— Спасибо…
— Вытрите, пока не впиталось. Ну их, эти помидоры! Хотите фруктов? Или вот, кушайте салат из баночки.
— Который?
— Любой, — он пожал плечами.
— Ой, поучите меня. Мне… так неловко перед вами… Вы же герцог, а я…
— Вы простая девушка. В этом нет ничего постыдного, хотя, надо сказать, лет пять назад у меня было иное мнение. Но, существуя бок о бок с Маршбанкс, поневоле на многое начинаешь смотреть иначе… Вы говорите, я герцог. Какой я герцог? Одно название… — Теодор смешливо фыркнул. — Я даже живу по милостивому соизволению миледи! У меня ничего своего нет, даже внешности. Она все у меня забрала!
— Как вы можете смеяться?.. — еле пробормотала Бланш, замерев. Теодор как-то легкомысленно, небрежно отмахнулся.
— Поверьте, Бланш, свое я выплакал. Теперь мне осталось только иронизировать над своим положением. Нет?..
Бланш неуверенно пожала плечами.
— И ведь теперь у меня есть защитница. Теперь я уже не одинок… Но даже если Марш уйдет… То и тогда в моей жизни мало что изменится. Разве что придет покой…
— Милорд…
— Да, верно, не стоит о плохом! Расскажите мне о себе, Бланчефлер.
— Как вы меня назвали?
— Бланчефлер. Это полный вариант вашего имени. Знаете, что оно означает? Белый Цветок!
— Хм…
— Так я вас слушаю. Рассказывайте.
— Я не хочу вас утомлять. Это слишком низко для уха дворянина.
— Бланш, я рассержусь! — нахмурился Теодор. — Неужели вы не слышали ничего из того, что я говорил? Мы взрослые люди, а вы ведете себя как девчонка! Что за глупое ребячество вы решили напустить на себя сегодня?
Бланш гневно сжала губы и резко бросила:
— Я всю жизнь работала на кухне! Вас это устроит? Мыла кастрюли, как и моя мать!
— Ну вот, — огорчился Тед. — Я сказал, что рассержусь, а вместо этого рассердились вы… Простите.
— Боитесь, что я брошу вас?
Он вскинул на нее глаза, полные немого укора, но ничего не сказал. Бланш продолжала:
— Прежде вы, верно, бросали женщин?
Во взгляде Теодора блеснула молния, и юноша резко встал. На губах его появилась колкая и язвительная усмешка.
— Я и сейчас могу это сделать!
Бланш расхохоталась.
— Вперед! Давайте! Видите ли, он не выносит возражений от женщин! Не выносит, что ему ставят условия! А я не выношу, когда ко мне относятся снисходительно, когда на меня давят и когда заставляют делать то, чего я не хочу! И когда лгут!..
От такого напора Теодор опешил.
— Вы думаете, я лгу?.. В чем же? Вы думаете, что я пытаюсь завязать с вами дружеские отношения ради корысти? Вздор! Иначе я не пытался бы уговорить вас уехать. — Он закусил губы, пытаясь сдержаться, но не выдержал. Его просто прорвало: — Вы хоть знаете, что за жизнь у меня была? Знать-то вы знаете, но вряд ли понимаете!.. Когда не видишь ни одного человека… Ладно, я был не прав, пытаясь против вашей воли расспрашивать вас! Да, вам нет никакого дела до моего настроения: сержусь я или нет… Я забылся. Наверное, потому, что расслабился рядом с вами. Простите меня, Бланш.
— И вы меня, милорд, — потупилась девушка. Ей в самом деле было ужасно стыдно. — Мне не следовало… бить лежачего. Характер дурацкий… простите! Не умею сдерживаться. Мне бы следовало поучиться этому у вас. Вам так долго приходилось сдерживать себя… вам намного тяжелей…
Де Валитан невесело усмехнулся.
— Бланш, я так долго сдерживал свой характер, что теперь их у меня уже два… и вы успели за эту поездку столкнуться с обоими! Хотя с моим прежним — только по моей вспышке…
— Ваша светлость, ваш прежний характер — не сахар.
— Вы думаете?
— О, да… — покачала головой Бланш, вспомнив давние события. И поспешила сменить тему: — Так вы поучите меня манерам за столом?
Он рассмеялся, вновь опускаясь на траву — уже не напротив, а рядом с девушкой.
— Ну зачем вам?
— Что вам стоит?
— Хорошо…
Время остального пикника было посвящено уроку и пролетело в шутках и разговорах, взаимно приятных. Вернулись в замок они только к ужину, за которым Бланш вновь прислуживала, а затем вместе с Тедом поднялась по винтовой лестнице.
В эту ночь никто не появился. Девушка скоро уснула, свернувшись клубочком и вздрагивая во сне. Теодор привычно лежал, глядя в потолок, вспоминая прошедший день. Удивительно! Он вовсе не думал проводить его полностью с Бланш, он хотел лишь предупредить ее, уговорить уехать. Все остальные «хи-хи, ха-ха» как-то сами собой получились… А она действительно замечательная девушка! Хотя с норовом, но это придает ей даже определенное очарование. Ему-то уж не привыкать идти на компромиссы… Тем более что Бланш не унижает преднамеренно. Она вся огонь, а не лед, как Маршбанкс.
При мысли о Марш по телу Теда пробежал озноб. Он глянул на спящую рядом, на голом полу, девушку в легком платье. Что-то шевельнулось в его душе…
«Она ведь замерзла! — эта мысль молнией поразила его. Еще вчера ничего подобного не приходило ему в голову. — Она не привыкла к здешнему вечному холоду, пусть даже и без сквозняков!»
И Тед снял с себя свой черный бархатный камзол, накрыв им девушку. А сам, оставшись в легкой нижней сорочке, привычно свернулся на тюфяке и быстро уснул, хоть тело и пронизывала дрожь.
На душе было странно тепло.
Глава 4
ДВА МЕСЯЦА
Теодор проснулся первым. Бланш, расслабившаяся в тепле, сладко улыбалась своим сновидениям. Губы Теда тоже невольно тронула улыбка, и вновь душу его окатила странная, непривычно теплая волна. Юноша легко провел пальцами по щеке спящей девушки и упруго поднялся. Надо было спускаться к завтраку.
Конечно, Марш уже была в трапезной. И конечно, она была недовольна.
— Почему бы вам не явиться в ночной сорочке, Теодор? — холодно поинтересовалась она.
— Я укрыл своим камзолом Бланш, она замерзла.
— Что, ваш гардероб исчерпывается одним костюмом? — прошипела Маршбанкс. — И, кстати, о Бланш! Почему она спит, когда давно уже должна быть на кухне?
Теодор закусил губы.
— Это я виноват, Марш, — шепнул он, потупившись. — Девушка ни при чем. Я позволил ей выспаться! В следующий раз я ее разбужу.
— С какой стати вы даете такие позволения?
— Но вы же сами разрешили мне!
— Я?..
— Вы сказали, что слуги замка находятся в моем ведении, а в вашем — их безопасность.
— Которая зависит от вашего поведения!
— Тогда я не понимаю вас, Маршбанкс!.. — отчаяние Теодора, не сдержавшись, прорвалось негодующим возгласом.
Марш широко распахнула глаза.
— Вы повысили на меня голос?.. Вы?..
— Марш, это нечестно! Пожалуйста… Делайте со мной что угодно, но она, право же, ни при чем. Я ошибся, а не она!
— Как рьяно вы ее защищаете… Ну что ж! Не такая уж я фурия, как вы думаете. Меня можно уговорить. Но смотрите, чтоб впредь ваша Бланш не нарушала данного мне слова! — Колдунья поднялась из-за стола, бросив на скатерть салфетку. — Садитесь и кушайте, Теодор. Я не голодна!
Ламия исчезла. Тед пожал плечами и сел на свое место, и в это время в зал влетела запыхавшаяся Бланш в своей огромной наколке и в фартуке.
— Милорд? Ох, простите, я…
— Это вы простите меня, сударыня, — Теодор поднялся ей навстречу, взял из ее рук поднос и опустил на стол. — Боюсь, я подвел вас, не разбудив вовремя. Миледи была недовольна… Но впредь я не буду поддаваться таким порывам. Боже, как сладко вы спали! — он тепло улыбнулся.
Бланш смутилась, вспомнив свое пробуждение под камзолом герцога.
— А вы?
— Я? — он поднял брови.
— Вы не мерзли?.. Ведь вы, милорд… вы…
Юноша рассмеялся.
— Я отменно выспался! Знаете, пожалуй, вам нужно принести наверх постель. А то на полу… — Тед поморщился. — Мне будет неловко занимать единственный матрас!
Девушка улыбнулась.
— Бланш, вы, конечно, не завтракали? Садитесь здесь! — он перенес стул Маршбанкс в свой конец стола и поставил справа от себя. — Садитесь, мы позавтракаем вдвоем! А заодно можем продолжить урок хороших манер. Согласны?
— Да.
— Тогда снимите эту уродливую наколку, — Теодор улыбнулся. — Сядьте правильно… нет, уберите локти со стола. Вы видели, как сидим мы с Марш? Сядьте так же. Расслабьтесь, выпрямитесь, улыбнитесь мне. Вот. Черт возьми, вы способная ученица! За трапезой мужчина должен заботиться о сидящей справа от него даме. Здесь — это вы… Что вам положить, сударыня?
Глаза Бланш искрились весельем, в них сияло озорство, азарт игры, они были полны жизни… Эта девочка была так мила, непосредственна, неискушенна, так резко отличалась от всего, наполнявшего холодный замок, что казалась солнечным зайчиком, невесть как пробившимся сюда из внешнего мира сквозь купол тяжелого тумана, случайной гостьей, миражом — и Теду хотелось использовать каждую секунду ее сказочного визита, хоть немного согреться ее теплом, наговориться всласть с живым человеком — и он говорил и говорил…
— Как вшё вкушно! — еле пробормотала Бланш с набитым ртом, мотая головой от удовольствия. Теодор рассмеялся, прикрыв руками лицо.
— Бланчефлер, с полным ртом не говорят!
— Да?.. — девушка запила еду вином. — Но я научусь!
— Конечно, научитесь. И еще… Головой так отчаянно вращать… право же, не стоило…
— Хм… Ну хорошо! Салфеткой, вы вчера говорили, нужно только слегка прикоснуться к губам. Вот так! — Бланш победно улыбнулась. — Все правильно, милорд?
Теодор кивнул, вставая и подавая ей руку.
— Идемте! Пойдемте в зимний сад, там вы сможете сорвать любой цветок, чтоб украсить свои волосы. Я бы хотел, чтоб он был белым…
Бланш тоже встала — не принимая его руки, — и отступила на шаг, слегка побледнев.
— Ваша светлость… Я не могу гулять по оранжереям, я должна помогать Маргерит.
— У нее никакой работы! С чего вы так замкнулись, Бланш? Я что-то не то сказал?
— Нет-нет! — Бланш потупилась. — Просто я служанка, и…
— Только что вы с легкостью перевоплощались в светскую даму.
Она решительно вскинула глаза.
— Это всего лишь игра. Игра, а не действительность…
Теодор вдруг взял ее за руку, сплетя свои пальцы с девичьими. Бланш с трудом сдержала дрожь отвращения. Тед, похоже, не заметил.
— А вы? — тихо спросил он, заглядывая ей в глаза. — Сами вы — действительность или мимолетный сон?.. А быть может, я уже умер?..
Бланш пугала близость этого человека: его угловатого вытянутого лица, странное выражение впавших черных глаз, было неприятно касание его руки… Она потупилась, побледнела, не смея дышать, не желая причинять боль герцогу, отталкивая его, но и не желая продлевать момент. Не находились слова…
Теодор вдруг быстро выпустил ее руку и резко отвернулся. В глазах юноши Бланш успела уловить вспышку боли. Когда он заговорил, тон был сдержанным, хотя голос подрагивал.
— Простите. Я не хотел напугать вас. Я… я забыл, что выгляжу уже не так, как прежде.
— Нет… Ваше… Ваше прикосновение, милорд…
Плечи его вздрогнули.
— Да. Конечно, — скупо ответил он. — Я не буду больше касаться вас, солнечное видение. Надеюсь, я не оттолкнул вас, Бланш? — герцог обернулся.
Девушка робко взглянула в его лицо. Улыбка… Кривая такая улыбка, под которой не получилось скрыть страдание и горечь.
— Тед!.. — это простое обращение по имени вырвалось у Бланш непроизвольно. — Теодор, послушайте. Вы не виноваты в том, что мне стало неприятно. Нет-нет! Вы очень милый, но…
Он подошел к ней и взял за плечи: через ткань она не ощущала его кожи.
— Бланш, давайте не будем пытаться объяснять то, что ясно без всяких объяснений. Я все понял. Вы добрая, вы великодушная! Но иногда от этого еще горше… — он вздохнул. — Да, не в моем положении можно флиртовать!
Она отшатнулась.
— А вы… флиртовали?
— Чуть-чуть, — он грустно дернул уголком рта. — Но большей частью я пытался выразить свои чувства. Поверьте, они какие-то странные, они внове для меня! Но, похоже, таким, как я, даже комплименты говорить непозволительно. Как вы вообще выносите меня? Я, такое чучело, порчу своей мордой всю вашу миловидность! Знаете, Бланш, скажу честно: будь у меня прежняя внешность, я не позволил бы себе общаться с вами. А вам — со мной…
— Красоту нельзя портить миловидностью? — быстро спросила Бланш, в упор глядя на него.
— Верно. А миловидность — уродством.
— Я так не считаю!
— К счастью для меня, — Тед улыбнулся. — Так вы пойдете со мной?
Она некоторое время молчала, колеблясь, а потом решительно кивнула.
— Хорошо.
Они сделали несколько шагов к выходу из трапезной, и Бланш остановилась.
— Милорд, я хотела вас спросить…
— Спрашивайте, Бланш.
— Вы не обидитесь?
— Я боюсь, что вы на меня обиделись.
Бланш глубоко вздохнула, собираясь с духом, и выпалила:
— Правда ли то, что вы можете ползать по отвесным стенам, как настоящие вампиры?
— Как-то раз я пробовал и у меня получилось… А что?
Герцог задумчиво взглянул на свои ногти: длинные, заостренные, мертвенно-бледные и крепкие — воистину, когти ламии!
— Покажите мне…
Он странно на нее посмотрел.
— Бланш, когда я так пополз, я сделал это в порыве отчаяния, когда мне была безразлична моя жизнь… Теперь… я не жажду сорваться вниз. Но, — поспешно добавил он, — если это доставит вам удовольствие, я могу проползти с этажа на этаж. Правда, после этого ногти очень болят: я же не настоящий вампир, у которого нет болевых ощущений.
— Удовольствие увидеть, как вы сорветесь? Да за кого вы меня принимаете? — тут же пошла на попятную девушка. — Нет-нет… Но, милорд, я правда не хочу в оранжерею. Ваша светлость, отпустите меня к Маргерит…
Герцог вздохнул.
— Что ж… Насильно удерживать — глупо. Идите, Бланш. Хотя прежде женщины не думали оставлять меня, — с горькой иронией добавил он, обращаясь скорее к себе. — Они думали, как меня удержать. Но вы так отличаетесь от них!.. Вы заставляете думать меня, как удержать вас, и… нисколько не обращаете внимания на мою внешность.
— Мне кажется, это вы слишком много обращаете на нее внимания.
— Бланш, могу я надеяться, что вы составите мне компанию за полдником?
— А Марш?
— Она не полдничает.
— Хорошо!
— Приносите чай в мой кабинет. Вы знаете, где это?
Бланш усмехнулась.
— О, конечно! Забыть трудно…
— О чем вы?
— Да так, милорд! Ни о чем. До полдника, милорд.
— До полдника, Бланш… — нежно ответил он, провожая ее глазами, полными лиричной задумчивости. «Какая девушка!» — мысленно восклицал герцог.
Он направился в фехтовальный зал, где с азартом провел несколько тренировочных боев с невидимым соперником, не без удовольствия отметив, насколько нормально проведенные ночи улучшили его реакцию, выдержку и глазомер. Конечно, устоять против колдовского оружия было невозможно, но сейчас герцогу удавалось продержаться минут сорок, прежде чем он получал «смертельный» укол. Раньше больше двадцати пяти не получалось, а на первых порах — так и вовсе поединок длился не дольше трех-пяти секунд! За эти годы юноша многому научился на этих магических тренировках!
Тед усмехнулся, вытирая пот со лба. Если в пятнадцать лет он считался не только первым красавцем королевства, но и первой шпагой — и не мог выдержать бой в заколдованном замке больше пяти секунд, — то кем же его сочли бы теперь, с его нынешним умением? Колдуном уж точно…
От этой мысли совершенно детский восторг охватил его, словно Теодор не был уже пленником. Казалось, он забыл и о заклятье, висевшем над ним…
Его светлость едва дождался полдника!
В кабинете совсем ничего не изменилось. Тед опустил шторы, скрывшие серую мерзость за окнами, зажег свечи в известном светильнике — и их трепетный живой огонь словно воскресил в небольшой комнате уют прежних дней, мирно отразился в стеклах книжных шкафов и в золоте тиснения книг.
Дверь скрипнула, и вошла Бланш, неся на подносе чайный сервиз. Замок мягко щелкнул.
Теодор уселся на краешек стола, оставив стул своей гостье. Несколько минут прошло в легком доверительном молчании: оба наслаждались теплом и ароматом темного напитка.