видела.
Герцог вздрогнул, и на лицо его набежала тень.
— Тем более!
— Ну что ж… — Бланш встала, поправляя платье. — Верхом я ездить умею… немножко. Но мой костюм…
— Ерунда! Сядете в дамское седло, — он нетерпеливо поморщился. — Вы знаете, где конюшни? Маргерит проводит вас.
— Я знаю! — не подумав, выпалила Бланш, но тут же спохватилась. — То… есть… она мне вчера днем показала…
— Прекрасно! Я иду седлать коней, а вы возьмите корзину с едой и приходите через пятнадцать минут.
— Но…
— Что? — Теодор улыбнулся. — Вы не доверяете мне? Девушка, смело бросавшая вчера вызов скопищу живых мертвецов, сегодня боится одного, всеми затюканного, человека, который полностью зависит от ее расположения?..
Она покраснела и опустила глаза под его смеющимся взглядом.
— Я приду, — только и ответила Бланш.
«Как надежда меняет человека! — подумала служанка. — Теперь я узнаю его. Да, это стиль Теодора! Сколько властности, уверенности, легкой иронии, прикрывающей его настойчивый напор… И все же сейчас в нем было и еще что-то… Пожалуй, искренность. Искренняя горечь, скользнувшая в голосе, когда он сказал, что всеми затюкан, что его не стоит бояться, что всецело зависит от моего расположения…»
Девушка задумчиво приняла корзину с едой из рук Маргерит и вышла на улицу, в объятья серого тумана.
У конюшен ее уже ждал герцог, приветствовавший свою спутницу улыбкой.
— Я боялся, что вы раздумаете.
— Не лгите.
Он вскинул брови, но ничего не сказал, только помог сесть в седло. Затем сам легко вскочил на своего вороного коня и, разобрав поводья, шагом тронул лошадь с места. Бланш последовала за ним.
— Милорд…
— Да?
— Почему вы… Вы всегда ходите во всем черном?
— Да.
— Почему?
— Чтоб не безобразить себя еще больше яркими цветами.
— А-а…
Девушка смущенно замолчала. Молчал и Теодор. Так они и въехали под сень леса, где не пели птицы. Тут уж Бланш не выдержала.
— Вы хотели о чем-то говорить со мной?
— Да. Бланш, прежде всего я хотел бы поблагодарить вас, но словами не выразить ту благодарность, что я испытываю. Однако неразумно навлекать на себя гнев Маршбанкс. Вы играете с огнем, сами того не зная. Посмотрите, что эта женщина сделала со мной! Я не смогу простить себе, если по моей вине с вами случится несчастье. Я и так достаточно наказан! Кто я вам, Бланш? Почему вы должны рисковать из-за меня? Почему?.. Я… привык к своему положению, я смирился с ним. Вчера вы дали мне надежду. Безумную, я знаю, так как, будучи, я вижу, девушкой здравомыслящей, вы оставите Валитан! Я…
Бланш резко повернулась к Теодору.
— Если я уйду, они выпьют вашу кровь!
Герцог пожал плечами.
— Мне все равно недолго осталось, поверьте, Бланш. И, знаете, я рад этому. Не стоит вам беспокоиться, сударыня. Не рискуйте из-за меня. Вчера вам верно сказали: я не достоин жалости. Особенно женской. Вы ведь не знаете, что я сделал…
Бланш не сумела сдержать улыбки.
— Увы, ваша светлость, я не здравомыслящая девушка! Почти то же самое я сегодня утром сказала Маршбанкс.
Герцог широко распахнул глаза.
— Вы… вы не испугались Марш?..
Девушка уже не смогла более сдерживать смех.
— Что это за пугало местное?.. Ничего в ней нет такого кровь леденящего!
— Бланш, я не трус! Но я боюсь Маршбанкс. Вы не знаете… Внешне она прекрасна, но…
— Милорд, не бойтесь за меня. Мы пришли с ней к соглашению. Я не забываю о том, что я только служанка, а она смотрит сквозь пальцы на мою помощь вам.
Де Валитан покачал головой.
— Я не перестаю удивляться вам…
— Это все, что вы хотели сказать мне?
— Все. Может, перекусим?
Они спешились. Теодор расстелил на траве салфетку и принялся расставлять на ней еду из корзины.
— Я сама… — хотела было исполнить свой долг служанки Бланш, но Тед не позволил:
— Ну что вы. Я так давно не ухаживал за девушкой, что вы не можете мне отказать в этом удовольствии.
Бланш хихикнула.
— За мной еще никто не ухаживал.
Теодор поднял голову, глянув на свою спутницу через плечо.
— Правда?..
— Да.
— Странно. Вы замечательная девушка. Садитесь!
Он опустился напротив нее на землю.
— Берите ложку. Не стесняйтесь!
— Я… не обучена манерам…
— А, чушь! Перед кем их тут демонстрировать? А меня стесняться не надо. Берите помидор. О, Марго сунула и вареных яиц… Ну, приступим!
— Ой, помидорина потекла! Ай, вся обляпалась!
Тед рассмеялся и протянул свой платок. Бланш покраснела.