Интересно, что стало с его женой — той, что была пленницей тварей? Но если ее сейчас здесь нет, мне не нужно было спрашивать. Его реакция на идею использовать соула для каких-либо целей была красноречивой.
— Если мы достанем тебе эту кость, — сказал я, — и принесем флакон соула, ты восстановишь экспульсатор?
— Мне это совсем не нравится, — сказал он. На лбу у него выступили капельки пота. Он вытащил из кармана пиджака грязную тряпку и вытер ею лоб. — Скажи мне, для чего он тебе нужен.
Я посмотрел на Нур, которая беспокойно заерзала.
— Тебе решать, — сказал я.
— Однажды это спасло нам жизнь, — сказала она. — Мои друзья, кажется, думают, что нам это может понадобиться, чтобы снова спасти наши жизни.
— Нур — ключ ко всему, Клаус, — вполголоса сказал Миллард. — Без нее Каула нам не остановить. Так что если случится худшее, и ему удастся прорвать оборону имбрин…
— Вам нужен предохранитель, — сказал Клаус. Даже его громкий голос понизился до шепота. — Вы достанете мне кость и соул, и я сделаю все, что в моих силах. Но, — он предостерегающе поднял скрюченный палец, — я не даю никаких гарантий. До сегодняшнего дня я никогда не прикасался к экспульсаторам, и ты знаешь, что они не предназначены для использования дважды. Он может взорваться прямо перед твоим лицом.
— Если кто и может это сделать, Клаус, так это ты, — сказал Миллард. — Ты самый лучший.
Клаус усмехнулся.
— Где твоя рука, мальчик? — рукав Милларда поднялся, чтобы пожать протянутую руку Клауса, а затем Клаус наклонился, чтобы покопаться под верстаком. Он появился, держа в руках бутылку с мутной жидкостью. — Перекусить на дорожку?
— Нет, спасибо, — сказал Миллард. — Сегодня нам нужен наш мозг.
На лице Нур промелькнуло выражение смутного страха.
— Я выпью одну, — сказала она. Клаус налил ей в кружку еще.
Я наклонился к ней.
— Ты уверена?
С верстака донесся длинный медный звук звонка, и замысловатые часы с кукушкой начали отбивать час, опоздав на несколько минут. Открылась маленькая дверца, и оттуда высунулась платформа с палачом в черной мантии и человеком на коленях. С каждым часовым ударом палач опускал топор, отрубленная голова жертвы отлетала от тела, и из отверстия в шее вылетал подпружиненная струйка красного войлока. Нур опрокинула стакан, когда обезглавливание повторилось десять раз, а затем поморщилась и поставила кружку.
Я уже начал беспокоиться о Нур. Пока мы спешили по темным улицам внешнего кольца Акра, она почти не разговаривала. Возможно, это была жидкость для керосинок домашнего приготовления, которую она только что выпила, но более вероятно, что она была погружена в свои мысли, думая о том, что мы собираемся сделать. Как вы спросите кого-то, готов ли он увидеть воскрешение давно потерянного любимого человека? Мягко, но прямо, решил я.
Мы проезжали через затопленное место, где булыжники были разбросаны, а улица устлана мокрым мусором, в этот момент Нур споткнулась. Я поймал ее за руку, прежде чем она успела упасть.
— Упади лицом в эту дрянь, и ты наверняка подхватишь плотоядную сыпь, — сказал я.
— Еще один день в раю. — Она мрачно рассмеялась.
— Итак, ты готова к этому? — спросил я, все еще держа ее за руку. — Когда Енох делает это, это может быть действительно… грубо. Я уже несколько раз видел, как он это делает, и это не очень красиво. — Я подумал о бедном, мертвом брате Бронвин, Викторе. И Мартине, человеке, который управлял маленьким музеем на Кэрнхолме, который проснулся без половины лица, цитируя стихи. Сцены, которые с тех пор преследовали меня во сне.
Нур пожала плечами.
— Я уже видела, как ее убили. Насколько хуже уже может быть?
— Иногда ты не знаешь, пока это не случится.
Некоторое время мы шли молча, а потом она тихо спросила:
— Ты имеешь в виду метод Еноха?
— Нет, просто… любой метод.
— Некоторое время после того, как я приехал сюда, я все время думал об этом. Мне хотелось знать его мнение обо всем. Мне хотелось рассказать ему, что я делаю, показать, кем я становлюсь. Я так и думал, что он будет…
— Гордиться.
Я кивнул, слегка смутившись.
Она обняла меня за плечи.
— Я абсолютно уверена, что так оно и было.
— Спасибо. «Надеюсь, что так», — сказал я, чувствуя внезапный прилив эмоций. Я все еще скучал по дедушке, хотя это была слабая, фоновая боль. Но некоторые воспоминания могли обострить боль, пока она на мгновение не становилась невыносимой.
Я глубоко вздохнул. Она прислонилась ко мне, когда мы перепрыгнули через широкую лужу. Боль притупилась, и на ее месте я почувствовал огромную благодарность Нур. Она могла заставить меня почувствовать так много всего одним — двумя словами — потому что я никогда не сомневался, что она имела в виду. Она никогда не притворялась со мной, ни на секунду. Она была бесхитростна, но не наивна. Еще две строчки в растущем списке вещей, которые я любил в ней.
— В любом случае, — сказал я, снова собравшись с мыслями, — наступил момент, когда я перестал так сильно в этом нуждаться. Когда то, что он думал обо мне, становилось менее важным, чем то, что я думал о себе. Так что, как бы сильно я по нему ни скучал, теперь я думаю, что лучше, чтобы он просто… держался… подальше.
— Я никогда не нуждалась в этих вещах от Ви, — сказала она. — Я была слишком зла на нее до смерти. Правда сломала бы меня, если бы я узнала ее тогда.
— И все же. Думаю, было бы лучше, если бы тебя не было в комнате, когда это случится.
— Нет. Мне нужно быть там.
— Почему?
— А что, если она не просто марионетка Еноха? Что, если какая — то ее часть действительно присутствует? Какая-то искра?
— Нет никакой искры, Нур. — «Как в фильме ужасов», — подумал я, хотя и держал это при себе. — Тебе не нужно, чтобы эти образы крутились у тебя в голове всю оставшуюся жизнь.
Она отпустила мою руку. На мгновение отступила назад.
— А что, если она… напугана?
— Напугана?
— А ты не боялся бы?
— Она даже не поймет, что с ней происходит.
Я хотел, чтобы Миллард подскочил и поддержал меня, но он знал, что у нас был частный разговор, и, вероятно, был тактичен на десять шагов впереди нас.
— Я должна быть там, — решительно сказала она, затем бросила на меня взгляд. — И ты тоже, пожалуйста.
— Конечно.
— Спасибо. — Она попыталась улыбнуться, но вместо этого поморщилась. — Со мной все будет в порядке. — Она повторяла это как мантру, защищаясь. — Со мной все будет в порядке.
Глава девятая
Нур, Миллард и я пробрались в дом тем же путем, что и вышли, — через черный ход, по сваям и в открытое окно второго этажа. Мы услышали голоса на кухне и, спустившись вниз, обнаружили, что мисс Сапсан и остальные уже вернулись. Мисс Сапсан вытирала волосы кухонным полотенцем, а мисс Королек сидела за кухонным столом, поглаживая сонного цыпленка у себя на коленях. Эмма в изнеможении опустилась в кресло у камина. Бронвин стояла над раковиной, вытирая неподатливое пятно крови на предплечье, в то время как Оливия суетилась вокруг нее с аптечкой первой помощи. Они выглядели так, как и следовало ожидать от людей, которые тащили окровавленный труп через охваченный бурей город.
Фиона и Хью тоже вернулись. Но где же Енох? И где же Ви?
Эддисон охранял закрытую дверь в гостиную и рявкнул на нас, когда мы спускались по последним ступенькам в кухню.
— И где же вы были?
— Вы улизнули, — сказала мисс Сапсан, — и оставили охранников, которых мы вам подставили.
— Простите, мисс, — сказал Миллард. — Это полностью моя вина. Я…
Она махнула рукой.
— Поговорим об этом в другой раз. Сейчас перед нами стоят более важные задачи. — Она даже не спросила, где мы были. — Оливия, дорогая, не забудь про антисептик, прежде чем накладывать бинт.
— Да, мэм.
— У вас были неприятности? — Я спросил.
— Можно и так сказать, — проворчала Эмма, потирая больное место на шее.
— Твои родители очень неприятные люди, — сказала Бронвин.
— Как и твои дяди, — сказала Эмма.
— Они вернулись? — Я слегка отшатнулся, чувствуя, как меня охватывает тревога. — Вы их видели?
— Да, и они не очень-то жалуют нарушителей, — сказала Бронвин.
— Они уже привыкли к тому, что чужие люди пользуются их задним двором… вот и…
— Наняли частных охранников, — сказал Эддисон.
— Агрессивных частных охранников, — добавила Бронвин.
— Мы получили то, за чем пришли, и вернулись лишь слегка окровавленными, — сказала мисс Сапсан. — Я бы назвала это успехом.
Она закончила сушить волосы и повесила мокрое полотенце на спинку стула.
— Это их кровь или твоя? — спросила Нур у Бронвин, пока Оливия латала ей руку.
Бронвин пожала плечами.
— Немного и того и другого, я, полагаю.
— И моя тоже, — проворчал Эддисон, облизывая порез на боку.
— О нет, и ты тоже? — сказала Оливия и поспешила к Эддисону со своей аптечкой. — У меня почти закончились бинты!
— Нам придется перевезти твою семью, — сказала мисс Королек. Цыпленок, сидевший у нее на коленях, клевал крошки хлеба из ее ладони.
— Перевезти их? — сказал я.
— Каул нацелился на тебя. Само собой разумеется, что он также может попытаться похитить твоих родителей.
— Я бы так и сделал, — сказал Хью. — Я имею в виду, не я, но, знаешь, если бы я был Каулом…
— Куда их перевезти? — сказал я. — И как долго?
— Подробности предоставь нам, — сказала мисс Сапсан. — Мы просто уговорим их поехать в отпуск куда-нибудь подальше.
— Они только что вернулись с одного, — сказал я.
— Тогда мы убедим их поехать в еще один, — резко сказала мисс Королек. — Если только ты не хочешь, чтобы их использовали в качестве заложников.
— Конечно, нет, — ответила Эмма и посмотрела на меня. — А ты бы хотел?
— Конечно, нет, — сказал я, начиная выходить из себя.
Все были на взводе.
— Давайте не будем ссориться, — сказала мисс Сапсан. — Джейкоб, мы будем с ними нежны, как с ягнятами, даю слово. А когда все это закончится, мы вернем их обратно.
— И сотрете их воспоминания, — сказал я. — Все будет так, как будто ничего и не было.
— Да, именно так.
Она либо не заметила сарказма в моем голосе, либо предпочла проигнорировать его. «Как будто ничего и не было» — эта фраза сладость для ушей. Мои родители никогда не будут прежними. Их жизнь была перевернута с ног на голову, вывернута наизнанку, смешана с жидкостью. Даже если они не помнят самые неприятные моменты прошлого года — если предположить, что они уже не получили какого-то повреждения мозга от всех этих стираний памяти — шрамы никогда не исчезнут. Но с этим ничего нельзя было поделать, и не было никакой причины злиться на имбрин за то, что они просто пытались защитить моих родителей самым лучшим способом, который они знали. Поэтому я сделала глубокий вдох, сосредоточился и попыталась перезагрузиться.
— А вы, мисс Прадеш? — спросила мисс Королек. — Есть ли кто-нибудь, кого Каул мог бы мучить, чтобы манипулировать вами? Кто-нибудь из ваших близких?
Нур язвительно рассмеялась.
— Он уже убил ее.
— А как же твоя подруга? — сказал Миллард.
Нур напряглась, потом повернулась к нему.
— Ты же не думаешь, что он обидит Лили?
— Порочность Каула не знает границ, — ответил Миллард.
Тень вновь омрачила черты лица Нур.
— Если с ней что-нибудь случится, я не смогу себе это простить.
— Мисс Сапсан, я хотел бы лично посвятить себя ее защите.
— Как бы благородно это ни звучало, вы нужны нам здесь, — сказала мисс Сапсан. — Я поручу одному из наших лучших охранников присматривать за ней.
— Я бы хотела, чтобы вы просто привели ее сюда, — сказала Нур.
— Если бы мы могли, — посочувствовала мисс Сапсан. — Но она нормальная.
— Она поймет, что за ней следят. Может быть, охранник передаст ей сообщение от меня, чтобы она знала, что они дружелюбны и что со мной все в порядке.
Мисс Сапсан согласилась. Нашлись бумага и карандаш, и Нур принялась черкать коротенькое письмо сохранику, чтобы тот прочитал его подруге. Прежде чем она успела закончить, дверь, ведущая в гостиную, приоткрылась, и появился Енох в длинных черных перчатках и белом фартуке испачканным красными пятнами.
— Она подготовлена и можно начинать, — сказал он и перевел взгляд с мисс Сапсан на Нур. — А как насчет тебя?
Нур тяжело сглотнула и отложила карандаш. Эмма встала, чтобы присоединиться к нам, но мисс Сапсан подняла руку, чтобы остановить ее.
— Нам не нужны зрители, только те, кто необходим. Джейкоб, Нур, Мисс Королек, я и мистер О'Коннор.
Эмма снова села.
— Я помогла ее вернуть…
— Ничего личного, Эм, — сказал Енох. — Никто не ожидает, что его выдернут из крепкого смертного сна и будут допрашивать, а наличие большой аудитории еще больше сбивает с толку. Мертвые могут немного стесняться.
— Все в порядке, — сказала Бронвин, — Я все равно не хочу смотреть. Это всегда вызывает у меня неприятные сны.
— Бронвин, — прошипела Оливия, указывая рукой на Нур.
Бронвин выглядела подавленной.
— Черт. Извините. Представь, что ты в кино, а это просто фильм ужасов, я обычно так делаю.
— Я буду в порядке. — ответла Нур кратко. Ей, казалось, было не по себе от жалости, направленной в ее сторону. — Все, что имеет значение, — это выяснить, где находится место встречи.
— Хорошо, — сказала мисс Сапсан. — Енох, после тебя.
Ви лежала на длинном деревянном столе, стоявшем у окна. Дневной свет пробивался сквозь жалюзи и резкими желтыми полосами падал на тело Ви. Она выглядела как труп на вскрытии в медицинском колледже: ноги прямые, босые ступни расставлены, грудь распахнута. Кровь непрерывно капала в ведро под столом. Банки с маринованными органами, некоторые открытые, выстроились вдоль подоконника, и запах, исходивший от них, был резким и кислым.
— Я уже поместил в нее сердца двух овец, льва и быка, — говорил Енох. — Мне еще пришлось заказать одно свежее куриное сердце, только не говорите Фионе. Хорошая смесь, которая должна держать ее довольно уравновешенной. Остается только поэт.
Мисс Сапсан нахмурилась.
— Я не буду спрашивать, где ты это взял, Енох.
Он дерзко подмигнул ей.
— Так будет лучше.
Енох уже начал умерщвлять Ви, и ради Нур я был благодарен, что некоторые из худших частей уже были сделаны. Я видел, как он работал над человеком только однажды: потребовалось несколько ужасных минут и что-то вроде пяти овечьих сердец, чтобы разбудить Мартина, покойного хранителя музея Кэрнхолма. Нур не придется быть свидетелем всей этой кровавой преамбулы.
Я не мог заставить себя долго смотреть на Ви — это было похоже на вторжение в ее плоть, — но краем глаза я заметил, что ее нога дернулась, и мне показалось, что я услышал тихий шепот, как будто кто-то наполовину проснулся от сна.
Енох сунул руку под стол и вытащил кусок, завернутый во влажную мясницкую бумагу.
— С таким ограниченным временем я, к сожалению, не смог достать сердце одного из главных поэтов. — Он развернул бумагу и вынул из нее пятнисто-серый комок размером с бейсбольный мяч. — Просто какой-то бедный писака без гроша.
— Она начнет читать его стихи? — спросила мисс Королек.
Енох рассмеялся.
— Сомневаюсь, это его сердце, а не мозг. Но это должно помочь развязать язык Ви.
Нур не произнесла ни слова с тех пор, как мы вошли в комнату. Она, казалось, смотрела в стену, а не позволяла своим глазам переместиться на тело Ви. Я придвинулся к ней ближе, моя рука коснулась ее, и она слегка вздрогнула. Она тихонько напевала мелодию из старой телевизионной рекламы.
— Все готовы? — спросила мисс Сапсан, хотя смотрела только на Нур.
— Да, — сказала она. — Пожалуйста, давайте просто сделаем это.